глава 18
Зазвонил телефон, я поглядела на него с недоумением, точно пыталась вспомнить, что это такое, в конце концов взяла трубку.
— С добрым утром, — глумливо сказал он. Услышав этот голос, я сжалась и закрыла лицо ладонью, как будто так могла укрыться от него. — Какого черта ты не отвечаешь?
— Здравствуйте, — сказала я и не узнала своего голоса — жалкий, писклявый. Сама себе я напоминала дворнягу, которая заглядывает в лицо прохожим и на всякий случай вертит хвостом: вдруг повезет, вдруг кто-нибудь сжалится? От этой мысли сделалось нестерпимо унизительно, я чувствовала, как слезы скатываются по моему лицу, и ненавидела себя за это.
— Ты плачешь? — спросил он.
— Да.
— С какой стати?
— Мне... — Чтобы ответить, пришлось заставить себя хоть немного справиться с рыданиями. — Мне очень плохо.
— Вот как?
— Мне страшно, — всхлипнула я. — Я боюсь.
— И чего ты боишься? — Долгая пауза.
— Не знаю...
— Вот так раз. Ты не знаешь, чего боишься?
Я размазывала слезы и старалась успокоиться, но от этого мне было только хуже.
— Извините, — пробормотала я и бросилась к раковине, меня вырвало, и через некоторое время стало легче. Я вспомнила про трубку и вернулась к столу. Он терпеливо ждал.
— Что с тобой? — спросил он с преувеличенной заботой.
— Неважно себя чувствую.
— В самом деле? Ты сама виновата. Если бы ты хорошо себя вела, не раздражала меня своим нытьем...
— Простите меня, — тихо сказала я.
— За что? — усмехнулся он.
— Не знаю. Если вы так меня ненавидите, должна быть причина. Значит, я в чем-то виновата.
— Ты знаешь в чем.
— Нет, — твердо сказала я. — Наверное, вы близкий моему мужу человек, наверное, я в самом деле виновата в его смерти, хоть я его и не убивала... Я должна пойти в милицию и сознаться в убийстве? Я думала об этом. В ту ночь я должна была... А я очень испугалась. Теперь я не боюсь. То есть я боюсь, конечно, но уже не так сильно. Я сделаю, как вы хотите.
— Ты дурочка, — засмеялся он. — Мне плевать на милицию. Думаешь, я хочу, чтобы тебя засадили в тюрьму? Это проще простого. Нет, дорогая, это слишком скучно.
— Тогда что?
— Хочешь знать?
— Хочу.
— А ты подумай. — Он опять засмеялся, а я от отчаяния всхлипнула. Он играл со мной, как кошка играет с мышью, когда несчастная перестает сопротивляться, ей дают надежду. Беги, дурочка, беги. Порадуй папочку. — Чем ты сейчас занимаешься? — спросил он.
— Ничем. Просто сижу...
— А как себя чувствуешь?
— Уже лучше.
— Опять врешь?
— Вру.
Он засмеялся.
— А я ведь предупреждал...
— Вы сумасшедший, да? Вам просто нравится все это? Вам нравится, когда человеку больно, когда он страдает?
— Мне нравится, когда страдаешь ты, остальные меня не интересуют. Даже твой любовник. Пусть проваливает. На него скучно тратить время. Вот ты — другое дело.
— Почему?
— Опять дурацкие вопросы? Я же сказал, думай.
— Вы в самом деле считаете, что я виновата? — помедлив, спросила я.
— А ты как считаешь?
— Я считаю, вам все равно, убила я его или нет.
Он опять засмеялся.
— А-а, это в том смысле, что я садист и выбрал тебя своей жертвой? К несчастью, это не так. Видишь ли, детка, папочка тоже страдает.
— Что? — переспросила я.
— Да-да, моя радость. Мне так же больно, как и тебе. Может, даже больнее. Я делаю все это для твоей пользы.
— Почему, господи, почему?
— Потому что папочка любит тебя.
— Любит?
