9. 🍜, 🏥 & 😔🎊
Тэхён сначала даже не поверил своим ушам. Она согласилась полететь в Японию с одним из подозреваемых. В Японию!
— На остров? — Он удивленно вскинул брови. Точно, Замок Мацумото! И как же Ким раньше не сложил дважды два? — Это небезопасно.
— Это мой дом, — невозмутимо отвесила Джису, озираясь по сторонам и как бы проверяя, подслушивают их или нет, — я прожила близ Токио десять лет.
— Всё равно, отправляться в другую страну с Сухо ужасная затея.
На самом деле, в затее было что-то полезное, однако Тэхён никак не хотел признавать очевидного. Дать добро на поездку приравнивалось к капитуляции, к трусости, к делегации чувств. Разве он хотел или мог вот так просто перестать бороться за Джису? Даже если не успел разобраться в себе.
— Вообще-то, я подумала, что можно сделать небольшой бартер, — профессионально продолжила диалог Су, — пока я улечу в Японию, ты бы мог выкрасть фотографии у Юнджи, тем самым обезопасив Чеён и мистера Пака. Потом предоставим Юнджи запись с моего диктофона, начнём шантаж. А дальше что-нибудь придумаем...
— План сыроват от слова «совсем», — придирчиво подметил Тэхён, не скрыв раздражения.
— Да, но это лишь наметка, все детали продумаем чуть позже... Просто я не хочу, чтобы Розэ была скомпрометирована, — призналась Ким, медленно направляясь в сторону танцевального зала. Время уже поджимало, а тело потихоньку сковывало от холода, — так что будет лучше иметь все козыри на руках.
— Неужели ты успела привязаться к этой танцовщице? Зачем рисковать зазря, если можно просто поймать Сухо и Юнджи с поличным? На записи сказано, что они встретятся в среду, осталось выяснить только где и во сколько.
— Это может стоить ей работы, — обозначила Джису, стремительно растирая замерзшие предплечья и переминаясь с ноги на ногу, — и отношений. Мне кажется, что у них с мистером Паком...
— Даже слышать не желаю, — резко оборвал её Тэхён, пытаясь подстроиться под шаг напарницы. Он галантно придержал дверь, когда они проходили внутрь знакомого зала, — я обещаю подумать над стратегией, а пока нам обоим стоит выпить что-то согревающее. Может даже небольшой глег.
Девушка кивнула. И хотя сопротивление Кима её озадачило, она знала, что рано или поздно он примет её сторону. Они бы пустили ситуацию на произвол судьбы, если бы позволили Юнджи без присмотра ходить с подобного рода материалом до среды.
***
Веки были тяжелыми. Тело болело. В горле ужасно пересохло. Откуда-то издалека доносился звук капающей воды. Ориентация в пространстве возвращалась, но очень медленно.
Он точно знал, что уже не парил, а лежал на чём-то мягком, укрытый. Неуверенный в том, где находится и зачем ему всё это. Руки затекли.
Чонгук сделал ещё одно усилие над собой, дабы открыть глаза. Мелкий прищур ослепил; свет, проникающий в комнату между ставнями жалюзи, раскрасил противоположную стену в полоску. Чон проморгался, неуверенно прислушиваясь к постороннему шуму и переваривая информацию. Это место казалось ему незнакомым.
— Лиса, — инстинктивно сорвалось с губ, — шёпотом — когда взгляд Чонгука коснулся мирно сопящей девушки в кресле. Где-то на задворках сознания всплывали странные образы, в груди разлилось теплое чувство. Он облизал губы и позвал её ещё раз, более уверено, — Лиса.
Голос по-прежнему был сиплым. Манобан поежилась на месте, словно находилась между сном и реальностью, готовая в любой момент вернуться и к первому, и ко второму. Чонгук самонадеянно попытался поднять руку, увы, безуспешно; всё его естество тянулось к этой красавице, однако одного желания было мало. Странное жжение пронзило ладонь и предплечье, отчего Чон беспомощно заскулил.
