Голос бездны

Очнулся я уже в комнате, на своей мягкой, согретой солнцем кровати. Именно солнечный свет, бьющий в закрытые глаза, заставил меня проснуться. Это было первое солнце, что я увидел, пребывая здесь. Но даже это не радовало, а то, что произошло вчера, меня даже не интересовало, ведь самое главное я прекрасно помню и вряд ли когда-нибудь забуду. Нехотя поднявшись с постели спустя полчаса созерцания потолка, я натянул на себя джинсы, кофту и спустился вниз. Отца, как и всегда, уже не было, а настенные часы показывали без двадцати одиннадцать утра. Кухня, освещенная ярким солнечным светом, казалась мне чужой, ведь я привык видеть ее в белом свете туманного дня. Поставив чайник, я тяжело опустился на стул. Есть не хотелось так же, как и пить, но по утрам это было уже чем-то обыденным, поэтому я даже не обратил внимания. Щелкнув пультом, я включил телевизор и стал стеклянными глазами пялиться в экран, на котором одна за другой сменялись цветные картинки скучного канала. Звук звонящего домашнего телефона заставил меня оторваться от «ящика» и пойти в прихожую.

— Да? — подняв трубку, на которой высветился незнакомый номер, будто бы автоматически спросил я.

— Привет. Это Алина. Подойдешь к клубу? — раздался в трубке радостный голос вечно веселой Алины. Я немного завидовал ей, ведь несмотря ни на что, она всегда могла улыбаться. Наверное, именно за это любил ее вечно хмурый Семен.

— Да, без проблем. Когда? — так же безразлично произнес я, глядя на круглые советские часы на стене.

— Да хоть сейчас, — сказала она и я положил трубку. Одет я был, в принципе, как и всегда, а потому, сунув ноги по очереди в свои немытые кеды, я вышел из дома. В глаза сразу ударил яркий свет чуть припекающего солнца. От непривычки я даже прикрыл глаза ладонью, пытаясь найти ключ от дома над дверью. Пару раз уколовшись о торчащий там гвоздь, я нашел ключи и запер дверь, после чего вернул их на место.

Через каких-то десять минут неспешной ходьбы я уже открывал деревянные двери клуба, добравшись до него точно во сне. Вид освещенного светом солнца зала удивил меня. К тому же, декорации, связанные с морем, внезапно исчезли, будто бы их тут и не было. Грешным делом я было решил, что все произошедшее со мной вчера — простой сон, однако тешить себя такой глупой надеждой не стал, ведь... лучше готовиться всегда к худшему исходу событий, чтобы потом не было еще больнее.

Не обнаружив никого в зале, я подошел к «гримерке» и, подумав, толкнул дверь. В нос тут же ударил приторный запах кофе и сладких булочек. Передо мной уже стояла Алина и Семен с ужасно довольными лицами. Вид у них был такой, будто бы они приготовили мне сюрприз на день рождения и всеми силами пытались не показать этого.

— В чем дело? — почти ледяным тоном спросил я, не разделяя их веселья.

— Ян, — услышал я чей-то смутно знакомый голос с хрипотцой. Развернувшись к диванам, я вздрогнул, а мои ноги будто потеряли все силы, чтобы сдерживать мое тело. На старом диване с многочисленными прожженными дырочками сидел мой дедушка вместе с моим отцом и нежно улыбался мне, отчего его кожа вокруг глаз и рта покрылась сеточкой морщин.

— Дедушка!.. — на выдохе произнес я и, приблизившись к нему, обвил его шею руками. Он, чуть посмеявшись, похлопал меня по спине и посмотрел на меня.

