Пролог
Даже сейчас, спустя почти двадцать пять лет, мне снится один и тот же сон. Я видел его так много раз, что смогу описать почти до мельчайших подробностей. Это был вечер. Сидя в гостиной комнате вместе со своим другом и младшей сестренкой, мы слушали рассказ матери о ее минувшей юности. Я помню, как она, поглаживая изумрудный кулон, вспоминала о первой встрече с отцом, как они, будучи влюбленными до беспамятства, лежали среди зарослей высокой травы, что легонько покачивалась от порывов июльского ветра, под бесконечным звездным небом, пытаясь сосчитать все светила на нем. Тот вечер был пропитан теплом и тихими нотками меланхолии. Казалось, она тосковала по отцу, хотя он и отъехал совсем недавно. Она старалась не подавать виду, но все же ее беспокоило, что большую часть времени его нет дома.
Мелоди, уткнувшись подбородком в подушку, с неким восхищением смотрела на мать и воображала, что однажды и она встретит того, кого так же сильно полюбит.
"Что за глупые мечты у этих девчонок!" - с призрением думал я.
Но меня и лучшего друга Джеймса больше интересовало другое.
Накануне, вернувшись из очередной дальней поездки, отец подарил мне игрушечную железную дорогу. Я собрал все детали в длинный замкнутый путь, а Джеймс, соединив все вагончики в один состав, поставил поезд на рельсы. И, нажав на кнопку, оба, прикованные взглядом, стали наблюдать за тем, как вагоны двигаются по нескончаемой миниатюрной железной дороге.
Тогда по воле случая нам пришлось жить на окраине маленького городка, который местные жители ласково называли Лисий холм. Среди вечных снегов и льда, отделенные от всего мира, но не лишенные мелких бытовых радостей. У нас редко бывали гости, не считая Джеймса. Помнится, тогда шум похрустывающего снега, доносившегося с улицы, привлек мое внимание. Лучик света, пробивавшийся сквозь закрытые бархатные шторы, сначала прыгал по стене, напоминая непоседливого кролика, потом резко замер, а затем и вовсе исчез, растворившись в темноте. Я подбежал к окну, но мои попытки что-то разглядеть во мраке оказались тщетными.
Часы пробили десять. Джеймс, встав с колен, взял со стула теплый вязанный шарф, обмотал его вокруг тонкой шеи, да так, что только глазки цвета утренней зари виднелись, и накинул на хрупкие детские плечи серое пальто.
- Мне пора, а то мама будет беспокоиться, - сказал Джеймс уже стоя у дверей порога.
- Ты же завтра придешь? Без тебя как-то тоскливо здесь. У Мелоди на уме только девчачьи штучки, мне с ней скучно играть. Другое дело с тобой. А может завтра построим снежную крепость?! - восторженно вскрикнул я. - Или же слепим снеговика, или...
- Извини, - прервал меня Джеймс, - но завтра я не могу. Надо с братом завтра в больницу сходить. У него опять сильный кашель и температура.
Это известие меня немного огорчило, но даже будучи ребенком я понимал, как тяжело приходится его семье. Джеймс упоминал, что его отец погиб в пожаре, потому все взвалилось на плечи матери, которую мне еще ни разу не удалось застать дома, когда я наведывался к ним в гости. Видимо, она очень много работает...
- Что ж, мне пора, - открыв увесистую дверь, Джеймс вышел на улицу, и, чуть не забыв, крикнул вслед, - До свидания, миссис Уайльд!!! Пока, Мелоди!!!
- Постой, Джеймс, - из-за угла показалась мама с бумажным конвертом в руках. - Вот вам немного денег и горячих блинчиков. Передавай «привет» Микки и Лиззи. - Она сунула конверт в его большую серую сумку.
- Миссис Уайльд, вам не стоит...
- Бери, милый. Вам и так тяжело. Лиззи итак увядает на глазах.
- ... большое спасибо! - его янтарные глазки сверкнули, и, сказав мне «до встречи», Джеймс ушел домой.