Лиса тут же проснулась, обеспокоенная столь внезапными звуками; она едва ли не подскочила на месте. Обессиленный Тэхён, пытающийся достать до неё, помог собрать всю картинку воедино.
— Малыш, — пискнула Манобан, в два мгновения оказавшись у постели жениха. Лиса болезненно приземлилась на колени перед ним. Она не понимала, успела ли проснуться, однако точно знала, что если это сон — то пускай он не заканчивается, — Господи, ты очнулся!
Её звонкий голос отдался болью в голове, из-за чего лицо Чонгука искривилось. Лиса локтями оперлась о край матраса, приподнявшись, и аккуратно поцеловала в скулу, в нос, едва ощутимо прикоснулась к губам своего жениха.
— Я думала, что ты... Гук... — Она громко шмыгнула, очертила кончиком носа путь вниз по шее и зарылась в изгиб плеча. Чон ещё раз попробовал поднять ладонь и дотронуться до растрепанных и спутанных на концах волос невесты. — Я виновата, я так виновата...
— Лисёнок, — привычно позвал её Чонгук, при помощи титановых усилий согнув руку в локте. Его пальцы скользнули вниз, к лопаткам, однако резкая боль отдала в плечо. Чонгук вздрогнул и тяжело выдохнул.
— Не двигайся, — попросила Лалиса, отстраняясь, — тебе пока что нельзя делать резких движений.
— Где я? — задал очевидный вопрос Чон, хотя по больничной обстановке следовало легко догадаться. Он скосил взгляд в сторону капельницы, а затем вновь вернулся к возлюбленной. — А...
— Что последнее ты помнишь? — вырвалось из груди. Манобан внимательно изучала его реакцию, надеясь, что прозвучала негрубо. Чонгук обвёл комнату непонимающим взглядом, чувствуя, как массивный поток информации куда-то от него ускользает.
— Мы повздорили с Сехуном у клуба... Кажется, я стукнулся головой, но... Я же здесь не из-за простой царапины на макушке, верно?
Лиса замерла на месте, смотря на Тэхёна немного... Испуганно. Неделя, вот столько пропало из его памяти. Стычка с Сехуном, предложение, показания в полиции. Она не знала, как ему объяснить весь ужас произошедшего, и нужно ли было говорить об этом прямо сейчас? Чон всё ещё чувствовал себя паршиво, слова, давались ему с особым усилием, с одышкой. А тут такие новости.
«Но он поймет, если я начну юлить», — подумала Манобан, — «может, стоит потянуть с этим?».
— Я пойду и позову врача, — решив повременить, ответила Лиса и подарила Чонгуку обезоруживающую улыбку, — ни о чём не беспокойся. Ты пришёл в себя, а это главное. Остальное решаемо.
Она поднялась с колен, оставив ещё три поцелуя повсеместно, и медленно направилась в сторону выхода из палаты для того, чтобы позвать доктора для нужного осмотра. Наверное, это вообще первое, что следовало сделать, однако Манобан была слишком потрясена, когда услышала родной голос.
— Лис, что случилось? — настороженно уточнил Чон, совершая ненужные действия. Он приподнялся на локтях, в попытке принять сидячее положение, а затем обессиленно упал на подушку. Тело ломило.
— Гук, пожалуйста, не нагружай себя. Тебе нельзя, — с надрывом попросила Манобан, разрывающаяся между походом до врача и желанием держать жениха за руку. Она набрала полную грудь воздуха, а затем выдохнула. Её руки тряслись, прямо как и голос. — В тебя стреляли.
***
Юнги был в ярости. Нет, Юнги был в бешенстве. Он чувствовал, как в крови циркулирует адреналин, как у висков выступают вены. Это казалось какой-то глупой и до жути несмешной шуткой.
— Как вы вообще можете говорить о возвращении Сехуна в альянс? — возмущенно выдал Мин.