— Конечно. А ты скверно ведешь себя и платишь ему неблагодарностью.
— Разве, когда любят, делают больно?
— Ты ничего не смыслишь в жизни. Чем больше любовь, тем больнее. Тебе пришлось нелегко сегодня, так что можешь представить, как я люблю тебя. Ладно, мне надоело болтать...
— Не вешайте трубку, поговорите со мной, — испуганно попросила я.
— Опять хитришь? Ты не понимаешь... — вздохнул он с сожалением, а я вновь заговорила:
— Не сердитесь. Я действительно очень хочу понять...
— У тебя не получится. Для того чтобы понять, надо любить.
Я бессильно качала головой, не в состоянии даже плакать, а его голос стал очень ласков.
— Вот что, маленькая, тебе надо немножко поваляться в ванной, потом как следует выспаться, приготовить чего-нибудь вкусное... Кстати, ты умеешь готовить?
— Нет.
— Я так и думал. Ну ничего, на худой конец сгодится что-нибудь самое простое. Яичница с ветчиной, например. Ее ты сможешь приготовить?
— Смогу, конечно.
— Вот и отлично. Запей ее чаем и отправляйся в спальню. Ложись и жди.
— Ждать?
— Конечно. И когда я приду, будь хорошей девочкой. Ты очень быстро поймешь, что быть хорошей девочкой гораздо приятнее. — Он засмеялся, а я, прихватив с собой трубку, отправилась в ванную и в точности выполнила совет, правда с яичницей ничего не вышло, понадобилось бы идти в магазин, а сил на это не было.
Боль действительно утихла. Я переоделась, расчесалась и пошла спать, но как только я оказалась в спальне, ужас накатил на меня с новой силой. Я дрожала, точно в ознобе, каждое мгновение ожидая, что от стены отделится черная тень, и вдруг услышала шаги. Кто-то не спеша, по-хозяйски поднимался по лестнице.
Я зажмурилась и стала молиться, замирая при каждом его шаге, так что когда наконец дверь распахнулась и он вошел, я вздохнула с облегчением. Приподнялась с подушек и спросила:
— Это ты?
— Я, — печально ответил он.
Я бесцельно бродила по дому. Зашла в кабинет мужа и огляделась. Взгляд мой задержался на брошенной возле кресла книге. Я подошла, подняла ее и повертела в руках, стала читать наугад, и вновь чужая жизнь захватила меня.
Я думала о муже. Все это время я пытаюсь понять, что происходит. А вдруг разгадка гораздо проще? Что, если Виктор умело срежиссировал происходящее и за всем этим стоит не неведомый мне некто в жуткой маске, а он, мой муж? Извращенная, чудовищная месть. Виктор был тяжело болен, он знал, что вскоре умрет, лежал в этой комнате долгими ночами, прикидывая, как отомстить мне, и однажды придумал? Разработал план собственного убийства, рассчитав все до мелочей? Такое не укладывалось в голове... Может, эта мысль однажды пришла ему в голову, а потом возвращалась и возвращалась, пока окончательно не завладела им? И тогда он привел свой план в исполнение. Он умер, а некто, оставленный им, играет роль моего палача? У Виктора достаточно денег, чтобы осуществить любую, самую жуткую фантазию. А вдруг он вовсе не умер? Вдруг он наблюдает со стороны за происходящим? Я вытерла холодный пот со лба и тревожно огляделась.
Кто-то в самом деле наблюдает за мной, я же чувствую... Стоп, не сходи с ума. Главное, держать себя в руках и не дать разыграться фантазии. Какие, к черту, фантазии: убийство Виктора — до сих пор загадка, никто вроде бы не желал его смерти, но ведь кто-то убил? Виктор сам нанял своего убийцу? Только для того, чтобы превратить мою жизнь в ад, не имея возможности насладиться этим зрелищем?
