Чужая жизнь-месть отвергнутого

Невысокий молодой волшебник тяжело дышал и не знал с чего ему начать свой рассказ. Его друзья сидели за столом, на своей кухне, напротив него, с сердитыми лицами и настороженно ждали. Лили крепко обнимала полуторагодовалого сына Гарри и, уткнувшись тому носом в черные пушистые волосы, даже не смотрела в сторону нежданного гостя.
Джеймс постукивал волшебной палочкой по ладони левой руки, готовый в любой момент напасть на Питера.
Тот сидел как на сиденье из терновника, весь вспотевший, но уверенный в своем решении во всем признаться друзьям, принять и выслушать все ругательства, но спасти маленького невинного ребенка.
- Позови Дамблдора, Джейми! – отчеканила миссис Поттер. – Он должен услышать все, что Хвост намеревается нам сказать.
- Не надо, Сохатый! – крикнул гость и приподнялся с места, но его резко прервал, граничащий с визгом, голос волшебницы.
- Или соглашаешься на наши условия, Питер, или проваливай! У меня маленький ребенок, о котором надо заботиться.
Коротышка вжал голову к опустившимся плечам и, присев, казался еще более маленьким. С обреченными глазами он следил за действиями главы семьи и внутренне сжался в ожидании появления, замаскированного под Доброго дедушку, злобного паука.
Альбус Дамблдор вышел из камина, окутанный сиянием языков зеленого пламени в ярко-красной бархатной мантии, уподобляясь Санту Клаусу из магловских сказок. Увидев его, сынишка хозяев радостно протянул к старому колдуну ручки и весело запищал:
- Де-Да, де-Да, дай!
С самым благостным видом, Дамблдор приблизился к тянувшемуся к нему на ручки ребенку, потрогал пухленькие пальчики и гукающим голосом начал сюсюкаться:
- Мой сладенький ма-а-альчик, что дедушка Дамблдор принес моему малю-ю-юсенькому монстрику? – распевал он соловьем, вынимая из потайного кармана, среди бесчисленных складок мантии, изготовленный в форме феникса, сахарный леденец, собственного производства.
Увидев сладость, Гарри одним движением, радостно пища, схватил сладкое лакомство из сморщенной руки старика и моментально засунул в ротик. На маленьком личике появилось выражение полного счастья, а в глазах его родителей – полное доверие и восхищение добротой своего наставника.
Пока Лили своим воркованием снова привлекла внимание малютки к себе, Альбус посмотрел на, сидящего за столом, с подавленным видом, Питера Петтигрю. Видимо осунувшийся, по сравнению с той пухленькой и веселой, со школьных времен внешностью, тот выглядел измученным и постаревшим. Чета Поттеров - его сверстники, не смотря на непрекращающиеся ни днем, ни ночью заботы о ребенке, казались на пять-шесть лет моложе своего друга.
- Говори, Питер, зачем ты сюда явился? Чем ты нас можешь удивить? – начал допрос профессор Дамблдор, присаживаясь на трансфигурированный в удобное кресло обычный кухонный стул.
- Кто-то пробрался в поместье Лестрейнджей и похитил их маленького наследника. Беллатрикс мечется между полным отчаянием, полным бешенством и безумием. Идет совещание Ближнего круга, обсуждают нападение на семьи детей Пророчества, потому что Снейп предположил, что вор задумал заменить избранного на сына самых ярых сподвижников Темного Лорда, им в наказание.
Дамблдор встрепенулся от услышанного. Означает ли эта новость то, что Сириус снова решил пойти на рейд в одиночку, не посоветовавшись и не состыковывая свои поступки с планом главы Ордена?
- Оставайтесь тут, ни с кем ни разговаривайте, не делайте ничего на горячую голову! – стал отдавать он приказы, внутренне подтянувшись. – Лили, можешь укладывать ребенка спать, но когда я вернусь, будь готова ко всему. Фоукс!
В золотистом пламени, среди чистой кухни Лили, появился фамильяр директора Хогвартса и сел на плечо хозяина, в то же мгновение, среди вихря перьев и огненных языков, оба исчезли из дома в Годриковой лощине.
***
Перед глазами директора Дамблдора, внезапно появившегося в гостиной дома Сириуса Блэка, предстала картина маслом: сам хозяин дома, дико скалясь, несся как обезумевший из неприбранного помещения, суматошно размахивая руками, прядями не подстриженных волос и незапахнутой мантией.
А на диване лежал спящий маленький темноволосый мальчик, на бледном личике которого были хорошо заметны черты Древнейшей и Благороднейшей семьи Блэк – острый подбородок, тонкие скулы, очерченные как черной тушью брови вразлет. Сын Беллатрисы был очень красив и Дамблдор внезапно подумал, что жертвовать им не стоит. От своего отца ребенок унаследовал высокий выпуклый лоб, изгиб ротика и миллионный счет в банке Гринготтс.
Ценный рычаг давления на богатую и чистокровную семью Лестрейндж. Подобные рычаги давления, умный игрок никогда не ломает.
- Профессор Дамблдор, сэр, я украл этого засранца у кузины. Что будем с ним делать? – рявкнул, увидев старого колдуна в своей гостиной, Блэк.
Похитить сына Беллы, сначала, ему казалось блестящей идеей, но когда он принес домой маленького Рудольфуса, вдруг почувствовал себя извергом, а после непрестанного, сутки напролет, плача и его призывов к маме, приход директора показался Сириусу избавлением от ответственности и угрызений совести.
- Не беспокойся, мой мальчик, я все устрою как надо. Отдам твоего племянника, как договорились, той магле, чтобы он сыграл роль мальчика пророчества, - спокойным голосом ответил Дамблдор.
- Но вы сказали, что клон скончался еще два месяца назад, будучи слабым по рождению. А и Руди не похож на ...
- Я все улажу, все. А ты иди к Джеймсу и Лили - там Питер внезапно нагрянул с новостями. Смотри, не наломай дров в мое отсутствие. Оставайся там и жди. Руки и палочку не распускай - хочу застать Питера в целости и сохранности, в здравом уме. У меня для него есть задание, которое он должен выполнить.
Сириус прошелся пальцами по волосам, чтобы хоть немножко придти в себя и аппарировал в Годрикову лощину.

Полчаса спустя, в детской комнате, в которой спал глубоким сном ребенок Гарри, которого молодая чета Поттеров растила до сих пор, считая его своим сыночком, появилась, одетая в ярко-красное, высокая сутуловатая фигура Альбуса Дамблдора, со спящим ребенком Лестрейнджев на руках.
В полном безмолвии, он наложил усыпляющие чары на обоих мальчиков и оставил свою ношу рядом с Гарри. Старшей палочкой, Дамблдор начал плести чары и заклинания, вглядываясь в лицо доставленного им ребенка. Постепенно черты того начали меняться, пока не стали, как две капли, похожи на сына Поттеров. Все что их отличало, по окончанию ритуальной магии колдуна, было только их одеяния. Неуверенными, но быстрыми движениями, Дамблдор изменил дневной наряд принесенного, на ночнушку первого мальчика.
Наконец, сын Лестрейнджей а теперь лже- Гарри Поттер, готовый к неведомому будущему, спросоня, обнял плюшевую мышку. Под его новой личиной, даже собственная мать, без необходимого на то волшебство, не узнала бы своего Руди.
Покончив с этим, старый колдун забрал в охапку шмотки истинного Гарри Поттера и, вместе с голеньким тельцем бывшего владельца комнаты,он исчез в неизвестном направлении.
***
Миссис Петуния Дурсль, уже два месяца, как каждый божий день задумывалась, а не наложить ли на себя руки. Ее мальчика, ее синеглазое сокровище мамы с папой, Даддикинса, похитили прямо с его кроватки посреди белого дня.

В тот страшный день, самый черный в ее жизни, страшнее того дня, когда ей сообщили о гибели обоих родителей в автомобильной катастрофе, она делала прополку садовых роз, пока годовалый сыночек спал ангелочком в своей комнате. Вдруг ей показалось, что она услышала скрип калитки, она повернулась, чтобы жестами указать наглецу уходить восвояси, не беспокоя честных гражданок, мам и хозяек, когда ощутила удар по голове и отключилась на несколько часов.
Придя в себя, она обнаружила вокруг толпу незнакомых людей, или в полицейских униформах, или в белых одеждах, которые суетились вокруг нее и допрашивали соседок.
Ее тоже допросили, но что она могла сказать полицейским, что ей почудился удар по голове? Но, потрогав предполагаемое место удара, она нащупала большущую и болезненную шишку у себя на макушке. Посмотрев в направлении врачей и, в самой гуще, увидев своего Вернона, лежащего в отключке на носилках, в сердце почтенной домохозяйки кольнуло зародившееся сомнение, что неспроста тут столько народу собралось, лишь по случаю нападения на нее. Что-то было не так и она должна была разобраться что.
Вдруг, она заметила, что Солнце уже заходит и Дадлику пора ужинать. Встревоженная мать, забыв обо всем на свете, спустила ноги с носилок, поверх которой пролежала так долго, что Дадлик пропустил и послеобеденный перекус, и, шатаясь, побрела внутрь своего дома. Еле добравшись до второго этажа, на котором были спальные комнаты – их, ребенка и гостевая, она сразу отправилась будить сына.
Дверь была полностью открытой внутрь, на ее стуле сидела незнакомая женщина в полицейской форме и что-то читала, а кроватка Дадлика была пустой.
- Где мой сын? – крикнула испуганная мать и буквально пролетела к кроватке, оттолкнув бросившуюся ей наперерез полисменку.
Одеяльце было сметено, подушка последовала за ним, плюшевые игрушки всевозможного яркого окраса приземлились что-куда, но среди них Дадлика не было.
- Где, где он? Где Дадлик? – не унималась Петуния, не ощущая своих слез,, льющихся из глаз рекой.
- Миссис Дурсль, успокойтесь, мне надо с вами поговорить! – схватила она ту за руки, чтобы Петуния не изодрала себе лицо ногтями, которыми впивалась себе в щеки. – Скажите, что вы помните?
- Ничего, мэм, ничего! Что я могу помнить? Скажите, что с моим Дадликом, вы его нашли вне двора? Его сбила машина, а я этому воспрепятствовать в состоянии не была? Почему Вернон не позаботился о нем?
Полицейская взяла бутылку с минералкой, принесенную с собой, и плеснула воду на теряющую разум женщину. Она должна была вспомнить все обстоятельства сегодняшнего послеобеда, чтобы полиция могла помочь. В таком состоянии миссис Дурсль была бесполезна следствию. Но, очевидно, ей ничего о сыне не сообщили и ей - сержанту Каролин Фланаган, выпал шанс сделать это:
- Вашего сына не сбила машина, это уж точно известно, никаких следов крови на улице нет, - начала издалека она, но увидев надежду в глазах молодой матери, поняла, что нужно говорить все начистоту. – Но и от вашего сыночка следов не осталось, миссис Дурсль. Никто его не видел снаружи вашего дома, но и внутри он не нашелся.
- Как нигде его нет, он должен был спать в кроватке, пока мама не придет его будить. Вы дверь в комнате какой нашли?
- Закрытой, мэм.
- Значит, он в комнате, в шкафу смотрели?
- Миссис Дурсль, я позову врача, он даст вам успокоительное. Я мигом, а вы ждите меня тут.

