Эвдемония 🦋🍀🌹❤️

Ночь обволакивала комнату, словно тяжёлый бархат, и Николь погрузилась в сон, полный загадок. Ей снились странные ворота, окружённые переплетением шипов и роз, их острые колючки соседствовали с нежными лепестками. Вокруг порхали синие бабочки, их крылья трепетали в густом тумане, а на воротах высились резные сердца. Тропинка под ногами осыпалась четырёхлистным клевером, ярко-зелёным, почти светящимся в сумраке. Николь ощущала напряжение — воздух был тяжёлым, туман клубился, скрывая очертания. Она шагнула ближе, и ворота медленно отворились с лёгким скрипом, обещая что-то зловещее. Сердце сжалось от предчувствия беды.

Она пошла вперёд, и с каждым шагом клевер под ногами темнел, переходя из изумрудного в глубокий, почти чёрный оттенок. Вдруг вдали возник силуэт, напоминающий человека. Николь замерла, голос дрогнул:

— Кто ты?

Тишина ответила ей, густая и зловещая. Она приближалась, сердце колотилось, и наконец разглядела высокого мужчину. На его голове покоился венок из роз, руки покрывали шрамы от шипов, из которых сочилась кровь. Каждые капли, падая на траву, превращались в алые розы, и вокруг него расцветал сад, полный их багрового великолепия. Мужчина повернулся, его взгляд скользнул по Николь, и он усмехнулся.

— Что смешного? — возмутилась она, чувствуя укол гнева.

— Ты так похожа на меня, — произнёс он скрипучим голосом, полным древней усталости. — Ты страдаешь и будешь страдать. Любовь и боль равны, тебе ли не знать?

Николь сжала кулаки, пытаясь отогнать страх.

— Что ты хочешь от меня? Зачем всё это? — её голос дрожал, но в нём зажглась искра сопротивления.

Мужчина наклонил голову, его улыбка стала шире, обнажая тень чего-то затаённого.

— Ты уже часть пути, дитя. Скоро узнаешь цену своих желаний. Но остерегайся — не всё, что цветёт, приносит жизнь.

С этими словами туман сгустился, обволакивая его фигуру, и сад роз начал увядать, превращаясь в колючие заросли. Николь протянула руку, но он растворился, оставив её в одиночестве перед тёмными воротами. Внезапный холод пробрал до костей, и она проснулась.

Николь открыла глаза, вся в холодном поту. Она медленно поднялась с кровати, сердце всё ещё колотилось. Взгляд упал на противоположную сторону комнаты, где Мелисса спала, обняв плюшевую панду, её дыхание было тихим и ровным. Николь перевела взгляд на кровать Кары — она была пуста. «Где же она?» — подумала Ника, волнение пробежало по спине. Она знала подругу как любительницу поспать по утрам, а часы показывали всего 6 утра — до первого урока оставалось два с половиной часа.

Через несколько минут дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Кара. Она была в спортивной форме, мокрая, запыхавшаяся, с раскрасневшимся лицом и растрёпанными светлыми волосами, прилипшими к вискам. На её кедах виднелась утренняя роса.

— Господи, во сколько ты встала для пробежки? — удивилась Николь, протирая сонные глаза и садясь на кровати, укутываясь в одеяло.

Кара, тяжело дыша, усмехнулась, вытирая пот со лба рукавом.

— Знаю, знаю, я же сплю до последнего, но этот лишний вес меня достал. Решила пожертвовать утренним сном, понимаешь, как это важно для меня? Хочу чувствовать себя легче, — она слегка похлопала себя по бокам, показывая проблемные места.

Николь покачала головой, с улыбкой в голосе.

— Да, вижу твою решимость, только не переусердствуй, а то свалишься раньше, чем сбросишь.

Кара рассмеялась, скидывая мокрую куртку и бросая её на стул.

— Планирую за два месяца скинуть всё лишнее. Ещё займусь силовыми — надо подготовить тело к боевым навыкам. А то сейчас с этим весом я максимум как морж на льдине — лежу и пыхчу, — она подмигнула, изображая усталость.

Николь задумчиво посмотрела на подругу, потирая руки от утренней прохлады.

— Знаешь, мне тоже стоит подтянуться. Давай вечером займёмся тренировками? Самооборона нам точно пригодится. Вдруг что-то начнёт происходить, как в моём сне... — она замялась, вспоминая ворота.

