Тени Лондона | ЧЕРНОВИК

– Так что, сыграем в Монополию или тебе больше по душе шахматы? – с долей иронии поинтересовался Портер, скромно сидя на диване. Со сложенными на коленях руками он напоминал застенчивого первоклассника, а рассматривая потолки и квартирный антураж с неподдельным интересом, – гостя с другой планеты или, хотя бы, района.

– Предпочитаю шахматы. Меньше на удачу уповаешь.

Рэй находился у Ирэн уже порядка получаса, а обещанный разговор все не клеился, Портер и не нагнетал, за что Ирэн мысленно благодарила парня. Не клеился оттого, что внутри бесстрашной авантюристки Адлер проснулись остатки самосохранения: она нашла в неизвестном письме женские волосы, фотографии и странные пометки в виде двух загадочных букв F.F., а первым, кто узнает об этом, грозился стать едва знакомый мутный воришка.

Мутный, потому что ничего на него Ирэн так и не отыскала: ни через школу, ни через больничные записи, архивы или телефонную книгу. Рэй Портер был чистым листом. Чистым листом с отличными манерами, бриллиантами под рукой и симпатичным личиком. Отличная комбинация, чтобы начать подозревать парня в неискренности.

«И что с того?», – подумала Ирэн наконец. Ее разрывало от волнения и желания поделиться свежей находкой. Так что, заткнув голос, который помог ей пережить два десятка лет и не отвечая на вопрос Портера, она подошла к книжному шкафу, стоящему у стены, и выудила одну из книг.

– Боже, Адлер, это что, роман? – удивился Рэй. – Не ожидал от тебя такого, – с издевкой отметил он, наблюдая как Ирэн садится за стол.

Она бросила на Портера убийственный взгляд. Что-то в образе Рэя пытливо смущало ее. И, перебирая в голове варианты, Ирэн к неожиданности обнаружила, что пялится на сидящего слишком долго, отчего и сам Портер начинал чувствовать себя не в своей тарелке. Мысленно одернув себя, Ирэн уткнулась в книгу.

– Еще одна шутка, и я начну читать вслух, Портер, – пригрозила Ирэн, заминая затянувшееся молчание и попутно пролистывая страницы в поисках конверта.

Пока Рэй не начал исследовать корешки, пробегаясь по названиям книг в ее небольшой библиотеке, большую часть которой составляли романы, нужно опередить его и сказать, что тяга к душевным сюжетам Ирэн была уж слишком велика.

– А если серьезно, почему романы, Адлер? – спросил Портман, отбросив издевки. – Предпочитаешь лезть в душу?

Ирэн усмехнулась, но тут же задумалась:

– Как... точно подмечено.

В кругах, куда она сначала попала случайно, а потом – осталась по доброй воле, с душой особенно не считались: воры, заядлые игроки, слухачи и блекмейлеры, знаете ли, редко говорили о чувствах, болях и страхах. Это очень подрывало имидж.

Став взрослой и свободной от тирана и прохвоста Гилберта, Ирэн решила узнать о судьбе той, чье имя носила все это время, носила куда дольше, чем родное. «Прелестная женщина с лицом, за которое мужчина готов умереть», – так описывал ее Холмс, и это растопило заматеревшее сердце девушки. Книжная Ирэн никогда не привлекала внимания к своей персоне специально, она была умна, предприимчива и честна до конца. Была ли такой живая Ирэн? Едва ли, хотя бы потому что ни один мужчина не решился бы сложить за нее голову.

При рождении Ирэн назвали Ирмой – справедливой. Соответствовало ли ей и это имя, девушка не знала, но однажды решила, что раз от прежней жизни остался лишь пепел, то и настоящее имя ей больше ни к чему.

На самом деле, она вовсе не собиралась заниматься чтением, тем более вслух. «Джейн Эйр» лишь хранила маленький секрет Ирэн. Символично, что именно истории молодой девушки-сиротки Ирэн доверила загадочный конверт.

– Пообещай, что не сбежишь, – усмехнувшись, попросила Ирэн и прокрутила кольцо на пальце. Смешок вышел слишком возбужденным. Несмотря на тесное знакомство с преступным миром, под ложечкой неприятно щекотало: маньячная атрибутика не была привычной в ее жизни.