С того страшного дня прошло уже два месяца - шестьдесят шесть дней, а от Даддикинса ни весточки, ни косточки. От самой Петунии осталось кожа да кости. Она жила транквилизаторами, в полусне провожала мужа на работу, хозяйничала на автомате, встречала Вернона с работы, ужинали, бросали иногда нетронутых порций в мусор, ложились спать. На следующее утро – все повторялось сначала.
Петуния ждала чуда, но чудес не бывает в ее жизни, кроме тех фокусов, которые ей показывала ее сестра Лили, когда возвращалась на каникулы домой.
После свадьбы сестры, та куда-то запропастилась, даже на похоронах родителей не появилась, сука. Даже как связаться с ней не объяснила, чтобы позвать ее на помощь в таких случаях, как похищение Дадлика.
Резкий трезвон оторвал молодую миссис Дурсль от горьких размышлений и вернул из мира грез в реальность, в которой ее сладкий маленький сыночек не находился в ее туго сжатых вокруг его пухленького тельца руках, а был где-то там, в темноте и неизвестности.
Шлепая старыми шлепанцами Вернона, которого она этим способом чувствовала ближе к себе, когда тот был на работе, она направилась ко входной двери и выпрямилась, чтобы заглянуть в глазок – кого это принесло в такой ранний час, в половине восьмого.
Перед дверью стояли двое полицейских – незнакомый мужчина, плотного телосложения и та женщина, с которой Петуния общалась в детской комнате в тот день. Сержант, как-ее-там-звали, Фланг? Фланаган? Элоиза, что ли?
Петуния медленно и щепетильно стала, один за другим, спускать засовы на двери. Наконец, она открыла ее и вышла на крыльцо, не хотя впускать чужих людей в свой запущенный дом.
- Почему вы здесь? – замогильным голосом спросила она.
- Миссис Дурсль, мы к вам с новостью о вашем сыне, - бодро заговорила женщина-полицейский, беря на себя общение с хозяйкой. – Не пригласите нас внутрь?
Петуния заколебалась. Приглашать-то, почему бы и нет, но, если они скажут ей, что нашли ...останки ...боже ты мой! Как она это снова сможет пережить?
- Войдите, - сказала она и отступила внутрь к гостиной, чтобы полицейские могли пройти за ней в дом.
Присев на красивый, но пыльный диван, сержант Фланаган, достала из чемоданчика папку и поставила ее на низенький столик перед собой. Раскрыв ее на странице, где была приложена фотография светленького мальчика, полутора с лишним годовалого возраста, она повернула папку так, чтобы Петуния могла бы посмотреть на снимок.
Увидев лицо мальчика, миссис Дурсль пискнула, схватилась за сердце и упала в обморок.
- Нашелся, - сделала вывод сержант Фланаган и ее лицо просветлело.
Наконец-то, вернувшись домой к своей семье, где ее ждал собственный маленький сын, Симус, она не ощутит угрызение совести за то, что может сжать в объятиях своего ребенка, а та женщина, Петуния – нет.
***
Устроить эту часть плана, было самым легким из всех. Дамблдору ничего не стоило украсть маленького сына сестры Лили – волшебницы и продать того цыганам, чтобы подготовить семью, в которую бросит ручного героя к угрожающей среде. Он не задумывался о судьбе мальчика - цыгане одинаково заботились как о своих детях, так и о приемышах.
Петуния должа была страдать по сыну столько, сколько было нужно, чтобы созреть – получив сына, или того, кого ей впихнут вместо ее сына – на эту роль Дамблдор подготовил клона ее племянника, Гарри Поттера, с измененной внешностью, конечно, она должна была вцепиться в него мертвой хваткой и ни в чем ему не отказывать.
А однажды утром ей подбросят... но, пусть все идет по Плану. К Лучшему Благу.

(Кхм Дамби вообще с катушек слетел, да и этот фф катится к абсурду :Р

Ну как вы поняли, клона Гарри заместо Дадли, самого Гарри как он и должен быть, то за племянника тети, а вот "Гарри", который у родителей это сын Беллы)
____________________

То, что Волдеморт, с подозрительной легкостью - обычной Аллохоморой, открыл входную дверь в дом четы Поттеров, не могло не насторожить взрослого мага. Одно дело, когда тебя приглашает Хранитель тайны войти на территорию, скрытую куполом Фиделиуса; совершенно другое, когда жилище неслабых волшебников закрыто только на магловский засов. Никаких охранных чар, за порогом нет ловушек, вроде бы ...
Темный Лорд засомневался - стоит ли заходить внутрь самому или приказать Петтигрю войти первым, чтобы разведать путь. Но Белла была так настойчива, так умоляла помочь ей в поисках сына, что он не смог отказать ей. Несмотря на то, что Питер всю неделю клялся и божился, что Блэк и Дамблдор устроили эту сумасшедшую катавасию, только для того, чтобы подсунуть вместо настоящего ребенка пророчества, сына его самой верной последовательницы, Белла была уверена, что Руди Лестрейндж скрывают в хорошо-защищенном поместье Лонгботтомов. И они с мужем, его братом и молодым Барти отправились искать там. А Волдеморту пришлось посетить домик Поттеров в Годриковой лощине. (как вы поняли здесь все наоборот, те кто должен быть светлым, он темный и наоборот)
Подумать только, последние из Древней семьи Поттеров проживали в этом захолустье, а не в одном из своих поместий. Насколько же околдованным идеями долькоеда должен был быть Джеймс, как он должен был разозлить своего престарелого отца, чтобы тот охладел к нему и удалил единственного сына из Завещания, лишив того основного капитала и доступа к недвижимости?
Но молодой Поттер работал в Аврорате, его жилище должно было быть пронизано сетью всевозможной магической пакости, а не позволять незваным гостям живыми дойти от калитки до входной двери. Кроме того, о редкой одаренности миссис Поттер и ее магической мощи ходили легенды. Последователи Темного Лорда, учившиеся в одно время с маглорожденной Лили Эванс в Хогвартсе, рассказывали о ней чудеса. Восторги выходцев из чистокровных семей об этой девушке, как и бесконечные депрессии Северуса Снейпа, брошенного ею же, держали незваного вечернего гостя в состоянии полной боевой готовности.
У Лорда зародилось сомнение о рациональности подобного рода пренебрежения условностями с его стороны. Его посещение молодая чета нехилых волшебников могла расценить как нападение, а в действительности ему было нужно только посмотреть на их ребенка, бросить обычное, безвредное „Ревелио" и извиниться перед хозяевами.
Волдеморт, наводкам проклятого долькоеда о, якобы предсказанном истинной пророчицей Пророчестве, принципиально не верил. Ко всему, что приходило со стороны его бывшего профессора по Трансфигурации и настоящего директора школы, даже трупам своих же пожирателей, убитых орденцами, Лорд относился настороженно.
Когда Северус, год с лишним назад, доложил о подслушанном, в „Кабаньей голове" предсказании Сивиллы о Грядущем, а потом стал плакать горькими слезами и умолять пощадить его детскую любовь, Лорд засомневался в устоях собственной идеологии о превосходстве чистой крови.
Заметив пренебрежение своего повелителя к сведениям Снейпа, свидетели из его единомышленников слезливой сцены, тоже не придали этому предсказанию особого значения.
Сказать, что Волдеморт начисто забыл невнятные слова чокнутой, еще со студенческих времен, Сивиллы Треллони, было бы преувеличением. Он помнил об этом. Но поводом для посещения Поттеров было просто посмотреть и наказать хозяев, если информация Питера верна или извиниться перед хозяевами и наказать Питера, если она окажется дезой.