Кара кивнула, усаживаясь на край своей кровати и потягиваясь.

— Согласна, Ника. Давай начнём с базовых движений — удары, блоки, может, даже захваты. После уроков, часов в шесть, когда Мелисса будет на кружке стихов? Найдём уголок во дворе, где нас не заметят. И, чур, без жалоб на усталость! — она лукаво улыбнулась, подначивая.

Николь рассмеялась, чувствуя, как напряжение сна отступает.

— Договорились! Только не превращай меня в бойца за одну ночь. И если Мелисса спросит, скажем, что это просто разминка перед танцами, ладно? — она подмигнула в ответ, уже представляя, как будет отдуваться после первых тренировок.

Внезапно героини услышали шорох со стороны Мелиссы. Они поняли, что их разговор разбудил её. Мелисса приоткрыла глаза, потянулась и сонно посмотрела на подруг.

— Девочки, вы такие тихие, сколько сейчас времени? — спросила она, потирая лицо.

— Мел, прости, я решила по утрам бегать и, похоже, всех разбудила, — виновато сказала Кара, поправляя растрёпанные волосы.

— Ничего страшного, но от тебя это действительно неожиданно, — ответила Мелисса с мягкой улыбкой, садясь на кровати и обнимая панду.

Разговор завязался легко, и вскоре девочки разговорились. Мелисса, потягиваясь, вдруг вспомнила:

— Кстати, сегодня контрольная по математике. Надо бы подготовиться.

Кара и Николь переглянулись, их лица на мгновение застыли в неловкой гримасе. «Контрольная? Мы же не помним ничего из школьной программы», — мелькнуло в голове у Кары, но она быстро натянула улыбку. Николь лишь слегка кивнула, сохраняя холодное выражение, хотя внутри её охватило смятение. Мелисса заметила их странную реакцию, но решила не акцентировать внимание, сделав вид, что всё в порядке. Прошло немного времени, и они решили собраться, чтобы отправиться в столовую — завтрак начинался в 8:00.

По пути к столовой девочки болтали на лёгкие, забавные темы: о смешных моментах с уроков, о том, как Савельев однажды перепутал имена, и даже о том, кто из парней в школе выглядит нелепо в пиджаках. Николь и Кара, несмотря на свои взрослые заботы, почувствовали, как в них оживает прежняя подростковая лёгкость — смех Мелиссы напоминал им те дни, когда они были просто друзьями, живущими моментами.

Зайдя в столовую, они взяли подносы и подошли к раздаче. Николь выбрала макароны с сосиской и чёрный чай, предпочитая что-то простое и быстрое. Мелисса, с лёгким капризным взглядом, взяла сосиски с яичницей и какао, добавив к подносу ещё булочку. Кара, сосредоточенная на своём новом режиме, остановилась на овсяной каше для энергии и зелёном чае, бросив мимолётный взгляд на сладости, но устояв перед соблазном.

Идя к своему привычному столику у окна, где они когда-то проводили часы за разговорами и мечтами, Кара ощутила лёгкую дрожь в груди. Этот уголок, с потёртым деревом и видом на тополя, хранил эхо их юности — смех, слёзы, планы на будущее. Николь, шагая рядом, вспомнила, как они с Мелиссой делились секретами, а Кара однажды спела здесь импровизированную песню, заставив всех замолчать. Но воспоминания прервались, когда на пути возникли Алекс Сафронов и Рома Шаров.

Алекс мило улыбнулся, махнув рукой.

— Привет, девчонки! Выглядишь бодро, Кара, — сказал он с лёгкой насмешкой.

Рома, скрестив руки, бросил язвительный взгляд на Каролину.

— Что ты так мало себе взяла? Неужели худеешь? Это тебе не поможет, — хохотнул он, явно наслаждаясь моментом.

Кара замерла, и перед её глазами всплыло давнее воспоминание. Она увидела тот урок в классе: Рома сидел с Алексом, повернулся к ней и, ухмыляясь, громко бросил перед всеми: «Громова, ты как гора на танцполе — ни шагу без обвала!» Её лицо вспыхнуло, слёзы потекли, а Рома заливался смехом, хлопнув Алекса по плечу. Алекс пытался его урезонить, бормоча: «Ром, хватит, не смешно», но тот лишь отмахивался. Рома всегда относился к Николь и Мелиссе нормально, даже с лёгким уважением, но Каролину, за её пухлость и тихость, выбрал мишенью. Воспоминание угасло, оставив горький осадок.

