Страна снов

Совсем иначе было находиться во сне Коннора с его согласия - гораздо легче. Он почти помогал Деа, чувствуя ее мысли, желания, импульсы и стараясь максимально облегчить ей задачу. Двери открывались от одного прикосновения. Светящиеся таблички «Выход» указывали, куда идти по длинному белому коридору, похожему на больничный, только по обе стороны были не палаты, а огромные аквариумы, почти все пустые. Сопротивления Деа не ощущала - не было ни сверхструктуры, ни лабиринта из осыпающегося бетона. Коннор будто ждал ее - впрочем, так оно и было.
- Чикаго, - громко сказала она в пустом коридоре, переходя на бег в направлении, указанном светящимися табличками. - Верни меня в Чикаго!
Сон едва уловимо переменился - так песок на пляже смещается под подошвой. Коннор слышал и понимал ее. Выбежав через стеклянные двери, Деа оказалась на улице, где он когда то жил.
В этот раз снега не было - она попала в знойный летний день. Издалека доносилась механическая музыка тележки мороженщика. На крыльце женщина поливала цветы, которые на глазах Деа выросли огромными и превратились в густые лианы, которые поднялись по входной двери и полезли в окна. По улице медсестра везла на кресле девушку с огромной, как воздушный шар, головой. Это был сон, смешение воспоминаний и вымысла, прошлого и настоящего.
Деа шагнула вперед - и тут же отпрянула, втянув воздух, спрятавшись в ближайшей темной арке.
Коннор. Она сразу узнала его, хотя во сне он был гораздо младше, лет одиннадцати двенадцати. К этому времени в реальности его мать уже была мертва. Он сильно вытянулся для своих лет, локти и коленки смешно торчали, а волосы были длиннее, почти до подбородка. Коннор катался на велосипеде с другими ребятами - все потные от жары, но не остановился у своего дома, а, наоборот, забросил ногу на велик и помчался по улице, обернувшись и что то крикнув приятелям. Едва он уехал, мальчишки исчезли, как вода испаряется на жаре.
Деа невольно взглянула на дом Коннора и едва подавила крик. У окна стояла обнаженной мать Коннора, которую обнимали лапы гигантского таракана ростом с человека. Тело женщины напряглось от страха и отвращения. Деа сразу опустила глаза и поспешила дальше, стараясь не думать о том, что это может значить.
Мириам где то здесь, в этом мире жары и бетона. Здания двигались в этом плоском свете, открывая новые грани и углы или рассыпаясь в ничто, если Коннор начинал думать о другом. Но где она? Деа не сомневалась - безлицым это известно. Они держат Мириам в плену или следят за ней. Деа инстинктивно знала - чудовища затянули мать в чужой сон, но толку от этого знания было мало. Безлицые наверняка следят и за ней. Надо найти Мириам, чтобы безлицые ее не учуяли. А значит, нельзя ничего трогать и действовать следует быстро и скрытно.
Через несколько кварталов город начал терять очертания: верхушки зданий размывались, сливаясь с небом, телеграфные столбы суживались, делаясь не толще карандаша, автомобили походили на абстракции из металла и резины. Здесь, вдали от центра сна, от его основного сюжета, законы звука и движения становились удивительно изменчивыми и пластичными.
Деа не покидало неприятное ощущение, что за ней следят, но в то же время она была совершенно одна. Она то и дело оглядывалась, не сомневаясь, что сзади крадутся чудовища, улыбаясь рваными дырами ртов, но всякий раз видела лишь пустые улицы, все более схематичные, как на детском рисунке. Они тоже менялись, превращаясь в темные чернила, липкие и труднопроходимые.
- Мам? - решилась Деа и настороженно замолчала. Ничего. Она позвала громче, и эхо отразилось от стен пустого города. Она шла, не зная, в какой точке сон Коннора просто закончится, сменившись мраком беспамятства, и ей придется повернуть обратно, или же он будет тянуться и дальше, только все менее убедительно, пока не начнется грязно серое пространство с едва намеченными очертаниями зданий и ландшафта.
Небо начало сжиматься, вернее, сужаться - так вода у стока вытягивается тонкой струйкой, и Деа поняла, что идет в гору. Улица вдруг резко забрала вверх и покрылась слоем мелкого подвижного песка. Через каждые несколько шагов Деа оступалась и падала, судорожно втягивая воздух и выставляя вперед ладони.
