3
Всю ночь меня мучили кошмары. Кто-то с головой, охваченной пламенем, ломал мне руки, а вокруг, истерически хохоча, летала карикатурная баба Яга в ступе. Она кидала в меня шоколадные батончики, которые взрывались как перезрелые помидоры и из упаковок выползали черви, слизни и опарыши.
Я металась по кровати, взмокшая от холодного пота. Под утро, часа в четыре, я проснулась от нарастающей головной боли. Значит "фокус" Себа действует действительно не долго. Таблетки не помогали. Затем я почувствовала знакомое жжение. Жар охватил всю мою левую ногу и медленно-медленно он концентрировался на одной точке. Когда стало уже практически невыносимо, жжение потихоньку утихло и под коленкой появился такой же омерзительный волдырь, как у меня на лбу.
Заснуть я больше не могла. И я просто лежала, глядя в потолок до самого утра, чувствуя как по щекам у меня скатываются слёзы.
Еле соображая что происходит из-за головной боли, я приползла в школу. Каждый звук отдавался гонгом в моей голове. Наблюдать ни за какими подружками Вики я не смогла бы, даже при всём желании. Все мои силы уходили лишь на то, чтобы оставаться в сознании.
— А! Вот и ты, — раздался голос у меня за спиной. Как сомнамбула я развернулась и прищурилась. В расплывающейся картинке было оранжевое пятно — очевидно, это был Себ.
— Паршиво выглядишь, — сказал он.
Я в ответ промычала что-то, сама не понимая что. А потом почувствовала его холодную ладонь на своём лбу. Головная боль снова стала отступать, и мир вокруг казалось снова наполнился красками и четкостью изображения.
— Да уж, — пробормотал Себ. — Какая злая порча... какая злая ведьма...
Он хлопнул в ладоши и улыбнулся мне:
— Итак. Подружки Вики.
— Их вроде трое, — головная боль почти прошла и осталось лишь легкое недомогание, — Оля, Яна и Юля. Не то, чтобы они прям лучшие подруги, но по крайней мере часто тусуются в школе вместе.
Мы прошлись по коридорам, забитым учениками. Все вокруг суетились, готовясь к первому уроку. Вернее нет: все суетились только бы не готовиться к первому уроку. Проходящие мимо нас периодически оглядывались на Себа. Мало того, что его рыжие волосы привлекали внимание, так ещё и многие понимали, что никогда не видели здесь этого ученика.
— Как ты попадаешь в школу? — спросила я у него. — Там охрана же...
Себ ослепительно улыбнулся:
— Я чертовски харизматичный.
На очередном этаже, за очередным поворотом я наконец увидела тех, кого мы искали.
— Вот они, — прошептала я, застаскивая Себа за угол. Мы слегка выглянули из-за него, и я указала пальцем. — Оля — блондинка в фиолетовом, Яна — чуть более полненькая, Юля — самая высокая из них.
Себ закивал.
— Отлично. Теперь наша задача не спускать с них глаз. И с Вики, конечно же, тоже. Я очень надеюсь, что они сделают что-нибудь очень подозрительное.
На самом деле выполнить задание Себа было не очень уж и трудно — я училась в одном классе со всеми четырьмя. И, что самое главное, как типичная серая мышка, в классе я сидела сзади. Поэтому спины всех девчонок были под моим неусыпным надзором все уроки. Но к моему глубокому сожалению, ничего интересного не происходило. На переменах они болтались по коридорам, и тогда я следила за ними с одного конца коридора. В другом конце маячило рыжее пятно: Себ тоже был настороже. На третьей перемене подружки что-то перекусили в столовой, потом докопались до какого-то младшеклассника, но ничего ему не сделали. Шоколадок ему тоже не давали. Перед последним уроком компания разделилась. Вика и Юля ушли на верхний этаж, Оля и Яна остались на втором. Я кое-как знаками показала Себу, что убегаю наверх. Оказалось, они ходили в учительский туалет. Я забежала туда после них, но всё было чисто и никаких улик обнаружено не было. Зато голова начинала потихоньку заболевать. Но пока что боль была не сильная. Но очень сильно зудели нарывы.
Наконец раздался звонок, завершающий наш учебный день. Мне стало немного не по себе. Себ говорил, что в конечном итоге проклятье меня убьет, а мы пока что ни на миллиметр не приблизились к обнаружению ведьмы. Может эта слежка вообще была зря. А Вика действительно говорила правду...
Себа я в коридорах не нашла и спустилась в раздевалку. И тут... в дальнем конце раздевалки, наполовину скрытые куртками стояли Оля и Вика. Оля уже надела свою осеннюю курточку. Она достала что-то из кармана и передала Вике. Всего на мгновение, но я увидела желтую упаковку. "АУФ". Затем она вытащила ещё что-то из другого кармана. Увидеть упаковку я уже не успела, но была уверена — это ещё один батончик. Я чуть не ахнула во весь голос. Но вовремя спряталась за куртками в соседнем ряду, подружки уже двигались к выходу.