С палочкой в руке, Волдеморт чуть-чуть толкнул крыльцо двери вовнутрь, чтобы посмотреть на реакцию хозяев. И оторопел, потому что она была совсем не той, что он ожидал.
В центре гостиной, с большим кухонным ножом в руках, стоял, молодой мужчина, готовый напасть на незваного вторженца и защитить свою семью. О нем можно было сказать только одно – он сыном Карлуса Поттера не являлся. Слегка плешивый и с заметным животиком, мужчина пялился своими прозрачно-зеленными глазами и был похож на натянутую струну. Пустишь – врежется.
За ним, прижимая к себе маленького темноволосого мальчика, ютилась низенькая толстушка, с копной светлых кудряшек на голове и поглядывала оттуда огромными серыми глазами.
Это были не Поттеры, которых знали все в Волшебном мире. Это были посторонние люди. Кто они? Лорд терялся в догадках, пока готовый драться глава семьи не рявкнул на прячущуюся за ним девушку:
- Лили, бери Гарри и беги наверх! – и краешком глаз проследил как его жена, в домашнем халате на цветочках, трусцой бежит мелкими и быстрыми шажками по лестнице, унося ребенка с собой.
У Лорда Волдеморта случился когнитивный диссонанс и он еще больше запутался. Хлопнув глазами пару раз, чтобы собраться с мыслями, он попробовал навести порядок у себя в голове, перечисляя свои действия.
Сначала, Питер Петтигрю привел его в дом своих друзей, чтобы Лорд забрал с собой проживающего эвентуально здесь сына Беллатрисы и Рудольфуса Лестрейнджей.
Потом, дойдя до конца, покрытой плитами, тропинки, перед самой калиткой, Питер произнес нужную для снятия Фиделиуса фразу: „Здесь, в Годриковой лощине, проживает семья Джеймса и Лили Поттеров".
Но затем наступило всеобщее помутнение и нормальный порядок в мире превратился неизвестно во что.
На снятие купола Фиделиуса должны были среагировать оба, живущих в доме, волшебника или, по меньшей мере, проверить кому приспичило беспокоить их вечером. Но этого не произошло. Никто не встретил гостя, пока тот еще не открыл калитку, с палочкой наготове.
Те несколько метров, что Волдеморт спокойно прошагал, от калитки до входной двери, не были прерваны ни пропадающими под ногами плитами, ни стреляющим ядом кустарником, ни дворнягой. Ничем!
Входную дверь, за которой Поттеры должны были растить единственного сына-малютку, ничего не охраняло, кроме обычной магловской защелки. Не упала сверху подавляющая магию сеть, не превратилась площадка перед дверью в зыбучие пески, не облило его каким-нибудь мерзопакостным зельем, которое вывело бы из строя любого человека за считанные секунды.
Но, что больше всего удивило Темного Лорда, это люди, встретившие его. Кто они и был ли мальчик, унесенный девушкой наверх, Руди Лестрейндж? Последнее было тем единственным, что волновало гостя, все остальное было из разряда „да гори оно все синим пламенем".
В доме под Фиделиусом, по словам Петтигрю наложенным самим Дамблдором, проживала не семья Джеймса, сына Карлуса Поттера, а совершенно другая. Мужчина - это только слепо-глухо-немой не подтвердил бы, со знакомым вихрастым, темноволосым, кареглазым очкариком имел только одну общую черту – оба были мужчинами. С рыжеволосой и зеленоглазой Лили Эванс, о которой он был наслышан, та молодая толстушка роднилась только общим именем.
- Вон из моего дома, - рявкнул осмелевший от ухода жены с ребенком и по той же причине, воинственно настроенный, мужчина.
- Кто вы такой? – спросил, не отвечая ему, Волдеморт.
Он слегка повеселел, его распирало необузданное любопытство что тут происходит и он хотел в этом разобраться.
- А вы кто? И как посмели войти в чужой дом? – не унимался другой.
- Я? – не поверил волшебник. – Я Лорд Волдеморт! Ищу похищенного ребенка, покажите мне вашего!
- Уходите, сейчас же! Тут, кроме моего сына, никого нет.
- Как зовут вашего сына?
- Гарри, Гарри Поттер. А теперь вон, а то позову полицию! – воинственно крикнул, взбешенный до белого каления, мужчина и начал размахивать ножом.
Волдеморт почувствовал, что у него начинается раздвоение личности, что мир двоится, что еще более запутывается и ничего не понимал. Чтобы все обрело хоть какой-то смысл, ему нужно было посмотреть на мальчика.
На всякий случай, он представил себе маленького Руди: как тот выглядит – снежно-беленький, темноволосый, черноглазый, брови вразлет. Красивый мальчик, настолько приятный, что самому Волдеморту начало снится, как он приходит домой, его встречает приветливая жена в переднике и с темноглазым ребенком на руках ... Бред, бред ...
Надо было немедленно посмотреть на мальчика, Гарри Поттера. Какая-то мысль в его сознании, начала тревожно мигать красным, но маг не обратил на это внимания.
Он оттолкнул рукой гневного хозяина в сторону, чтобы побыстрее закончить тут и уйти, пока не утоп в розовых соплях от умиления. Но степень храбрости, которую обретают отцы, когда кто-то или что-то угрожает их потомству, Темный Лорд не досчитал. И ему пришлось на собственной спине, в прямом смысле этого слова, ощутить и оценить это.
Волдеморт, сделал первые шаги по ступенькам лестницы, думая, что указал тупице с ножом на его место, когда тут присутствует сам Лорд судеб. Не тут-то было! Широко размахнувшись, мужчина резко ударил ножом и острие вошло в лопатку на спине незваного гостя.
Неожиданная боль включила защитный рефлекс Лорда на полную мощь и он, не раздумывая, даже полностью не повернувшись, крикнул:
- Ступефай! Петрификус Тоталус!
Обездвиженное тело мужчины полетело назад на разукрашенный разноцветными подушками диван и перевернуло его, расшиблось, под стульчиками с длинными ножками, о барную стойку. Зеленые, слегка навыкате, глаза мужчины остекленели и уставились прямо в потолок. Помотрев на упавшее, скованное заклятиями тело, пока рукой вытаскивал, скрипя зубами, нож из раны и накладывал на себя Ферулу палочкой, Волдеморт задался вопросом, почему молодой отец напал с ножом, а не палочкой.
Пазл в Годриковой лощине продолжал усложняться, но никак не хотел выстраиваться в определенном порядке.
Все так же, полный сомнений, не воспрепятствованный уже ни кем, Темный Лорд поднялся на второй этаж.
Там была небольшая площадка и несколько дверей вели к спальням и другим помещениям. Он стал открывать двери одну за другой, начиная с ближайшей, пока не наткнулся на закрытую. Ключем, не заклинанием!
- Алохомора, - сказал он. Засов щелкнул и открылся.
Не поверив своим глазам, Волдеморт толкнул и эту дверь, которая, как и входная, пропустила его внутрь без всяких осложнений.
Это была детская комната. Та толстушка пыталась своим телом прикрыть детскую кроватку, в которой, вероятно, находился мальчик.
- Отойди, девочка, мне нужно только посмотреть на твоего ребенка! – напрямую начал Волдеморт, потому что у него было очень мало времени. Нож нанес глубокую рану и он чувствовал, как истекает кровью и она впитывается в ткань бинтов. Ему надо было быстро закончить с визитом, чтобы как можно скорее получить медицинскую помощь.
Но дамочка его удивила больше своего мужа – она бросилась защищать ребенка от взломщика ... ногтями, крича:
- Не Гарри, только не Гарри!
Как они ему надоели! Защищаться как волшебники не могут, зато чужих мальчиков выдавать за своих – очень даже горазды.
- Сомниус!
Женщина рухнула вниз, как подкошенная и уснула даже быстрее, чем тот парень внизу, открывая, наконец-то вид к ребенку.
Из-за огораживающей сетки детской кроватки на Волдеморта смотрела пара огромных испуганных зеленых глаз, необычайно яркой расцветки. Темноволосый и беленький, но это, совершенно точно, не был сын Беллы. На всякий случай, Волдеморт бросил Ревелио, чтобы удостовериться, но ничего во внешнем виде мальчика не изменилось.
Интересно!
Значит, Питер за все ответит. Посмотрев на валяющуюся на полу девушку, Волдеморт хмыкнул и направился к выходу.
По лестнице он ступал внимательно, ожидая нападения от очухавшегося папаши, но ее не последовало. Мужчина продолжал валяться за диваном, одеревеневший, как бревно. Маг начал закипать. Да что, черт возьми, здесь происходит? Так случалось только с маглами, почему этот ...
А, ну-ка? А, если проверить?
Темный Лорд вытащил из внутреннего кармана мантии специально обработанный кристалл, при помощи которого он мог рассмотреть магическую ауру оппонента.
Оглушенный Ступефаем оппонент ничем, в магическом плане, не отличался. Выглядела его аура вполне по-магловски. Фу, черт! Небрежно махнув палочкой в направлении простака, Волдеморт коротко рявкнул:
- Авада Кедавра!
Гордо подняв подбородок, Лорд судеб даже не посмотрел в сторону трупа, решив, что свою работу в доме Поттеров ... Как сказал убитый зовут его сына, Гарри, что ли? Нет, нет! Он сказал Гарри Поттер! А что, если этот мальчик ...
Мысль еще не до конца сформировалась, а Волдеморт уже бежал наверх к детской комнате. Его встретили тишина, похрапывание девушки и испуганный взгляд зеленых глаз из-за решетки. Выявляющий кристалл, направленный на спящую заверил Лорда, что она, как и ее супруг – магла. Магла в доме волшебной семьи!
Зато как пылала аура мальчика! Нижняя челюсть гостя упала аж до ключицы от удивления. Внезапно, его посетило видение, в котором тот же подросший ребенок, голыми руками, колдует над его же, Волдеморта, корчащимся телом, но как это тело выглядело!? Тощее, безволосое, безносое, безгубое, безх... брррр, вот этого видно не было, но и то, что увидел колдун, его дико вспугнуло.
И он, вдруг, поверил в Пророчество. Сивилла – не-Сивилла; Треллони – не-Треллони, но его видение совпадало с ее предсказанием.
Он решил раз и навсегда закрыть вопрос с угрозой в свой адрес. Зеленый свет Авады, направленной на спящую женщину, в мгновение ока достиг ее и отнял жизнь.
Пора было покончить и с этим, как его – Гарри Поттером. А, ну-ка, давай попробуем!
- Авада Кедавра!
Блиииииин ....