Кара тряхнула головой, пряча эмоции, и с сарказмом ответила:

— Ты за меня беспокоишься? Это так мило, Рома. — Она развернулась и пошла к столу с девочками, оставив его в недоумении. Рома привык видеть её слёзы, а не такую дерзость.

Алекс рассмеялся, хлопнув Рому по спине.

— Ты её так достал, что она, похоже, смирилась. Но знаешь, с вчерашнего дня они с Николь странные — будто не те.

— Хмм, — Рома пожал плечами, всё ещё ошарашенный.

Девочки сели за стол, и к ним присоединились Оля Воробьёва и Кира Тимофеева — их одноклассницы. Оля была светло-русой, с зелёными глазами и мягкими формами, чуть полноватая, с добродушной улыбкой. Кира, её полная противоположность, — с темно-каштановыми волосами, карие глаза выделялись на изящном лице с резкими чертами, её движения были лёгкими и уверенными. Они не были близкими подругами, но всегда поддерживали героинь как добрые одноклассницы. Оля и Кира были неразлучны.

Разговор начался непринуждённо. Оля, с любопытством наклонившись вперёд, спросила:

— Слышали про Артура Миронова и Сюсен Доган? Говорят, они теперь вместе, хотя она недавно ссорилась с Машей из параллельного класса!

Кира добавила, щурясь:

— Да, и Артур вроде обещал ей подарок на выходных. Но Маша клялась, что он флиртовал с ней на вечеринке. Что думаете?

Николь, холодно отхлёбнув чай, бросила коротко:

— Сплетни меня не волнуют, не слежу за этим, — её голос был резким, но в глубине глаз мелькнула доброта, когда она взглянула на Мелиссу.

Кара, весело усмехнувшись, взяла инициативу:

— Ох, Оля, ты как всегда в курсе всего! Я бы сказала, что Артур просто мастак путать всех, но память у меня сегодня барахлит — не вспомню, был ли он на той вечеринке, — она театрально закатила глаза, маскируя пробелы в памяти.

Мелисса, наивно хлопнув ресницами, вдруг капризно протянула:

— Ну, если он с Сюсен, то пусть будет счастлив! А Маша пусть не завидует, — она отпила какао, оставив пенку на губах.

Оля округлила глаза:

— То есть вы ничего не слышали? Это же полшколы обсуждает!

Кира прищурилась, глядя на Николь и Кару:

— Странно, вы обычно первые такие новости разносили. Что с вами?

Николь пожала плечами, бросив холодный взгляд:

— Забыла. У меня свои дела, — её тон был отстранённым, но внутри она корила себя за неспособность вспомнить.

Кара, стараясь разрядить обстановку, рассмеялась:

— Ой, Кира, мы, видно, слишком заняты были! Может, вы нам напомните, что там было до вечеринки? — она подмигнула, скрывая усталость от необходимости притворяться.

Оля и Кира переглянулись, но решили не настаивать, переведя тему на уроки. Кара облегчённо выдохнула, чувствуя, как энергия даётся всё труднее, а Николь, сохраняя молчание, мысленно отмечала, что такие разговоры могут выдать их тайну.

Кира и Оля поели быстрее героинь, попрощались с лёгкими улыбками и ушли на урок пораньше, оставив за собой шорох шагов и едва уловимый аромат их парфюмов — лёгких и цветочных, смешанных с утренней свежестью. Подруги остались за столом, продолжая неспешную беседу, пока тепло утреннего солнца пробивалось через большие окна столовой, отражаясь золотыми бликами на их подносах. Внезапно взгляд всех троих привлёк шум у входа — группа парней, будущих NOVASKY, пока ещё просто мечтателей, рвущихся к славе в музыкальном творчестве, вошла с громким смехом и лёгкой уверенностью. Среди них Мелисса задержала взгляд на одном — Леоне Макарове. Он выделялся ростом, возвышаясь над остальными, его добродушная улыбка озаряла лицо, а тёмные волосы, аккуратно подстриженные, слегка блестели под светом. Глаза, глубокого цвета горького шоколада, почти сливались с карими глазами Мелиссы, создавая странное, почти магическое сходство.

