Часть 11
Примирения с отцом не случилось. Мои подношения его совершенно не впечатлили, а извинения скорее утомили, чем обрадовали. Он выглядел раздраженным и мрачным, хмурился на каждое сказанное мною слово и избегал смотреть мне в глаза. Я чувствовала себя работницей благотворительной организации, которая пришла просить у скряги деньги для голодающих детей, а не родной дочерью.
Ступай, Кристи, встретимся за обедом, — наконец сказал он, когда я в третий раз повторила, что люблю его и не хочу расстраивать.
Я бы предпочла остаться и говорить, пока конфликт не будет исчерпан, но отец хотел просто закончить разговор. Просто прекратить. Так что мне ничего не оставалось, как встать и выйти из его кабинета.
За обедом кусок не лез в горло. Я чувствовала себя лишней, чужой, непрошеной. Слава богу, Агнес болтала без умолку, смеялась и затевала с каждым разговор. Моя тоска и отчаяние были попросту не видны за всполохами ее детской непосредственности. А оставшуюся долю всеобщего внимания перетянул на себя Харт, который явился в компании своей коллеги, детектива Эммы, и принялся выкладывать последние новости с «фронта». То бишь новости о Стаффордах и о том, что они замышляют.
Весь обед я думала о том, что вызывает у меня больше раздражения — презрительные комментарии моей родни о Стаффордах или напарница Харта, которая была яркой, собранной, деловой брюнеткой с низким сексуальным голосом и манерами президентского советчика. Боже, я рядом с ней казалась просто нескладной школьницей, еще не вылезшей из пубертата.
— Вам не о чем беспокоиться, мистер МакАлистер, в ближайшее время все будет тихо. Джована только что вернулась из Сербии, где похоронила отца, младшие Стаффорды заняты своими проблемами, которых выше крыши. Как минимум до Рождества не стоит ничего опасаться, а уже после мы внедрим в их окружение своего человека: он сможет добывать ценную информацию. — Эмма поправила волосы, отправила в рот оливку и игриво улыбнулась присутствующим. Как и положено той, что привыкла ко всеобщему вниманию.
— Благодарю, Эмма, остальное мы обсудим как-нибудь потом, — сказал мой отец, бросив настороженный взгляд в мою сторону. Этот взгляд не ускользнул от моего внимания и ранил меня в самое сердце.
Он не доверял мне.
Мои руки затряслись так, что пришлось отложить столовые приборы. При этом я задела бокал с вином, и он опрокинулся. Вино хлынуло на скатерть и на подол моего платья. Я вскочила, потянулась за салфетками и опрокинула стул. Все лица повернулись ко мне, созерцая мою чудовищную неловкость.
Я вышла из-за стола и выбежала из гостиной. Мне понадобилось немало времени, чтобы успокоиться, собраться с мыслями и решить, что делать дальше.
Самым правильным решением было бы просто не возвращаться, взять велосипед, на котором я сюда прикатила, и исчезнуть. Но Дон Кихот, что просыпался во мне каждый раз, когда со мной поступали несправедливо, грохнул мечом об землю и воскликнул: «Собственный отец не доверяет тебе, деточка! Что, ты молча проглотишь это и в слезах убежишь?»
– Ну нет, я не проглочу это молча и не убегу, – пробормотала я самой себе, сжав кулаки.
Я вернулась в гостиную. Там уже подавали десерт. Ни на кого не глядя, я села на свое место и плеснула себе еще вина.
– Эмма, вы ранее упомянули о том, что планируете внедрить в окружение Стаффордов нашего человека. Очень интересно было бы узнать детали. Думаю, это будет непростая задача, не так ли? – поинтересовалась я, глядя на напарницу Харта в упор.
– Задача определенно не из самых простых, – тут же откликнулась та, ослепительно улыбаясь. – Но это долгий разговор, а я, кажется, уже и так утомила всех. Ваш отец в курсе всех деталей; думаю, он с удовольствием расскажет вам о них, когда мы уйдем.
– А мне интересно послушать именно вас, – так же ослепительно улыбнулась я.
– Что ж, если мистер МакАлистер не против, то я удовольствием... – дипломатично начала детектив, но мой отец тут же перебил ее:
– Наслаждайтесь десертом, Эмма. Кристи, где твои манеры?
– Я сказала что-то не то, отец?