В тени, на углу детской комнаты, начала появляться долговязая фигура в лиловой мантии и с длинной белой бородой до пояса: сначала голова и плечи, а потом и другие части тела. На пол, к подолу мантии, сползла, колыхаясь, переливчатая ткань, под которой, до самой смерти Тома Ридлла, ака Лорда Волдеморта, скрывался старый колдун.
Свидетелем падения второго темного лорда двадцатого столетия был профессор Альбус Дамблдор, глава недавно созданного, им же, Ордена Феникса. Перешагнув через путающуюся в ногах мантию-невидимку, он склонился над трупом бывшего ученика. Чтобы удостовериться, что тот и вправду мертв, а не померещилось, он пнул его, для пробы, ногой. Мертв.
Пророчество сработало, План сработал!
Дамблдор, не веря, что такое возможно, шустро кинулся к кроватке - посмотреть как там ребенок. Жив-живехонек, пялится зелеными глазищами, молчит. Испуган, что ли?
Десятью минутами ранее Дамблдору хотелось кусать себе локти, потому что Том не Аваду, а Сомниус бросил на маглу Лили, а ребенку пророчества не уделил и минуту внимания. Так, мелком бросил взгляд, потом - Ревелио и, прощай! Но Лорд вернулся несколько минутами позже, когда директору вздумалось самому закончить начатое, и сделать все так, как и ожидалось от настоящего злодея.
Но, вот незадача! Брошенная Волдемортом Авада не убила Гарри Поттера, а отразилась от чего-то и прикончила его самого.
Дамблдор позволил себе чуточку позлорадствовать, ибо все произошло именно так, как он и предвидел - взрослый темный маг проиграл полуторагодовалому ребенку, оставив у него на лбу лишь маленькую кровоточащую ранку! Но что озадачило старого колдуна больше всего – сын Поттеров, действительно, обладал этой таинственной силой, позволяющей просто так отразить лбом Смертельное проклятие Тома. Но что это было за сила?
Как бы то не было, предсказание Сивиллы оказалось настоящим Пророчеством, а не бредом пьяной бабы. Дамблдор и не думал, что внучка известной в волшебном мире предсказательницы Кассандры Треллони унаследует дар своей бабушки. В школе молодая Сивилла особым талантом, на фоне остальных, не выделялась. Теперь, страшный Лорд Волдеморт валялся на полу мертвый. В то время, как маленький Гарри, окровавленный, но живой, ревел изо всех сил, испуганный наклонившимся над кроваткой, бородатым лицом Дамблдора.
Альбус Дамблдор притянул к себе, упавший неподалеку, стул и присел, чтобы подумать над корректировкой своих планов.
Так, так, так – что там было первое и самое важное? То, что у сына волшебников Джеймса и Лили была эта самая неизвестная сила, которая помогла тому одолеть Темного Лорда даже в невинном возрасте младенца. Подтверждение напророченной силы не столько радовало, сколько настораживало старого колдуна даже больше, чем мелькающая иногда ночами каверзная мысль о том, что не Волдеморт, а он сам, Альбус Дамблдор, является вторым героем Пророчества.
Пока он плел свои интриги и старательно их записывал в заколдованном дневнике, чтобы не запутаться среди многочисленных, а иногда и слишком каверзных делах, он не думал как выглядит результат его махинаций со стороны. Если когда-то какое-то сомнение начинало терзать его по ночам, он быстро прогонял его далеко на задворки сознания, чтобы не омрачать свои младенческие сны и не портить горечью кристальную красоту его старательно сложенного, распорядка жизни. То, что своим вмешательством, он полностью искалечил жизнь своих учеников – Джеймса и Лили, троих – даже четверых, мальчиков, директора мало волновало, пока не всплыл намек на угрожающую его плану о благе опасность – ту неизведанная силу ребенка Гарри.
Волдеморт ничего о ней не знал и убился об нее.
Когда, годы спустя, против опасного ребенка окажется он сам, Альбус Дамблдор, как гласит последний пункт Плана о благе, сможет ли он одолеть его? Или нужно убить отпрыска Джеймса сейчас и навсегда? Можно ли возлагать надежду на правильное воспитание мальчика?
„Будем надеяться, - думал старый директор, - что первые десять лет на воспитании у черствой Петунии, дадут свои плоды и Поттер придет в Хогвартс затюканным, подавленным и одиноким. Тогда я стану для него самым добрым дедушкой Дамблдором, другом и наставником. Да, да! Нечего больше раздумывать, надо двигаться дальше!"
Бросив на плачущего мальчика Усыпляющие чары, Дамблдор спустился вниз, к камину, чтобы организовать приезд Рубеуса Хагрида, раба, который всегда выполняет все, что ему прикажет хозяин.
***
- Добровольно ли Сириус отдал тебе мальчика, Рубеус? – беря в руки спящего Гарри, сказал Дамблдор и снова всмотрелся в шрам, оставленный Смертельным проклятьем Волдеморта.
- Да, эт'так точно, професс'р Д'мблдор, сэр! Я выполнил все ваши указания и молодой Блэк бросился за Питером, оставив Гарричку на мое попечение. А я привез его вам, как вы велели, - простоватый полувеликан не видел ничего плохого в том, чтобы приносить директору всех маленьких существ, которых мог найти в Запретном лесу. Новорожденные единорожки, маленькие паучата, змейки, птенцы – все показывалось директору школы и лишь после его одобрения Хагрид начинал заботиться о малышне.
Вот и сейчас, когда речь шла о ребенке веселых гриффиндорских ребят, для Хагрида было само собой разумеющееся передать того на обследование профессору Дамблдору.
- Можешь забрать Гарри к себе, Рубеус, чтобы покормить его и все, что там полагается, ты лучше в этом разбираешься, а мне пока надо вернуться в Годрикову лощину, чтобы встретиться с аврорами. Грюм там появлялся?
- Был там, осматривал все вокруг этим своим глазом. Грил, что темной магией попахивает, Смертельным бросался Сами-знаете-кто. Бедные Джейми и Лили, такие молоденькие, а в закрытых гробах их придется хоронить - страшно было смотреть, наверно, на раскромсанные тела... – и мягкосердечный Хагрид стал вытирать слезы и сопли грязным клетчатым платком.
Услышав последнюю новость, Дамблдор усмехнулся про себя, ведь это он закрыл, обрызганные кровью магов-Поттеров, трупы магловской пары в гробах. Этой же кровью, полученной у них ранее, директор обрызгал и все вокруг, чтобы не вызвать подозрений у сотрудников Аврората. Табуретки, трансфигурированные в трупы Лили и Джеймса–волшебников, при помощи той же крови, должны были продержаться ровно настолько, насколько было нужно, чтобы вспыльчивый Блэк увидев их, впал в депрессию, а потом – в истерию, отдал маленького Гарри Хагриду и погнался за архангелом Михаилом, т.е., за Петтигрю. И не такое продолжительное время, чтобы вызванные авроры застали посередине кухни окровавленные трупы и закрытые гробы, с теми же трупами внутри.
Рубеус несказанно успокоил нечистую совесть директора.
***
Излучающая могущество фигура Альбуса Дамблдора, лиловым пятном, возникла посередине гостиной частично обрушенного домика молодой четы Поттеров и сразу привлекла к себе внимание всех, шныряющих по помещениям, авроров. Аластор Грюм, заглядывающий до этого момента в каждый уголок, пытаясь связать все концы наинепонятнейшей в своей жизни загадки, увидев своего приятеля, бросил все, взял того под руку, вывел наружу, где, бросив Мульфиатто, начал:
- Сюда был наложен Фиделиус, Альбус, но его сняли. Знаешь ли ты кто накладывал защиту на дом и кто был Хранителем?
Дамблдор изобразил на своем бородатом лице высочайшую растерянность, даже моргнул пару раз, чтобы заставить Грюма поверить насколько его собеседник колеблется озвучивать чужую тайну и тихим, дрожащим голосом прошептал:
- Аластор, мне они признавались как-то, что верят только молодому Сириусу. Он, через Дорею Поттер, является кузеном Джеймса, но был ему самым близким другом с детства. А Фиделиус? ... – Дамблдор звякнул колокольчиком на застежке, которым стягивал свою пушистую бороду, чтобы та не мешала. - Я думаю, что Джеймс мог бы наколдовать кое-какую защиту, но раз она пала ... А почему она пала, Аластор?
Грюм посмотрел обеими глазами – и своим, и волшебным – на Дамблдора, но не увидев ничего сомнительного в отрешенной мине старого колдуна, счел, что нечего что-либо скрывать от него.
- На втором этаже мы нашли останки Сам-знаешь-кого, пустую кроватку, всю в крови ребенка, а здесь, в гостиной - два запечатанных гроба. Здесь, раньше нас, кроме Сам-знаешь-кого, кто-то, орудовал, Альбус. Брызги крови Лили и Джеймса повсюду, в гробах находятся их трупы, но о состоянии останков не смею даже думать, не спрашивай. Я запретил моим людям их открывать, так и похороним Поттеров. А мальчик, мальчик нигде не нашелся, по всей видимости, пожиратели его похитили ...
- Нет, его не похитили приспешники Волдеморта, Аластор, он в Хогвартсе на обследовании и лечении, - прервал начальника Аврората директор.
Живой глаз Грюма, с которым тот посмотрел на директора, услышав эту новость, заблестел странным темным светом, когда он мгновенно откликнулся:
- Сильно ли пострадал?
- Поппи точно не может сказать, но мальчик встретил лбом Аваду! И выжил.
- Такое невозможно! – рявкнул Грюм.
- Очень даже возможно, - настоял Дамблдор. – Мальчика я хорошо обследовал, целый и невредимый, если не считать того, что шрам сильно фонит темной магией. В него попала Авада Кедавра! После подробностей, которые ты рассказал, я себе представляю события в следующей последовательности. Волдеморт сначала напал на родителей. Кровь указывает, что над ними он издевался, а потом и убил их.
- Да, так и было, к черту! – выплюнул Грюм. - Лишь после того, как закончил со взрослыми волшебниками, Сам-знаешь-кто набросился на маленького Гарри Поттера. Но с ним он облажался. Если все так, как ты говоришь - шрам на лбу мальчика фонит Авадой, тогда это и есть единственный результат воздействия Смертельного проклятия. Что это значит Альбус?
- То, что Гарри Поттер невиданный везунчик, раз встретил Аваду лбом и выжил. Он – Мальчик-который-выжил, Аластор! – воскликнул Дамблдор, но, вдруг он вспомнил о том, что сказал Грюм. – Ты говорил, что на втором этаже нашел труп Волдеморта?
- Не труп, - возразил Аластор Грюм – я сказал „останки". Там куча пепла, поверх которго лежит неповрежденная мантия Сам-знаешь ... , а черт, я тоже заразился привычкой называть Волдеморта этой придурочной кличкой! – сплюнул на пол старый вояка и протер его ногой.
- Откуда знаешь, что это был он? Может ...
- А тут такая история выходит, Альбус. Этим вечером и на Лонгботтомов напали. Лестрейнджи с ... не представляешь кого мы там подловили! – покрытое шрамами лицо Грюма исказил хищный оскал и, непривычный к его гримассам человек, мог бы всерьез испугаться. Но не Дамблдор. Тот с интересом уставился на него в ожидании новостей. – Не поверишь, но там был сын Бартемиуса Крауча, молодой Барти, не один, конечно, а с тремья Лестрейнджами. Все они единым голосом, под воздействием Сыворотки, запели, что Темный Лорд отправился с визитом к Поттерам.
- И что они в Лонгмэноре искали?
- Ты не спросил какого х---а искал В-в-волдеморт в Годриковой лощине!? – вопросом на вопрос ответил воодушевленный Грюм. - Говорят, что то же, что и они в Лонгмэноре – Руди Лестрейнджа, их сына. Беллатриса кричит и божится, что ее годовалого Руди из его комнаты похитили твои люди, чтобы подсунуть на место ребенка пророчества. И так, как под пророчество попадали два мальчика – Гарри Поттер и маленький Невилл Лонгботтом, они разделились. Обе семьи пострадали, потому что кровищи было не только здесь, но и в Лонгмэноре. Лестрейнджи с молодым Барти натворили такие дела, что Азкабан им мало покажется.
Услышав наименование волшебной тюрьмы, Дамблдора передернуло и охватило жутким ознобом. В последнее время, само слово „Азкабан" сводило его с ума, потому что его План блага был ничем иным, как хождением по острию бритвы – шагнешь чуть в сторону и будешь до конца жизни засыпать под покрытым, даже летом, инеем и сосульками, потолком какой-нибудь камеры в том же Азкабане.
- Даже не смею спрашивать, Аластор, - ощерился директор. – Сколько там убитых?
Посторонний человек не смог бы отличить ухмылку Бешеного глаза Грюма от его оскала, но Дамблдору тот показался довольным, отвечая:
- Нисколько. Но младшие Лонгботтомы запытаны до полного безумия, имена свои не помнят.На мальца наложены магические ограничители, у меня не было времени удалять их, нагрянула Августа, закруциатила авроров, пришедших арестовать вторженцев, Белла еле их спасла ...
Удивленный вскрик Дамблдора прервал рассказа Грюма:
- Как спасла, она должно быть, их и круциатила!
- Нет, все было не так! – возразил Грюм. – Я одноглазый, но не слепой, Альбус. Августа, увидев описавшегося и ... не буду подробничать тут, сына, сразу зашвырялась круциатусами, в меня тоже попало, кстати. Беллатриса наложила щит и давай, выть, как гребанная сука на Луну.
- Аластор, сделай мне одолжение, принеси записи допросов всех четверых, Лестрейнджей и Крауча-младшего. Я должен все досконально изучить, прежде чем представить дело нападения перед судом Визенгамота. – Подумав немного, Дамблдор продолжил: - Они должны загреметь в Азкабан, друг мой, любой ценой. Мне они на свободе не нужны.
Старый аврор зарычал, поблескивая единственным глазом, в сторону бородатого колдуна:
- Ты снова за свое, а, Альбус?
- Ты не понимаешь, Аластор! – начал объяснять свою точку зрения директор. - Я думаю, что Волдеморт этим вечером не погиб насовсем. Существуют у меня некие подозрения, что он вполне в состоянии вернуться, насколько он будет в своем уме, не знаю. Чтобы этого не случилось, его последователи должны попасть и закончить свои дни в тюрьме.
Грюм потупил взор обеих глаз и стал раздумывать над словами своего друга. В затянувшейся тишине, Альбус Дамблдор начал оглядываться на погруженный в темноту двор. Выкрашенный в белое забор очерчивал линию снятого несколько часов ранее Фиделиуса. Где ты, Питер, и доведешь ли свое задание до конца?
- Имеешь некоторое право говорить такое, - прервал свои размышления Грюм, - но, позже, я потребую от тебя подробностей. Что еще?
- Надо позаботится о тех аврорах, которые были вместе с тобой в Лонгмэноре и тех, что были на допросах.
Грюм, кивнул в знак согласия, ничего не говоря, и приготовился аппарировать в министерство, но остановился, вспомнив некую незначительную, но все-таки, тоненько жужжащую на краю сознания деталь, о которой решил, наконец, спросить:
- Альбус, а как мелкий Поттер оказался у тебя?
Дамблдор надеялся, что об этом старый аврор забудет спросить, но у него был готовый ответ и на этот вопрос:
- Моя сингалка о нападении прозвучала и я отправил Хагрида посмотреть что там происходит. Тот застал буянившего Сириуса с мальчиком на руках, бросающего направо и налево заклятья, уничтожая имущество своих друзей. Увидев Рубеуса, он стал на него кричать, всучил в руки маленького Гарри и аппарировал, забыв о своем мотоциклете. На нем Хагрид и прилетел в Хогвартс, забрав с собой мальчика.
Грюм был в замешательстве, не веря, что его сослуживец, аврор, позволил себе такое. Пребывая в том же замешательстве и глубоком сомнении, Аластор аппарировал, чтобы вовремя исполнить указания Дамблдора.
Оставшись наедине, в темноте ночи, на крылце своего бывшего дома, директор скрестил пальцы, сам себе приговаривая:
- Сделай все как надо, Питер, сделай все как надо.
_________________________