— Ну ты совсем жених, — улыбаясь, сказал он. — Не был я уверен, конечно, что увижу тебя еще разок. — Он потрепал меня своей широкой ладонью по голове, еще больше растрепав мои и без того завитые после вчерашнего купания нечесаные волосы. — Но жениху ведь невеста полагается, я прав? — лукаво улыбнулся дедушка и покосился на ребят. — Ничего, сыщем. А пока, я хочу рассказать тебе историю одного парнишки. Знавал я мальчика, который жил в отдаленном отсюда селе. У него была прекрасная мать, прекрасный отец и милейшие сестры соседки, словно две капли воды похожие друг на друга. Их волосы были черны, словно смоль, а глаза светились обжигающей синевой, точно сапфир на солнце. И вот однажды ночью на их село кто-то напал. Мальчик слышал, как мама кричала что-то папе, который пытался выйти из дома. Память подводила маленького мальчика, поэтому следующие воспоминания его были такими: две его красавицы соседки, стоя у воды, громко плакали, как и почти все женщины деревни. Мужчины зачем-то сбрасывались в воду, не обращая внимания на крики их жен и детей. Однако мама мальчика не растерялась и, схватив его, побежала прочь из села. Она бежала долго, через лес, пока не вышла к шумной трассе. Вскоре об этом случае узнали, о нем даже написали в газетах, а когда решили проверить то самое село, его там попросту не было, если не брать в расчет каменные фундаменты. Но при осмотре выгоревшей территории не были найдены трупы, а озеро, внезапно образовавшееся там вместо болота, было настолько глубоким и темным, что никто не стал осматривать его дно. Его просто не достигли. Шли годы. Неподалеку от трассы вырос новый поселок, где ранее жили лишь механики. Уже тогда они жаловались на пропажу мужчин время от времени, а затем и их жен в городе. Вскоре пропала и мама того мальчика. Ему пришлось жить со своим дядей, что был механиком. Мальчик вырос, у него появилась любимая девушка, а вскоре и сын, который сам скоро привел в дом свою любовь. Она была точной копией одной из двух красавиц, что исчезли в ту ночь: те же сапфировые глаза, те же смольные волосы и та же бледная, красивая кожа, которая ни капли не постарела за пройденные десятки лет. И вот однажды взрослый мальчик понял, в чем была причина ее вечной молодости. Увидев хвост избранницы своего сына, он попытался вразумить его, но тот не стал его даже слушать. Менее, чем через год к нему приехала та самая соседка из прошлого с ребенком под сердцем. Она умоляла его убить ее, когда родится ребенок, чтобы его сын остался в живых. Выслушав ее историю о сиренах, он поверил ей и согласился. Его сын возненавидел отца за то, что он сделал и, забрав новорожденного, уехал назад, в город. И тогда уже стареющий мальчик решил, что будет избавляться от сирен, что заполонили болото. Он не мог позволить пострадать своему внуку, который был частью души его сына, однако был слишком беспечен и угодил в лапы Королеве Сирен, которая также была одной из двух соседок его прошлого. Но его внук оказался настоящим героем, который освободил сирен от проклятия и спас всех утопленных мужчин, и теперь этот герой, копия своей прекрасной матери, сидит перед тем самым постаревшим мальчиком. — выдержав паузу, он добавил: — Ну что, как тебе сказка? — усмехнулся дедушка и чуть толкнул моего отца локтем в бок, как бы подзадоривая.

— Марина была Королевой... — только и смог сказать я, вспоминая, как она была похожа на меня и мою мать. — Получается, она была моей тетей?.. А я пытался ее убить?

— Иногда... — дедушка опустил голову и поджал тонкие губы. — У нас нет другого выбора, кроме как убить кого-то близкого, внучек. — он горько улыбнулся и я сразу же понял, почему. Этому человеку пришлось убить собственную мать, когда та пропала и обратилась в сирену из-за разбитого сердца. Он этого не сказал, но... я это знаю.

Внезапно открылась дверь «гримерки», когда в ней повисла неловкая тишина из-за впечатления от истории моего дедушки. Все разом повернули головы в ее сторону. Там стоял знакомый долговязый силуэт парня с теплыми зелеными глазами.

— Всем привет, — смущенно улыбнувшись, он почесал затылок, чувствуя свою значимость сейчас и смущаясь от этого.

— Артем! — кинулись к нему оба его старых знакомых, чтобы отвесить тому парочку дружеских подзатыльников из-за того, что он так просто повелся на чары Марины.

Поднявшись с дивана я, еще раз взглянув на дедушку и улыбнувшись, подошел к Артему и обнял его, когда Семен с Андреем расступились:

— Приятно тебя снова видеть в живых.

Но как только я заглянул за спину друга, мое сердце кольнуло с такой силой, что я с трудом мог дышать. Признаюсь, я чувствовал подобное совершенно впервые. Мое дыхание сбилось, сердце стало биться быстрее и мне даже показалось, что у меня случился жар.

— С...Соня... — на выдохе тихо произнес я, отпуская Артема и, подбежав к скромно стоящей на пороге клуба Соне, обнял ее за талию и покружил в воздухе хрупкое тельце. Мне впервые хотелось и горько плакать, и смеяться одновременно. Это была она! Она! Широко распахнутые, зеленые, точно молодая майская трава глаза за круглыми и так идущими ей очками, ее волнистые, цвета сена волосы, более не собранные в хвост, — словом все, было ее.