– Не вынуждай гостей говорить о работе.
– По-моему, мы только о ней и говорим. С начала трапезы я только и слышу «Стаффорды-Стаффорды-Стаффорды»!
– Именно поэтому самое время сменить тему.
– Правда? А я тоже хочу знать то, что уже знают все. Я часть этой семьи. Я – МакАлистер. Разве нет?
– Тебе лучше знать, кто ты, – мрачно ответил отец.
– Ты не доверяешь мне, папа? Почему? Потому что я выросла и пытаюсь быть самостоятельной? Потому что мое видение веры отличается от твоего? Или потому что когда-то я дала клятву не вредить Стаффордам?
– Я расскажу вам, кто и как будет внедряться в их окружение, – вмешался Харт, глядя мне прямо в глаза. – Вы всё узнаете.
– Вы ничего и никому не скажете, Гэбриэл, пока я вам не велю, – бросил ему отец.
Харт перевел ледяной взгляд на моего отца, но возражать не стал. Потом он посмотрел на меня – в его глазах ясно читалась поддержка и призыв не горячиться. Я посмотрела на Рейчел – она была похожа на человека, чей дом горит, но который слишком боится огня, чтобы бежать спасать тех, кто ему дорог. Агнес взволнованно хлопала ресницами, не совсем понимая, почему все ссорятся вместо того, чтобы скорее есть десерт.
– Ты несправедлив, отец, – встал на мою защиту Сет. – В списке людей, которым я бы доверил прикрывать свою спину, Кристи была бы первой.
– И в моем списке тоже, – выпалила Агнес, переводя на меня обеспокоенный взгляд. Вряд ли она до конца понимала, о чем речь, но точно хотела защитить меня.
– Дорогой, это же наша дочка, – подала голос Рейчел.
– А вы что скажете, Гэбриэл? – мой отец повернулся к Харту. – У вас прекрасное чутье, и я доверяю вам как никому другому.
– Что именно вас интересует, Джо? – спросил он, и внезапно я снова уловила в его речи шотландский акцент.
– Меня интересует ваше мнение о Кристи. Что вы о ней думаете, учитывая ее поведение, характер и взгляд со стороны? Думаю, вашему экспертному мнению можно доверять.
Мои щеки начали пылать. Отец говорил обо мне так, словно я и вовсе здесь не сидела. Или будто я была какой-то племенной кобылой, которую он собирался купить на аукционе. Да еще и интересовался мнением человека, который не принадлежал к нашей семье и знал обо мне немного. Что-то бесконечно обидное было в его театральном обращении к Харту.
– Спасибо за обед. – Я встала, расправляя подол, все еще мокрый от пролитого вина. – Рейчел, все было очень вкусно. Сет, ты лучше всех. Папа, я пришла с чистосердечным раскаянием, а получила публичную порку. Ты доволен?
И я выбежала из гостиной, сорвала с крючка сумочку в прихожей и бросилась вон из дома, который когда-то был таким родным.
Я была так ослеплена злостью и отчаянием, что грохнулась со своего велосипеда на полпути к въездным воротам. Разбила коленки и локоть. Пришлось закусить губу, чтобы не разрыдаться. Вот еще, я не буду плакать. По крайней мере, не здесь, не у всех на виду...
– Кристи!
Я обернулась и увидела Харта, который шел ко мне быстрым шагом.
– Вы в порядке?
– Нет. Но кому какое дело......
– Моя машина на парковке за углом, давайте я отвезу вас домой, – сказал он и протянул мне руку.
– Я в порядке, Гэбриэл...
– Вы только что сами сказали, что нет.
– А вот вам прямо надо слушать, что я говорю! – выпалила я, утирая рукавом лицо.
– Как обычно, не мог отказать себе в удовольствии, – произнес он, взял меня под руку и повел к парковке. Мне нравились его уверенное прикосновение, спокойствие и еще его одеколон. Хотелось прижаться лицом к его рубашке и хорошенько поплакать. Может быть, я бы так и сделала, если бы не боялась замарать его воротник размокшей тушью.
– Вы вернетесь потом сюда? – спросила я.
– Нет, я сыт, и, кажется, по горло, – ответил он, и я рассмеялась.
– А как же Эмма?
– А что Эмма? – переспросил он.
– Я думала, вы встречаетесь.