Утром, в кабинет директора Хогвартса, с несколькими папками в руках, каминной сетью, прибыл Аластор Грюм и объявил новость об аресте обезумевшего Сириуса Блэка. Дамблдору любопытно было узнать подробности - в основном, удался ли его план с участием четвертого из Мародеров, Питера Петтигрю. Но нужно было отвлечь внимание Грюма от него – обратить его на второго участника потасовки, поэтому директор спросил о нем:
- При каких обстоятельствах арестовали молодого Сириуса, Аластор?
Грюм поерзал на месте, устраиваясь поудобнее в кресле, чтобы поменьше доставлять боли ноге с протезом, прокашлялся и начал:
- Он нагнал Питера Петигрю в магловском мире, бросался боевыми заклятиями, кричал при этом про гибель друзей, в чем сам был виноват. А Петигрю, сам знаешь, бойцом был никудышным, короче - погиб он от руки Блэка. Размазал тот друга-недомерка по всей магловской улице, пальнув напоследок Бомбардой Максима и Адеско Файер. Застали мы всю улицу в горящих руинах. Погибла куча невинных маглов, от Петтигрю один мизинец остался. Сейчас там работает бригада обливиаторов и трансфигураторов, пытаются хоть как-то восстановить порядок, прежде чем уведомлять магловского Премьер-министра о нашем участии в инциденте.
Альбус Дамблдор облегченно вздохнул, выслушав рассказ Грюма и попрощался с ним.
Все шло как надо. Дамский гамбит сыгран, пешка – молодой гриффиндорец Сириус, пожертвована, чтобы белым – т.е. самому Альбусу, досталось преимущество в будущей игре. Пусть Блэк думает, что играл на стороне белых фигур. На самом деле, в том и была изюминка шахматной партии директора – играть черными фигурками, словно они белые. Не факт, что Сириуса постигнет та же участь, что и уготована всем черным, а именно, пожизненное заключение в Азкабан.
Теперь, пора Дамблдору сделать ход конем, т.е., появиться в Гринготтсе с настоящим Гарри Поттером, чтобы предъявить свои права на Мальчика-который-выжил, в качестве его магического опекуна. Не даром его родители упомянули имя своего наставника, профессора Дамблдора, в своем завещании, в списке эвентуальных опекунов сына, вторым после Блэка.
Сыграв ход – очернив имя Блэка, назвав его правой рукой Лорда Волдеморта, убийцей и предателем своих друзей Поттеров, несмотря на то, что мальчик является его   крестником ..., Альбус Дамблдор почувствовал столь огромное восхищение своей блистательной идеей, с заменой младенцев – настоящего Гарри на его клона, тем самым подставив все свои фигуры, что рассмеялся и сам себе зааплодировал. Чтобы отпраздновать победу своего непостижимого гения и хитросплетения своего искрометного ума, он решил откупорить бутылку французского коньяка полувековой давности.
А завтра, после того как он всучит Петунии ее племянника, с надлежащим указанием как того воспитывать – для Альбуса, наконец-то, настанет время баллотироваться на пост главы Визенгамота.
А потом – править волшебным миром.
Все прошло без сучка и задоринки. Альбус ПБВ Дамблдор был доволен жизнью.
***
(Вернемся к гостиной Гриффиндора, 2 дня после битвы)

Гарри Поттеру надоело смотреть, как эта женщина, Лили, дико вращает глазами и что-то мычит, он решил позволить ей высказаться:
- Слушай, женщина, я сниму с тебя заклинание немоты, но хочу, чтобы ты говорила тихо и внятно. Ладно? Фините.
Миссис Поттер сразу начала тараторить:
- Ты, парень, являешься подставным героем. Настоящий герой Пророчества это наш сын, вот этот парень, что сидит справа от меня. Я его родила, ему, еще на третьем или четвертом дне зачатия сделали клон, чтобы ... Но, случилось так, что клон умер еще в годовалом возрасте...
Гарри смотрел на эту женщину, которая, в сущности, была его матерью и думал, что та до сих пор жила в полном заблуждении, не подозревая о глубокой порочности и неправильности своего выбора.
- Стоп, стоп! Давай, прежде, чем говорить чтобы то ни было, сначала разберемся во всем, что вы, под давлением Дамблдора, натворили. Кому-то из вас, до скудного ума, должно дойти наконец, что, допустив столь опасную операцию с зародышем, т.е., со мной, вы непозволительно рисковали. Понимали ли вы, тогда, что изъятие клетки у эмбриона на столь ранней стадии развития, могло уменьшить или разрушить МОЕ магическое ядро? Могло случиться и так, чтобы магическое ядро досталось клону, а я родился маглом! А теперь, представьте себе как вам всем аукнется из-за отката магии.
- Ты что-то путаешь, парень, - и снова посмотрела с любовью на замершего рядом с ней мальчика. – Клон Гаррички умер, из-за поврежденного магического ядра, но не впоследствии разделения зародыша, а потому что суррогатная мать, была маглой. Несовместимость с организмом маглы плохо повлияла на здоровье плода, тот не справился и умер...
- Ты труп видела?
- Нет! А зачем мне этого делать, если профессор Дамблдор наблюдал за клоном. И сразу, как с ним ...
- А меня за кого принимаете? – поинтересовался Гарри.
- Ты сын Беллатрисы Лестрейндж. Сириус тебя из ее дома украл ...
Вот как все было! Поттеры думали, что клон умер, что они растят своего сына, а под Аваду попал сын Лестрейнджей. Его, Гарри, родители были настолько заворожены и околдованы сладкими речами и утверждениями директора о благе и свете, что спасать их было бы пустой тратой времени.
- Под каким именем вы скрывались в Бразилии? – спросил он.
Лили удивилась столь странному вопросу и часто-часто заморгала, пытаясь понять о чем ее спрашивают.
- Какая Бразилия? Мы все время жили во Франции. Там у меня есть родня, Эвансы, кое-какое имущество досталось мне, после смерти дедушки с бабушкой.
- Ах, вот как? Ладно, осталось проверить кто с вами жил – мой брат-близнец, т.е., клон, как вы его называете или Рудольфус Лестрейндж, - сказал повеселевший Гарри и взмахнул бузиной палочкой в сторону сидящего рядом с миссис Поттер парня. – Ревелио! Ага!
Присутствующие в гостиной волшебники, все еще находились под заклятием неподвижности и немоты, но глазами они могли двигать, поэтому все взгляды скрестились на темноволосом пацане, ожидая, что внешность настоящего „Гарри Поттера" останется неизменной.
У Гарри были кое-какие догадки на этот счет, потому что чары, изменившие внешность парня, Дамблдор накладывал не простой, а Старшей палочкой. Не владей Гарри этой палочкой, вряд ли его Ревелио могло бы отменить колдовство директора. К счастью, в руках победителя Волдеморта была истинная бузинная палочка и она свое дело сделала.
Сначала, черные волосы парня, сидящего рядом с Лили Поттер, перестали торчать во все стороны и улеглись прямыми прядами, а затем стали вьющимися. Пока черты его лица плавно менялись, завитушки на голове удлинялись и закручивались в копне кудряшек до плеч. Мантия мешала наблюдать за переменами телосложения, но то, что произошло с цветом его глаз, больше всего изумило присутствующих - они стали угольно-черными. Из травянисто-зеленых, они, внезапно, приняли устрашающе чужой цвет, брови удлинились вразлет, со знакомым изгибом Беллатрисы Лестрейндж, в девичестве Блэк.
Увидев эту метаморфозу с любимым сыном, миссис Поттер переборола Петрификус и, с писком, отпрыгнула от лже-Гарри, одарив того миной отвращения и брезгливости. Джеймс выглядел ошарашенным, а Сириус – удивленным. Путаница с парнями казалась Блэку приколом, достойным Мародеров, трюком, сыгранным непревзойденными шутниками. Лили Поттер, восторга Сириуса не разделяла, ее глаза с прищуром смотрели на колдующего посередине гостиной парня, ожидая, что тот и на себя наложит Ревелио. Заметив неприкрытое любопытство женщины, Гарри, с усмешкой, сказал:
- Мне незачем что-то доказывать, если я два дня назад, на следующий день после Последней битвы, сходил в Гринготтс и сделал себе кровный тест на наследство ...
- Но Кровная магия запрещена законом! – крикнула, со своего места, самая умная ученица своего выпуска. Гермиона Грейнджер не могла себе представить, что ее друг отважится в одиночку встретиться с гоблинами , не после ограбления сейфа Беллатрисы Лестрейндж Золотой троицей.
- Гермиона, то заметное улучшение твоих умственных способностей после побега рыжего при ... дурка, Рональда, пол года назад - в объятия и к вкусным кушаньям матери, пошло на убыль сразу после вашего счастливого воссоединения. Но, возвращение обратно в сферу его тлетворного влияния и, так сказать, две сутки безостановочного пребывания под ним, и ты превзошла саму себя в самовлюбленности и глупости. Смотрите все сюда! Видите старшую палочку?
- Но ты обещал ее сломать ... – промямлила, покрасневшая от выставленных у всех на виду подробностей ее времяпровождения, в эти два дня, Гермиона Грейнджер.
- Сломать! Ты охренела, что ли, подруга? Сломать Дар Смерти – да никогда!
Потом Гарри показал правую руку, чтобы все увидели кольца на его руках. Он указал на первое из них – неприметное, потускневшее серебряное колечко, украшенное небольшим камнем, настолько невзрачного вида, будто его подобрали прямо с улицы.
- Кольцо Гонтов, унаследованное им от своих предков, камень на нем – Воскрешающий камень второго брата Певереллов. К этому камню на кольце Гонтов, Волдеморт привязал один из своих хоркруксов. Помнишь, Гермиона?
Подождав кивка лучшей подруги, Гарри снял белую футболку, которую носил под мантии и все увидели, как переливается ткань Мантии-невидимки, обвивающей его торс подобно поясу. Увидев ее, Джеймс дико завращал глазами и потемнел лицом от хлынувшей к голове крови. Лили, заметив попытки мужа освободиться и озвучить свои права на Мантию-невидимку, решила сказать за него:
- Это мантия моего мужа, верни ее нам.
- А вот и нет! – весело засверкал глазами Гарри, чем сильно стал напоминать знаменитое Дамблдоровское мерцание из-под очков. – Джеймс добровольно отдал мантию Дамблдору, не понимая, что тем самым он передал свои права на нее. К Рождеству, на моем первом курсе, директор подарил ее мне, написав заметку, что теперь она моя. А теперь, кто будет хорошей девочкой и угадает кем я стал, владея тремя дарами Смерти?
Глаза у всех стали размером с блюдце, чем очень развеселили парня. Но это было только начало.
_______________________