Я отшвырнула книгу. Подумай о другом. Этот тип является в маске. Значит, он боится, что я его узнаю. Другой причины просто нет. Почему же нет? Палач всегда появляется в капюшоне, жертва не видит лица. Что же, дурацкая маска — дань традиции? Чересчур затейливо. Допустим, я его все-таки знаю. Это не Шерман и не мой муж, даже если ему каким-то образом удалось воскреснуть. Тогда кто? Человек, которому Виктор доверял. Человек, ему преданный. Не так уж много кандидатов на данную роль. А у этого психопата свежий шрам на плече...
Телефонный звонок напугал меня, я вдруг подумала, что если услышу голос Виктора, то, пожалуй, не удивлюсь. Однако голос все же заставил удивиться, потому что звонил Шерман. Хотя почему бы адвокату и не позвонить безутешной вдове?
— Лилия Романовна? — спросил он. — Добрый вечер, это Шерман. Как ваши дела?
— Спасибо, хорошо, — ответила я.
— Хорошо? — Он вроде бы растерялся. Тут я вспомнила, что вдове полагается быть несчастной, и в досаде покачала головой.
— Ваши неприятности прекратились?
Вопрос меня разозлил.
— К неприятностям привыкаешь, — уклончиво ответила я.
— Говорят, вы живете затворницей. Нигде не бываете.
— Почему вас это интересует?
— Лилия Романовна, не знаю, откуда у вас ко мне такая неприязнь, честное слово, я всегда хотел быть вашим другом.
— В самом деле? — Я помедлила и спросила:
— Валерий Петрович, скажите, мой муж, как он себя чувствовал в последнее время?
— Что? — растерянно переспросил он. — То есть что вы имеете в виду?
— И вы, и я знаем, Виктор был болен. Наши отношения вам известны, мне он мог ничего не сказать, а вот вам... Ему стало хуже?
— Ах вот что, понимаю. За несколько дней до своей трагической гибели Виктор говорил о близкой смерти... то есть вполне уверенно заявил, что скоро умрет. Я, признаться, решил, что это обычные страхи больного человека, и не придал особого значения, но вчера встретился с Фадеевым, это лечащий врач Виктора...
— Да-да, я знаю...
— Мы заговорили о Викторе, и он сказал, что жить ему на самом деле оставалось недолго, от силы пара месяцев, так что убийцы поторопились. — При этих словах я стиснула зубы. — Впрочем, и за два месяца можно многое успеть.
— Что вы имеете в виду? — встрепенулась я.
— Да ничего конкретного, просто к слову пришлось. Кстати, никто не знал, что состояние Виктора ухудшилось. Никто, не исключая самого Виктора. Фадеев не имеет привычки разглашать врачебные тайны.
— Но Виктор мог догадаться... я хочу сказать, если его состояние...
— Лилия Романовна, ваш муж погиб, убийца понес заслуженную кару, а вам надо думать о жизни. Клуб многое потерял без вас, вы были его украшением.
— Вы позвонили, чтобы сказать мне это?
— Не только. Мне кое-что пришло в голову. Возможно, это ерунда, а возможно... Вдруг это поможет избавиться вам от неприятностей? Ведь неприятности еще не кончились?
— Вы говорите загадками, — пробормотала я.
— Мне трудно объяснить в трех словах. За несколько дней до гибели Виктора я был свидетелем одного разговора. Ваш муж собирался установить... Извините, — сказал он совсем другим тоном, — мне звонят в дверь.
— Подождите, — заторопилась я, — что собирался сделать мой муж?
— Вот что, приезжайте ко мне через час. Поговорим.
Он повесил трубку, а я вскочила и бросилась в свою комнату. Оделась в рекордные сроки и через полчаса была уже возле дома Шермана. Я хотела наплевать на приличия и сразу же подняться к нему, но тут заметила машину Гаевского, впрочем, не заметить ее было затруднительно, она стояла возле самого подъезда.
Я нахмурилась. Меня очень интересовало, что собирался сообщить мне Шерман, и мне вовсе не хотелось тратить время на выяснение наших с Сергеем отношений. По большому счету, сказать нам друг другу было нечего.
