глава 16
В тот же день я уехала в «охотничий домик», оставаться в доме не было сил, требовалось сменить обстановку. Проснувшись утром, я отправилась в лес и гуляла больше двух часов, забыв на какое-то время и о шантажисте, и даже о Сергее. Однако очень скоро пришлось о них вспомнить.
Вернувшись в дом, я увидела, что на сотовый мне звонили четыре раза, и сразу поняла: что-то случилось. Сергей долго не отвечал, но, когда я услышала его голос, стало ясно: новости скверные.
— Он убит, — заявил Сережа без предисловий.
— Кто «он»?
— Шантажист.
— Убит? — чувствуя, что мне не хватает воздуха, спросила я.
— Да... Знаешь, кто это?
— Кто?
— Игорь, брат твоего мужа. Вот сволочь.
— Я сейчас приеду, — торопливо сказала я.
Сережа был слишком взволнован и, должно быть, забыл, что далеко не все можно доверить телефону.
Через час мы договорились встретиться в кафе на Литейной, Сергей опаздывал, а я с трудом сдерживалась, чтобы не заломить руки и не завыть в голос. Шантажист убит, следовательно, кошмар, который преследовал меня все это время, кончился, но почему-то я не верила в это. Я ждала уже часа два, а Сережа так и не появился, я звонила ему на работу и на сотовый. Секретарша бодрым голосом сообщила, что Сергей Сергеевич отсутствует и будет только завтра, а сотовый молчал. Когда мое состояние достигло критической точки и я, не обращая внимания на окружающих, рыдала над давно остывшей чашкой кофе, зазвонил телефон.
— Где ты? — спросил Сергей.
— Жду в кафе.
— Сейчас подъеду.
Он появился через десять минут и выглядел так, что, по меткому народному определению, «краше в гроб кладут». Бессильно опустился в кресло напротив и заявил:
— Он дьявол.
— Кто? Игорь?
— Какой, к черту, Игорь... Лили, я свалял дурака, боюсь, что теперь...
— Вот что, — тревожно оглядевшись, заявила я. — Постарайся взять себя в руки и объясни, что произошло.
Сергей потер лицо ладонями, взглянул на меня и попытался улыбнуться.
— Скверные дела, девочка...
— Ради бога, Сергей... — поторопила я.
— Шантажист позвонил вчера, где-то около девяти. В шесть утра я должен был подъехать к старой лодочной станции и оставить деньги под скамейкой возле стенда. Я тут же позвонил ребятам, и мы устроили засаду, то есть это они устроили, я подъехал ровно в шесть, оставил деньги... А через пятнадцать минут появился Игорь на своей «Хонде» и направился к скамейке. Когда он взял пакет, ребята... — Сергей закрыл глаза, пытаясь успокоиться. — Короче, раздался выстрел, кто стрелял первым, до сих пор неясно, возможно, Игорь, началась пальба, и он был убит...
— Но это не все, — выждав немного, невесело усмехнулась я.
Сережа вздохнул.
— Детка, ты представить не можешь, как все скверно. Сегодня утром, после того как труп Игоря обнаружили и в его офис явились менты... Словом, в сейфе лежало письмо, неизвестный доброжелатель обещал ему материалы, проливающие свет на гибель братьев.
— И этот идиот поехал на лодочную станцию, ничего не сообщив в милицию.
— В письме сказано, что с данными материалами он вправе делать все, что сочтет нужным, но сам доброжелатель в случае, если он что-либо сообщит о нем в милицию, от встречи уклонится. Денег с Игоря не требовали, и он, видимо, решил, что ничем не рискует.
— Но письмо неизвестного на всякий случай оставил в сейфе?
— Да. Он приехал и... был убит. Я даже не уверен, что это случайность.
— Какая уж тут случайность, — покачала я головой.