– Обещаю, – без тени сомнения ответил Портер, сняв часть волнения Ирэн.

Она вздохнула и медленно передала конверт Рэю. Несколько секунд улыбающийся парень вдруг помрачнел, а потом на его лице появилось отвращение – он держал в пальцах светлую прядь уже порядком спутавшихся волос.

– Адлер...? – тихо протянул он, вложив в свой вопрос все то, что Ирэн и ожидала.

Портер не отскочил куда подальше от увиденного, как всего пару часов назад сама хозяйка дома, лишь скорчился, рассматривая пугающую находку, а потом и вовсе поднес прядь к носу, пытаясь что-то унюхать.

– Я нашла это в библиотеке, – начала Ирэн, – случайно.

– Случайно? – Портер с недоверием посмотрел на девушку. Та отвела взгляд. А потом ей пришлось все рассказать.

– Тебе следует сдать это в полицию, – заключил Портер после исповеди Ирэн.

– Меня посадят, Портер, – глупо усмехнувшись, Ирэн удивилась, как парень сам не догадался, что так ей поступать точно не следует. Полиция не станет разбираться, а учитывая ее биографию, уж тем более.

– Люди могут серьезно пострадать, – с нажимом продолжил он, все еще держа в пальцах улику.

– На ней теперь и твои отпечатки, – отпиралась девушка. Перспектива сесть за решетку незаслуженно не казалась ей привлекательной. Оттуда Адлер еще не доводилось сбегать.

Отпечатки. После этих слов парень напрягся. Ирэн едва заметно улыбнулась, почувствовав вкус победы.

– Я сама возьмусь за это дело.

Портер и вправду не собирался сбегать. Совсем.

– Тебе пора, – скорее констатировала, нежели предложила Ирэн, чем вызвала едва заметную улыбку Портмана.

– Там дождь, – ответил он, мельком взглянув в окно на кухне. Конечно, там было дождливо, как и всегда осенью. И он прекрасно знал это, глупая, даже смешная отговорка.

– Возьми зонт, вызови такси. У тебя ведь есть телефон? – предлагала Ирэн, стоя в проходе между кухней и комнатой со скрещенными руками.

– Позволь мне остаться, – мягко попросил Портман.

– Невероятно. Просто невероятно, – Ирэн махнула рукой, разворачиваясь в сторону кухни. – Оставайся, но из спальных мест – только пол, – сдалась она, включая чайник. У нее здесь не отель.

Возражений не последовало.

Ирэн согласилась не из простого добродушия, в чем Портману бы ни за что не призналась. Конверт подействовал на нее странным образом: казалось бы, ничего жуткого, ничего, достойного принятия мер безопасности, но оставаться в одиночестве на ночь ей все же не хотелось. Мысль, что таинственным маньяком мог оказаться и сам Портман, она тоже пока не отбрасывала. Такая вот вымученная жизнью предусмотрительность.

Гостеприимством Ирэн никто не наделил, потому и заходили в ее квартирку люди изредка, по нужде, и также быстро уходили.

Портеру повезло, что в диванном ящике, помимо одеяла, подушки и простыни, завалялся второй плед. Первый Ирэн использовала как диванную накидку, чтобы пролитые напитки не так быстро вгрызались в мебельную ткань.

На утро Портер был бодр и чересчур собран – даже слишком для человека, спавшего на деревянном полу с одеялом вместо матраса. Ирэн застала его с ее же шахматной доской, которую он достал из открытого ящика тумбочки. Сидя на одеяле, Портер с интересом рассматривал фигуры, расставляя их на доске.

Он успел сварить кофе, пока Ирэн последние минуты нежилась в постели.

– В моих кругах нет ни одной женщины, которая играла бы в шахматы наравне с мужчинами, – заметил Рэй, когда полусонная Адлер поплелась в сторону кухни.

Этой ночью ей почему-то спалось особенно сладко. Достав две чашки и плеснув в свою кофе, Ирэн приземлилась на стул.

– Выходит, теперь есть, – коротко ответила она, наблюдая, как Портер сворачивает свой шахматный кружок, чтобы разложить его в новом месте, перед ней.