Сильно ударившись коленом, она задела руками за что то металлическое, угадав, что это перекладина лестницы. Оглянувшись и подавив головокружение, Деа увидела, что дорога почему то ведет не вперед, а вверх, в отвесный тоннель, в стену которого вделана металлическая лестница. Струи песка лились сверху на плечи и шею.
Деваться было некуда, пришлось карабкаться. Деа нащупала ногой опору и полезла к маленькому кружочку неба над головой. Было нестерпимо жарко, как в жерле вулкана, и влажно, будто внутри живого тела. Деа поднялась до конца лестницы - песок уже сыпался непрерывно - и вылезла из тоннеля. Руки дрожали от напряжения, когда она кое как поднялась.
Вокруг расстилалась пустыня. Деа стояла лицом к низко висевшему солнцу, и перед ней до самого горизонта тянулись пески - волны мягкого песчаного океана, раскаленного зноем. Обернувшись, Деа увидела, что тоннель, из которого она выбралась, здесь не один: пески пестрели тысячами отверстий, зияющих, как провалы, и крохотных, не больше человеческого рта. Песок слабо шевелился, словно дышал: то и дело появлялись новые дыры, а старые закрывались.
- Что за фигня? - вслух спросила она. Голос звучал еле слышно. Заглянув в отверстие, из которого только что выбралась, Деа увидела далеко внизу - так бывает, если заглянуть в телескоп с обратного конца, - дрожащие силуэты зданий Чикаго Коннора.
А что тогда такое эта пустыня и ямы? Новый сон? Нет, Деа хорошо знала, как начинается новый сон. Здесь что то другое. Она словно выбралась из сна Коннора.
Но где же она оказалась, черт побери?
С растущей тревогой Деа осторожно подобралась к другой яме, пробуя песок ногой в страхе, что новая дыра неожиданно разверзнется прямо под ней. Бесконечно далеко внизу она увидела интерьер незнакомой гостиной. На дне третьей ямы разворачивалась батальная сцена, которая вдруг превратилась в дачное барбекю.
Деа поняла: это другие сны. В каждой из этих бесчисленных ям развертываются сны.
Однако она поспешила прогнать эту мысль: все равно это сон Коннора, ведь иначе быть не может.
Стянув толстовку и привязав ее к верхней перекладине своей лестницы так, чтобы ярко розовое пятно выделялось на песке, Деа пошла по пустыне, не в силах избавиться от ощущения, что уходит от Коннора и не найдет обратной дороги.
Через золотые песчаные холмы тянулась цепочка темных, как тень, следов, уходивших в неизвестность. Судя по размеру ноги, следы были женские.
Значит, их могла оставить Мириам.
Идти по песку было тяжело: Деа обливалась потом в своих легинсах и футболке. Эту особенность хождения в чужие сны она положительно не могла постичь - она появлялась там исключительно в своем привычном образе, и что то поменять было невозможно. Деа шла параллельно следам, не сводя с них глаз, и все сильнее жалела, что не осталась в Чикаго и отважилась зайти так далеко. Ей казалось, что прошло уже несколько часов. Вверху кружили птицы - темные точки на облачном небе. Сперва Деа немного успокоилась - вестники, но, когда одна из птиц пролетела ниже, она разглядела красную, как сырое мясо, жилистую шею и безобразную старческую голову. Стервятник. Скверно.
Внезапно ее охватила ярость на свою незадачливую жизнь, на неизбывное наследство, на это проклятие. Зачем Мириам втянула ее в это и вообще родила, если Деа теперь обречена всю жизнь тыкаться в чужие сны и кормиться ими?
- Мама! - заорала Деа. Тишина. Только беззвучное кружение птиц в небе. На зубах скрипели песок и пыль. - Где ты? - Деа охватило безрассудство, ей стало все равно. Она почти обрадовалась бы появлению безлицых: это означало бы, что она идет в правильном направлении.
Словно в ответ, поднялся ветер, песок зашевелился, и до Деа донесся еле различимый смех.