— Это не все, — вздохнул Сергей. — О письме я узнал от Шермана, он позвонил мне сегодня утром, решив, что раз мы с тобой... в общем, что я должен знать о гибели родственника. А буквально через полчаса я получил видеокассету. — Сергей сделал паузу, собираясь с силами. — Кто-то снял, как Игорь забирает пакет и... все дальнейшее. Ты понимаешь?
— Разумеется. На кассете видно, кто стрелял?
— Ты ничего не понимаешь, — зашипел Сергей. — Если о существовании кассеты узнают... выходит, я подставил ребят, а такие вещи не прощают, — заявил он с отчаянием. — Ты понимаешь? Я труп.
— Что он хочет за эту кассету? — спросила я, немного подумав.
— Не знаю. Там не было записки, просто кассета. И он до сих пор не звонил.
— Что ж, он подготовил еще одну ловушку, и мы в очередной раз попались.
— Лили, что делать? Скажи, ради бога...
— Деньги у тебя? Сто тысяч у тебя?
— Какие сто тысяч... Мне пришлось расплатиться с ребятами... Что делать? — жалобно повторил он, я покачала головой.
— Дождемся его звонка. Я бродила по гостиной, замирала у окна, наблюдая без всякого интереса за пустынной улицей. Прошли сутки с того момента, как погиб Игорь, а шантажист себя никак не проявлял. О том, что он скоропостижно скончался и оставил нас в покое, мечтать не приходилось. Значит, он где-то по соседству, плетет паутину, точно паук, из моих ночных видений, а мы послушно в нее попадаем. Очередной жертвой стал Игорь. Кто следующий? Его сообразительности оставалось только позавидовать. Я вновь подумала о Шермане. Верный друг, который всегда в курсе всех событий...
Раздался телефонный звонок. Я поспешно сняла трубку и тут же услышала знакомый голос:
— Включи-ка телевизор, там местные новости, есть кое-что интересное.
Я схватила пульт, нашла нужный канал. Передавали криминальную хронику. Женщина на полу, лицо залито кровью... Голос за кадром: «Сегодня в семь утра на улице Маслова, дом восемь, квартира тридцать пять обнаружен труп женщины тридцати лет. Труп опознали, это оказалась гражданка Лукьянова, хозяйка квартиры. Смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы»... Я слушала казенные слова и терялась в догадках, какое отношение гибель этой женщины может иметь ко мне?
— Как тебе новость? — спросил он.
— Я не понимаю, — честно ответила я.
— Это мы сейчас исправим, — весело пообещал он. — Загляни-ка в свой почтовый ящик.
Я вскрыла очередной конверт, но вместо фотографии обнаружила листы бумаги. Ксерокопия то ли письма, то ли какой-то объяснительной записки, начиналась она словами: «Я, Лукьянова Татьяна Михайловна, проживающая по улице Маслова, дом восемь, квартира тридцать пять...»
— Что это? — пробормотала я, на ходу читая письмо.
«...27 января сего года в поликлинике номер семь, где я работаю, я познакомилась с Давыдовой Лилией Романовной, которая посещала процедуры...» Я действительно в январе ходила на массаж, Жанка отправила меня к своей тетке, как она выразилась, «лечиться от депрессий», я согласилась, потому что поликлиника находилась в трех шагах от моего дома. Массаж мне делал парень по имени Юра, слепой от рождения, а никакой Татьяны я вовсе не помню. «...Она несколько раз приглашала меня в кафе, всячески выказывала свою заинтересованность, говорила, что я ей очень симпатична, обещала устроить в фирму мужа...» Да что за бред? Я едва не выбросила листы бумаги, но все-таки продолжила чтение: «...22 февраля сего года она опять пригласила меня в кафе, мы выпили, и Лилия Романовна пожаловалась на своего мужа, он ревнует ее, приставил за ней следить какого-то парня, а у нее любовная связь, и она боится, что муж об этом узнает. Я ей посочувствовала, после этого Лилия Романовна еще дважды заводила разговор на эту тему, пока 20 марта не обратилась ко мне с просьбой, которая заключалась в том, что я должна сыграть ее роль...»
