глава 36: Тепло, которое возвращается🕯️
Он стоял у границы сада — там, где начинались чёрные деревья.
Слов не было, только взгляд, будто сквозь неё.
Садовница остановилась.
— Зачем ты пришёл?
Тишина.
Потом — голос.
Сначала — сына.
Потом — мужа.
И только в конце — его настоящий.
— Я был здесь всегда.
Ты просто научилась не смотреть в ту сторону.
Она ничего не ответила.
Лишь смотрела на него. Спокойно.
Он хотел увидеть в её лице страх, но там была только усталость.
Она больше не дрожала.
— Ты не заберёшь у меня их. Ни воспоминания. Ни тепло. Ни дом.
Не в этот раз.
Он ничего не сказал.
И исчез.
---
Вечер в особняке был, как будто написан по памяти.
Свет от ламп — мягкий, жёлтый.
Ковры, подушки, знакомый запах ромашки.
Где-то в кухне гремела посуда — Граффити искал кружки.
Тоби пытался сдуть пыль с гитарного грифа, хотя играть не умел.
Салли и Лазари спорили из-за цвета карандаша.
Бен молча сидел у окна с консолью, иногда косясь на дверь.
Маски и Худи обустраивали низкий стол: чайник, чашки, мед, блокноты.
Когда Садовница вошла — всё было, как раньше.
Никто не бросился к ней, не подбегал.
Они просто… оставили ей место.
Как будто она не уходила.
Садовница села у подушки.
На коленях — плед, в руках — чашка с ромашкой.
Тоби сел рядом и сказал почти шёпотом:
— Ну вот. Теперь всё правильно.
Садовница улыбнулась — не резко, не вяло. Просто по-настоящему.
Худи молча протянул ей тёплые вафли, Маски налил чай.
Граффити бросил ей свой блокнот.
— На, рисуй что хочешь. Даже если это будет трава.
Она взяла ручку.
Медленно, уверенно, как будто у неё снова был голос — на кончике пера.
В комнате повисло редкое чувство:
спокойствие.
непростое, тяжёлое — но живое.
---
Они говорили о пустяках.
Про погоду в лесу.
Про то, как однажды Джейн закрыла Джеффа в кладовке на трое суток.
Как Бен снова сломал телевизор из-за "ужасного AI в игре".
Как Тоби напугал Салли, появившись в маске коровы.
Садовница писала смешные мордочки в блокноте.
Салли уснула у неё на коленях.
Граффити дремал, уронив голову на плечо Худи.
Лазари аккуратно плела венок из сухих трав.
И всё было как раньше.
Никто не торопил.
Никто не задавал страшных вопросов.
Пока…
…не наступила та особая тишина, когда слова начинают звучать слишком чётко.
Тоби чуть приподнялся.
Спросил просто:
— Эй… а ты когда-нибудь мечтала уехать отсюда? Ну… домой?
Садовница посмотрела на него.
Медленно. Внимательно.
Потом — покачала головой.
И написала:
> «Я дома. Здесь.»
Тоби кивнул.
Но рядом Бен, не в силах удержаться, бросил небрежно:
— А… у тебя был когда-то… ну… свой дом? Родители?
Комната будто замерла.
Никто не отреагировал сразу. Даже сам Бен.
Садовница долго смотрела в свою чашку.
Пар от ромашки поднимался вверх — и в нём будто плыло лицо без глаз.
Потом она достала новый лист.
Рука чуть дрожала.
Но она писала.
> «Да. Были. Один из них всё ещё жив.»
> «Он носит маску.»
Никто не шевелился.
Тоби не отводил взгляда.
Маски сжал пальцы.
Худи подался вперёд.
Граффити отложил ручку.
Садовница подняла голову.
Глаза — белые, без зрачков, но в них — не было страха.
Только усталость.
И огонь.
На другом листе она написала ещё:
> «Он не мой отец. Он — моя последняя маска.»
И положила бумагу на стол.
---
(Конец главы надеюсь вам понравилось ждите продолжения 520 слов)