Марк
Почти весь страх растворился в одно мгновение. Всё, что раньше казалось Лие неправильным и запретным, вдруг перестало быть таковым. Она больше не чувствовала, что лезет в чужую тайну, не ощущала, будто вторгается туда, где ей не место. Внутри разлилось странное, тёплое спокойствие, словно Мира сама была рядом и смотрела на неё, кивая с лёгкой улыбкой. Ведь ещё тогда, при жизни, она чётко дала понять, что не просто дала разрешение, а хотела, чтобы сестра это сделала.
Она встала с кровати, медленно подняла матрас и нащупала в глубине мятую тетрадочку. Лия уселась в угол кровати, поджав под себя ноги, укуталась в плед и аккуратно положила дневник на колени.
Обложка больше не казалась пугающей. Напротив — теперь она будто светилась мягким белым светом, как ночник над детской кроватью.
Лия прижала его к груди со всей силой, которая только была в её маленьком теле, будто через этот дневник могла обнять Миру.
Потом она ещё раз посмотрела на обложку и легонько провела пальцами по наклейке с именем сестры. Сделав теперь уже лёгкий вдох, Лия открыла дневник.
18 января
«2 месяца, а все также тяжело. Сегодня мне снился кошмар. Я снова была там, и переживала это десятки раз. Всегда по разному, но исход был один. Я даже не могла пошевелиться. Еда в горло не лезет. Ничего не хочу. Хочу только, чтоб этого никогда не было.»
С каждой строкой сердце сжималось сильнее. Словно Мира говорила с ней здесь, прямо сейчас. Лия будто увидела, как сестра плачет в темноте, одна, не способная выговорить это вслух.
«Два месяца, а все также тяжело» — что произошло два месяца назад?
Руки задрожали, а сердце бешено заколотилось. Лия перевернула страницу, в надежде найти ответ на свой вопрос.
5 января
«Хорошо бы было оставить это всё в старом году, но не вышло. Сегодня я ехала в метро и плакала. Все на меня смотрели. Кто-то с жалостью, кто-то с призрением. Хотелось прыгнуть на рельсы, но испугалась.»
На этой странице был вложен листочек в клетку. Мятный, сложенный вчетверо, будто прятали наспех. Похоже, вырванный из школьной тетради. Лия аккуратно развернула его. Почерк был Миры.
Запись без даты
«Кстати, Марк со мной совсем не разговаривает... Будто избегает. Я и сама боюсь с ним заговорить, но он всё-таки мой лучший друг. Ну или был им когда-то. Тогда все пошло не по плану. Я больше его не виню и очень дорожу им. Жаль, что он всё прекрасно знает — и всё равно ведёт себя как все. Никак.»
Марк.
Лия нахмурилась. Имя не вызывало никаких ассоциаций. Она знала почти всех друзей Миры — по именам, по рассказам, по редким фото, которые та показывала. Но Марк? Пусто. Ни воспоминаний, ни намёков.
Через пару минут Лия уже сидела за компьютером. Открытые вкладки с профилями одноклассников, фото с вечеринок, списки участников школьных клубов. Она тщательно искала хоть какую-то зацепку. Почти час, и всё мимо. И вдруг — находка. Страница одной из подруг Миры. Подписки. И среди них аккаунт, на который Лия раньше никогда не натыкалась.
Это была Мира. Но другая. Не та, которую Лия знала. Здесь сестра была ярче, свободнее. Милые фото, кадры с прогулок, съёмки в школьных коридорах, дурашливые видео. Будто очередная жизнь, о которой сестра умолчала. Видимо она знала её ещё хуже, чем думала.
Среди фото — один снимок с домашней посиделки. Пицца на столе, лампа с тёплым светом, ребята смеются.
Подпись: «Сегодня Марк снова плакал от смеха»
Лия присмотрелась к лицам. Одного парня она узнала — пару раз видела его в коридоре школы, и замечала сегодня, пока искала информацию.
Только вот... его зовут не Марк.
Она точно это помнила: он на фото, на официальный школьной странице, как будущий выпускник. Там он был подписан как Александр Марков-11В.
Лия замерла.
Марк — это не имя, а фамилия.
Чтобы убедиться, она вернулась на страницу той самой подруги сестры, через которую нашла её второй аккаунт, пролистала посты и наткнулась на фото с того же дня, а в описании:
«У нас есть фотки без Маркова, но они скучные»
Вот и всё. Фамилия, ставшая прозвищем. Она услышала, как в голове тихо щёлкнуло — пазл сложился.
Лия снова посмотрела на его лицо.
Александр Марков.
Улыбка чуть насмешливая, будто он что-то знал, чего она ещё не понимала.
Но теперь она хотя бы знала его имя.
И что-то подсказывало — он знал о Мире гораздо больше, чем кто-либо из их общего круга.