Альма, противясь все еще существующему мнению, считала, что женщины ни в чем не уступают мужчинам, и поэтому настояла, чтобы Мартин обучил игре в шахматы их новоиспеченную дочь.

Несмотря на то, что Британская шахматная федерация впервые стала организовывать чемпионаты для женщин еще в начале двадцатого века, признание игра имела по большей части у мужчин. Рассказывал Ирэн это Мартин, он частенько читал журналы о проходящих партиях.

Турнир восемьдесят четвертого года, проходящий в городе, где сборная СССР играла против сборной мира, пожалуй, был его любимой темой, несмотря на то что одержала победу команда Советского Союза.

– Какая же ты самоуверенная, Адлер. – Ирэн лишь пожала плечами, поднося кружку с напитком к губам. Приятная терпкая горечь.

Портер уже отодвигал солонку с перечницей и салфетницу, чтобы поставить доску. Потом, следуя примеру хозяйки квартиры, налил напиток и себе. Пока Ирэн спала, он уже успел выпить одну чашечку, так что теперь плеснул кофе лишь за компанию.

– Дамы вперед, – подмигнул Портер, указывая на белые фигуры.

Уступки были ей ни к чему, но и спорить она не стала, так что отпила из кружки и сделала первый ход: e2-e4, на который Портер ответил e7-e5. Это принятый королевский гамбит, один из старейших дебютов, нужно сказать.

Передвинув вторую пешку с f2 на f4, Ирэн получила ровно то, что планировала: Портер забрал фигуру. Если Рэй продолжит покорно следовать выбранной ей стратегии, если на восьмом ходе совершит ту же ошибку, что и Кизерицкий, Ирэн удастся повторить «Бессмертную игру» 1851 года.

Предвкушая победу белых, Адлер не без жалости пожертвовала слоном. За несколько десятков партий, сыгранных с Мартином, она так и не научилась хладнокровно отдавать фигуры, а вот делать равнодушный вид, двигая их по доске, – с успехом.

Когда напиток в чашке закончился, Ирэн встала со стула, передвинула коня с f3 на h4, осмотрела доску и вышла из кухни, направляясь к зеркалу у входной двери.

– Неужели тебе стало настолько скучно? – бросил Портер ей вслед.

– О нет, – Адлер зловеще улыбнулась, но видеть эту улыбку Рэй, увы, не мог, – я все еще хочу победить.

Пока он оказался занят обдумыванием следующего хода, Ирэн внимательно рассматривала свои волосы в отражении. Помимо вспоминания комбинации все это время в ее голове ютилась мысль о проверке ее ночного гостя.

Если бы Портер захотел отрезать и у нее прядь, ему даже не пришлось бы долго копаться в поисках ножниц: они висели рядом с поварешками и досками прямо над кухонной раковиной. Единственная несостыковка: при Портере не оказалось фотоаппарата, чтобы сделать фото. Но эта деталь была с легкостью объяснима: он мог сделать снимок раньше.

– Ферзь на g5, – крикнул Портер из кухни, вызвав у Ирэн очередную довольную улыбку: он ошибся, как она и ожидала.

Преимущество черных оказалось потеряно, а все ее волосы красовались на месте. Оставалось только проверить конверт.

Обыскав стол, ящики и полки, Ирэн успела пожертвовать ферзя и две ладьи, оставив белым всего три легких фигуры, но конверта так и не обнаружила. Если Портер прибрал его к рукам, она еще успевает открутить его симпатичную голову и вернуть пропажу.

– Конь на f6, – прерывая гневные рассуждения, говорит наконец Рэй.

Партия подошла к логическому завершению. Ровно на двадцать втором ходу Ирэн вернулась на кухню, а на двадцать третьем – белые поставили мат.

– Спасибо, что поддался, – язвительно произнесла Ирэн, откидываясь на спинку стула. – Проигравший готовит обед.

Пару минут спустя, Рэй, уперев руки в бока, уже следил за скворчащей сковородой. Кажется, он готовил что-то типа яичницы с сосисками. На столешнице появилась вскрытая банка фасоли в томатном соусе. В общем, типичный удачный английский завтрак. Никаких горелых тостов и голого горького кофе.

