Страна снов

Когда Деа решила, что уже безопасно, она выбралась из ниши - ноги ныли и плохо слушались, - чувствуя себя тряпкой, вытащенной из забившегося стока. Она даже порадовалась, что Коннор не останавливался и нельзя было пересесть вперед: с заднего сиденья рассказывать казалось легче - можно не смотреть ему в лицо, силясь отгадать реакцию.
Деа рассказала все: как все началось, как ее учила мать, как она заболевает, если долго не ходит в сны. Она перечислила основные правила, упомянув, что птицы - вестники, что спящие подсознательно реагируют на вторжение, а миры распадаются, когда заканчивается сон, поэтому, если не поостережешься, можно оказаться в ловушке.
Она сказала, что именно это, судя по всему, и случилось с ее матерью: Мириам каким то образом застряла в кошмарах Коннора.
Этому могло быть лишь одно объяснение: Мириам связана с безликими, иначе как она проникла в сон Коннора?
Но о чудовищах Деа решила пока не рассказывать. Она не готова была объяснять, что мать предупреждала ее остерегаться зеркал и воды и что теперь ей самой стало понятно - они служат порталами между мирами. И что безликие из сна Коннора увидели ее, устроили погоню и проникли в реальный мир, сгустившись из дождевой влаги на мокром шоссе.
Когда она договорила, Коннор долго молчал. Тишину нарушало только шуршание шин. Было совершенно темно - Деа не видела, где заканчивался асфальт и начинались поля, не знала, куда они едут. Изредка попадались неожиданные оазисы цивилизации - созвездия огоньков на горизонте или рекламный щит у дороги, с которого на проезжающих смотрела силиконового вида девица с толстыми губами и фальшивой грудью, позировавшая на высоченных каблуках, или объявлялось об открытии клиники планирования семьи. Заметив вывеску: «Своими глазами: самые красивые девушки в Огайо», Деа сообразила, что они направляются на восток и уже пересекли границу штата. Они проехали биллборд с ободранной рекламой и большим граффити: «Иисус спасает». Надпись на секунду загорелась в свете фар, будто начертанная пламенем. Деа кольнула грусть: если бы все было так просто...
- Я так и знал, - сказал наконец Коннор. - Ты там была. Я знал, что ты мне не приснилась. Это совсем иначе... - Он снова замолчал. Деа с огромным облегчением убедилась, что Коннор не сердится и не проникся к ней отвращением, и боялась испортить все неосторожным словом. - А ты всегда... была такая? Всегда ходила в сны?
Деа кивнула, но сообразила, что он ее не видит.
- Да.
- А что произошло? Почему все вдруг полетело к чертям?
Из за тебя , чуть не ответила Деа и поняла, что это правда. Все пошло вразнос, когда они познакомились: мир заиграл новыми красками, ей захотелось сблизиться с Коннором, узнать его секреты, проникнуть в темные закоулки его подсознания.
Потому что она влюблена в Коннора. Это тоже правда, с абсолютной ясностью поняла Деа. Она влюблена в него из за ямочки на подбородке и привычки юморить даже с незнакомыми. Она любит его за мягкие футболки и то, как он произносит ее имя - будто слово песни, которую знает наизусть. Потому что Коннор настоящий друг, веселый и умный, он прошел через ад и не сломался, не возненавидел весь мир и не начал мстить.
А сейчас Деа хочет попросить его снова пройти через ад, и у него появится полное право возненавидеть ее за это.
Она сказала:
- Я нарушила правила.
Согласно указателю, они подъезжали к Вапачи Фоллз. Деа никогда о таком не слышала, как никогда не слыхивала о городках, которые уже остались позади. С шоссе можно было различить заправки и мотели, неожиданное неоновое свечение вывесок в ночи.
Она удивилась, когда Коннор свернул с дороги.
- Что ты делаешь?
- Я устал, - ответил он, - и есть хочу.
Взглянув на приборную панель, Деа спохватилась, что они едут уже три часа. Время за полночь. Но, несмотря на усталость и голод, она боялась останавливаться.
- Считаешь, это безопасно? - спросила она.
- Между Филдингом и этим городишкой пятьсот мотелей, - отозвался Коннор. - Рискнем переночевать.
- Как переночевать? Ты что, домой не поедешь?
- Боже мой, Деа, - произнес Коннор устало, но без злости. В голосе почувствовался даже намек на улыбку. - Ты иногда такая дура, ты в курсе?
Сказано это было не всерьез, и Деа не обиделась, обрадовавшись, что еще не нужно прощаться.