Парень, который до настоящего момента считал, что является сыном Джеймса и Лили Поттеров, затравленно смотрел, как те уходят из гостиной красного факультета, начисто забыв о нем, как-будто он никогда не был частью их жизни. Они резко изменили свое отношение к нему, из самого заботливого на противоположное – полное пренебрежение, на грани с ненавистью. Кто-то, их хозяин наверно, задал программу любить и холить и они его любили, до настоящего момента, пока не сработала совершенно другая установка – ненавидеть, отвергнуть, изгнать. И они полностью забыли как лишь часом назад он был для них звездочкой на темном, безлунном небе.
Кем он был – Гарри Поттером или Рудольфусом Лестрейндж, сыном Пожирателей, если всю жизнь считал себя Гарри? Но вот, пришел настоящий сын Джеймса и Лили, бросил им в лицо доказательство своей принадлежности к их семье – надо отдать должное настоящему Гарри, он сделал это с нескрываемым презрением по отношению к ним. В любом случае, с этого момента надо думать о себе как о Руди.
Люди, которые до сих пор называли его своим сыном, бросили его одного в незнакомом замке, в чужой гостиной и ушли вслед за своим настоящим сыном, смотреть воспоминания Альбуса Дамблдора, своего обожаемого наставника, имя которого настолько часто, в разговорах „родителей", упоминалось, что чуть ли не отверстия в ушах просверлило. И это после того, как на Гриммо, под восхищенные возгласы рыжих нахлебников, они наблюдали, как его же кузина Нимфадора, под Обороткой, убила его же мать!
Гарри Поттер вынудил всех смотреть воспоминания в думосборе, наотрез отказавшись слушать дифирамбы в адрес директора. Та девушка, которую он, в насмешку, называет "лучшей подругой", заплакала от обиды, услышав некоторые подробности вмешательства ее любимого кумира в жизнь семьи Поттеров, а когда он красочно расписал ее будущую жизнь с рыжиком, она оттолкнула Рональда от себя и грозно приказала тому не прикасаться к ней, не приближаться и не заговаривать, а то проклянет его нахрен. И ускакала за Поттерами, оставив молодого Уизли маяться в растерянности.
У Руди в глазах защипало и он почувствовал себя отвергнутым и очень, очень одиноким и несчастным. Куда теперь идти, к кому обращаться в поисках помощи, кого он знает? Никого. А, если у него есть близкий родственник, станет ли он помогать сыну Беллатрисы Лестрейндж и рисковать своей жизнью или жизнью и комфортом своей семьи?
Руди в этом году закончил Шармбатон с красным дипломом, но имя в аттестате было черт знает чье. Кто такой Гарольд Эванс, кто? Да никто! Человек с таким именем, со своими родственными связями, не существует. Как ему быть, где жить и на какие средства, прежде всего?
Внезапно входная дверь в гостиную открылась и зашел настоящий победитель Волдеморта, Гарри Поттер. Увидев маявшегося Руди, он, на удивление радушно, улыбнулся ему и заговорил:
- Как хорошо, что ты никуда не ушел, Рудольфус! Прости, что из-за меня ты потерял все, но я думаю, что так было правильно. А ты так думаешь?
К Поттеру не в чем было придраться, он не был ни в чем виноват. Тряхнув кудрявой головой, Руди растерянно схватился за нее руками, но коснувшись до, непонятно откуда взявшихся, кудряшек, откинул их прочь, и застонал от горя и отчаяния.
- Во всем виноват Сириус - тупая псина! Такую кашу заварил, украв меня, что мало его придушить! – горячо начал Руди. – Уничтожил не только всю мою семью, но и твою, несмотря на то, что твои родители живы.
- Ты ошибаешься, Рудольфус, Сириус просто пешка в игре другого человека, - возразил Гарри. - Догадываешься у кого в руках были нити, управления всем волшебным миром?
- Разве профессор Дамблдор мог?
- Мог, конечно. Ты умница, что сразу угадал. Так, слушай меня, Руди – могу я называть тебя так? – и, получив утвердительный кивок собеседника, Гарри продолжил, - Перед нами стоят две дороги – короткая и длинная. Короткая дорога ведет напрямую в Гринготтс, где тебе сделают кровный тест, дадут твое наследство – ту маленькую часть, что останется, после выплаты всем всех контрибуций и претензий к твоим родителям. Надо сказать – справедливых претензий. Забрав те несколько жалких галеонов - остатки от несметных сокровищ Лестрейнджей, тебя отпустят восвояси и забудут о тебе навсегда.
Темноглазый парень принял весьма унылый вид, услышав слова своего сверстника. Куда, действительно, он мог пойти, если, где бы ни озвучил свою фамилию, его выставят вон?
- А что это за длинный путь, про который ты говорил?
Гарри пристально посмотрел на своего собеседника, чтобы заметить малейшее изменение в выражении его лица. Пока тот выглядел бледнее обычного, но держался достойно и не раскисал, а это показатель твердого характера для парня.
- Я не спроста привлек ваше внимание к моей коллекции артефактов, известных, как Дары смерти, помнишь? – Подождав, когда в глазах его оппонента появится сначала воспоминание, а после и понимание, Гарри восторженно воскликнул: - Да, да! Вижу – понял, что, обладая всеми тремя дарами, я могу сделать все как мне хочется! А я хочу исправить прошлое и отомстить виновным. И знаешь что? Мы забыли о моем клоне.
Существование той нечисти никак не волновало Руди Лестрейндж, но волнение Поттера было не случайно, поэтому ему захотелось узнать его намерения насчет того существа.
- А что с ним? – спросил он.
- То, что я знаю кто он в нашем мире. И должен признаться, я его ненавижу.
- Понятно. Давай, вернемся к тому длинному пути, который ты упоминал, - сказал темноглазый парень.
- Да, конечно. Я могу сделать так, что мы с тобой вернемся в прошлое. Нет-нет, - опередил он возражение Рудольфуса. – Путешествие в прошлое осуществят наши с тобой сознания, наши тела останутся здесь, в этой гостиной. Во временном потоке настоящего пройдет не более пары минут, но наши сознания проживут свою жизнь с выбранного нами момента из прошлого, до настоящего, полностью. Мы снова окажемся здесь, но обстоятельства будут совершенно другими.
Черные глаза, напротив, горели недобрым пламенем и так напоминали глаза матери, что Гарри передернуло. Но взгляд Руди был полон интеллекта, а не безумия, как было у Беллы.
- Можно спросить? – голос у Руди был решительным, но дрожал от нетерпения. Получив легкий кивок от Гарри, он сказал: - Для начала, у меня два вопроса: Первый – потеряем ли мы свои воспоминания, вернувшись назад во времени. Второй – могу ли я выбрать момент своего возвращения, который не будет совпадать с твоим?
Молодой Поттер задорно улыбнулся и весело подмигнул напарнику:
- А ты как хочешь, чтобы каждый по своему или одновременно? Не отвечай, все понятно, у тебя своя жизнь, у меня – моя. Но надо, все-таки осуществить связь, когда придет подходящее время. Что ты на это скажешь ?
Руди не верил своему везению – одновременно потерять из-за вмешательства победителя Волдеморта все, и получить, взамен, шанс исправить все - и то и другое, по вине одного и того же человека.
Подумав немного, пока Поттер весело себе насвистывал какую-то незнакомую мелодию, размахивая в такт узловатой палочкой, отобранной у Волдеморта, Рудольф взволнованно спросил:
-  Турнир будет поздно?
- Нет, что ты? Будет самое подходящее время - одним махом уничтожим всех врагов: удалим Фаджа с поста Министра магии и посадим своего человека на должность временно исполняющего обязанности министра, пока не выучимся. Кстати, ты где учился?
- В Шармбатоне, - ответил Руди Лестрейндж и подумав немножко, добавил, - под именем Гарольда Эванса.
- Гарольд Эванс? – воскликнул неприятно удивленный Гарри. – Какая ирония! Понимаю, понимаю. А в какое время хочешь, чтобы я тебя вернул?
- Не знаю, - честно ответил черноглазый парень. – Вернуться раньше моего похищения не имеет смысла. Вряд ли я смогу что-то там исправить, как бы не хотелось спасти маму. Хм, я имею ввиду, мою настоящую маму, Беллатрису. С твоей мамой я хорошо жил, они во мне души не чаяли ... Извини, если мои слова делают тебе больно.
Поттер поднялся с места, на котором сидел и повернулся лицом к холодному камину, скрывая предательские слезы в глазах. Осознавая, что парень за спиной занял его место у его же родителей, он не думал мстить ему. Это был самый справедливый выбор в мире – все, ведь решал не он, Руди, а совершенно другие люди. В принципе, вины в той непонятной путанице с подменой мальчиков, на Джеймсе и Лили тоже не было, но только если в круг похищенных не включать самого Руди. Насчет кражи маленького Лестрейнджа - виноват был, по большому счету, Сириус, который сам похитил своего племянника из детской кроватки, тем самым создав бешеную Беллу, безумную приспешницу Волдеморта.
Но Сириус, как и все остальные, был лишь игрушкой в руках Гроссмейстера, порой даже не понимая на чьей стороне – белых или черных, он играет. Виноват во всем был Альбус Дамблдор, но не он отправил Сириус похищать племянника, не он запретил Люпину приглядывать за Гарри, пока тот жил у тети, не он один создавал клона, который ...
Аа, нужно, любой ценой, найти настоящего кузена, он ни в чем не виноват.
- И так, выбирай, Руди – напомнил ему Гарри на чем они остановились.
- В Шармбатоне отбор кандидатов в участники на Турнир Трех волшебников начался к концу нашего третьего курса. Ограничения на возраст кандидатов не было. В нашу делегацию вошли, действительно, самые сильные студенты, Флер была самой слабой из них. Но наша директриса, мадам Максим, сама будучи полукровкой, потакала Флер и, в школе, мы предположили, что Кубок выбрал полувейлу в чемпионы не без намеренного вмешательства директрисы.
Гарри слушал Руди, не перебивая, вспоминая то далекое время, когда его самого выбрал Кубок, после колдовства лже-Грюма. В ретроспективе, в те времена - на третьем курсе, Гарри был уже полностью уверен, что такое могло случиться только по отмашке директора Дамблдора. Тем временем Руди продолжал говорить:
- Я окончил школу с красным дипломом и могу сам, без проблем, включиться в делегацию своей школы. Родителям, т.е., твоим родителям, конечно, я ничего, до самого последнего момента, не скажу, иначе они станут препятствовать всеми доступными способами. Думаю, что вернуться к концу февраля для меня будет самое время.
- Хорошо. Теперь, давай попробуем применить мои способности и отправить тебя обратно. Смотри мне в глаза!
Руди, исподлобья, с изрядной долей боязни, посмотрел на внезапно отрешенные, холодные, изумрудные глаза своего напарника. Неожиданно его начал увлекать вихрь Мальстрема и бросать в свои бирюзовые глубины, где нет ни верха ни низа, но есть позже и раньше. Воздух превратился в вязкую жижу, стало невозможно ни дышать, ни кричать, можно было только надеяться, что все закончится быстро и в конце пути его не встретит Старуха с косой.