— Послушай, сын, пять лет лечения в учреждении для душевно больных будет вполне себе строгим наказанием, — устало объяснил Мин-старший, смотря прямиком на свое дитя, — господин О — мой близкий друг. Да и Хун-ни хороший мальчик...
— Он избил Дженни! — нервно прикрикнул Юнги, едва обуздав подступающий гнев. — Чуть не убил Чонгука! Если для тебя это «хороший мальчик», то что тогда нужно совершить, чтобы упасть в твоих глазах?!
— Последнее не доказано. Сехун не выходил из дома уже три дня, к тому же, — в последней попытке утихомирить сына, заявил Мин-старший, дотянувшись до стакана, — мне очень жаль, что так получилось с Дженни. Но Сехун сожалеет и раскаивается... Он болен, Юнги, психическое расстройство. Ему стыдно за своё поведение. Я понимаю и твою позицию, и позицию моего друга. Может быть, когда ты сам станешь отцом...
— Чушь, это всё блядская чушь, — с губ сорвалось ругательство.
Юнги оперся о стол, а затем ударил по утвари, да с таким усилием, что тарелка, стоящая на краю, просто-напросто разбилась. Дженни и госпожа Мин, которые до этого старались не вмешиваться в перепалку мужей, опешили.В комнате воцарилась тишина. Позолоченные борта фарфора теперь украшали дорогой паркет.
— Я уберу, — добровольно выдала Дженни, в надежде уйти подальше от воцарившей в воздухе агрессии. Госпожа Мин незамедлительно отреагировала заявление невестки и поспешно надавила на её плечи, усадив за стол.
— Ни в коем случае, — заботливо проворковала она, кинув в сторону «своих» мальчиков строгий и недовольный взгляд, — ты сейчас вообще не должна напрягаться, а только отдыхать и думать лишь о хорошем. А вы, двое из Ларца, — постыдились бы! Ладно, он не в курсе, но ты, Юн-ни... Совсем хочешь меня без внуков оставить?
Госпожа Мин сложила руки на груди и гордо вскинула подбородок.
— Причём тут внуки? — нервно, но не так, как на отца, огрызнулся Юнги, плохо связывая между собой ситуацию и обвинение. — Ма, я не настроен обсуждать тему внуков прямо сейчас. И не лезь, пожалуйста, в дела компании...
— Мин Юнги, может быть, ты хоть немного перестанешь волноваться о бумажках и обратишь внимание на свою беременную жену? Ей сейчас как никогда нужна забота и поддержка, а не перебранка с разрушением фамильного сервиза! — в обвиняющем тоне выдала госпожа Мин, чуть повысив тон. — Вы оба просто возмутительны. Когда уже поймете, что помимо альянса существует то, ради чего вы заколачиваете свои миллионы?! Бедная девочка, вон вся исхудала на стрессе, и это в её-то положении!...
Дженни бестолково уронила голову на руки, зарывшись в волосы, абсолютно не понимая, что делать дальше. Не так она хотела об этом рассказать Юнги, совершенно. Когда пришли результаты анализа крови на ХГЧ, который Мин сдала «на всякий случай», она не поверила своим ушам. Серьёзно возросший показатель сигнализировал о сроке в три недели. Доктор Ким сказал, что её организм довольно сильный, поэтому угроза выкидыша хоть и была высокой при драке с Сехуном, но миновала.
«Доктор Ким», — подумала про себя Дженни, — «врачебная тайна, да?».
— Что? — ошеломленно осведомился Мин-старший, быстро переведя взгляд с жены на сына.
Дженни даже посмотреть на Юнги боялась. Она чувствовала, как весь гнет вчерашнего вечера, да и вообще прошедшей недели, полноценно захватил её. Слезы позорно скатывались по щекам, пальцы едва успевали их ловить. Дженни всячески уговаривала себя успокоиться, но не выходило, не получалось воспротивиться эмоциям. Госпожа Мин по-матерински обняла невестку, помогая справиться с подступающей истерикой. Женщина в возрасте коротко кивнула застопорившимся мужчинам, как бы сигнализируя о том, что здесь не помешала бы помощь.
