11-(631 слово)
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Больной мальчик вздрогнул и опустил на колени книжку, когда к нему в третий раз взошла Катерина Львовна.
- Что ты, Федя?
- Ох, я, тетенька, чего-то испугался, - отвечал он, тревожно улыбаясь и прижимаясь в угол постели.
- Чего ж ты испугался?
- Да кто это с вами шел, тетенька?
- Где? Никто со мной, миленький, не шел.
- Никто?Мальчик потянулся к ногам кровати и, прищурив глаза, посмотрел по направлению к дверям, через которые вошла тетка, и успокоился.
- Это мне, верно, так показалось, - сказал он.
Катерина Львовна остановилась, облокотясь на изголовную стенку племянниковой кровати.
Федя посмотрел на тетку и заметил ей, что она отчего-то совсем бледная.
В ответ на это замечание Катерина Львовна произвольно кашлянула и с ожиданием посмотрела на дверь гостиной. Там только тихо треснула одна половица.
- Житие моего ангела, святого Феодора Стратилата, тетенька, читаю. - Вот угождал богу-то.
Катерина Львовна стояла молча.
- Хотите, тетенька, сядьте, а я вам опять прочитаю? - ласкался к ней племянник.
Постой, я сейчас, только вот лампаду в зале по правлю, - ответила Катерина Львовна и вышла торопливою походкой.В гостиной послышался самый тихий шепот; но он дошел среди общего безмолвия до чуткого уха ребенка.
- Тетенька! да что ж это? С кем же это вы там шепчетесь? - вскрикнул, с слезами в голосе, мальчик. - Идите сюда, тетенька: я боюсь, - еще слезливее позвал он через секунду, и ему послышалось, что Катерина Львовна сказала в гостиной «ну», которое мальчик отнес к себе.
- Чего боишься? - несколько охрипшим голосом спросила его Катерина Львовна, входя смелым, решительным шагом и становясь у его кровати так, что дверь из гостиной была закрыта от больного ее телом. - Ляг, - сказала она ему вслед за этим.
- Я, тетенька, не хочу.
- Нет, ты, Федя, послушайся меня, ляг, пора; ляг, - повторила Катерина Львовна.
- Что это вы, тетенька! да я не хочу совсем.
- Нет, ты ложись, ложись, - проговорила Катерина Львовна опять изменившимся, нетвердым голосом и, схватив мальчика под мышки, положила его на изголовье.
В это мгновение Федя неистово вскрикнул: он увидал входящего бледного, босого Сергея.
Катерина Львовна захватила своею ладонью раскрытый в ужасе рот испуганного ребенка и крикнула:
- А ну скорее; держи ровно, чтоб не бился!
Сергей взял Федю за ноги и за руки, а Катерина Львовна одним движением закрыла детское личико страдальца большою пуховою подушкою я сама навалилась на нее своей крепкой, упругой грудью.
Минуты четыре в комнате было могильное молчание.
- Кончился, - прошептала Катерина Львовна и только что привстала, чтобы привесть все в порядок, как стены тихого дома, сокрывшего столько преступлений, затряслись от оглушительных ударов: окна дребезжали, полы качались, цепочки висячих лампад вздрагивали и блуждали по стенам фантастическими тенями.
Сергей задрожал и со всех ног бросился бежать; Катерина Львовна кинулась за ним, а шум и гам за ними. Казалось, какие-то неземные силы колыхали грешный дом до основания.
Катерина Львовна боялась, чтобы, гонимый страхом, Сергей не выбежал на двор и не выдал себя своим перепугом; но он кинулся прямо на вышку.
Взбежавши на лестницу, Сергей в темноте треснулся лбом о полупритворенную дверь и со стоном полетел вниз, совершенно обезумев от суеверного страха.
- Зиновий Борисыч, Зиновий Борисыч!-бормотал он, летя вниз головою по лестнице и увлекая за собою сбитую им с ног Катерину Львовну.
- Где? - опросила она.
- Вот над нами с железным листом пролетел. Вот, вот опять! ай, ай! - закричал Сергей, - гремит, опять гремит.
Теперь было очень ясно, что множество рук стучат во все окна с улицы, а кто-то ломится в двери.
- Дурак! вставай, дурак! - крикнула Катерина Львовна и с этими словами она сама порхнула к Феде, уложила его мертвую голову в самой естественной спящей позе на подушках и твердой рукой отперла двери, в которые ломилась куча народа.
Зрелище было страшное. Катерина Львовна глянула повыше толпы, осаждающей крыльцо, а чрез высокий забор целыми рядами перелезают на двор незнакомые люди, и на улице стон стоит от людского говора.
Не успела Катерина Львовна ничего сообразить, как народ, окружающий крыльцо, смял ее и бросил в покои.