Глава 4.
Прилив отрезал остров от материка, оставив нас в подвешенном состоянии между тревожным ожиданием и леденящей душу неизвестностью.
Я стояла у окна в своей комнате, наблюдая, как вдали волны с грохотом бились о скалы, поднимая белую пену. Где-то там, за серой пеленой тумана, должен был быть инспектор Дюран. Но до вечера, пока вода не отступит, мы оставались в ловушке.
В дверь постучали.
— Войдите.
На пороге стояла Элен. Ее лицо казалось осунувшимся за эти несколько часов, глаза запавшими, будто она не спала всю ночь.
— Теодор сказал, что ты не приходила на обед, — произнесла она тихо. — Я принесла тебе еды.
Она протянула мне деревянную доску с едой, но я лишь покачала головой.
— Спасибо, но я не голодна.
Элен вздохнула и поставила поднос на стол, потом опустилась на край кровати, ее пальцы нервно перебирали бахрому на шарфе. В комнате повисло тяжелое молчание, прерываемое лишь свистом ветра за окном.
— Ты должна поесть, — наконец сказала она, избегая моего взгляда. — Мы не знаем, сколько еще это продлится.
Я вздохнула и подошла к столу, скорее для вида, чем от желания. Хлеб казался безвкусным, сыр - слишком соленым, а рисовая каша показалась мне на вид словно клей. Каждый кусок застревал в горле.
— Они обыскали весь остров, — прошептала она, глядя в окно. — Каждый камень, каждую щель...Но дядя будто растворился в воздухе.
Я отставила тарелку и подошла к ней, аккуратно положив руку на плечо.
— Мы обязательно найдём его, — сказала я, хотя сама в этом сомневалась. — Дюран приедет с отливом, и...
— А если не найдём? — она резко подняла на меня глаза, — Софи, а если он... если он как те монахи в семнадцатом веке?
— Какие монахи, Элен? — я посмотрела на нее, не стесняясь своего вопросительного взгляда.
— Ты не читала те записи?
— Какие? — мой голос звучал настойчивее.
Элен резко встала и начала нервно шагать по комнате, ее пальцы впились в собственные плечи.
— Я разбирала рукописи из архива на прошлой неделе... Там была сводка за 1698 год. Трое монахов — братья Ансельм, Готье и Робер — исчезли за одну ночь. Без следов. Никто не знает, как. И тем более — почему.
Я закатила глаза.
— О, Боже, Элен, хватит уже этих сказок! — я резко хлопнула ладонью по столу. — Никакой мистики тут нет. Монахи могли сбежать, утонуть во время отлива, что угодно!
Элен покачала головой, ее губы искривились в горькой усмешке.
— Ты не понимаешь. Они исчезли прямо из своих келий. Одежда, личные вещи — всё осталось на месте. Как и... — она глотнула воздух, — как и у дяди.
— Да это у вас, похоже, семейное! — я закрыла глаза и потерла переносицу пальцами. — Сначала твой дядя с его навязчивыми идеями, теперь ты. Это место, оно на вас влияет, что ли? Как-то...Я не знаю, — я развела руками, — Может искажает реальность?
— А разбитые очки в подземелье? А следы на книгах? Это тоже "искажение реальности"?
— Да! — я почти крикнула. — Это самовнушение. Вы с Луи так увлеклись этими древними бумажками, что начали видеть то, чего нет.
Элен медленно подошла к окну, ее силуэт четко вырисовывался на фоне серых каменных стен.
— Тогда объясни мне, — её голос звучал неестественно спокойно, — Почему вчера ночью я слышала шаги в коридоре? Шаги, которые остановились прямо перед моей дверью. И шепот... — она обернулась, — шепот, который произнес три имени: Ансельм. Готье. Робер.
— Погоди, — я резко подняла руку, перебивая её. — Вспомни рассказ Теодора. Он же тоже слышал что-то ночью, а именно музыку из собора.
Элен нахмурилась.
— И что?