— О, а вот и невеста для жениха, — посмеялся дедушка, показавшись в дверном проеме вместе с остальными. Все они улыбались и нисколько не были удивлены, в отличие от меня.

— Так вы знали! — выпалил я, поставив Соню на ноги. Как я был рад, что у нее снова ноги, а не... — Но как? — я вновь посмотрел в ее глаза.

— Твоя мать говорила мне, что иногда, когда сердце девушки разбито, но кто-то все же любит ее, она может вернуть себе свою душу, свои воспоминания при признании Посейдона в любви к ней. В общем-то, шанс этого был до ужаса мал, как ты сам уже понимаешь, практически невозможен, но что есть судьба... — глубокомысленно изрек дедушка.

— А мне ты о таком не говорил, — наигранно хмыкнул отец и отвернулся к окну. Кажется, к нему снова возвращается его своеобразное чувство юмора.

— Моя мама... — прошептал я.

— Но откуда вообще в нашем мире взялись сирены? — задал вопрос Андрей, взглянув на моего дедушку.

— Ну, знаешь, наш мир не так прост. Никогда не знаешь, кто из твоих близких окажется выходцем одного из многих миров, что существуют параллельно нашему. Я думал, вы, подростки, читаете про теории о космосе. Ну-ка подумайте, можем ли мы действительно быть одни в бесконечности? И раз уж не можем, то почему не может существовать способа перемещения между мирами? — многозначительно изрек он. — Да не берите в голову, я просто старый сказочник, — заметив испуганные взгляды ребят, дедушка посмеялся.

— А теперь, — вмешалась Алина, важно выступив вперед. — Поговорим о более важном деле. Завтра у нас праздник, а у нас еще ничего не готово! — взмахнув руками, громко заявила она.

— Ну тему Марины с морским дном вы уже отмели, как я погляжу, — я кивнул на голые стены и стоящую возле одной из них стремянку.

— Хватит нам этой воды, сирен и Посейдонов... — поморщилась Надя.

— Твой черед, — повернувшись к Соне, я улыбнулся и кивнул ей.

И вот так Соня снова стала ответственной за декорации и костюмы, как она и хотела с самого начала. Те самые рисунки в ее блокноте и стали основным направлением нашего жуткого праздника, который таковым совершенно не казался. Особенно маленькая Соня с зелененькими рожками-плетунами на голове. Я долго смеялся с того, как она выглядит в них, а потом мы с нею придумывали дизайн рожек для остальных ребят. У меня, как вы сами можете догадаться, оказались синие. Я неплохо смотрелся с рожками, к тому же, их создатель не оскорблял мою родинку под глазом и рану на щеке. Последнюю Соня разрисовала синей краской так, что я стал самым модным оленем в нашем лесу. К слову, темой нашего хэллоуина был «Волшебный лес», где основными персонажами были лесные олени в виде человека — короче, как Артем, только с рожками из растений.

Всю ночь мы работали над относительно несложными декорациями, в рисовании которых участие принимали все, даже мои старики. Несмотря на то, что все мы не спали, весь следующий день чувствовали себя бодро, кроме Семена, который один раз заснул прямо на диване в «гримерке».

— Как так вышло, что ты оказалась сиреной? — приблизившись к Соне, стоявшей на крыльце клуба в уже готовой короне-рожках на голове, я вручил ей стаканчик с чаем, после чего слегка приобнял за плечи.

— Спасибо... — она взяла обеими руками стаканчик, пытаясь согреть их. — Ну, спустя некоторое время после твоего ухода, в дом тихо вошла Марина, держа в руке твой синий кулон с разорванной веревкой и сказала: «Лучше бы ты действительно надеялась на худшее, чтобы потом не было больнее. Видишь это? Оно не влияет на меня. Методы деда Яна не работают, а все то, что написано у него в волшебной тетрадке, которая тебя так обрадовала — его догадки. Артем утонул, как и твой отец. Разве люди оживают после смерти? Ты действительно поверила каким-то записям старого психа?» Знаешь... там было много чего еще, но в какой-то момент я просто перестала различать ее слова. Мне было очень... грустно и больно, а больше я не помню ничего. Разве что, начиная с того момента, как очнулась в воде. Я начала плыть наверх, извозилась вся в тине, а потом твой отец помог мне выбраться на камни. Ты тогда уже в отключке лежал.