В крайней досаде я направилась через двор к соседнему дому, решив дождаться, когда Сергей уедет. Вдруг он появился из подъезда. Пиджак нараспашку, галстук болтался бесполезной тряпкой, а сам Сергей выглядел так, точно за ним гнался сам дьявол. Я бросилась к нему навстречу, забыв про свои намерения.
— Сережа! — крикнула я. Он замер, повернул голову, глядя на меня совершенно безумными глазами, лицо его было бледным и каким-то застывшим.
— Лили? — пробормотал испуганно, торопливо спрятав что-то в карман пиджака. — Что ты здесь делаешь?
— Шерман звонил мне полчаса назад, просил приехать.
— Да? Думаю, тебе не стоит идти к нему. Он... нездоров.
— Нездоров? — растерялась я, отступая на шаг.
— Да, — кивнул Сергей. — Давление, кажется. Лили, поедем домой немедленно... — Вот тут я и обратила внимание на его руки и замерла, не в силах отвести от них взгляд. Он тоже уставился на свои ладони, точно видел их впервые. Они были в крови, видимо, Сергей безуспешно пытался вытереть их носовым платком. — Что это? — пятясь от него, спросила я.
— Садись в машину. — Он схватил меня за плечи, я вскрикнула, а он прошептал умоляюще:
— Лили, пожалуйста...
Я села в машину. Он сел рядом, взглянул на свои руки и побледнел еще больше.
— Лили, я убил его, — сказал он с отчаянием.
— Кого? — растерялась я.
— Шермана. Лили, я не хотел, я...
— Господи, да поезжай ты отсюда! — крикнула я, он с трудом вставил ключ зажигания в замок, машина рванула с места, а я попыталась осознать сказанное. — Что произошло? — спросила я.
— Я не хотел его убивать. Клянусь, это получилось нечаянно. Это самооборона. Я приехал к нему, мне нужны были деньги, ты же знаешь. Лили, дорогая, ты веришь мне? У этого мерзавца большие возможности, он бы мог, я же знаю, для него не существует проблем... А он отказался. Вчера мы встретились в клубе, я все ему объяснил, а он заявил, что не может помочь. И я приехал сегодня. Он же был мне другом, черт возьми! Я считал его своим другом. Я только что на коленях перед ним не ползал, а он... он оскорбил меня, я не помню как, но я его ударил. Он упал, там стол журнальный со стеклянной крышкой, он ударился головой и...
— Надо вызвать «Скорую», — опомнилась я. — Надо вернуться.
— Какая, к черту, «Скорая»? — рявкнул Сергей. — Да у него башка треснула, как арбуз. — Он резко затормозил и уткнулся лицом в руль. — Я убил его, понимаешь? Я коснулась его плеча, он вздрогнул, а потом заплакал:
— Лили, что делать, скажи, что мне делать? Я не хотел, клянусь... Я даже сам не понял...
— Надо идти в милицию, — сказала я. — Нельзя повторять ошибки. Я пойду с тобой.
— В милицию? — поднял он голову, какое-то время смотрел на меня с недоумением, точно впервые увидел, а потом закричал:
— Ты что, спятила? Кто мне поверит?
— Но ведь ты не хотел, это непредумышленное убийство.
— И что, меня за это по головке погладят? Меня посадят, понимаешь? Посадят... надо бежать. Ты поедешь со мной? Чего ты молчишь, поедешь?
— Да, — кивнула я.
— Лили, дорогая... — Он обнял меня, всхлипывая. — Прости... Я не должен был кричать на тебя... Ты простишь?
— Конечно. Успокойся, я поеду с тобой, куда ты захочешь. Я ведь люблю тебя.
— Да-да. Мы уедем. Паспорт, к черту паспорт, потом что-нибудь придумаем. Я отвезу тебя домой... нет, возьми такси, собери самое необходимое. Я заеду через час. Ты поняла? Будь готова. Тебе хватит времени собраться?
— Хватит. — Я кивнула и поцеловала его, а потом вышла из машины. Вскоре она скрылась за углом, а я пошла домой.