— И то, что это слишком уж... нарочито, — я начала расхаживать по комнате, мысленно выстраивая логическую цепочку. — Пропавшие монахи, ночной шепот, музыка из пустого собора. Это как будто кто-то специально разыгрывает спектакль по мотивам местных легенд.
Элен скрестила руки на груди.
— Кому это нужно?
— Не знаю, — я пожала плечами. — Может, кто-то хочет нас запугать. Или отвлечь. Просто подумай, если кто-то хочет что-то скрыть, что будет лучше — тихо устранить свидетеля или устроить целое представление с призраками и заставить усомниться в реальности происходящего?
Элен задумалась, ее пальцы нервно постукивали по локтю.
— Но тогда... зачем понадобилось похищать дядю?
— Может, он что-то узнал. Что-то реальное. А вся эта мистика — просто дымовая завеса.
— Кроме монахов здесь никого нет! Кому ещё скрывать что-то в этом проклятом аббатстве?
Я подошла ближе, понизив голос:
— А ты уверена, что это именно монахи?
В этот момент ослепительная молния рассекла небо за окном, и почти одновременно раздался оглушительный раскат грома. Свет дрогнул и погас, погрузив нас в кромешную тьму.
— Черт! — вырвалось у меня.
Я услышала, как Элен резко вдохнула. В темноте ее пальцы вцепились в мой рукав.
— Софи... — ее шепот был едва слышен.
— Ну что, это тоже "мистика"? — я попыталась отшутиться. — Или так Господь дает понять, что мы близки к истине?
Но Элен не успела ответить, снаружи раздался оглушительный грохот, будто что-то тяжелое рухнуло на каменные плиты двора. Мы вздрогнули, прижавшись друг к другу. И тут же — три резких стука в дверь.
Мы завизжали в унисон, как перепуганные школьницы. Мое сердце бешено колотилось, готовое вырваться из груди.
— К-кто там? — выдавила я, чувствуя, как Элен дрожит всем телом
— Это Теодор, мадемуазель Марше, — раздался голос послушника за дверью и мы с Элен одновременно выдохнули.
Я подошла к двери и распахнула ее.
— Теодор, ради всего святого! Больше так не делай! Или предупреди, что это ты, а то напугал нас до полусмерти!
— Простите, я не хотел... — он как всегда запинался, — но отец Бенуа велел...
Элен шагнула вперёд.
— Что-то случилось?
Теодор перевёл взгляд с неё на меня, потом снова на неё.
— Нет, просто приближается шторм и вам лучше переждать его в аббатстве.
— Хорошо, дайте нам десять минут, мы обсудим свои девичьи дела и придем.
— Я подожду вас во дворе, — кивнул Теодор и я захлопнула перед ним дверь.
Прислонившись к ней спиной, я посмотрела на Элен, но мое сердце все еще бешено колотилось.
— Ну вот, — сказала я, пытаясь успокоить дрожь в голосе. — Никаких призраков. Просто шторм и перепуганный послушник.
— Ты действительно веришь в это? — прошептала она. — Что все эти совпадения просто случайность?
Я подошла к ней и положила свои ладони на ее плечи, чуть сжав их пальцами.
— Я верю в то, что вижу. А пока мы не видели ничего сверхъестественного. Только...
Моя фраза оборвалась, когда за окном вновь раздался раскат грома, но гораздо громче.
— Только что? — встревожилась Элен.
— Ничего. Но этот разговор пока будет между нами. Нужно дождаться инспектора.
Элен кивнула, соглашаясь.
Мы вышли из домика, подхваченные порывом ледяного ветра. Тучи сгущались над аббатством, окрашивая каменные стены в свинцовые тона.
— Быстрее! — крикнула я Элен, подставляя плечо под очередной шквал.
Мы едва успели переступить порог аббатства, как небо разверзлось и тут же хлынул ливень — плотная стена воды, за которой мгновенно исчезло все в радиусе десяти метров.
Элен схватила меня за руку.
