Эпилог
Мы сели в поезд и доехали до отеля, где я оставила свой чемодан. Молчание, возникшее между нами, как только мы вышли из его дома, не прекращалось. Но казалось, что с каждым шагом оно связывает нас сильнее.
Я поднялась в номер, оставив Кая в холле. В глубине души я тихо желала, чтобы он сейчас исчез. Я спустилась бы, а его нет. И он доказал бы, что мы были друг для друга в этот раз просто призраками. За ними иногда охотишься. Думаешь, что можно что-то вернуть... Я вспомнила и слова мадам Моль.
«Разберись со своим отношением к тому, что там произошло».
Я сделала это по-своему сейчас. Раздала тумаков, наделала фотографий. Хотелось спросить, когда я увижу результат. Или же он уже был передо мной, но я пока не понимала.
Кай был внизу, копался в телефоне в ожидании меня. Без лишних слов он взял мой багаж, и мы двинулись к выходу.
Служащий на стойке регистрации, махнул нам обоим на прощание и что-то сказал Каю на голландском. Тот ему тоже что-то ответил, и они слегка посмеялись.
– О чем вы говорили? – полюбопытствовала я.
– Он пожелал нам удачи.
– В чем, интересно... – это был риторический вопрос.
В ответ Кай только пожал плечами.
Мы вызвали такси, сели вместе на заднее сидение, и это была наша последняя дорога.
Огни в окнах, покосившиеся узкие домики, вереница фонарей, сумасшедшие велосипедисты, кофешопы и витиеватые улочки... Амстердам, похожий на веселую, заводную карусель. Город, где никогда не бываешь чужим, где каждый найдет себе место... Все это оставалось позади. Это путешествие заканчивалось, а с ним и то, что началось здесь год назад.
В такси мы по-прежнему молчали, глядя каждый в свое окно. В душе осталась уже просто грусть. Словно я расставалась с чем-то очень важным.
В колонках играла знакомая песня. Ха, Placebo.
"If you're ever around in the backstreets or the alleys of this town
Be sure to come around...".
( Если когда-нибудь ты снова окажешься где-то на задворках или аллеях этого города
Непременно заходи в гости)
Мы с Каем одновременно усмехнулись, вслушиваясь в слова. Похоже, все песни, играющие в Амстердаме, сбываются. Это наши маленькие пророчества.
«Schiphol» (Аэропорт (голл.)) мелькнули большие белые буквы на здании аэропорта.
Мы вышли из такси и я поймала на зеркальной поверхности окна наши слабые отражения. Я и Кай с моим чемоданом. Мы выглядели, как обычная парочка. Вместе с другими мы влились в людской поток и замерли у табло с расписанием. Пассажиры уже отправлялись на посадку.
– Там регистрация, – сказал Кай, зачем-то показывая в сторону моей стойки.
– Я знаю.
Он кивнул, выглядя странно. Как будто у него на языке что-то вертелось, но он не мог сказать.
– Ты так себе представлял нашу встречу? – спросила я. – И ее конец?
– Нет. Я думал... не знаю. Не важно. Но хотя бы ты получила, что хотела.
Я покивала, сжимая сумку с камерой. Смотреть на него прямо опять не получалось. Постоянно хотелось отвести глаза.
– Слушай, я опаздываю. До отлета осталось почти ничего, регистрация вот-вот закроется.
– Перекурим на дорожку? – предложил он.
– Давай.
Мы зашли в зал для курящих и присели на скамью. Он дал мне свои сигареты, и мы одновременно щелкнули нашими зажигалками. Я впала в глубокий полусон. Или же это был настоящий транс. Все тело странно расслабилось, и двигаться никуда не хотелось. Этот перекур длился вечно.
Люди вокруг приходили и уходили, табло впереди мелькало названиями рейсов.
Берлин, Лондон, Рига.
Будапешт, Стамбул, Тель-Авив.
Стокгольм.
Я улыбнулась.
– Ты знаешь, эту историю надо назвать Амстердамский синдром.
– Думаешь? Чем он отличается от обычного Стокгольмского синдрома? – живо поинтересовался Кай.
– Ну, у них там искусства не было.
– Это да, – кивнул он.
В курилке было душно. Дымки от наших сигарет лениво ползли вверх.
Кай сделал очередную глубокую затяжку и сощурился, глядя на табло.
– Твой самолет, по-моему, только что улетел.
– Да, я вижу.
– Ну и что будем делать?
Я повернулась к нему, и было почему-то весело, хотя меня явно ждали большие проблемы. Кай тоже почему-то выглядел, как будто отмочил шутку века.
– Я думаю, надо разобраться получше с Амстердамским синдромом, – серьезно сказал он. – Возможно, это смертельно.
– Да, полагаю, что лечиться уже поздно.