— Сыграть ее роль, — повторила я как во сне.
«...Она пояснила, что в ночь с 24 на 25 марта будет у своего любовника, а я должна провести ее в каком-нибудь людном месте, выдавая себя за нее, чтобы молодой человек, наблюдавший за ней, смог убедиться, что она...» Теперь до меня стал доходить смысл того, что я держала в руках. Дальше шло подробное описание, как мы встретились возле теннисного клуба, как в подъезде дома номер двадцать семь по улице Большая Гончарная переоделись в вещи друг друга и вскоре покинули подъезд, как Татьяна Михайловна просидела несколько часов в «Ласточке», вылила на себя красное вино и так далее. Заканчивалось послание следующим абзацем: «...Я воспринимала все это как забавное приключение, пока совершенно случайно не узнала, что в ту ночь муж Лилии Романовны был убит и в убийстве подозревают его жену. Я очень испугалась, что меня обвинят в соучастии, поэтому в милицию не пошла. Я пыталась связаться с Лилией Романовной, но она избегала объяснений со мной. Восьмого апреля мне позвонили по телефону с угрозами, что, если я пойду в милицию или расскажу кому-нибудь о случившемся, меня убьют. Я не знала, что делать, хотела уехать из города, но родных у меня нет и обратиться за помощью не к кому. Я вновь пробовала объясниться с Лилией Романовной, но она сделала вид, что меня не узнала. С некоторых пор я стала замечать, что за мной следят. Сегодня, 25 мая, я стояла на троллейбусной остановке, когда кто-то неожиданно толкнул меня сзади прямо под колеса машины. Только чудом водитель успел затормозить. Вечером мне опять звонили с угрозами и советовали забыть Лилию Романовну. Я боюсь, что меня убьют. Это страшная женщина, и я надеюсь, что бог ее покарает. Честное слово, я ни в чем не виновата, я не знала, что она замышляет, а в милицию не пошла, потому что боюсь, что меня посадят в тюрьму». Далее следовали дата и подпись.
Женщина очень подробно описала все, что произошло в «Ласточке», и про встречу с таксистом тоже не забыла. У меня не осталось сомнений, что в ночь убийства она действительно изображала меня по чьей-то просьбе. Если я ее об этом не просила, значит, существовала женщина, выдававшая себя за меня, причем мы с этой женщиной должны быть похожи... Кто в это поверит? Да меня засмеют, стоит лишь заикнуться об этом. Если письмо попадет в милицию, мне конец.
Я перевела взгляд на телефонную трубку в ожидании звонка, но «папочка» не торопился. Он позвонил уже ночью, когда я, выпив снотворное, смогла наконец-то уснуть.
— Ну вот, — сказал он насмешливо, — а ты думала, никто не узнает о твоих маленьких хитростях. Женщину ты убила напрасно, бедняжка вряд ли рискнула бы пойти в милицию.
— Я никого не убивала, — пробормотала я, прекрасно понимая, как неубедительно это звучит.
— Конечно. Она сама нанесла себе удар тяжелым тупым предметом, оттого и скончалась.
— Я не убивала мужа, и мне не за что было убивать эту женщину.
— Это ты в суде расскажешь. Может, кто и поверит. Что ж, муж, два его брата, фотограф, теперь еще и эта баба. Я ведь предупреждал, с убийством всегда так. Убиваешь одного, потом второго, чтоб следы замести, а потом входишь во вкус и мочишь налево-направо.
— Откуда у вас это письмо? — спросила я.
— Какая разница. Сегодня оно у меня, а завтра будет в милиции.
— Что вы хотите? — спросила я и услышала:
— Все. Все, что у тебя есть.
— Я не понимаю...
— Заграничные счета. Назвать точные суммы? Прибавь виллу в Испании.
— Откуда вы о них знаете? Кто вы?
— Я сказал, как тебе следует меня называть. Ну так что будем делать с письмом?