— Боже... — ее голос потонул в реве стихии.
— Мадемуазели.
Мы вздрогнули. Из темноты коридора вышел отец Бенуа.
— Шторм застал нас врасплох. И вам лучше остаться здесь до утра.
— Спасибо, отец, — ответила я, чувствуя, как Элен сжимает мою руку все крепче. — Мы как раз хотели посмотреть книги в библиотеке, чтобы скоротать вече...
— Нет! — его голос прозвучал резко, заставив нас вновь вздрогнуть. Затем он сдержанно кашлянул. — То есть... сегодня это невозможно. В такой шторм в библиотеке опасно, может протечь крыша.
Еще один удар грома, и на этот раз где-то в глубине аббатства с грохотом захлопнулась дверь.
— Пойдемте, — отец Бенуа повернулся. — Я провожу вас до кельи мадемуазель Дюваль.
Мы последовали за ним, оставив за спиной бушующую стихию. Но с каждым шагом мне казалось, что настоящая буря ждала нас не снаружи, а здесь, в стенах аббатства.
Вечер мы провели в кельи, а потом подготовились ко сну. Спать нам пришлось на одноместной кровати. Элен уснула раньше меня и ее ровное дыхание было едва слышно в темноте. Я же лежала без сна, прислушиваясь к завываниям ветра за окном и стуку дождя по старым камням.
Мысли кружились в голове, как листья в штормовом вихре. Всё началось с той скрытой комнаты в библиотеке. Но кто знал о ней до ее обнаружения? Кто мог устроить этот мистический спектакль? Отец Бенуа? Слишком очевидно. Теодор? Слишком простодушен. Может, кто-то из монахов, о ком мы даже не подозреваем?
Я перевернулась на бок, глядя Элен. Или... В голове всплыла странная мысль. А что, если Луи сам всё подстроил? Если его исчезновение — часть какого-то сложного плана?
Но сон накрыл меня, как тяжёлое одеяло и слишком внезапно. И в нём мне приснились три фигуры в монашеских рясах, стоящие у запечатанной двери. Они молча указывали на нее костлявыми пальцами... А из глубины доносилось слабое эхо: "Я был прав... Я был прав... Я был прав..."
Я проснулась от того, что Элен перелезала через меня, осторожно стараясь не разбудить.— Ты куда? — пробормотала я, протирая глаза.
— На утреннюю молитву, — она уже натягивала штаны, её движения были резкими и какими-то нервными.
— С чего вдруг? — я приподнялась на локте. — Сколько я тебя знаю, ты всегда была далека от подобного.
Элен на секунду замерла, потом пожала плечами:
— Мне просто нравится наблюдать за монахами. Это... успокаивает.
Её голос звучал странно, будто она сама не верила в то, что говорит. Но прежде чем я успела что-то ответить, она уже выскользнула за дверь, оставив меня в тишине комнаты.
Когда солнце уже поднялось выше, освещая коридоры аббатства, я наконец спустилась в трапезную. Она была полна людей, монахи, послушники, несколько местных жителей, все они столпились вокруг длинных деревянных столов. И среди них, как иностранец в чужой стране, сидел мужчина. Высокий, светловолосый, с серыми глазами, которые казались слишком проницательными для такого молодого лица. Я даже подумала, что это актер, ведь он соответствовал тому типу внешности, кого обычно берут на роль героев в романтических драмах.
Отец Бенуа заметил меня первым.
— А, мадемуазель Марше! — его голос прозвучал неестественно бодро.
Я обернулась.
— Отец Бенуа, — я склонила голову в приветствии, а потом почувствовала, как меня кто-то берет за руку, и инстинктивно повернула голову, — Боже мой, Элен...
— Я тебя напугала? — девушка невинно захлопала глазами.
— Дамы, позвольте я представлю вас инспектору Дюрану.
— Он уже здесь? — я вопросительно посмотрела на Отца, потом на Элен.