— Мелисса, прием, тебя вызывает шокированная подруга, — с лёгкой иронией сказала Кара, толкнув её плечом, в голосе сквозила искренняя радость, смешанная с удивлением.

Николь тоже замерла, её брови дрогнули от неожиданности. Она не могла вспомнить, чтобы Мелисса когда-либо так смотрела на кого-то в этом возрасте, тем более на кого-то из этой шумной компании. Сердце сжалось от смеси любопытства и ностальгии — казалось, они упустили важный кусочек её жизни.

— И как давно ты так заглядываешься? — спросила Николь, её голос был холодным, но в нём чувствовалась искренняя забота, глаза сузились, изучая подругу.

— Эм, вы о чём? — растерялась Мелисса, покраснев до корней волос, её пальцы нервно сжали край подноса, выдавая смятение.

Кара наклонилась ближе, её улыбка стала шире, глаза заблестели озорством.

— Да ладно, Мел, мы же не слепые! Ты на Леона Макарова так смотришь, что аж искры летят. Серьёзно, сколько это длится?

Мелисса опустила взгляд, щеки пылали, но уголки губ дрогнули в слабой улыбке. Она теребила кулон-сердце, словно ища в нём поддержку.

— Ну... не знаю, как сказать. Он мне нравится, помогает с нотами на уроках, но мы не встречаемся. Я просто... засмотрелась, наверное. Думала, вы заняты своими делами, и не хотела об этом говорить.

Николь скрестила руки, её лицо осталось непроницаемым, но внутри она чувствовала лёгкий укол вины.

— Леон Макаров? Никогда бы не подумала. И ты молчишь? Когда это началось? — её голос дрогнул от удивления, но остался твёрдым, без следа эмоций.

Кара рассмеялась, хлопнув ладонью по столу, звук эхом отразился в тишине столовой.

— Ох, Мел, мы и правда могли не заметить! Но это так мило. Радость переполняет, видеть, как ты мечтаешь о ком-то. Леон — хороший парень, хоть и не знал, что ты на него запала.

Николь кивнула, её холодный взгляд смягчился, сохраняя спокойствие.

— Да, мы в шоке, но искренне рады за тебя. Пусть пока только мечты, но это прекрасно. Если что-то будет не так, сразу нам говори, обещаешь? — её тон был ровным, но тёплым, без намёка на слёзы.

Мелисса улыбнулась шире, благодарность осветила её лицо, и она кивнула, чувствуя тепло поддержки. Они встали из-за стола, собирая подносы с лёгким звоном посуды. Николь и Кара отошли на шаг и тихо пошептались, их голоса дрожали от смеси волнения и сомнений.

— Мы либо пропустили что-то важное, — начала Кара, — и слишком увлечены были своими проблемами в прошлом, или... мы не просто вернулись в прошлое, а попали в другую реальность, где события идут не так, как должны были.

Николь кивнула, её взгляд стал твёрже, пальцы сжали край подноса.

— Согласна. Надо проверить эту теорию. Если что-то меняется, это наш шанс. Но нужно быть осторожнее, чтобы не спугнуть равновесие.

Когда они выходили из столовой, каждая ощутила на себе тяжёлый, но любопытный взгляд той пятёрки. Девочки переглянулись — раньше они не замечали друг друга, и это внезапное внимание вызвало лёгкий холодок страха, смешанный с предвкушением перемен.

Героини учились в одном классе и на одном направлении — факультете искусства. Их расписания совпадали почти полностью, и утро начиналось с любимого урока — истории музыки у Майи Владимировны Глинской. Её имя в Академии АСТРА давно стало синонимом вдохновения: она умела оживлять сухие страницы учебников и зажигать даже самых тихих и неуверенных учеников.

По дороге к классу подруги дразнили Мелиссу в шутку; их звонкий смех раскатывался по коридору, отскакивая от прохладных мраморных стен, увенчанных портретами выдающихся выпускников. Воздух казался наполненным утренней лёгкостью — и запахом свежей полировки полов.