Вапачи Фоллз был еще меньше Филдинга и сплошь состоял из сетевых заведений: «Макдоналдс», «Бургер кинг», «Тако белл», «Мотель 6», «Холидей инн», «Кволити инн», «Супер 8», «Бритиш петролеум» и «Тексако». Из местного были только мотели, где безымянные проезжие могли переночевать или провести время и ехать дальше. Сегодня это оказалось как нельзя кстати.
У уличного окошка «Бургер кинг» Деа пересела вперед. Коннор заказал двойную порцию всего, а Деа расплатилась двадцаткой, которая нашлась под резинкой в пачке полусотенных. На несколько минут они стали безымянными подростками, направлявшимися по своим делам и уплетавшими вкусную жареную картошку.
Ели в машине, поставив промасленные пакеты на колени. От голода Деа почти не чувствовала вкуса, обжигая пальцы и язык. Пробыв на больничной диете больше недели, она управилась с бургером за три укуса, слизав с пальцев жир и соль. В желудке стало тяжело, началась дурнота, но это было лучше голода. Деа немного успокоилась: деньги у нее есть, и Коннор есть, а самое главное, она открыла правду и он от нее не отвернулся.
Поев, они поехали выбирать мотель, присматривая самый неприметный, захудалый, где их не станут искать, и остановились у безымянного заведения в самом конце улицы. Покрашенный в унылый серый цвет, мотель напоминал барак концлагеря. Половина букв неоновой вывески не горела, поэтому читалось только: «... бодные ... ра».
- Сюда только умирать приезжать, - сказала Деа.
Коннор заехал в самый дальний угол парковки и с грехом пополам спрятал машину за огромным мусорным контейнером.
- Зато уединение обеспечено. - Он кивнул на одно из немногих освещенных окон.
Через неплотно задернутые шторы Деа заметила обнаженные тела - мужское и женское. Вспыхнув, она резко отвернулась. Только сейчас, когда они по обжигающему холоду торопились ко входу, до Деа дошло - ей придется ночевать в одной комнате с Коннором, может, даже спать на одной кровати. Пусть это вынужденная необходимость, но Деа испытала ужас и восторг. Она вспомнила волшебную минуту на колесе обозрения: может, Коннор снова попытается ее поцеловать?
Нет, вряд ли, слишком многое изменилось. Деа все испортила, и больше он на нее так не посмотрит. Тогда у него, наверно, случилось временное помрачение...
На долю секунды она подумала о том, что видела между шторами чужого номера и каково бы это было с Коннором.
Стены в холле были выкрашены в тот же грязно серый цвет. Сам холл казался не больше больничной палаты. Пахло подгоревшим кофе, на полу лежал дырявый палас. Прыщавый парень лет двадцати сгорбился над айфоном и едва взглянул на Коннора и Деа.
- Вам чего? - поинтересовался он.
- Нам нужна комната. - Коннор пытался говорить напористо, но Деа видела, что он нервничает. Она облокотилась на стойку - отчасти чтобы выглядеть непринужденно, а отчасти потому, что на нее по прежнему волнами накатывала тошнота и пол уходил из под ног, подбивая под колени и шепча упасть.
Парень прищурился:
- А сколько вам лет?
- Нормально нам лет, - сообщил Коннор. Деа понятия не имела, с какого возраста можно снимать номера в мотелях.
Парень вздохнул, будто ему зря досаждали.
- Документы?
Коннор замялся. Меньше всего им хотелось светиться, тем более что у Деа вообще документов не было.
- Слушай, нам только переночевать, - вмешалась она. - Платим наличными, и никаких проблем. - Она много раз видела этот трюк в исполнении Мириам: «Никаких проблем, умоляю, сделайте для нас исключение? Только для нас, всего разочек!» Пятьдесят долларов опускались в потную ладонь, и вопрос мгновенно решался. Деа достала конверт с наличными из под пояса легинсов, проверив, смотрит ли парень за стойкой. Он смотрел, изменившись в лице, и явно что то жадно прикидывал в уме.
- Наличными? - переспросил он и облизнул тонкие губы. - Шестьдесят баксов. - Деа догадывалась, что парень заломил минимум вдвое, но спорить не стала. - Плюс залог двадцать баксов, - быстро добавил он, когда Деа начала отсчитывать деньги. - Ввиду отсутствия документов.
Коннор начал возмущаться, но Деа покачала головой и положила на стойку сотенную.
- Сдачи нет, - объявил клерк. Лицо у него стало цвета кетчупа.
- Ключи давай! - начал терять терпение Коннор.
- Семнадцатый номер. - Парень пододвинул по стойке маленький ключ. - За дверью налево и до конца. Исключительная уединенность, - добавил он с противной улыбкой.
Деа схватила ключ:
- Спасибо.