В гостиной Гриффиндора фигура черноглазого сына Беллы превратилась в статую из полупрозрачного кристалла. Гарри Поттер, пару мгновений, задумчиво смотрел на странные изменения, происходящие с его неожиданным союзником, а потом, сам начал быстро каменеть и превращаться в нечто подобное статуе Руди.
Картина Толстой дамы, за которой был замаскирован вход в башню Гриффиндора, слилась воедино с каменной стеной, закрывая доступ к входной двери. Никто больше не мог попасть в гостиную красного факультета, пока оба героя не вернутся обратно из своего хронопутешествия.
___________________

(Вооооооттт и отпрааавляеемммся в путешееествиеее)

В доме семьи Дурслей, на кухне, за обеденным столом сидели четыре человека. Трое из них – покрытый румянцем усатый мужчина, его сестра, которая, если бы старательно не выщипывала растителность над верхней губой, была бы такой же усатой, и мальчик, уплетающий за обе щеки - своими габаритами напоминали довольных жизнью, откормленных свиней. Сидящая справа от мужчины, женщина разительно отличалась от других своей тощей фигурой и вытянутым лицом, со страдальческим выражением лица. Она чувствовала себя обиженной и пристыженной, потому что, подвыпив, ее золовка, Мардж снова завела шарманку и взялась за старое:
- Бешеная сука дает только бешеный помет, Вернон, - голосила она зычным басом и, с омерзением, смотрела на пятого человека в кухне, темноволосого оборванца, моющего посуду над раковиной. – Посмотри что за тварь родила сестра Петунии – сущий уродец, преступник, которому не место в школе, ему прямая дорога в тюрьму. Ты, братишка, настоящий ангел во плоти, если все еще терпишь его в своем доме и тратишься на его образование! От сокола – сокол, от бомжа и алкоголика – бомж и алкоголик. Посмотри на моего Дадличка, а потом на Поттера, разница между ними сразу бросается в глаза!
И толстая, обмазанная жиром с отбивной, ладонь с любовью погладила разрумянившуюся щеку светловолосого мальчика. Тот счастливо улыбнулся, не обращая внимания на жирные полоски, оставленные на его лице лаской своей тети. (ФФФУУУ если честно ФФФФУУУУУ прям до ужаса, беееее)
Пятый в комнате, Гарри Поттер, на данный момент, стоял у раковины, спиной к нелепой компании и они не заметили, что с ним происходило что-то из ряда вон выходящее. Если бы они видели метаморфозы, происходящие с Гарри, не в шутку испугались бы.
Во время мытья посуды, парень, вдруг задрожал, очки-кругляшки упали в раковину, а линзы растрескались на мелкие осколки, открывая вид на совершенно белые глазные яблоки. Затем, началась трансформация лица - вся плоть исчезла и оно стало походить на голый череп. Глаза вытекли, а в пустых глазницах черепа вспыхнул жуткий синий огонь.
Все это происходило в течение десяти-двадцати секунд, а потом пошла обратная трансформация и постепенно лицо Гарри вернуло свой обычный вид. С той лишь разницей, что в зеленых глазах горело холодное пламя ненависти, а на тонких губах появилась кривая улыбка, похожая скорее на оскал.
Петуния, все-таки, что-то в незначительном изменении положения рук, в новом изгибе спины и наклоне головы племянника заметила и это ее, почему-то, сразу насторожило. Все эти знаки ей, ой как не нравились, как долго она их ждала и боялась их! Женщина затравленно посмотрела, как голова Гарри делает легкий полуоборот, как его, горящий зеленым огнем бешеной ненависти, взгляд упирается в расслабленную отборным коньяком брата тетушку Мардж. Заметив этот взгляд, Петуния почувствовала себя так, как-будто ее окунули в колодец с ледяной водой. Ее сердце сделало кульбит и замерло в ожидании непоправимого. В приступе материнского страха, она резко притянула к себе стул с Дадликом и крепко обняла сына, прижав его голову к своей груди. Вернон, увидев внезапный ужас в глазах жены и ее, на грани рефлекса, бросок к Дадли, тоже насторожился, приготовившись встретить любой фокус ненормального урода.
Но, как обычно и случалось, когда уродец шлялся где-то поблизости, времени среагировать у Вернона не было. Любимый песик Марджори – боевой бультерьер Риппер, до этого мирно спящий у ее ног, внезапно, без лая и видимой причины, прыгнул с места и его клыки вцепились, мертвой хваткой, в толстый тройной подбородок хозяйки.
Кровь тучной женщины алыми струйками брызнула из отверстий, сделанных зубами пса. Мардж взмахнула руками в последнем отчаянном усилии воли, пытаясь стряхнуть с себя сумасшедшего Риппера, позабыв, что она сама обучила того быть настоящим бультерьером.
В отчаянии, Вернон схватил Риппера за задние лапы и начал тянуть его прочь от сестры, не задумываясь, что тот не раскроет челюсти, пока сердце жертвы – в данном случае, сердце сестры Мардж - не остановится и та не умрет. Петуния, кричала, закрыв рукой глаза сына, чтобы тот не смотрел на жестокое нападение Риппера на собственную хозяйку. Какой-то частью своего сознания Петуния следила, как ее племянник Поттер, весь обрызганный кровью Мардж, поворачивается лицом к ней.
Увидев выражение чудовищного наслаждения на лице племянника, Петуния вдруг поняла, что издевкам над осиротевшим сыном Лили пришел конец. И что ее семья, доигравшись, теперь заплатит сполна за все годы унижения Поттера. Ее глаза встретились с полными жгучей ненавистью, зелеными – такого же цвета, как у Лили, ее же, самой Петунии сестры - глазами племянника и вся кровь в жилах миссис Дурсль превратилась в жидкий свинец, который тяжелым комом собрался в нижней части живота и начал болезненно пульсировать.
- Что, тетя, боишься? – спросил монстр, в которого превратился Гарри, еще вчера бывший мальчиком-тихоней. Лицо, под черными вихрями волос монстра, было обрызгано кровью ее золовки.  Приступ рвоты прервал дыхание Петунии и та высвободила желудок от всей поглощенной пищи прямо на пол своей свежевычищенной кухни.
Вернон, как заведенный, продолжал таскать за задние лапы обезумевшего пса, пока не догадался, что своими действиями делает сестре только хуже. Осознав предстоящую кончину Мардж, растерянный мужчина начал искать глазами виновника этой трагедии, пока его взгляд не остановился на стоящем в сторонке, ухмыляющемся парне. Увидев его усмешку и хищное удовлетворение в его ненавистных зеленых глазах, мужчина просто взбеленился. Кровь хлынула к лицу Вернона и оно покрылось темно-красными, почти фиолетовыми пятнами - признак непомерного гнева. Заметив состояние своего мужа, Петуния сразу забыла свои проблемы и бросилась к нему на помощь, потому что ей показалось, что тот уйдет из этого мира вместе со своей сестрой.
Такого стремительного нападения на себя от мужа тети, Гарри не ожидал. Но тот, собрав в единый кулак всю свою жгучую ненависть к племяннику жены, забыв о вцепившемся в свою сестру Риппере, напал внезапно и ударил парня прямо в лицо, превратив в одно кровавое месиво его нос, губы и челюсть в придачу. Петуния попыталась помешать мужу, чтобы тот не получил от монстра в ответ по полной, вставая между мужем и племянником, сильно приобняв за плечи первого, чтобы прервать зрительный контакт со вторым.
Это было последней каплей его терпения, думал Гарри, ощупывая языком щель между выбитыми от удара зубами. Пора было уже закругляться и заканчивать свои дела в этом доме.
- Знаешь что, Вернон, - начал шепелявить из-за выбитых зубов он, странно шевеля пальцами рук. На глазах у ошарашенных родственников, все раны от удара Дурсля на его лице, стали затягиваться, рубцевать, а рубцы – истончаться и бледнеть. Наконец, на там не осталось и следа от ран или повреждений. – Ты, в некоторой степени, прав в своих предположениях, что я виноват в смерти тетушки Мардж. Но во всем остальном виновен только ты и, поэтому, тебя ждет наказание.
- Ты, ты урод несчастный, ты убил мою сестру! – зарычал сыплым голосом Вернон. – Я достану тебя и ни ты, с твоими ненормальными штучками, ни твои уроды не смогут спасти твою никчемную жизнь ...
