Глава 2 Воспоминания которые не мои
Я всегда думала, что прошлое можно сложить в коробку, заклеить скотчем и отправить на чердак своей памяти. Но, как ни странно, прошлое умеет находить свои пути обратно. Оно выскальзывает из трещин в стенах, дышит мне в затылок, шуршит по ночам, словно моль в старом шерстяном пальто. Иногда я ловлю его взгляд в отражении оконной рамы. Оно не отпускает.
Пять лет назад я любила тебя, или думала, что любила. Когда я пытаюсь вспомнить твое лицо, я вижу не черты, а смазанный силуэт — как картину, оставленную под дождем. Он больше не живет внутри меня так, как раньше. Но почему-то воспоминания о нем цепляются за мои дни, как липкие семена репейника за ткань брюк.
Сейчас мне двадцать четыре. Меня признали самым молодым успешным сотрудником в нашей организации, мне пишут статьи в деловых журналах, мне завидуют те, кто хочет так же, как я, разбивать стеклянные потолки. Но каждый день кажется мне одинаковым. Я встаю, умываюсь, собираюсь на работу. Вечером я возвращаюсь домой, захожу в кофейню через дорогу, сажусь у окна, заказываю зелёный чай. Я не люблю кофе. Официант уже знает, что говорить не стоит — я редко поддерживаю разговоры.
Мне кажется, что моя жизнь — это длинная белая лента, на которую кто-то наложил одинаковые кадры. Все, кроме одного, повторяется снова и снова. Иногда кажется, что это наказание.
Три года назад я пыталась начать сначала. Был мужчина, зовут его Рю. Он был внимательным и добрым, рассказывал мне истории из своей жизни, строил планы. Я слышала в его голосе желание — остаться со мной, быть частью моего мира. Но я не любила его. Он говорил, что моя душа похожа на зеркало: оно отражает всё вокруг, но не впускает внутрь ничего настоящего. Однажды он смотрел на меня долго, как будто старался разгадать ребус, который я давно потеряла. И ушёл.
После Рю я больше никого не искала.
Когда я переехала в Пусан, мне казалось, что море сможет смыть с меня всё, что я носила внутри. Но даже оно бессильно против воспоминаний. Город встретил меня запахом соли, сыростью старых улиц и непрерывным движением.
Я сняла квартиру недалеко от пляжа Хэундэ. По вечерам я открываю окна и слушаю шум волн. Иногда кажется, что этот звук проживает чью-то чужую жизнь за меня — каждое разбивающееся о берег движение волн отмеряет ещё один мой пустой день.
В Пусане всё по-другому, но я та же. Моя работа заполняет дни, но не заполняет меня. Иногда я чувствую себя героиней прочитанных книг. Персонаж, который застрял между страницами, но не может найти выход в реальную жизнь.
Я часто вспоминаю маму. Она всегда говорила: "Жизнь должна быть яркой, как русская зима, или тёплой, как японская весна. Но не серой, Харуми. Серая жизнь — это как ждать поезда, который никогда не придёт". Мама может, я сама и стала этим поездом.
Я любила абстрагироваться. Это мой старый механизм защиты. Когда мне было шесть, папа погиб в автокатастрофе. Я не помню много о том дне, но мама всегда говорила, что я просто молча смотрела в окно. В тот момент, кажется, я научилась отделять реальность от себя. Так проще.
Когда мне тяжело, я открываю книги. Они для меня — двери в другие миры. Я жила с Дорианом Греем, блуждала с Гэтсби, теряла рассудок с героиней "Грозового перевала". Все эти истории стали моими, потому что моей собственной никогда не было.
Но книги меня не вылечили, они дали лишь забыть о том, что мне скоро станет больнее.
Иногда мне кажется, что я влюблена в идею воспоминаний, а не в самого Хирото. Всё прошло. Но его образ тянет за собой какой-то невидимый шлейф.
Тогда я думала, что любовь — это будто упасть в глубокую воду, где нет ни дна, ни воздуха. Всё становится резким, но одновременно притупляется. После того, как я вышла на сушу, я больше не хочу возвращаться в мое море, но оно зовет, ждет, хватает за уголки сознания своими темными холодными языками.
Сегодня я снова сижу у окна. Официант приносит мне чай и что-то говорит, но все его слова ощущаются, как белый шум.