— Значит, она слышала наш с тобой разговор, когда я имитировал приступ?

— Похоже на то... Я не знаю, Ян. Ребята сказали, что она не оставалась у нас дома, а пошла с ними в клуб. Ума не приложу, как она провернула это... И где она взяла твой кулон?

— Ну-у, это был не совсем мой кулон. — я улыбнулся. — Этот кулон я нашел в лесу. Дедушкин кулон. Почему он не подействовал на нее — я без понятия. Может быть он вообще изначально был подделкой и оставлен там Мариной, чтобы я нашел его и решил так, как было выгодно ей.

— А ты... — она замялась, пытаясь подобрать слова, — не жалеешь... или нет, ты не винишь себя, что Марина...

— Ни капли. — оборвал ее мучения я. — Соня, она утопила Артема, скорее всего твоего отца, моего дедушку, и даже тебя захватила. Ну и пыталась сделать меня полурыбой... о чем речь?

— Что ж... главное, что все теперь так, как есть. — она кивнула, развернувшись ко мне. — Знаешь, я жалею, что не помню, как плавала с полутораметровым хвостом. Это, наверное, здорово. — она нарочно скорчила грустное выражение лица, стараясь не улыбнуться.

Я медленно опустил голову к ней, чтобы впервые поцеловать девушку с настоящими чувствами, которых не испытывал никогда и ни с кем раньше. Правда, я и тут накосячил: мои так называемые рожки задели ее так называемые рожки, после чего оба украшения упали на пол, но это не помешало мне сделать то, что я хотел.

— Это лучше, чем сопливый лоб русалки, — выпрямившись, с довольным видом проговорил я, прикусывая нижнюю губу.

— Эй! — она стукнула меня маленькой ладонью по груди. — Это не сопли.

***

На праздник собрался весь поселок. Ребята не врали, что он здесь так важен. В моем городе подобного никогда не было. Весь поселок здесь был точно единым коллективом, своеобразным механизмом, где каждый по-своему важен. Повторюсь, в городе такого не встречается — там каждый занят собой, а вечно ускоренный темп жизни и вовсе не уступает места простому. Честно, когда я ехал сюда, то был уверен в том, что эти каникулы станут провальными без городской обыденности вроде интернета, но именно его отсутствие в моей жизни открыло мне глаза. Совершенно неважно, где человек живет, какой у него дом, внешность, и насколько красив его голос — все это пыль в сравнении с тем, что называют душой. Но, как показал мой отец, даже это сказочное клише не всегда важно.

Что касается развлекательной части праздника? Соня сказала, что я круто пою, ребята всучили мне микрофон, а старики гитару. Мне пришлось повторить свой «Очистительный хит» перед всеми. После окончания песни меня завалили шквалом аплодисментов, кто-то даже свистел, а еще я услышал где-то в толпе: «...у него такой глубокий, бездонный голос...» и я улыбнулся этому ироничному сравнению.

— ... да, мне бы только найти... А, вот он! — отыскав наконец среди толпы дедушку, я подошел к нему вместе с Соней, которая точно так же задрала по локоть рукав своей зеленой толстовки.

— Да, Ян? — увидев, как я пробираюсь к нему сквозь толпу, улыбчиво спросил он.

— Мне стало интересно... — взглянув на Соню, начал я. — Неужели той песней я уничтожил всех сирен в нашем мире?

— Ну что ты, нет конечно. Ты освободил лишь тех, кто слышал твой голос. Остальные же как существовали, так и будут существовать до их Посейдона.

— Подожди, дед! А что это были за приведения? Расскажи, нам очень интересно. — требовал я.

— Какие любопытные, — он улыбнулся. — Когда в поселок пришли сирены за новой жертвой, то все те мужчины, которых они утопили, призраками навещали свои дома и делали то, что делали обычно. Правда, лучше не спрашивай это у вернувшихся, они все равно этого не помнят. — грустно улыбнувшись, дедушка развернулся и пошел в сторону напитков, оставив нас двоих с этой жутковатой, зато вполне соответствующей празднику новостью.

— Нашел! — услышал я голос Артема и обернулся. Он быстро приближался к нам вместе с каким-то смутно знакомым светловолосым мужчиной.

— Здравствуй, Ян. — улыбнулся он мне, чуть прикрыв свои зеленые глаза. — Рад познакомиться с настоящим Посейдоном. Спасибо, что спас моих детей. Не думал никогда, что сын моего друга окажется настоящим героем.