— О, детка, всё хорошо, — убаюкивая в своих объятиях, заявила госпожа Мин. — Всё лучше некуда. Сейчас я уложу тебя в кровать, а затем принесу одно чудное средство. У тебя ещё не начались странные предпочтения в еде? Потому что, когда я была беременна Юнги, то с первого дня начала хотеть что-то из ряда вон выходящее. Сразу стало понятно, что у нас будет гурман. Вот, посмотрите до чего довели бедную девочку. Но ты, Дженни, не волнуйся, я сначала позабочусь о тебе, а потом обязательно выдам этим бизнесменам втык.
Юнги почувствовал леденящую пустоту, оставшуюся после этой новости. Ребенок? Разве Мин не должен был находиться на седьмом небе от счастья и кружить Дженни в своих объятиях, как полагается в таких случаях? Благодарить всё и вся за этот бесценный дар? Юнги не мог управиться с работой, хобби, личной жизнью, а тут ещё и ребенок... Это просто добило.
— О, Боже, какая радость! Сын, почему же ты молчал? — удивленно поинтересовался мистер Мин, поддерживающе похлопав Юнги по лопаткам. Казалось, его родители были рады этой новости гораздо, больше нежели он сам. Теперь, когда они так воодушевлены, разве мог бизнесмен настаивать на... аборте?
— Я... Я не знал, — растерянно издал Юнги, в надежде покинуть столовую и остаться наедине с ошеломляющей новостью, которая только что перечеркнула всю спланированную жизнь. Дженни так и не решилась посмотреть ему в глаза. Она знала, что Мин, как небольшой сторонник детей, будет не рад этой новости.
***
Чеён выходила после дневного воскресного душа, — второй лучшей вещи в мире, по её мнению — когда наткнулась на него.На ней было симпатичное нижнее бельё, бежевого цвета, с кружевами, абсолютно новое. Надетое по случаю хорошего настроения и прошедшей тяжелой смены. Она обтирала полотенцем пепельно-фиолетовые волосы, прокручиваясь перед зеркалом у входной двери. А затем до её ушей донеслось легкое покашливание, заставившее инстинктивно закрыться.
— Мог бы смотреть на это вечно, — игриво подметил Чимин, откровенно наслаждаясь ситуацией.
— О мой Бог, мистер Пак! — от неожиданности вскрикнула Чеён, растерявшись на долю секунды. Она накинула на себя влажное полотенце, но то скрыло её тело лишь наполовину. — Что... что вы здесь делаете?
— Зашёл позвать свою напарницу на обед, но дверь оказалась открыта, — спокойным и ровным тоном ответил бизнесмен, сложив руки перед собой, — подумал, лучше подождать внутри, вдруг в ванной моются грабители.
— Я убью Су, — выругалась танцовщица, усердно прикрывая достоинства, — спасибо за беспокойство, что ли...
Их неловкую паузу прервал настойчивый звук в дверь. Чеён разъяренно обернулась, догадываясь о том, кто мог за этим стоять.
— Эй, Розэ, прости, я заболталась с курьером. Впустишь меня, красотка? — послышался уступчивый голос Ким из коридора. — Они опоздали на тридцать минут и дали дополнительную порцию, представляешь? Ну же, еда сты-ы-ы-ы-нет.
Чеён распахнула дверь перед Джису, одной рукой придерживая малый кусок полотенца; Чимин расстегнул верхнюю пуговицу выходной рубашки в клетку. Ким прошла в номер, ни о чем не подозревая, а затем застопорилась, увидев своего псевдо-босса.
— Мистер Пак?
— Новенькая?
— А Чеён не говорила, что у неё были планы, — насмешливо пролепетала Джису, засматриваясь на то, как Розэ поспешно закрывает дверь. Ткань прикрывала лишь переднюю часть, оставляя прекрасный вид на ягодицы и ровную спину. Кажется, до Пак не сразу дошло, что поворачиваться задом было не самой лучшей идеей.