Ярость прошла внезапно, как и налетела. Деа поспешила вперед, карабкаясь по крутому песчаному склону, помогая себе руками и чертыхаясь, когда песок проваливался под ее весом. Смех и голоса стали громче: Деа расслышала слабую музыку. На вершине песчаной дюны она остановилась, слегка задыхаясь. Снящиеся ей легкие судорожно сокращались в снящемся теле, но делали это чересчур реально.
Внизу, в гигантской естественной чаше, длинной цепочкой стояли вылинявшие от солнца крытые повозки вроде тех, что рисуют в учебниках истории о становлении американского Запада, только без колес. На песке горел костер - поднимавшийся дым казался ярко оранжевым на фоне пронзительно синего неба. Десятки людей в свободных одеждах смеялись и бродили по своей стоянке. Лошадей нигде не было видно. Некоторое время Деа стояла, вытирая пот, заливавший глаза, и соображая, как же движутся повозки. Затем она увидела стаю огромных птиц, еще в упряжи, кормившихся у узкого корыта, и поняла, что фургоны не едут. Они летят.
Пораженная этим открытием, Деа застыла на виду, не прячась. Одна из женщин заметила ее и вскрикнула. Караванщики - человек тридцать, как показалось Деа, - замолчали и обернулись к ней, заслоняя глаза от солнца.
Капелька пота пробежала по спине, словно невидимый палец прочертил линию. Не выдержав молчания, Деа кашлянула и громко сказала:
- Я ищу свою мать.
Один из караванщиков подошел ближе - остальные не двинулись с места, разглядывая Деа. Смуглый от солнца, с обнаженными мускулистыми руками и черными прядями почти до подбородка, примерно ровесник Деа - в нем чувствовалось что то очень знакомое, и в ее душе плеснулась тревога.
- Ты откуда? - спросил он, остановившись шагах в пяти. Подойди он ближе, Деа, наверное, кинулась бы наутек.
Она не ответила - у нее в любом случае не было ответа.
- Ее схватили чудовища, - проговорила она. По толпе караванщиков прошло движение. Деа показалось, что одна из женщин произнесла «армия короля».
Парень улыбнулся, будто Деа сказала что то смешное.
- Какие именно? - спросил он. - Здесь много самых разных, всех форм и размеров.
- Безлицые, - сказала Деа, скрывая страх нетерпением и стараясь не думать, что чудовища, оказывается, могут быть и страшнее.
Он покачал головой. Прядь волос свесилась на один глаз.
- Ты их не найдешь, - он по прежнему улыбался, к раздражению Деа. - Они тебя сами найдут. Будут преследовать, пока не получат то, что хотят. Они так обучены.
Деа с трудом выдерживала его пристальный взгляд, не в силах отвести глаза. Ее не покидало ощущение, что она откуда то знает этого юношу.
- Чего же им надо?
- А что нужно каждому из нас? - Парень незаметно сократил расстояние между ними и вдруг оказался рядом. Деа ощутила шершавость его обветренных губ, когда он прошептал ей на ухо: - То, что им принадлежит.
Он отодвинулся, и Деа ахнула, увидев темно золотые, как медовая карамель, глаза.
- Это ты! - Она невольно протянула руку, будто желая проверить, настоящий ли он, однако рука замерла в воздухе в дюйме от собеседника. - Я тебя видела, в другом сне!
Едва договорив, Деа поняла, что видела его не однажды. Это было и в Седоне, Аризона, когда она вошла в сон старого водителя школьного автобуса (дурацкий сон: водителю снилось, как он топит котенка в детском бассейне. Деа больше ни разу не села к нему в автобус), а этот парень с золотыми глазами стоял у белого штакетника и смотрел на нее.
Потом опять же, несколько месяцев назад, когда Деа украла заколку для волос у Шоны Макгрегор и побывала в ее сне на заурядной домашней вечеринке, этот юноша был одним из немногих незнакомых гостей. Он едва не заметил Деа. А сейчас он здесь, во сне Коннора!
Но это невозможно - разным людям не снятся одинаковые сны! Может, он тоже ходит по чужим снам? Может, эти кочевники все такие, как она? Неужели они преследуют Деа?
Парень просиял - он явно ждал, когда Деа его вспомнит.
- Ты мне любопытна, - признался он.
- Ты за мной следил, - упрекнула Деа.