Я знала, что торопиться не стоит. Он не приедет ни через час, ни через два. Вечером я все-таки позвонила ему, но телефон был отключен, во всяком случае, Сергей ответить не пожелал. Я звонила еще дважды, пока не поняла, как это глупо, а когда стемнело, вышла из дома, не потрудившись запереть дверь.
Я бродила по ночным улицам, пытаясь отгадать, что хотел сообщить мне Шерман. Мой муж собирался установить... что? Слежку? Это не новость, раз за мной следил некто Саша, который сейчас предположительно отдыхает за границей. Что еще можно установить? И вдруг ко мне пришла догадка, я сбилась с шага, покрывшись холодным потом... Камеру, черт возьми, можно установить камеру, чтобы следить за человеком в собственном доме, не только видеть, но и слышать все его разговоры. Он нас слышал, он слышал каждое слово и был всегда на шаг впереди. Он где-то в доме. Конечно, в этом огромном доме, где при желании можно разместить армию шпионов. Он неожиданно появляется и так же неожиданно исчезает. Я слышу его шаги. Он знал новый код, а еще мог записать мой голос на пленку. Никакой он не дьявол, а хитрый сукин сын. Он наблюдает за мной, как паук за мухой... Но ведь после убийства Виктора милиционеры обшарили весь дом, не могли они не заметить камеры? Или могли? Черт, я должна проверить, если камеры в доме, я их найду.
Кто-то дернул меня за рукав. А я не сразу сообразила, что происходит. В двух шагах от меня стоял пьяный парень и ухмылялся.
— Ты не меня ищешь? — спросил он неожиданно зло. Я попробовала вырваться, это его разозлило еще больше. — Не рыпайся, — прошипел он.
Не помня себя, я ударила его по лицу, он, как видно, не ожидал от меня такой прыти и выпустил руку, я бросилась бежать, слыша сзади его шаги и грубую брань. Я хотела закричать и не смогла, кинулась к ближайшему подъезду, но дверь оказалась с кодовым замком, я нырнула в подворотню и вот тогда наконец закричала. Мне показалось, или шаги стихли?
Я пробежала еще несколько метров и с ужасом поняла, где очутилась. Ни одно окно не выходит в этот каменный мешок, в этот двор-колодец. Я прижалась к стене, ожидая, когда мой преследователь появится из подворотни. Шаги. Шорох. И вновь тишина. Ни звука. Я никогда бы не поверила, что в городе может быть так тихо.
Время шло, а никто не появлялся, значит, он спрятался и ждет меня там. Прошло минут пятнадцать, я робко заглянула в темноту подворотни. Должно быть, мне повезло, и этот придурок ушел. Может, он не знал, что здесь тупик, и решил, что я скрылась в подъезде? Я собралась с силами и вошла в темноту, и тут же поняла: кто-то стоит за спиной. Я крикнула, хотела бежать... Чьи-то руки легли мне на плечи, я почувствовала дыхание на своей шее.
— Не бойся, — сказал знакомый голос.
— Это ты, — выдохнула я.
— Конечно я, кто же еще? Не оборачивайся. Просто иди вперед.
Я обо что-то споткнулась и едва не упала, он успел подхватить меня.
— Что это? — вглядываясь в темноту, спросила я и опять закричала, потому что поняла, обо что споткнулась. Он сжал мне рот рукой.
— Тихо. Иди домой. И прекрати шляться по ночам, это дурная привычка.
— Ты... что ты с ним сделал?
— Ему надо проспаться...
— Но ведь ты не...
— Нет, что ты. Я легонько его ударил, совсем чуть-чуть. Не бойся, возьми такси и поезжай домой. И не вздумай меня подкарауливать. Помни, что я тебе обещал. Если ты увидишь мое лицо, что я сделаю?
— Я помню, — поспешно сказала я.
— Вот-вот. Иди, детка.
Я покинула переулок. Я слышала его шаги, осторожные, тихие, я чувствовала его за своей спиной, но ни разу не оглянулась.