— Да, прибыл до начала утренней молитвы, когда море успокоилось и пришел отлив.
Отец Бенуа направился к мужчине за столом, на которого я смотрела минутой ранее.
— Инспектор Дюран, позвольте представить вам...
Но Отец Бенуа не успел закончить предложение, как мужчина перебил его и произнес:
— Мадемуазель Дюваль. Мадемуазель Марше, — он поднялся, слегка склонив голову и остановил на мне взгляд. — инспектор Леон Дюран. Мне сказали, вы последняя, кто видел Луи Дюваля перед его исчезновением.
Я замешкалась, а потом кивнула, ощущая, как Элен невольно прижимается ко мне.
— Не совсем, я была последняя, кто с ним разговаривал. И я не уверена, что об этом нужно спрашивать здесь.
Я оглядела трапезную и мой взгляд остановился на Теодоре, который будто специально пытался затеряться в толпе и слиться с серыми каменными стенами.
— Даже так? — инспектор смотрел на меня с любопытством и проследил за моим взглядом. — Кто же тогда видел его в последний раз?
— Пожалуй, нам стоит продолжить этот разговор в более подходящем месте, — предложил Отец Бенуа, окинув взглядом шумную трапезную. — После завтрака, в моем кабинете. Там мы сможем обсудить всё спокойно и без лишних ушей.
Инспектор Дюран задержал взгляд на Теодоре, затем медленно перевел его на Бенуа и слегка кивнул:
— Разумно. После завтрака, значит.
Элен тихо вздохнула, будто ей только что разрешили дышать, а я почувствовала, как ее пальцы слегка разжимаются вокруг моей руки.
Завтрак прошел в молчании. Даже обычный шепот монахов и скрип деревянных скамеек казались неестественно громкими. Я ловила себя на том, что краем глаза слежу за Теодором, но он упорно избегал моего взгляда, уткнувшись в тарелку.
Когда трапеза закончилась, мы поодиночке направились в кабинет Отца Бенуа. Дюран шёл последним, его шаги были бесшумны, но я чувствовала его присутствие за спиной, он был как тень, которая не отстает ни на шаг.
Кабинет встретил нас прохладой и запахом старого дерева. Отец Бенуа закрыл дверь, и тишина наконец обрела границы.
— Теперь, мадемуазель Марше, — Дюран устроился у окна, откуда свет падал ему на лицо, подчеркивая его благородные черты, — расскажите мне всё, что знаете. И не забудьте упомянуть... почему ваш взгляд упал именно на него.
Его глаза скользнули за мою спину, за которой, я знала, стоял Теодор.
— Потому что я видел его последним, — тихо отозвался Теодор. — Я видел как после полуночи месье Дюваль шел в библиотеку, но потом я ушел спать.
— А что вы делали так поздно в коридорах?
— Я иногда страдаю бессонницей и выхожу подышать свежим воздухом.
— Как интересно.
Отец Бенуа, стоявший у стола, резко обернулся к инспектору.
— Теодор бы не стал...
— Нет конечно. — Дюран перебил его, не отрывая взгляда от послушника. — Тогда начнём с самого интересного. Покажите мне, где это было.
Теодор нервно сглотнул, его пальцы сжали край рясы.
— Я... я проведу вас, — пробормотал он, избегая взгляда отца Бенуа.
Дюран кивнул и жестом предложил нам следовать за ними. Элен неуверенно шагнула вперед, но я задержала ее за руку.
— Подожди, — прошептала я. — Ты уверена, что тебе нужно идти?
Инспектор заметил мое колебание. Его острый взгляд скользнул по моему лицу.
— Мадемуазель Марше? Вам есть что добавить?
Я провела языком по пересохшим губам.
— Я... я беспокоюсь за Элен, — выдохнула я, сжимая её холодные пальцы. — Это ее дядя пропал. Она в ужасном состоянии.
Элен резко дернула руку, но я не отпустила.
— Я в порядке, — прошептала она.
Дюран на мгновение смягчил взгляд.