— Вы же понимаете, мне понадобится время, это не так просто.
— Я подожду. Но недолго. Я могу отправлять его в ментовку частями. Неплохая идея, правда? Это как сериал. Все ждут, что будет завтра. И это подстегнет тебя шевелиться побыстрее. Через неделю я отправлю начало письма, скажем, первый абзац.
— Но...
— Никаких «но». И не вздумай хитрить. Мне нужно все.
— Подождите, ведь мне необходимо...
— Как только ты будешь готова перевести деньги, я сообщу, куда. Спокойной ночи, любовь моя.
Я стиснула зубы и завыла по-звериному. Жуткий вой отозвался в стенах дома и вернулся ко мне, изрядно напугав, я лежала в холодном поту, таращась в потолок, и совершенно отчетливо где-то там над собой видела муху, она еще билась в паутине, но как-то слабо, и чувствовалось, что она долго не протянет.
Утром приехал Сережа, он очень изменился за эти сутки. Под глазами мешки, лицо землисто-серое, рубашка вчерашняя, а узел галстука сбился набок. Он ничуть не напоминал преуспевающего бизнесмена, скорее потерявшегося ребенка.
— Эта сволочь мне звонила, — с порога начал он. — Теперь он требует двести тысяч.
Я хотела рассказать ему о письме, но передумала, он был слишком занят своими проблемами.
— Ты сделал, что я просила? — не очень-то вслушиваясь в его слова, спросила я.
— Что? А... да, сделал. За Шерманом и этим парнем присмотрят, только что толку? Он же держит нас за горло.
— Кто за ними присмотрит?
— Какая тебе разница? — поморщился он. — Слушай, ты сказала, чего ты хочешь, и я это сделал, не доставай меня подробностями.
— Это те самые ребята?
— Да, те самые.
— Они уже знают, что Игорь не шантажист? — Сергей нервно отшвырнул стул, не отвечая. — Теперь ты платишь им...
— Хватит. Я не хочу ничего слышать.
— Есть новости? — гораздо мягче спросила я.
— Шерман вчера полвечера торчал в казино. А твой Саша утром укатил в Турцию.
— Как укатил?
— На самолете. С любимой девушкой. Почему бы и нет?
— Но...
— Детка, мы здорово влипли. Нам надо сматываться отсюда. Мир большой, устроимся где-нибудь в Австралии. Обидно, конечно, вот так все бросить, но ничего не поделаешь.
— Что мы будем делать в Австралии? — вздохнула я.
— В тюрьме, по-твоему, лучше? Посмотри на меня, послушай. Если парни узнают о кассете, я труп. Ты хоть понимаешь это?
— Я даже к родителям приехать не смогу.
— Лили, опомнись, тебе дадут лет десять, а может, и больше. А родителям ничто не мешает приехать к тебе.
— Они не поймут. Для них было тяжелым ударом, и если сейчас... Знаешь, они всегда любили мою старшую сестру, а меня как будто стыдились. Я это чувствовала, хотя чего бы им стыдиться? Я их никогда не огорчала. Я всегда была хорошей дочерью. А когда Виктор... когда Виктора не стало, они даже не остались здесь, похоронили его, а потом уехали. Может, они тоже думают... может, они заранее знали, что это случится со мной? Сережа торопливо обнял меня, а я заплакала.
— Бедная моя девочка... успокойся, посмотри на меня, все будет хорошо. Мы уедем отсюда и заживем, как в сказке. Я все продумал. Завтра я беру две путевки в Египет. Главное, вырваться отсюда, а там посмотрим. У тебя есть деньги? Ведь они у тебя есть? А с деньгами не пропадем.
— Хорошо, — кивнула я, очень сомневаясь, что мы сможем вырваться.
— Я останусь у тебя, — сказал Сергей. — Не возражаешь, если я приму ванну? Все эти дни я сам не свой...