— Это мой отец, — прошептал мне Артем, который уже переметнулся ко мне за спину.

— А я рад, что Вы вернулись. — улыбнувшись ему в ответ, я протянул руку. После крепкого рукопожатия он украл у меня Соню для разговора.

— Чувак, мы с Семеном такую штуку приготовили! — схватив меня за рукав кофты, восхищенно выдал Артем, будто бы ожидая этого. — Пошли. Ты просто умрешь!

— А как же Со...

— Нет! Не зови! Это мужской секрет. Семену нельзя такое есть и Алина в курсе насчет этого. Если она узнает об этом, бедными будем мы все, а не только Семен.

Так он и увел меня в клуб, где мальчишки сконструировали гигантский бутерброд с копчеными рыбешками и большим количеством кетчупа. Как сказал Артем, это — воплощение сирен, и что мы просто обязаны это попробовать, пока Алина не увидела.

Алина увидела.

Прошло семь месяцев

Закончив девятый класс и сдав все экзамены, я сразу же отправился в поселок. Последний раз я был там на весенних каникулах два месяца назад, а до этого на зимних, когда мы праздновали в клубе новый год и ночевали на «лунках» — так местные называли зимнюю рыбалку. Мне пришлось взять с собою рыжую кошку по имени Соня, так как дома в городе никого не оставалось. Как оказалось осенью, тот трехцветный котенок все же был мальчиком, что довольно необычно. Соня тогда сказала, что он такой же особенный, как и я, потому и дала ему мое имя, а я, в свою очередь, взял себе единственную кошечку, дав ей имя Сони. Честно, это не потому, что она была меньше двоих своих братьев. Третьего котенка себе забрала Надя, а уж как она поступила с кличкой, я не знаю. Последний раз она была тут на зимних каникулах, а после них я ее не видел.

Поселок встретил меня пыльной грунтовой дорогой, серыми покосившимися домиками, утопавшими в зарослях полыни, и тихим шуршанием молодой листвы на стройных березках. Минула уже вторая неделя лета, а потому здесь, практически в лесу, стояла неимоверная жара, докучали насекомые, а в лицо постоянно норовил прилететь тополиный пух. Дедушкин дом все так же был неказисто обвит густым плетуном, а краска с крыльца слезла еще сильнее. Как сказал сам дедушка, они с отцом как раз собирались его заменить этим летом. Кроме того, они уже успели начать строительство беседки, о которой я так давно мечтал. Внутри дома все тоже довольно сильно изменилось. После очищения стен от остатков клея и бумаги, их пришлось выравнивать, после чего несколько раз белить, а это уже расценивалось, как капитальный ремонт. Дедушка встретил меня с распростертыми объятиями, но почти сразу вернулся к плите, где жарил пышные оладьи на домашнем кефире, так что вся кухня была заполнена горячим воздухом со сладковатым запахом. Ребята из клуба знали о моем приезде, а наша встреча должна была состояться там в четыре часа вечера, но я не рассчитал свою скорость, а потому пришел туда раньше всех.

Я впервые увидел это обычно оживленное место пустым. Отперев деревянную дверь ржавого цвета, я вошел внутрь и сразу направился к «гримерке», вдыхая привычный запах сырости и скрипя полами с облезшей ржавой краской. Внутри нее ничего не изменилось с моего последнего визита: все тот же приторный запах кофе и сладких булочек, те же прожженные старые диванчики, заваленные бумагами и чашками столы, а также склад коробок возле разрисованной желтым балончиком ширмы. Все это стало мне будто бы родным. Едва я вошел сюда, я почувствовал, что в моей груди начало что-то теплиться, все больше и больше согревая меня изнутри. Я невольно улыбнулся этому чувству и уселся на один из диванов, от которых жутко несло пылью. Выставив перед собой зелененькую коробку с желтым бантиком, я стал ждать ребят, ведь с улицы уже были слышны шаги и звонкий смех Алины.

— О, сидит, — распахнув дверь и увидев меня, усмехнулся загорелый Семен. — Че дарить будешь? — он взглянул на коробочку с подарком для Сони, которой сегодня исполняется четырнадцать лет.

— Ну нет, это сюрприз. — я хитро улыбнулся.

— Да ладно тебе! Я ж свой. — возмущенно выпалил Семен. — Девчонкам ни слова. — шепотом добавил он. — Че ты лыбишься?