— Я зашёл пригласить коллегу на обед, но обнаружил открытую дверь. Решил перестраховаться, — сглотнув, оповестил Чимин, бессовестно разглядывая формы танцовщицы, — если хочешь, присоединяйся к приглашению, новенькая.
Розэ вернулась обратно и заметила, что все в комнате ей приветливо улыбались. Ким поставила пакет с едой на столик, не решаясь сообщить соседке о её фиаско, однако Чеён и без того догадалась. Она спешно выхватила из шкафа вещи и скрылась в ванной комнате, сгорая от пережитого стыда. Чёрт, как школьница, переодевающаяся в раздевалке, дверь которой случайно приоткрылась.
Чимин наверняка не раз видел полуголых девиц с фигурой в разы привлекательней. Так почему же сердце Чеён едва не выпрыгивало из груди от паники?
— Вообще-то у нас как раз есть дополнительная порция рамена, — дружелюбно высказалась Джису, обнажая пластиковые коробочки с ароматным содержимым, — какое совпадение, не правда ли, Пак Чеён? А вы, господин Пак, любите японскую кухню?
— По крайней мере, ничего не имею против, — отозвался Чимин. — Если Чеён, конечно же, согласна на мою компанию.
— Поверьте, я читаю её мысли. Розэ стопроцентно «за».
Чеён поспешно вышла из ванны, натянув на себя белую майку с широкими лямками и... серые спортивные штаны Тэхёна, которые смотрелись на худой танцовщице ещё забавнее. Джису звонко рассмеялась, цепляясь за плечо Чимина в качестве поддержки. Лицо бизнесмена озарилось каким-то непониманием.
— Розэ, думаю, Тэ будет не против, если ты оставишь их себе, — кое-как подавив хохот, продолжила Ким.
Пак облегченно выдохнул, ведь на секунду он подумал, что штаны принадлежали какому-то другому. Например, другу или парню Розэ. Но нет, это был всего лишь заносчивый бармен. И он, вроде как, из двух танцовщиц предпочитал новенькую. Узел ревности, образовавшийся у солнечного сплетения, ослаб, но не распутался.
— Ты же вчера сказала, что нужно держаться моды. Соответствую.
Чеён и Джису рассмеялись, пуще прежнего, вынудив и Чимина невольно улыбнуться. Он не понимал и десятой доли диалога, однако звонкий девчачий смех не мог оставить равнодушным.
После новостей о том, что Чонгук пришёл в себя и стабилен, у Пака словно камень с души сошёл. Ему не терпелось поделиться этой новостью с кем-то.
— Прости за предыдущее шоу, — кивнув в знак извинения, произнесла Розэ, — я... Учту, что не стоит выходить в... Таком виде.
— Вообще-то это я должен извиниться. В следующий раз просто останусь под дверью.
Ким осмотрела знакомых, изучающе подмечая их невербалику и мимику. Паки были до жути неловкими рядом друг с другом, заметно нервничали и осторожничали при выборе слов. Двое взрослых, а влюбились как подростки.
Нечто внутри Джису растаяло при виде зарождающейся симпатии.«Пусть хоть кто-то будет счастлив», — с некой грустью отдалось в груди. Ким и не заметила, как инстинктивно потянулась к кулону со снотворным, который подарил ей Тэхён. Хоть кто-то.
***
Чонгук пытался вспомнить хоть что-то из пропущенной недели, но, увы, тщетно. Врач сказал, что ему и так повезло, что его вовремя нашли и доставили в больницу, иначе Чон бы истёк кровью прямиком в большом доме особняке Минов. При следующей встрече, следовало обязательно поблагодарить Дженни за своевременность и спасение.
Однако Чонгук не помнил, как оказался там и почему. В голове лишь периодически всплывал надоеливый звук, мотив песни, который никак не удавалось напеть э. Она могла быть бесполезной, приставучей рекламой — но стоило только закрыть глаза, как Чон постоянно вспоминал один и тот же напев.