- Не совсем, - ответил он. У Деа на зубах скрипел песок; песчинки запутались и в длинных, выгоревших на солнце волосах собеседника. Все было слишком реально. - Мы вроде мусорщиков - живем тем, что находим в ямах. Что вытащим, продаем в город.
- В какой? - Деа непонимающе потрясла головой.
- В королевский, - сообщил паренек. В глазах у него что то мелькнуло, но выражение сразу стало прежним, и Деа не успела ничего понять. - Здесь только один и есть.
- Ты скажешь, как найти мою мать, или нет? - чуть не заплакала Деа. Она отчего то думала, что как то почувствует присутствие матери, возьмет ее за руку и выведет из темной пещеры или где там ее держат.
А что потом? Они торжественно вернутся в реальный мир? Деа даже не знала, как Мириам попала в сон Коннора - явно не привычным способом. Ходить по чужим снам само по себе сродни сну: физическое тело остается в вещественном мире, а тонкое путешествует. Но Мириам вошла в мир снов целиком.
- Ты ее не найдешь, если король не захочет, - ответил юноша. - Это тебе к нему нужно.
Деа еле сдерживалась, стараясь разозлиться и не заплакать.
- О чем ты говоришь? Какой еще король? Кто ты вообще такой?
Он покачал головой:
- Важно, кто ты такая.
- Перестань говорить загадками! - взорвалась Деа. Она не понимала здешних правил, не понимала, кто эти люди и как сон Коннора может быть таким глубоким и подробным. - Ты не настоящий, - произнесла она неуверенно. - Здесь все ненастоящее!
- Да ладно? - Паренек подался вперед буквально на дюйм, и Деа перестала дышать. Она никогда не оказывалась так близко с парнем - кроме Коннора, но быть рядом с Коннором все равно что кутаться в теплое одеяло: ее наполняло приятное щекочущее тепло, отчего Деа становилась глупой и счастливой. А стоять рядом с золотоглазым юношей было все равно что коснуться проволоки под током: электрический разряд, после которого остается растерянность и головокружение. Он поднял руку и провел большим пальцем по ее нижней губе. Деа ничего не могла поделать - ее тело среагировало само. От этого прикосновения она словно оказалась под небом, в котором рвались сотни фейерверков. Она сама превратилась в фейерверк - вспышки и взрывы. - Ты уверена?
Деа отодвинулась, дрожа. Никто не шевельнулся - караванщики сидели, как нарисованные, и Деа поняла, что ей никто не поможет. Она отвернулась, смаргивая слезы, и начала спускаться с дюны.
- Подожди, - позвал юноша. Деа остановилась. Может, он сожалеет о своей дерзости? Он подошел, протягивая кожаную флягу, и остановился в нескольких шагах, будто сознавая, что перешел некую границу.
- Вода. - На секунду он показался совсем юным. - Тебе может пригодиться.
Деа хотела отказаться, но паренек не шевелился, стоя с вытянутой рукой и раскаянием на лице. Она взяла флягу, не поблагодарив.
- Ты не задерживайся, - посоветовал он. - Ветер меняется. - Он повернулся и направился к своим.
Деа пошла дальше, неся фляжку за горлышко. Парень был прав: поднявшийся ветер заметал следы. Она шла, стирая пот, щипавший глаза, и поглядывая на небо в поисках стервятников. Все таки птицы могут пригодиться.
Ей вдруг ужасно захотелось выбраться из сна и проснуться рядом с Коннором в тесном номере мотеля с плохоньким радиатором и запахом моющего средства, вернуться в реальный мир с его текущими унитазами, скучной школой, всеми неудобствами и опасностями, но - такой знакомый...
Паника росла, и Деа перешла на бег. Песок, песок, куда ни глянь. Сколько еще бежать до тоннеля? Далеко ли она зашла? Что, если Коннор уже проснулся и его Чикаго обратился в прах? От этой мысли по спине пробежал мороз, хотя Деа обливалась потом, карабкаясь на крутые дюны и часто, хрипло дыша.
Нет, все таки это сон Коннора. Альтернатива слишком странная и пугающая: разве существуют бесконечные сны, да еще и без сновидящего?
Тогда Деа оказалась в одном из них.