— Понимаю. мадемуазель Дюваль, вам действительно не обязательно...
— Нет! — Элен вдруг выпрямилась, и её голос прозвучал резко, почти истерично. — Я пойду. Он мой дядя. Я должна...
Она замолчала, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Инспектор обменялся взглядом со мной, затем кивнул.
— Хорошо. Но если станет тяжело — сразу скажете.
Отец Бенуа, всё это время молча наблюдавший за нами, внезапно шагнул вперёд.
— Может, лучше мне пойти с Теодором, а остальные подождут здесь?
— Нет, отец. Если мадемуазель Дюваль настаивает — она имеет право быть там. А мадемуазель Марше, как последняя, говорившая с пропавшим, может заметить что-то важное. — Он повернулся к Теодору. — Ведите.
Теодор кивнул и, не поднимая глаз, двинулся к двери. Мы вышли в коридор. Шаги эхом отражались от каменных стен, и я невольно прислушивалась к каждому звуку, будто ожидая, что из темноты вот-вот появится тень Луи Дюваля.
Элен шла рядом, ее дыхание было частым и неровным. Я хотела снова взять её за руку, но она держалась на расстоянии, будто боялась, что прикосновение раскроет ее дрожь.
— Здесь, — тихо сказал Теодор, останавливаясь перед массивной дубовой дверью с коваными петлями. — Библиотека.
Дюран осмотрел дверь, затем медленно провёл пальцем по её краю, будто ища что-то.
— Вы сказали, видели, как месье Дюваль заходил сюда. А сами за ним не последовали?
Теодор потупился.
— Нет... Я вернулся в келью.
— И больше ничего не слышали? Ни шагов, ни голосов?
— Н-нет...
Инспектор задержал на нём взгляд, затем резко толкнул дверь. Она скрипнула, открываясь внутрь.
Дюран медленно обвел взглядом библиотеку, его острый взгляд скользил по стеллажам, столу, чернильным пятнам на дереве. Всё было на своих местах - ни одной книги не лежало криво, ни один стул не был сдвинут. Он подошёл к массивному шкафу у дальней стены и провёл пальцами по резным дубовым панелям. А потом посмотрел на дверь в тайную комнату.
— Этот замок... он должен был быть заперт? — спросил он, не отрывая взгляда от висящего, но разомкнутого запора.
Отец Бенуа кивнул, его пальцы сжали ключ.
— Всегда закрываем на ночь и открываем только по запросу месье Дюваля.
Я почувствовала, как по спине пробежал холод. Элен, не слушая предостережений, шагнула внутрь первой.
— Элен! — позвала я, но было уже поздно.
Дюран вошёл следом, доставая из-за спины фонарь и включая его. Жёлтый свет заплясал по стенам, выхватывая из мрака ряды полок, заставленных древними фолиантами. В воздухе все также стоял запах старой бумаги и воска.
— Здесь, — Элен стояла у полки с хрониками, её пальцы тянулись к корешкам, но не решались прикоснуться. — Их... снова семь.
Я подошла ближе, всматриваясь в золотые тиснения на кожаных переплетах. Шесть книг стояли плотно, как солдаты в строю, а седьмая — та самая, что пропала — была стиснута между ними, будто её торопливо вернули на место. Дюран протянул руку и осторожно извлек её.
— Пыль, — прошептал он, проводя пальцем по обрезу страниц. — Здесь её нет. Эту книгу недавно трогали.
Отец Бенуа перекрестился.
— Но кто... и зачем...
— Интересный вопрос, — Дюран открыл книгу, и его брови резко взметнулись вверх. — Ещё интереснее...
Я попыталась заглянуть через его плечо. На странице, где должны были быть записи о прошлых годах, теперь красовался свежий, четкий рисунок — чёрный ворон с распростертыми крыльями сидящей на чаще, нарисованный тем же стилем, что и другие изображения в книге.
— Это что еще за чертовщина? — вырвалось у меня.