На улице Деа оступилась в своих чересчур тесных туфлях, и Коннор придержал ее за спину, но тут же убрал руку. Облачко дыхания всякий раз повисало в воздухе и исчезало. Над огнями ресторанов фаст фуда и мотелей Деа различала блеск звезд, мелких, как сахарная пудра.
Им пришлось снова пройти мимо любовного гнездышка. Занавеска была плотно задернута, но, когда они проходили, Деа услышала стук изголовья кровати о стену и женские стоны. Она вспыхнула до корней волос.
- Чересчур театрально, - только и сказал Коннор. Деа подумала, что у него вряд ли большой опыт, но устыдилась своей въедливости. Это не ее дело.
Комната неожиданно оказалась вполне нормальной. По крайней мере, чистой. Телевизор не работал, занавеска в душе была тронута плесенью, но кровати застелены свежими простынями, а застарелая табачная вонь почти заглушалась резким запахом моющего средства и чего то густого и цветочного, вроде освежителей для общественных туалетов. В комнате стояли две двуспальные кровати. Деа испытала облегчение - и легкое разочарование.
Коннор сел на кровать, стоявшую ближе к двери, устало ссутулившись. Глаза у него были в красных прожилках. Деа хотела подойти к нему и пригладить волосы, но осталась у дверей, парализованная неловкостью и сознанием, что она давно не принимала душ, нелепо выглядит и находится в запертой комнате наедине с парнем, которого любит.
- Что теперь? - спросил Коннор. - Я бы поспал.
Деа кивнула. В машине она сказала, что ей надо вернуться в его сон, не открыв, однако, всей правды: она не знала, сколько еще выдержит без чужих снов.
Коннор сбросил кеды и вытянулся на спине, подложив руки под голову. Деа никогда не ходила в сон с ведома и даже при содействии сновидящего и не знала, изменится ли от этого что нибудь.
Пересилив себя, Деа сделала несколько шагов, чувствуя себя неловко высокой на каблуках рядом с лежавшим Коннором. Она подошла ко второй кровати и присела. Тощий матрац сразу прогнулся.
- Слушай, а твои родители? Они будут волноваться.
Коннор пожал плечами.
- Отец поймет, мачехе все равно. Она меня недолюбливает, - деловито пояснил он. - По моему, она считает, что это сделал я - ну, я тебе говорил. - Он скосил глаза на Деа: - Иногда так на меня смотрит, будто боится, что я вот вот схвачу топор.
Деа стало стыдно, что еще недавно она завидовала Коннору, считая его семью идеальной. Она не знала своего отца, но не знала и потери. А Мириам была ее лучшей подругой. Бесила ее своими закидонами, лгала на каждом шагу, а теперь еще и застряла в чужом сне. И все равно ближе нее у Деа никого нет.
- А школа? - Деа не помнила, вторник завтра или среда. - У тебя будут неприятности.
Коннор повернул голову. В свете голой флуоресцентной лампочки его лицо казалось резко очерченным, будто составленным из геометрических фигур.
- Черт, - впервые за вечер он чуть улыбнулся. - Ты разве дни не вычеркивала?
- В смысле? - Деа была уверена, что завтра точно не выходные. В больнице она считала дни и не могла настолько ошибиться.
- Завтра же праздник, День благодарения.
Деа совершенно забыла об этом - она тащила себя через бесконечные часы, как улитка, медленно, дюйм за дюймом ползущая по асфальту.
- Прости меня, - искренне сказала она.
- За что?
Деа отвела глаза. С его стороны было по рыцарски делать вид, что ей не за что извиняться, но от этого стало совсем совестно.
- За то, что втянула тебя. За все проблемы. - Деа в жизни не было так неловко. - За то, что из за меня ты пропускаешь День благодарения.
- А что такого? - пожал плечами Коннор. - Я все равно не люблю этот праздник - слишком много индейки.
Деа улыбнулась. На секунду Коннор стал прежним - тем, кто не умел долго оставаться серьезным, кто смешил ее так, что она прыскала своей газировкой.
- Спасибо тебе за все. - Она встала. Тело ныло от усталости, но в то же время Деа не готова была лечь спать. Она не решалась войти в сон Коннора, опасаясь того, что может найти и чего не найти. Мириам там же, где безлицые, то есть в кошмарном сне, - или нет? Что, если Деа ошиблась? Да и времени уже много прошло. - Я в душ, а ты отдыхай.
- Отдыхай... - повторил Коннор, и его лицо помрачнело. - Чтобы ты влезла в мою голову, в меня?
Деа кивнула. Сказать было нечего - у нее не оказалось слов в утешение.
В ванной она, избегая глядеть в зеркало, быстро набросила полотенце на укрепленный выше светильник. Как только ее изображение исчезло, ей сразу стало легче.