— Странно осознавать, что ты не помнишь целой недели, — признался Чонгук, сплетая руки с рядом сидящей Лисой. Он рассматривал её безымянный палец, винный маникюр. Значит, Ким так и не решился позвать её замуж, как планировал? Какое разочарование.
— Я был хорошим мальчиком?
Лалиса видела, как он пытался поднять ей настроение. И это разбивало сердце ещё сильнее, потому что она — та, кто должен был держаться молодцом и успокаивать. Манобан слабо кивнула, свободной рукой убрала чёлку с мужского лба и оставила поцелуй.— Ммм, — довольно промычал Чон, ухмыльнувшись, — знал бы, что ты становишься такой ласковой, давно бы выстрелил себе в ногу.
— Идиот, — промямлила Лиса, нагибаясь ещё ниже, к губам.
— Твой идиот.
Дверь в палату распахнулась, вынудив влюбленных ненадолго оторваться от своего занятия. Лалиса бросила недовольный взгляд в проём, намереваясь обматерить посетителя, вот только не поверила своим глазам. Она инстинктивно выросла, загородив жениха собой.
Перед ними стоял одетый с иголочки Сехун.
***
Тэхён сидел на полу, облокотившись на кровать, и листал фотоплёнку двухгодовалой давности. Он не мог взгляда оторвать от улыбчивой и наивной Джису, запечатленной на Филиппинах. Там — было потрясающее и жаркое задание; Ким наслаждался каждым моментом, в особенности губами напарницы и её вопиющей преданностью. Где-то под конец к ним присоединилась и Цзыюй, маняще флиртуя с Тэхеном по вечерам в баре, совершенно снося башню...
Ностальгия накрыла Тэхёна из-за найденного полароида, спрятанного в обложке заграничного паспорта. Тот пролежал там столько времени нетронутым, поскольку был сложен вчетверо в потайном кармашке. И обнаружился совершенно случайно; когда Тэхён достал паспорт, всерьёз раздумывая над идей — бросить всё и пролететь в Японию.
На фотографии, потрепанной и выцветшей от времени, по-прежнему был заметен характерный отпечаток малиновой помады. Джису подарила Тэхёну полароид со словами: «пускай с тобой всегда будет полный Филиппинской любви поцелуй». А Ким, дурак, смял его как нечто незначительное. Ненужное. Запрятал в сдвоенный карман обложки, словно корешок, оставшийся от билета на самолёт, или чек из кофейни.
Тэхён был глупым и самонадеянным, пользовался чувствами такой же глупой, но уже влюбленной в него девушки. Неудивительно, что Джису не хотела его знать, а тем более сотрудничать в расследовании. И если вдруг Сухо действительно заинтересовался ей, то почему Ким должен был им мешать? Он уже однажды разрушил её жизнь.
Сломил эту прелестную и счастливую улыбку, с выступающими ямочками на щеках, блестящие светом и открытостью глаза. Джиск пережила пылающие чувства, перегорела. Может быть, их история слишком сложна и непреодолима, чтобы пытаться снова что-то построить?
Тэхён вышел из папки «Галерея», перейдя в раздел «Сообщения». Его пальцы начали печатать, а затем стёрли текст. Снова напечатали и снова стёрли. Под конец, Ким всё же собрался с духом и выдал:
Я выужу компромат у Юнджи. Слетай домой на день.
Тэхён откинул голову назад, удачно приземляясь макушкой в десяти сантиметрах от ручки выдвижного ящика. Его глаза были направлены в потолок, ноги упирались в боковую деревяшку кровати. Он неуклюже поднял руку, положив телефон на столешницу. Но прежде, чем перевернуть его экраном от себя, на него пришёл ответ.
Спасибо, Тэхён. Ты меня знаешь, яне подведу.
И отчего Киму казалось, что он уже жалеет о своём решении.
Это был тяжёлый год. Но я вернулась.
Продолжение? 🤔😌
👉3️⃣💬
👉5️⃣💜