В ответ на это я помахал Алине, которая была за его спиной и стреляла в спину яркими глазками, после чего я поспешил оставить их одних, а сам пошел к Андрею, стоящему на входе.

Почти весь день мы потратили на то, чтобы украсить клуб к приезду Сони. Она как раз вечером возвращалась из-за границы вместе с семьей, где и провела первые две недели лета. Мы решили украсить только зал, поскольку в «гримерке» мы сидеть не будем. Я привез с города специальные поздравительные украшения, которые мы развесили по стенам. Все было оформлено в желто-зеленых, ее любимых цветах. Ребята даже торт заказали точно такой же, украшенный яблочными зефирками. Семен до самого вечера выпытывал у меня, что же я приготовил в качестве подарка, но узнал он это в итоге только тогда, когда я уже вручил его нарядной и подзагоревшей Софии. Ее радости не было предела уже только от одного моего приезда, а уж от зеленой краски для волос тем более. Не зря ведь она рисовала в блокноте себя с зелеными кончиками волос. Теперь будем ходить, как два дурачка с цветными кончиками.

После вручения подарков мы сели за стол. Семен с Алиной снова начали перепираться и так вышло, что кусок торта полетел в Семена. Только вот он успел нагнуться, а потому сладость ударилась о стену и смачно упала на пол. Семен это так не оставил, и когда Алина отошла от стола, он бросил в ее кофе крем от торта, который она просто ненавидела. В целом, если Семен после такого остался жив, то день рождения можно считать успешным.

По домам все стали расходиться уже после полуночи, а мы с Соней после клуба еще около часа гуляли по ночному поселку под аккомпанемент ее историй из Китая. Когда я вернулся домой, то встретил на кухне отца, который что-то листал, сидя за обеденным столом.

— Ты чего не спишь? — поставив чайник, я уселся рядом с ним за стол.

— Да вот, вспоминаю, — он кивнул на небольшой фотоальбом. Перед ним была фотография, где он стоял возле еще не облезшего клуба в обнимку с мамой. Если честно, не знай я правды, никогда бы не подумал, что это сирена, которая забрала себе часть души этого мужчины. Они улыбались, а их глаза светились от неподдельного счастья. Взгляд мамы не был таким холодным, каким был у ее сестры Марины. Кроме того, их окружали такие же подростки, как и они сами, среди которых я узнал паренька с зелеными глазами и вьющимися золотистыми волосами. — Твоя мама очень любила звезды. Уж не знаю, связано ли это как-то с тем, что она была сиреной, но ночное небо так увлекало ее, что она могла смотреть на него часами без сна.

— Как и я... — я задумался. — Это потому тут по ночам небо было чистым, а днем снова шел дождь?

— Да. Анна рассказывала, что сирены могут управлять погодой, и что они всегда расчищают ночное небо, ведь без света луны их кожа не такая блестящая и белоснежная, — она зеленоватая. Аня, кстати, тоже потребляла много воды.

— Но как можно полюбить того, у кого нет души?.. — наконец задал я самый главный вопрос. — Говорят же, что душа — это главное...

— Я бы ответил, как мой отец, что это все проделки судьбы, но... Что такое душа?

— Ну... это то, что дарит плоти жизнь? — удивился его вопросу я.

— А разве Марина не была жива? Когда человека называют бездушным, это не означает того, что у него нет живительной силы. Отсутствие души символизирует бесчувственность, неспособность к великим чувствам и настоящим эмоциям. Превращаясь в сирену, девушка лишалась памяти о своей прошлой жизни, что и лишало ее каких-либо чувств, но это не означало того, что она потеряла индивидуальность. Твоя мама отлично шутила, она могла постоять за себя, за свои интересы и дорогих ей людей. Как ты. Она подружилась со всеми моими друзьями, когда у нее появилась часть моей души, но, поверь мне, она ничуть не изменилась после ее получения. Аня всегда была веселой и дружелюбной, самоотверженной и умной... — он ненадолго умолк, но вскоре продолжил: — Я был так глуп, когда ругал отца за то, что он сделал с ней, но... — он посмотрел на меня покрасневшими глазами. — Как невероятно ты похож на нее...

Отец смотрел на меня с такой нежностью и любовью, что я не мог более ненавидеть сирен. Я не верю, что он полюбил бы кого-то вроде Марины. Я верю ему, я верю, что моя мама была прекрасной девушкой, которая не утопила моего отца ради продления своей молодости, но которая пожертвовала собой ради нас с ним. Она и правда подарила мне эту жизнь.

Конец?..