Класс Майи Владимировны был устроен необычно: парты располагались полукругом, как амфитеатр, — так каждый видел каждого, а голоса звучали свободнее. Николь заняла место в центре; её холодный, оценивающий взгляд скользнул по комнате, будто она расставляла мысленные акценты. Мелисса устроилась справа, Кара — слева. Остальные ученики занимали привычные места, наполняя аудиторию гулом тихих разговоров и перезвоном настраиваемых инструментов.

Академия АСТРА, старейшее учебное заведение с вековой историей, славилась не только программой, но и строгими правилами. Ученики могли сменить факультет лишь после месяца экзаменов, практических испытаний и собеседований с комиссией — с обязательными рекомендациями преподавателей. Решиться на этот шаг значило изменить траекторию своей жизни.

Урок прошёл спокойно. Майя Владимировна, с мягкой интонацией и грацией, рассказывала о барочных мотивах Баха, не задерживая взгляда на трёх подругах. Но внутри них бушевала тихая паника: они не помнили почти ничего из изученного. Вспомнилось, как в 10 классе, после исчезновения Мелиссы, музыка ушла на второй план, уступив место расследованиям. Они тогда перевелись на факультет права, закопав мечты о сцене под тяжестью утрат.

Николь и Кара знали: впереди длинная перемена — шанс начать охоту за Феликсом. Но сначала нужно было раздобыть его расписание. Он учился на два класса старше, и его график оставался для них загадкой.

В главном корпусе они нашли завуча, Надежду Васильевну Крылову, ответственную за расписание и дисциплину. Стол был завален бумагами, рядом стояла чашка с облупившимся краем, из которой тянулся аромат чёрного кофе. Невысокая брюнетка в строгом костюме, с янтарными глазами и туго стянутым хвостом, сидела, поглощённая сериалом, и лишь мельком взглянула на гостьей.

Подруги, быстро придумав предлог, объяснили, что забыли своё расписание и хотят сфотографировать его. Надежда Васильевна молча махнула рукой в сторону стола позади. Лёгкая небрежность её жеста была как старый ритуал.

В нужной стопке они нашли и сфотографировали расписание Феликса. Увидев, что после физкультуры у него «окно», девочки обменялись понимающими взглядами — почти наверняка он отправится в библиотеку, как это часто делали старшеклассники с факультета права.

План был прост: Кара возьмёт на себя слежку, Николь займётся поиском старинных легенд. Уже выйдя из кабинета завуча, они, не сговариваясь, направились к окну в холле. С улицы доносился шум ветра в кронах тополей, но внимание обеих было приковано к двери спортзала. Время тянулось вязко и медленно, как перед выходом актёра на сцену. Сердца девочек отбивали ровный, упругий ритм — готовый сорваться в стремительный бег, стоит только нужной фигуре появиться в дверях спортзала.

И вот он вышел.

Феликс Бессмертный — высокий блондин с вьющимися, будто после морской волны, волосами цвета белого жемчуга, влажными после душа. Его тёмно-карие, почти чёрные глаза излучали холод, а прямая осанка и уверенные шаги выдавали старшеклассника с факультета права, за которым закрепилась строгая и непререкаемая репутация. Не меньше ста восьмидесяти пяти сантиметров ростом, он шёл легко, небрежно перекинув спортивную сумку через плечо.

Рядом шагал парень пониже — коричневые волосы с лёгким рыжим отливом, тоже влажные, взгляд отрешённый и усталый. Кара и Николь прищурились, вглядываясь в его лицо. И только когда он повернулся, до них дошло: знакомый силуэт. Андрей Соболев. Коллега Николь по будущей работе. Её бывший парень. Его появление здесь было столь же неожиданным, сколь и странным.

— Мы учились с ним и не замечали? — тихо выдохнула Кара, голос дрогнул от шока.

— Я никогда не говорила с ним о школе, — Николь нахмурилась. — Даже повода не было. Но всё равно... Как я могла его не помнить? Мы же должны были пересекаться.

— Я тоже не замечала, — задумчиво добавила Кара. — Может, он как тень. Все смотрели на Феликса — и не видели никого рядом.

Подруги обменялись быстрым взглядом. План был прежним — следить за Феликсом, но теперь к задаче добавился новый слой интриги. Не теряя их из виду, они двинулись следом в сторону библиотеки.