– Где конверт? – бросила Ирэн в спину Портеру. Тот не обернулся, даже не смотря на нотку враждебности в голосе Адлер.

Ирэн никогда не любила, чтобы ее вещи перекладывали, а теперь, когда она понятия не имела, куда запропастилась едва ли не улика для Скотланд-Ярда, напряжение и вовсе удвоилось.

– Там, где ты его и хранила, – невозмутимо ответил Рэй, – а газета – на подоконнике.

«Надо же», – подумала Ирэн. Она совсем забыла про утреннюю почту.

– Не знал, что почтальонам принято платить, – усмехнулся Портер, не успела Адлер и спросить.

– Небольшой бонус за передачу из рук в руки, – пояснила она, пожимая плечами.

Наблюдая за движениями Рэя, про себя Ирэн отметила, как не вписывается этот парень в интерьер ее кухни, слишком уж Портер был высоким и «чистым». Так прямо и сиял, как только что начищенные туфли, расхаживая по потрепанному помещению.

Ирэн снимала квартиру у старушки по чересчур приятной цене, но интерьер – да, был не совсем в ее вкусе, вернее – вообще не в ее вкусе. Но за такие деньги жаловаться она не могла. К тому же ее арендаторша представляла из себя натуру милейшую, ту, что и подзатыльником не поступится, и пирог сливовый испечет.

– У тебя, должно быть, толпы подружек? – без излишней скромности вдруг поинтересовалась Ирэн после небольшой паузы.

Иногда она не удосуживалась сдерживать поток спонтанных мыслей, потому что зачастую люди слишком стеснялись говорить то, о чем думали на самом деле, оттого слишком много и теряли.

Ответ от Портмана, в общем-то, Ирэн и не требовался: она была убеждена, что так оно и было, потому что успела рассмотреть парня со всех сторон. Девушки редко обделяли вниманием высоких крепких парней, поэтому даже Миранда не связывалась с красавцами юнцами – только остепенившиеся солидные богатеи.

Почему? Она говорила, что ждать от них стабильности бесполезно. Деньги, зачастую перепадающие сынкам от богатых отцов, давали в голову, порождая синдром Бога. А там, где нет предсказуемости и стабильности, пускай и с крупной рыбой, Миранда не рыбачила. Да и подруге не советовала. А Ирэн и не совалась, потому что была полностью солидарна с подругой. Хуже, по мнению Адлер, оказывалось, если эти развязные Аполлоны еще и были осведомлены о своих достоинствах чересчур хорошо, тогда уж точно пиши пропало.

Портмана вопрос позабавил. Рэй обернулся и посмотрел на Ирэн, не переставая улыбаться. Когда он делал так, в уголках его глаз появлялись тонкие морщинки. Тонкие, но не глубокие, отчего можно было заключить, что улыбался парень нечасто.

– Неужели я так хорош? – Портман снова широко улыбнулся, и тогда Ирэн почувствовала, как к щекам то ли от смущения, то ли от негодования прилила кровь.

– Горит, – вместо ответа предупредила она.

Рэй еще несколько секунд посмотрел на Ирэн, а потом быстро отвернулся и, хмыкнув, принялся скрести по сковороде деревянной лопаткой.

Пока Портер раскладывал поздний завтрак по тарелкам, Ирэн все размышляла, думал ли когда-нибудь кто-нибудь, что она «так хороша». С тех пор, как цирк продали и она попала в новую семью, комплименты юная Адлер получала только от Альмы.

Когда она познакомилась с Бальтазаром, то он стал главным источником льстивых слов. Ирэн никогда не воспринимала их всерьез: хозяин «Билли» рассыпался бы, если бы все слова, что он говорил, являлись искренними.

Адлер воткнула вилку в поставленное перед ней блюдо. Выглядело оно, мягко говоря, измученным – глазунья почти превратилась в омлет, а сосиски покрылись черной корочкой с одной стороны. Стало ясно, Портер явно не был фанатом готовки. Однако, поблагодарив его,Ирэн отправила кусочек в рот, попутно надеясь, что тот не окажется пересоленным. В любом случае, Портер, кажется, старался.