– С чего вдруг?
– Это же очевидно. Вместе работаете, часто видитесь, колец на ваших пальцах нет, а вот потребности точно есть, – сказала я с видом эксперта.
Харт распахнул передо мной дверцу машины – на этот раз это был ярко-синий BMW-купе с хромированными дисками, по форме напоминавшими пятиконечные звезды. Ха-ха. Надеюсь, отец их не заметил, иначе бы его инфаркт хватил.
– Эмма не обидится, если я подброшу вас домой. С вашими разбитыми коленками вы далеко не уедете.
Мои колени и правда выглядели не ахти. Я разбила их так сильно, что едва могла идти, но боли я не чувствовала. Гнев заглушил и притупил все чувства.
– Так значит, вы все-таки встречаетесь?
– Почему вас это так интересует? – усмехнулся он, выруливая на оживленную дорогу.
– Банальное любопытство.
– Насколько я знаю, христиане издревле считают, что любопытство – это порок, – стал поддразнивать он.
– Да без разницы мне, что там кто считает...
– Что-то мне подсказывает, что из вас не выйдет смиренной христианки.
– И что, вас это расстраивает?
– Нет, скорее радует. Мне нравятся бунтарки.
– А Эмма – бунтарка?
– Почему мы постоянно возвращаемся к Эмме?
– Потому что мне неловко, что вы оставили ее и я сижу тут на ее месте.
– Это не ее место. Мы не то чтобы встречаемся... – он замялся, подыскивая слова.
– Ясно, – усмехнулась я. – Просто вместе спите.
– Я оставлю свою личную жизнь при себе, – сказал он, совершенно не раздражаясь. Мое любопытство скорее льстило ему, судя по ленивой улыбке.
– Ладно. Тогда и я оставлю свою личную жизнь при себе.
Которой у меня вообще-то нет. И не знаю, будет ли. Сейчас мне надо срочно найти работу, которая прокормит меня. А о личной жизни пока даже думать не стоит...
– О чем вы думаете? – спросил Харт.
– О том, что жизнь не такая уж простая штука, как кажется.
– Это точно. Но ничего, главное – отрастить нервы покрепче, и все будет хорошо.
– Считаете, у меня их нет? – спросила я.
– Сейчас вы слишком эмоциональны и ранимы, – ответил он, явно намекая на мой побег с ужина.
– А вы бы как поступили на моем месте? Представьте, что я – детектив мисс Харт. А вы – сын Джо МакАлистера, Гэбриэл МакАлистер. Ваш папаша сначала унижал вас весь вечер, а потом сказал: «Мисс Харт, что вы думаете о моем сыне? Как считаете, ему можно доверять?» – Я идеально спародировала голос моего отца, так что Харт даже рассмеялся.
– Я бы откинулся на спинку стула, спокойно ел свой десерт и слушал все те приятные и добрые слова, которые говорила бы обо мне детектив Харт, – сказал Гэбриэл, лениво улыбаясь. – Потом поблагодарил бы мисс Харт за поддержку и посоветовал любимому папочке брать с вас пример и стараться видеть в людях хорошее. На прощанье крепко обнял бы его и шепнул в ухо: «До скорого, папаша». Потом вышел бы из дому в прекрасном настроении и пригласил бы мисс Харт на ужин, раз уж она такая милашка. Кристи, не стоит подставлять грудь под каждый морской вал – вас убьет! Лучше хватайте доску и скользите по волне, пока она сама не разобьется о берег. В отношении некоторых проблем лучше двигаться параллельно, чем перпендикулярно.
– Вы бы правда сказали обо мне хорошее? – поинтересовалась я.
– Еще как сказал бы.
– Тогда... Тогда я тоже хочу пригласить вас на ужин, раз уж вы такой милашка, – сказала я. – Что скажете?
– Вы не обязаны.
– А вы не обязаны отказываться. Я хочу есть, в доме отца кусок не лез в горло.
– А деньги откуда возьмете?
– Продам свою честь.
Харт рассмеялся, поотнекивался слегка для приличия, но таки принял мое предложение. Мне нужно было только заехать домой и сменить залитое вином платье. А потом я собиралась затащить Харта если не в самый лучший ресторан в городе, то в самую лучшую забегаловку на улице.