Мама отправилась обратно к теплому камину, а я продолжал смотреть в окно на удаляющуюся фигуру друга до тех пор, пока огромные руки елей не скрыли его в лесной глуши, а ночная пелена не растворила его тень во мраке.
Едва я ступил на порог гостиной, как входная дверь снова открылась, и в ней показался запыхавшийся отец. Его щеки покраснели от холода, шапка и плечи были покрыты небольшими сугробами, посиневшие руки дрожали, а капли тающего снега падали на коврик.
- Ники, кто там пришел? - ласково спросила мама, вставая с мягкого кресла.
Она бесшумно шла через комнату, а за ней точно хвостик, вцепившись в юбку, плелась Мелоди. Удивленный столь неожиданным ночным визитом, я не мог вымолвить ни слова. Отец снял пальто, повесил его на крючок, а шапку небрежно бросил на близ стоящую тумбу. Наконец, я сорвался с места и кинулся в объятия отца. Переполненный радостью, я не заметил, что он выглядит немного напуганным.
- Люк! Что случилось! Почему ты так рано вернулся? - мама осыпала ночного гостя целой горой вопросов.
- Не беспокойся, просто небольшие проблемы. А почему дети еще не спят? Ах вы проказники! - сказал отец, защекотав Мелоди. - Идите ко мне, - Мелоди и я прильнули к его груди. Я слышал, как часто бьется его сердце. "Наверное, это из-за того, что он спешил домой", - подумал я. Его шерстяная кофта пропахла потом и духами. - Давайте по кроватям.
- Но ты ведь только пришел! Я...
- Мелс, я так устал, давай все отложим на завтра? Хорошо, милая?
Надув щеки, явно не радуясь тому, что отец отправил ее спать, Мелоди побежала в спальню, громко топая босыми ногами по лестнице. Я последовал за ней, чтобы проконтролировать эту непослушную девчушку.
Находясь в другой комнате на втором этаже дома, едва ли можно было разобрать, о чем говорят внизу родители. Я слышал лишь беспрестанное бормотание и шепот. Но я отчетливо понимал, что оба они были чем-то обеспокоены.
Внезапно луч света снова промелькнул в окне. Встав с кровати и одернув занавески, я посмотрел на улицу, и во мраке мне удалось рассмотреть две приближавшиеся черные фигуры людей. Их лица невозможно было разглядеть, но вне всякого сомнения они двигались к нашему порогу. Тихое бормотание в столовой смолкло, когда в дверь постучали. Спуститься вниз я не смел, но любопытство неумолимо тянуло меня к лестнице. Облокотившись на перила, я пытался разглядеть силуэты, но лишь рукав черного одеяния промелькнул передо мной. У них были грубые, но негромкие голоса, будто бы знали, что сестренка спит и пытались ее не разбудить. До меня доносились лишь отдельные слова их разговора, однако собрать их в полноценное предложение не удавалось.
Затем, будто падающая звезда, рассекавшая черную бесконечность, раздался резкий и громкий выстрел. Что-то с грохотом повалилось на пол. Послышался женский крик, из-за которого Мелоди вскочила.
- Что случилось? - спросила она. - Мамочка! Что с ней!?
- Мелс, стой!!! - я пытался схватить ее за воротник, но она, ловко прошмыгнув мимо меня, рванула вниз по лестнице.
Я видел отдалявшуюся детскую тень и ее рыжую шерстку, отливающую золотистым оттенком, как у мамы...
Потом раздался второй выстрел... а за ним и третий....
Сон всегда обрывался на третьем выстреле, а просыпаясь, я мучился вопросом: это был сон или воспоминание? Каждое утро я пытался отрыть в закоулках памяти события двадцати пяти летней давности, пытался ухватиться за малейшее воспоминание, но из раза в раз оно ускользало от меня, уплывало в водоворот забвения и растворялось в нем, не оставив и следа. Я пытался нарисовать в уме лица тех, кого буквально минуту назад видел во сне, однако я всегда видел их нечеткими, расплывчатыми. Кто эти люди? Почему я так часто вижу их во сне? Что от меня скрывает собственная память? И почему я не помню ничего из своего детства?..