И тут, как по волшебству, с очередного холма Деа увидела тысячи темных ямок в песке - некоторые только что открылись, другие затягивались песком, двигавшимся, как величественный океан. Розовую толстовку она увидела издалека: ветер трепал ее, поднимая в воздух, и рукав мотался, словно приветствуя Деа.
Она поспешила к своему тоннелю, но песок тоже пришел в движение, вспучиваясь и проваливаясь под ногами, и устремился к ямам, как волна к берегу. Деа едва удержалась на ногах. Оползень? Она схватилась за розовую фуфайку, когда ноги уже потеряли опору, и съехала к краю ямы в огромной волне песка, отплевываясь и кашляя. Пальцы нащупали холодные металлические перекладины, и Деа схватилась за них, болтая ногами в воздухе. Песок сыпался на голову и плечи. Далеко внизу менялся ландшафт из сна Коннора: Чикаго уже полностью исчез. Деа висела почти без опоры над невообразимым парком развлечений размером с город, где вместо домов были гигантские «русские горки» и шатры величиной с гору.
Песок сыпался так густо, что свет вверху померк.
Яма стремительно закрывалась.
Коннор просыпался.
Перекладина лестницы исчезла из под пальцев, и Деа упала, или соскользнула, или ее толкнули - она не знала. Песок был во рту, в глазах, в ушах. Вывалившись куда то, где был воздух, Деа попыталась подняться, моргая и кашляя, но не успела она встать, как огромные «русские горки» начали разваливаться, как в замедленной съемке - железный скелет распадался на части. Мощной волной эха, раскатившегося по городу, Деа сбило с ног. Небо лопалось, будто разбирали картонный пазл. Через разрывы хлынул песок - ровный песчаный водопад.
Деа удалось встать, но она успела сделать лишь несколько неуверенных шагов, когда сложился соседний аттракцион. Земля задрожала. От этой вибрации подкашивались ноги и слабели колени. Деа снова поднялась. На нее накатывала огромная блестящая волна белого песка, и не было времени отвернуться или закрыть лицо. Песок набился под футболку, в ноздри, в горло, не давая дышать. Деа вслепую боролась с нестерпимой тяжестью тысяч тонн песка, столетиями осыпавшегося с гор, существующих только во сне. Затем ее будто выплюнуло и подбросило в яркий, прозрачный воздух. Она упала на спину и закашлялась, а песок продолжал засыпать сон.
Большая часть уже исчезла, рассыпавшись в прах. На месте цветных шатров остались размытые пятна. Ей никогда отсюда не выбраться. Деа шагнула вперед раз и другой, двигаясь механически, подгоняемая инстинктом, ни на что уже не надеясь.
Больно было дышать - легкие забивал песок - и мучила безумная жажда. Она открыла флягу, которую дал паренек, но не успела отпить, как земля снова двинулась. Споткнувшись, Деа упала на четвереньки, и вода впиталась в песок, оставив темную линию, будто туда затянуло змею. Деа силилась зачерпнуть его и отправить пригоршню мокрого песка в рот, отчаянно ища хоть каплю, хоть вкус воды.
Но вместо этого песок схватил ее за пальцы, въелся в запястья и предплечья и потянул в свою толщу. Она коротко вскрикнула, и ее тут же дернуло к земле. Лицо прижалось к горячему песку. Странное вихревое давление тянуло вниз, будто невидимый монстр выпивал ее через соломинку.
И тут Деа поняла: портал. Вода открыла портал.
Но это не походило на порталы, которыми ей доводилось пользоваться: ее втягивало в песок головой вперед. Закрыв глаза, она задержала дыхание и заболтала ногами в воздухе, но тут же и ноги втянуло в толщу песка, и она оказалась зажатой со всех сторон, похороненной в песке. На миг она решила, что паренек обманул ее и теперь она умрет.
Бу ум! Даже через толстый слой песка Деа расслышала, как рухнули оставшиеся сооружения в городе сна Коннора. Бу ум!
И когда уже казалось, что она не может дольше задерживать дыхание, когда она уже теряла сознание и готова была сдаться, давление песка исчезло. Деа раскрыла рот и глотнула воздуху. Она забила ногами и почувствовала запутавшиеся одеяла.
Она села, подавив крик. И в этот момент проснулся спавший рядом Коннор.