Мы поднялись до дверей моей квартиры, я достала ключи, сунула один из них в скважину и – он не подошел. Сначала я подумала, что перепутала ключи, потом подумала, что перепутала двери. А потом меня настигла ужасная догадка.
– Гэбриэл, – пробормотала я, хватаясь за голову. – Отец, должно быть, распорядился поменять замки, пока меня не было...
– Вероятно, вас пытались ограбить и сорвали замок, – предположил Харт, но потом внимательно осмотрел дверь, замочную скважину, пол рядом с дверью, усеянный частицами древесной стружки, и согласился, что мой замок действительно заменили на другой.
– Я – бездомная, – пробормотала я.
– Я позвоню вашему отцу и обо всем расспрошу его.
– Делайте что хотите, – махнула рукой я, прислонилась спиной к двери и, как заводная кукла, чей внутренний механизм полностью разрядился, медленно осела на пол. Ноги просто перестали держать меня.
Харт спустился двумя этажами ниже и позвонил моему отцу. Я слышала его голос, но не разбирала слов. Когда он вернулся, то выглядел почти разъяренным. А когда заговорил, то я снова уловила акцент в его голосе.
– Боюсь, вы все-таки остались без жилья, – сказал он.
Я сглотнула ком в горле. Еще никогда мне не было так страшно. Я лишилась всего. Все мои вещи, вся моя жизнь – все осталось в этой квартире. Моя одежда, мои пластинки, мой ноутбук. Всё. Выдержка предала меня, и слезы хлынули по лицу. Макияжу, по-видимому, конец, но это не очень пугает, когда конец приходит вообще всему. Отец недвусмысленно заставил меня выбирать между жизнью по его правилам или жизнью под мостом.
– Ваши вещи – они все в этой квартире? – спросил Харт.
– Да. Но, видимо, отец теперь считает их своими вещами.
– Подождите меня здесь, окей? Я сейчас вернусь.
– Куда вы? – запаниковала я.
– У меня в машине есть что-то, что вам понравится. – И он ушел по ступенькам вниз, насвистывая какую-то мелодию, до боли знакомую.
Вернулся через пять минут, сунул в мой замок какую-то проволоку, металл зацепился за металл, и – боже правый! – моя дверь распахнулась. Я вошла и отключила сигнализацию, потом оглядела квартиру, не в силах поверить, что у меня просто взяли и отняли ее.
– Ну и долго вы будете стоять? – сказал Харт. – Этот код, который вы ввели на панели, вообще-то могли изменить. Теоретически, сюда вот-вот может нагрянуть полиция. Вперед. Несем все в мою машину.
Мои глаза полезли на лоб.
– Вы серьезно? Мы будем грабить мою квартиру?
– Ну вам же нужны ваш ноутбук и все остальное?
– Абсолютно!
– Ну тогда за дело, бездомная воришка. – И он подтолкнул меня вперед.
Я истерично рассмеялась и никак не могла успокоиться, пока набивала пакеты и сумки своим добром. Харт таскал все в машину. Мы уложились в десять минут, как профессиональные взломщики. Если полиция и приехала, то только чтобы глотнуть пыль, которую взметнули наши колеса.
– Я только что ограбила квартиру! – вопила я, когда мы мчали по трассе с полным багажником моих пожитков. Даже лимонное дерево туда влезло. – Я воришка!
– Стопроцентная, – кивал Харт, подмигивая мне.
– Представляете, меня могли поймать! А потом посадили бы. Ну или назначили общественные работы, учитывая, что это была бы моя первая судимость. Я бы подметала тротуары и мыла туалеты в государственных инстанциях. А вы бы мне помогали. Мистер Харт драил бы унитазы в своем плаще от Burberry и в часах Patek Philippe, а в багажнике своего BMW возил бы ершики и чистящее средство, – рассмеялась я. – Это просто... Просто умереть не встать.
– Мыл бы, – согласился Харт. – Я ужасно законопослушный.
– Я уже это поняла. В тот момент, когда вы достали отмычку, – расхохоталась я.
Я давно так не смеялась. Просто до боли в горле. И сам факт, что я смеялась, оставшись без крыши над головой, о многом говорил. О том, что я как минимум сошла с ума. Или у меня биполярное расстройство. А Бог уже просто махнул на меня рукой, ужаснувшись тому, как быстро я умею совать драгоценности в карманы.