Деа пустила самую горячую воду и тщательно вымылась жалким прямоугольничком мыла, будто желая соскрести след событий последней недели. Потом она снова натянула легинсы и толстовку, про себя поклявшись зайти в магазин, как только представится возможность. И с волосами тоже что то надо решать - перекрасить или остричь, подумала она с мимолетным сожалением. Всю жизнь Деа ненавидела свою шевелюру, но не у всякой же сыщется такая.
Оставив полотенце на зеркале, она вернулась в комнату. Сперва ей показалось, что Коннор уже спит: он лежал с выключенным светом, укрывшись до груди. Но когда Деа подошла к своей кровати, он заговорил:
- Я не засну, если ты будешь смотреть на меня.
Простыни были очень холодные. Радиатор в углу пощелкивал, но особо не грел. Из под двери дуло, и оконные стекла дрожали от ветра.
- Не буду я на тебя смотреть, - отозвалась Деа. - Я глаза закрою.
- Все равно. - Он помолчал. - Иди сюда.
Деа показалось, что она ослышалась:
- Что?!
- Ты говорила, тебе легче, когда есть личная вещь, способная стать порталом, или непосредственный контакт со спящим. - Он повернулся на бок, спиной к Деа. В тонком лунном луче, проходившем между шторами, его плечи казались очерченными серебряным карандашом.
- Легче, - повторила Деа. О порталах она рассказывала в машине. Личную вещь действительно можно заменить прикосновением. - Но мне необязательно...
- Я хочу, чтобы ты была рядом, - сказал он, и его слова окутали Деа - она точно нырнула в них или впитала кожей. - Я впускаю тебя в свои сны, Деа; как то странно, если ты будешь лежать через полкомнаты. Кроме того, мне холодно.
Не придумав отговорок, Деа встала. В чужой одежде, идя в темноте по незнакомой комнате к постели парня, она казалась себе незнакомкой. Сердце открывалось и закрывалось, как рука, тщетно пытающаяся что то схватить.
Она легла рядом с Коннором, остро, болезненно сознавая его близость, чувствуя запах его кожи, ощущая, как его грудь поднимается и опускается при дыхании. Голый торс и плечи, темная тень волос на белой подушке. Деа боялась шевельнуться и даже глубоко вдохнуть. Она легла на спину, разглядывая узоры лунного света на потолке. Иногда по нему пробегал свет фар случайной машины. От Коннора Деа отделяло всего несколько дюймов.
Вскоре он тоже перевернулся на спину, и они лежали, касаясь друг друга плечами. Рука Коннора скользнула по ее бедру, и Деа перестала дышать. Случайность, решила она.
- У тебя волосы мокрые, - тихо сказал он. - Тебе не холодно?
«Нормально», - хотелось ответить Деа. Она горела, словно в ней разгорался пожар от близости к Коннору. Она чувствовала на себе его взгляд. Ей хотелось повернуть голову, но от волнения она не решалась - тогда они соприкоснутся губами. Что, если Коннор захочет ее поцеловать?
А если не захочет?
Они лежали некоторое время, дыша тяжело и быстро, будто запыхались от бега. Деа тонула в темноте и тишине, задыхаясь от предвкушения. Ей хотелось что то сказать, чтобы что то сдвинулось, изменилось, лишь бы ослабло напряжение в комнате.
- Ложись поближе, - произнес наконец Коннор. Его губы шевелились у самого ее уха - Деа чувствовала теплое дыхание.
- Как?
Он взял ее за талию - решительно, но мягко - и повернул к себе спиной, прижавшись сзади. Деа захотелось умереть - и заново родиться под его рукой.
Как ложки в коробке, всплыло в памяти Деа где то вычитанное выражение. Неверно, подумала она. С каждым вздохом грудь Коннора касалась ее спины, дыхание щекотало шею. Ложки в коробке - это что то твердое, металлическое и упорядоченное, как в коробке с набором столового серебра. А это казалось теплым, мягким и текучим, как чашка молока перед сном, заливающий стену солнечный свет или податливая глина под пальцами.
Впервые за несколько недель ей стало спокойно, тепло и радостно. Деа куда то уплывала, распадаясь на части под мягкими, но настойчивыми волнами мрака. Она боролась со сном, увлекавшим ее в тоннель дремы. Надо сосредоточиться.
- Коннор? - прошептала она.
Он не ответил, и Деа поняла, что он уснул. Пора.
«Извини», сказала она одними губами и закрыла глаза. Почти сразу же она ощутила бархатистое давление мыслей Коннора, инстинктивное сопротивление, которое тут же исчезло. Она прошла сквозь поверхность. Это словно бросить камень в воду и смотреть, как отражение искажается рябью.
Мрак рассеялся.
Деа оказалась во сне.