Ночь убийства. Эпизод 1. Звонок от призрака прошлого
Кевин
Кевин отпустил Сета нехотя.
Во-первых, его отсутствие легко было доказать, если отцу на утро вдруг захочется по камерам проверить, как они отбыли наказание.
Во-вторых, Кевин терпеть не мог, когда общая работа скидывалась на его плечи.
В-третьих, пустой участок в свете настольной лампы, оставлял его наедине с этими тревожными мыслями.
Кевин без особого энтузиазма окинул взглядом монитор, пробегаясь по бегущим строчкам отчёта о неудачном задержании, и погрузил компьютер в спящий режим, чтобы тот без надобности не бил по уставшим глаз. Единственным источником света осталась настольная лампа. Перегнув пружинистую чёрную ножку, Кевин оставил её смотреть в потолок и без особой цели отправился пройтись по коридору, не забыв прихватить фонарик.
Он бесцельно прошёлся, подсвечивая углы и проверяя закрыты ли в остальных офисным комнатах окна, и развернулся, чтобы вернуться обратно у двери, ведущей к дежурной части, – чувство вины заставляло его цепляться за любую мелочь, хотя остатки здравого смысла в такие моменты подсказывали ему, что прежде всего он так старается загладить перед самим собой свою же вину. Стоило отцу отчитать их за ненадлежащее выполнение обязанностей, как они сделали также снова, стоило ему выйти за дверь.
Он мог удалить записи с камер.
Он не мог помешать Сету уйти.
Он не должен брать на себя ответственность за выходку напарника.
Последний вариант следовало подчеркнуть, как верный.
Закончив обход, Кевин рухнул на жёсткий диванчик – слишком короткий, чтобы вытянуть ноги. Он знал, что уснёт, но собирался продержаться как можно дольше, будто намеренное самоограничение могло помочь ему искупить чужую провинность.
Ему редко что-то снилось, хотя Кевин предпочёл бы, чтобы ему ничего не снилось вообще. Кошмар настигал его во времена неудач и провалов – в последнее время слишком часто, почти с той же периодичностью, что и в далёком детстве.
Проваливаясь в сон, он оказывался в чёрном коридоре, на ощупь ступая босыми ногами по каменному полу. Он знал, что идёт к маме. Он успокаивал себя, вспоминая её ласковый голос и тёплые руки, представлял, как она обнимет его и может быть даже ненадолго останется с ним, проводив обратно в комнату. Мальчики на соседних кроватях, подглядывая из-под одеял, стали бы над ним смеяться, кроме самого младшего – притихшего и вжавшегося носом в стенку, пока обидчики отвлеклись на кого-то другого.
Каждый раз он в нерешительности останавливался и замирал у её двери, потянувшись к ручке. Сейчас, потому что знал, что после этого будет. В детстве, потому что оттягивал такой близкий момент, веря, что всё будет по-другому.
Стоило ему дёрнуть за ручку, как оттуда выпрыгивал монстр – чёрное высотой до потолка чудовище в саване хватало его так, чтобы было нечем дышать и со скоростью света уносило в темноту коридора – в ушах свистело.
В противном звонке разрывался дежурный телефон.
Кевин сел на диване, пытаясь проморгаться, и заставил себя подняться и взять трубку.
– Полиция. Я вас слушаю.
– Пр-риезжайте быстр-рее. Здесь тр-руп.
Остатки сна сняло как рукой.
Картавость, оставшаяся от акцента, показалась ему смутно знакомой. Кевин никак не мог припомнить, кто мог так говорить, но знал, что определённо разговаривал с обладателем странного выговора до того, как стал носить форму.
Парень, также борясь со словами, будто пытался их сдержать и всё равно проигрывал, спешил продиктовать адрес. Пришлось пару раз переспросить, чтобы записать правильно.
– Так, а вас как зовут?
– Я буду ждать, – кратко ответил собеседник. В его голосе читалось недовольство.
– Конечно, но мне нужно имя…
Трубка щёлкнула, прерывая связь.
Кевин остановил взгляд на исписанном листке для заметок – место на другом конце города. Если на машине с «мигалками», не скупясь пересекать пустую встречную, – добраться можно быстрее.
Труп.
Кевин так отвлёкся на смутно знакомые нотки в голосе звонившего, что не сразу осознал суть услышанного. Нужно будить криминалиста, но он, пролистнув список контактов ниже, с небольшой заминкой набрал совсем другой номер.
– Я знаю, что поздно, но мне нужна твоя помощь. Пообещай не говорить отцу.