— Я провожу тебя. Пока ты занят, приготовлю что-нибудь поужинать.
— Шампанское в доме есть?
— Кажется, есть. Я посмотрю.
— Ужин с шампанским — это как раз то, что нам необходимо.
Сережа пошел в ванную, а я принялась готовить на скорую руку. Бутылка шампанского тоже нашлась. Я собрала на стол в малой гостиной, здесь было уютно, правда, камин отсутствовал, зато ничто не напоминало о моем муже. Я ждала Сережу, то переставляя рюмки, то поправляя салфетку, и вдруг поразилась тишине в доме. Тишина была странная, она точно обволакивала, давила на плечи.
— Сережа! — крикнула я, сообразив, что он слишком долго находится в ванной.
Я бросилась в ванную, но возле двери замерла, прислушиваясь. Душ включен на полную мощность, я постучала, а потом позвала:
— Сережа!
Он не ответил, я еще раз крикнула и толкнула дверь. Его вещи сложены на банкетке, все в порядке, он не слышит меня из-за шума воды. Я сделала еще шаг и возле ванны увидела Сережу. Он лежал, неловко подогнув ногу, я закричала и бросилась к нему, приподняла его голову. Он тут же открыл глаза. Взгляд у него был недоумевающий, он огляделся и опять посмотрел на меня, точно не узнавая.
— Что случилось? — испуганно прошептала я.
— Не знаю, наверное, поскользнулся, ударился головой.
Я торопливо осмотрела его голову, никаких заметных повреждений.
— Я поскользнулся, — точно уговаривая себя, повторил Сергей. — Ничего не помню, наверное, здорово головой припечатался.
— Ты можешь встать? Я вызову врача.
— Не надо. — Он поднялся, все еще находясь в некоторой растерянности. — Помню, как разделся, пошел в душ, а потом...
— Тебе надо прилечь...
— Пожалуй.
Мы прошли в мою спальню, Сережа лег, я укрыла его одеялом, села рядом и осторожно коснулась его лба. Он поцеловал мою руку и улыбнулся, но улыбка получилась какой-то испуганной.
— Ложись рядом, — попросил он, в тот же момент раздался телефонный звонок. Я была уверена, что, сняв трубку, услышу хриплый голос, а услышав его, почувствовала нечто сродни удовлетворению, как оракул, чьи прогнозы всегда сбываются.
— Здравствуй, дорогая, — сказал он. — Твой любовник обретается по соседству? Я был уверен, что застану его у тебя. Дай-ка трубочку нашему красавцу. — Я протянула трубку Сереже, заметив, каким бледным сделалось его лицо. — Надеюсь, ты не забыл, что должен мне деньги? Двести штук. Или кассета уйдет к твоему приятелю. Сыч, кажется? А фотография — ментам. Будет забавно посмотреть, кто из них действует проворней. — Он говорил громко, и я все слышала.
— Вы получите деньги, — торопливо заверил Сергей.
— Не сомневаюсь, а привезет их твоя сучка.
— Почему она?
— Потому что я так хочу. И вот еще что. Я решил, что вдове следует хотя бы некоторое время соблюдать приличия и не трахаться с кем попало, да еще в супружеской постели. Ведь в настоящий момент ты ее трахаешь именно там? Я слышал, в Индии женщины убивают себя на похоронах мужа.
— Чего ты хочешь, придурок? — рявкнул Сергей.
— Чего я хочу? Чтоб вы любили друг друга платонически. Проверили свои чувства. Я хочу, чтобы ты держался от нее подальше. Понял? Трахнешь ее и окажешься на кладбище. Так что подумай. Кстати, это и к тебе относится, дорогая. Придется вам, как примерным деткам, расползтись по разным углам. Передай своей сучке, завтра менты получат часть письма, правда, я еще не решил, какую именно.
— Подождите, — крикнула я, выхватывая трубку из рук Сережи. — Вы же обещали...
— Я учу тебя хорошим манерам. Он успел трахнуть тебя?