Внутри их встретила Валентина Петровна Мезенцева, библиотекарь лет шестидесяти, с ярко-красными, как закат, волосами и крючковатым носом. Её острый, но тёплый взгляд скользнул по девочкам.

— А вы чего тут? — удивилась она, откладывая потрёпанную книгу. — Обычно приходите только перед важными событиями.

— Захотели почитать про легенды, — улыбнулась Кара.

— Ну, тогда вам в зону фэнтези, — кивнула Валентина Петровна. — И держитесь подальше от тёмных щелей.

Подруги направились к дальним стеллажам. Кара, вспомнив о слежке, незаметно свернула в отдел права и юриспруденции. Устроившись у полки со «Структурами норм права» и накинув капюшон, она краем глаза следила за Феликсом и Андреем.

— Ладно, сделаем вид, что учимся, — негромко сказал Феликс. — Старик платит библиотекарше, чтобы следила за моими результатами. Пропустил однажды — он приехал сам и устроил разнос.

Кара мысленно отметила: речь наверняка о Григории Бессмертном, владельце строительной империи с влиянием в Астравеле.

— У меня то же самое с роднёй, — тихо сказал Андрей. Пустой взгляд говорил, что он давно привык к давлению.

— Давай завтра к Марку на вечеринку, — предложил Феликс с лёгкой усмешкой. — Суббота, можно уйти после обеда.

— Согласен, — кивнул Андрей без особого энтузиазма.

Дальше они перебросились парой шуток, вспомнили общих знакомых, заговорили о каких-то своих историях — простых, без подтекста. Напряжение в голосах спало, разговор стал фоновым, почти пустым. Кара поняла: всё главное она уже услышала, остальное было лишь шумом, за которым они прятали свои мысли.

Тем временем Николь просматривала книги, находя лишь сказки про Бабу Ягу и Лешего. О Астравеле — ничего. Её пальцы скользили по корешкам, пока она не ощутила внезапный холодок, пробежавший по спине. Взгляд зацепился за массивный дубовый шкаф, слегка отодвинутый от стены, из-за которого пробивался слабый, почти призрачный свет. Она никогда не замечала этот проход раньше, хотя до перемещения во времени часто бывала в библиотеке и проводила там часы, изучая полки, а теперь, будучи здесь недолго, впервые заметила эту странность, и любопытство смешалось с лёгким страхом. Воздух вокруг стал тяжёлым, пропитанным пылью веков и едва уловимым запахом старой бумаги. Сердце забилось быстрее, когда она подошла ближе, её худые пальцы осторожно коснулись шероховатой поверхности дерева. Узкая щель между шкафом и стеной манила, и, несмотря на сомнения, она протиснулась, чувствуя, как дерево царапнуло рёбра, оставляя лёгкое жжение. За шкафом открылся тёмный коридор, освещённый тусклой лампой, висящей на ржавом крюке, её свет дрожал, отбрасывая длинные тени на потрескавшиеся стены. Полки вдоль коридора были покрыты паутиной, книги на них казались древними, с потёртыми корешками и золотыми тиснениями, словно хранящие тайны давно забытых времён. Одна книга выделялась — чёрный переплёт с выгравированными песочными часами, излучающий странное тепло, которое обожгло её пальцы, когда она потянулась к ней. Руки задрожали от предчувствия, когда она открыла книгу наугад, ведомая интуицией, и прочла:

ЛЕГЕНДА О БРАТЬЯХ ВРЕМЕНИ

В эпоху, где время не знало числа,

Родились два брата — как день и как мгла.

Зирос был светом, хранителем меры,

Эзрет — дыханьем разлома и веры.

Они ткали время, как нити в ковёр,

Судьбы людей, и начало, и взор.

Но Эзрет возжаждал не видеть, а править,

Законы миров он решил переправить.

Он дал одному из смертных всю силу,

И в мире начались страдания, быль и могилы.

Зирос, оплакав предательство брата,

Запечатал его в глубинах заката.

Но клятву он дал ведьме земной:

Хранить её род — как душой, так судьбой.

И ныне, когда вновь время трещит —

Кто-то из вас эту боль завершит.

Когда маска заплачет, и свет замолчит,

Когда в Ворота Эвдемонии ветер стучит —

Те, кто от тени любви родились,

Встретятся с тем, что во тьме возродилось.