- Конечно, Вернон, ты прав. Это я убил Мардж. Она не знала границ дозволенного и болтала все, что порождал ее больной мозг. Но и вы были теми еще врунами – убеждали всех подряд, что у меня преступные наклонности и поэтому я должен учиться в школе для несовершеннолетних преступников. Вы трое здесь – ты, ты и ты – указал последовательно, весь взбудораженный обидой Гарри, на смотрящих с испугом родственников, - знали, что это не правда. Знали, что мои родители, какими бы они не были, алкашом и проституткой никогда не были, не так ли тетя!? Ты гордишься этой, придуманной вами легендой, о своей единственной сестре? Верю, что – нет. Но продолжали позволять себе повторять одно и то же, как заведенные шарманки. Строили нереальные, своей грандиозностью, сценарии моей, якобы ненормальности и жили, как страусы, засунув головы в песок.
Дадли, весь побледневший, дрожал в одиночестве, брошенный родителями, которые обнимались, поддерживая друг друга перед лицом этого, совершенно незнакомого Поттера. А он, не замечая страдания родственников, набрал полную чашу холодной воды из бутылки в холодильнике, залпом ее выпил и продолжил свою тираду.
- Сегодня так же ей поддакивали, когда она прошлась по моим родителям, подливая ей спиртное, хотя, знаете как алкоголь на нее действует. Своей беспечностью допустили, чтоб, она перешла грань дозволенного. А вы не можете отрицать то, что знали кто я такой и на что я способен! Посмотрите на меня и хорошенько подумайте – тот ли я маленький засранец, каким и был до этого лета? Или находите какие-то отличия? Как вы могли забыть, что я не останусь всю жизнь ребенком, что однажды вырасту достаточно, чтобы моя мощь достигла своего пика, а под давлением моей безмерной к вам ненависти, лопнет мое терпение и я поддамся жажде мести? Все, годы мучения и рабства прошли. Пришло время возмездия.
- Ты не посмеешь, жалкий червь, ты не посмеешь ничего нам сделать! – дрожащим голосом пищала Петуния, надеясь, что она права.
- Посмотри чуть правее, тетя! Видишь ту жирную свинью, Мардж, загрызенную собственным псом? Все еще думаешь, что не посмею? Шутишь! - скорее рычал, чем смеялся Гарри.
Внезапно его смех прервался и лицо парня стало холодным и суровым.
– Так-с! – резко оборвал он все попытки родственников дальше продолжать разговор. Они сидели покрытые ледяным потом, понимая наконец, что пощады не будет.
Дурсли могли только смотреть, выпучив глаза, осознавая, что затравленный маленький мальчик, который жил у них на правах раба, безвозвратно исчез. А на его место пришел молодой и сильный волшебник. Он поднял, одновременно, обе руки, между ладонями которых начала бурлить какая-то невиданная энергия и собираться в шар сиреневого тумана. Свечение становилось все ярче и ярче, стягиваясь и напоминая маленькое солнце. Комнату заполнило гудение, как во время электрического разряда. Дурсли закрыли глаза, чтобы не ослепнуть от невыносимо яркого света, и не видели, что, как только неприятный звук прекратился и больше не отдавал болью в барабанных перепонках, на месте толстого Дадли уже стоял совершенно другой подросток – толстая карикатура самого Поттера.
Когда тишина начала затягиваться, Петуния осмелилась открыть глаза, но увидев новый облик любимого сына, она истошно закричала и упала в обморок. Вернон, со своей стороны, снова попытался напасть на мерзкого ненормального, с четким намерением убить его и закопать глубоко в подвале, чтобы никто, никогда не смог найти его останки. Но, воплотить свое самое заветное желание -уничтожить урода, мешала дьявольская сила, которая приклеила мужчину к привинченному к полу стулу. Невыразительный голос Поттера привлек к себе внимание Вернона и он не смог пропустить ни слова.
- Вернон, - вещал злостный мерзавец, - в уравнении жизни моей семьи ты не константная величина, а самая обычная переменная, которую я могу заменить кем захочу. Если захочу. Ты настолько надоел мне своим вонючим давлением на мою родню, заставляя тех относиться ко мне хуже, чем к домовому эльфу, что я не могу найти тебе оправдания. Пришла пора прощаться с тобой, Вернон, иди к своей сестре!
Палец правой руки молодого волшебника сделал маленький круг, от его верха отделился крохотный светлячок, который, упал на висящего на шее хозяйки пса и сразу же впитался в его напряженную тушку. Риппер оторвался от остывшего тела Марджори Дурсль и бросился на толстую шею Вернона. Тот попытался увернуться от клыков бультерьера, но не смог даже пошевелиться, потому что Поттер полностью обездвижил дядю.
Огромные испуганные глаза зеленого цвета на толстом лице "Дадли", не моргая, смотрели на предсмертные муки отца. Отца ли?
Тем временем, пришедшая в себя Петуния, пыталась подняться с пола, помогая себе руками, но обнаружила висящего на шее мужа Риппера. Она закрыла рот рукой, чтобы не закричать и не разозлить еще больше племянника, но когда до нее дошло, что ее сладкий, маленький Дадличек превратился в жуткую версию Поттера, ей захотелось умереть или опять же упасть в обморок, чтобы не видеть всего этого. Ни то, ни другое ей не позволили сделать - ее встряхнул внезапный прилив энергии извне и она разоралась:
- Что ты сделал с моим Верноном, уродина, как посмел натравить на него Риппера? – внезапно, ее взгляд уперся в толстое подобие племянника и она, начисто забыв про мужа, захлебнулась возмущением - Кто, кто это? Это не мой Дадлик!
- Да, тетя, это не твой Дадлик. Это мой клон, клоннинг или брат-близнец, если можно так называть эту нечисть, которую создал ... тот, кто его создал – подробностей я еще не знаю.
- Как он здесь появился, зачем его создали? А где мой сын, где мой маленький ребенок? Уаааааа ... – заревела во весь голос тощая женщина. – Что с ним сталоооо ....
Гарри почесал макушку, заметив, что волосы довольно сильно подросли и он больше не ощущает их щеткой для подметания полов. Что ответить тетушке, он не знал, по той простой причине, что на данном этапе, он не о мире магии, не о его обитателях ничего еще не знал.
- Вопрос с настоящим Дадли подождет, надо решить что с этим созданием делать.
- Выгоним на хрен! – выплюнула, обезумевшая от горя, женщина.
Изумрудные глаза Поттера, внимательно осматривали сидящее истуканом существо напротив. Шестеренки в голове молодого волшебника зашевелились и сделали окончательный вывод – то, что вселилось в тело клона, не интересует Поттера, но тело – да, тело полностью принадлежит ему. С его, Гарри тела, когда-то кто-то, отделил клетки, тем самым, надругавшись над будущим ребенком и эти клетки должны были вернуться к нему обратно. Ээээ, не все клетки клона, конечно, еще бы! Превратиться в такого слоненка...
Без всяких объяснений, Гарри отправился на кухню и вернулся оттуда с пустым стеклянным стаканом. Бережно положив правую руку на голову Риппера, он тихо сказал ему: „Достаточно, мой красавчик, ты свое дело уже сделал и я тебе, в награду, предоставляю беспредельные охотничьи угодья - поля и леса в лучшем, чем этот, мире. Иди, иди играйся там!" И ласково гладил его короткую шерсть, пока мощные челюсти пса не раскрылись. Риппер упал на пол, подрагивая ногами и с последним хрипом затих навсегда.
Гарри быстро поднес стакан под струйки крови из дырок на шее Вернона, собирая в нее темно-красную, уже густеющую жидкость, пока та не заполнила стакан до середины.
- Тетя, мне нужна и твоя кровь, - повернулся он к сидящей на полу Петунии и та вздрогнула от ужаса, ничего хорошего не ожидая от мстительного племянника, вплоть до ее убийства. Но следующие слова парня ее удивили: - Для Поискового зелья мне нужна кровь родителей.
- Зачем, зачем ты убил моего мужаааа ... – начала снова причитать Петуния, посмотрев на убитого Вернона. – Он ничего плохого тебе не сделал, а ты меня вдовой оставил. Как мне теперь жить без мужа, без сына? И золовка мертва, хоть и была она той еще сукой!
- Не ной, тетя, а то усыплю тебя и позову полицию. Тебя обвинят в смерти мужа и золовки, проведешь ты остаток жизни в тюрьме, так никогда и не узнав что с настоящим Дадли произошло.
Та подавилась приготовленными обвинениями и притихла, затем медленно поползла к трупу Вернона, чтобы дотронуться до него в последний раз.

(Блин что-то Гарри слишком жестокий....хммм...)