— Нет.
— Врать нехорошо.
— Говорю вам, нет.
— Допустим, я поверил. Может быть, я даже не отправлю письмо... пока. Ты поняла, что я хочу?
— Да.
— Что?
— Чтобы мы держались друг от друга на расстоянии.
— Точно. Придется тебе потерпеть. А если нет... Что тогда будет?
— Я окажусь в тюрьме.
— Конечно. Но не сразу. Я кое-что придумал. Забавное. Хотя тебе это вряд ли покажется забавным.
— Я сделаю, как вы хотите, только не посылайте письмо.
— А что я хочу?
— Пожалуйста, я же готова сделать, что вы хотите...
— Я подумаю. До завтра. — Он повесил трубку, а я бессильно откинулась на подушки, но тут же вскочила с постели.
— Что это за письмо? — растерянно спросил Сережа, наблюдая за мной.
— Сегодня нашли труп женщины, я видела сюжет по телевизору. Женщину убили, а потом я получила конверт. Там ее письмо в милицию, то есть ксерокопия, конечно. Она обвиняет меня в убийстве мужа. Сережа, это она в ту ночь сидела в «Ласточке» и она...
— Кто ее убил?
— Не знаю. Но письмо...
— Черт... Этот психопат... Что это за тип, а? Кто все это подстроил?
Я сидела, вжавшись в кресло и зажмурившись.
— Если он пошлет письмо, далеко мы не уедем, — сказала я.
— Все будет хорошо, — прошептал Сережа, приблизившись. — Лили, дорогая, все будет хорошо, поверь... Иди ко мне.
— Нет, — вздрогнула я. — Ты же слышал...
— Господи, Лили, что за бред? Как он узнает? — Он узнает.
— Не болтай чепухи...
— Не трогай меня, — шарахнулась я испуганно и беспомощно заревела. — Извини, Сереженька, я боюсь...
— Неужели ты не понимаешь? Он просто издевается над нами. Он наслаждается твоим страхом, садист паршивый.
— Я не хочу рисковать. Я боюсь.
— Да это просто безумие... Кончилось тем, что мы поссорились, и он уехал.
Я сидела в своей спальне, и мне было так страшно и одиноко, что я как будто обрадовалась, когда этот психопат позвонил вновь:
— Где твой любовник?
— Его нет здесь.
— Ага. Значит, ты решила быть послушной девочкой? Умница. Позже ты сама поймешь, что так лучше. Ты станешь чище, душа твоя освободится от всякого дерьма. Мы с тобой будем много трудиться, очень много, и ты предстанешь перед господом с чистой душой. Ведь это прекрасно, правда? Страдания, вот что тебе сейчас необходимо. Ты плачешь? Это хорошо. Правда, я считаю, что бабьим слезам цена — копейка, но если ты сейчас страдаешь, значит, мои усилия не пропали даром.
— На самом деле вам ведь все равно, я убила мужа или нет? — прошептала я.
— Убить можно по-разному. Неважно, кто ударил твоего мужа, важно, что ты этого хотела. Ведь ты хотела?
— Нет. Я никогда...
— Я стою у тебя за спиной.
— Что? — Я испуганно повернулась, за спиной была только стена, об этом я хорошо знала и не поворачиваясь. Он засмеялся.
— Я всегда у тебя за спиной. Я все вижу, я все о тебе знаю. Каждое твое движение, каждую мысль. Вот сейчас ты поправила волосы. — Я испуганно отдернула руку. — А сейчас подумала: «Вдруг он правда видит?» — Он опять засмеялся, а я сидела, боясь вздохнуть. — Убедилась? И не слушай своего дурачка. Никуда вы не сбежите. Тебе некуда бежать, потому что от себя не убежишь. Где ты, там и я. За твоей спиной. Ты боишься, это потому, что ты еще не поняла. Когда поймешь, станет легче.
— Это сумасшествие, — пробормотала я, когда он наконец отключился.