— Вот видишь, — раздался голос рядом с моим ухом. Я взвизгнула и это срезонировало в моей голове острой болью. Я повернулась, рядом стоял Себ и крайне осуждающе смотрел на меня.
— А если бы я ей сломал руку, мы бы уже вчера знали, что батончики им раздаёт эта... фиолетовая, — ядовито сказал мне он.
— Её Оля зовут, — поправила его я. — И не надо ломать никому руки, пожалуйста.
Себ издал непонятный звук, по смыслу подходящий к слову "посмотрим".
— Дело почти закрыто, — сказал он. — Нам осталось проследить за... фиолетовой... — он явно не хотел запоминать ничьи имена, — А там мы попробуем допросить домового. Если повезёт, то он может оказаться сговорчивым. Всё просто.
Звучало действительно просто. Кроме пункта про домового.
— Прости, ты сказал, "допросим домового"? — переспросила я.
— Именно это, — кивнул Себ.
— Маленького бородатого дедушку, который живет за печкой и охраняет избы от злых духов?
— Не совсем так, но общий смысл ты уловила, — Себ двинулся к выходу из школы. Оля как раз покинула здание.
Я поторопилась за ним, надевая куртку на ходу. Себ махнул рукой охраннику, прощаясь. Тот заулыбался и махнул в ответ.
Мы вышли из школы. Оля постепенно удалялась. Я хотела было пойти за ней, но Себ остановил меня.
— Дай ей побольше форы, так безопаснее. Она может и не думает, что за ней будет хвост, но если увидит одноклассницу идущую следом...
В его словах был резон. Себ сделал вид, что он просто торчит около школы ни зачем, а я не смогла удержаться и продолжила сверлить взглядом Олину спину. Боль в голове усиливалась.
Наконец Оля скрылась за поворотом, и мы с Себом последовали за ней.
— А ещё проще было бы вломится к секретарю и найти личное дело на... неё, — обычное трехбуквенное имя всё никак не могло закрепится у него в голове.
— Ты умеешь взламывать компьютеры? — восхитилась я. Пока что это могло оказаться единственным стоящим талантом моего странного приятеля. Несмотря на то, что он называл себя "экспертом", какой-либо экспертности в чем-либо я пока не заметила.
— Компьютеры? — переспросил он.
— Ну, а где ещё могут быть досье?
— В папках... в шкафу... — стушевался Себ.
— Да сейчас уже давно всё перешло в электронный вид, — я с удивлением посмотрела на него. — Тебе сколько лет?
Себ только шумно выдохнул и пробормотал что-то вроде: "Дурацкие люди...". Я проигнорировала эту ремарку.
— А тебе не холодно? — спросила я. Себ всё ещё был в своей расстегнутой жилетке и в рубашке с закатанными рукавами.
— Нет, — ответил он, — я чертовски горяч, — и подмигнул мне самым вульгарным образом.
Оля петляла по дворам мимо детских площадок, немного уныло глядя на них, срезала углы по газону, зашла в магазин за газировкой — в общем вела себя как нормальный школьник. Была уже поздняя осень, поэтому хоть путь к её дому и был не очень далеким, добрались мы до туда уже когда стемнело.
Дом оказался обычной панельной девятиэтажкой. Не знаю, чего я ожидала, учитывая, что выросла и прожила всю жизнь в этом районе. Не то чтобы я настроилась увидеть избушку на курьих ножках. Да и вообще... Вся эта история про ведьм... Не думаю, что я по-настоящему в неё верила. Себ, конечно, звучал и выглядел очень убедительно. И голова болела сильно, и нарывы были такие ужасные, что было страшно идти к врачу и услышать какой-то неутешительный диагноз... расстраивать маму. Поэтому я просто уцепилась за это "экспертное" заключение, как за спасительную соломинку. Вот пришел странный человек, и он решит все мои проблемы сам. А я так, просто буду рядом. Он взмахнет рукой или, не знаю, щелкнет пальцами — и все проблемы исчезнут. Так хотелось верить в чудо. Хотя бы просто верить, что оно возможно.
— Главное, что нам повезло с дверью, — сказал Себ.
Я открыла было рот, чтобы переспросить, но он уже схватился за ручку двери и резко дернул её. Удерживающий магнит не справился и дверь распахнулась. За ней был вполне типичный для такого дома подъезд.
— И как мы узнаем, в какую квартиру она пошла? — пробормотала я.
— Нам это и не нужно, — ответил Себ. — Как ты себе это представляешь? Мы позвоним в дверь и спросим... А что мы спросить-то можем? "Катя, где ведьма, которая дала тебе эти шоколадки?" Можно было бы и в школе спросить.
— Оля. Но, ты прав, звучит глупо, — согласилась я. — Стой, ты же, кажется, что-то говорил про домового?..
— Ты чертовски права, — улыбнулся Себ. — Мы вызовем домового, а потом зададим ему пару вопросов. Я обычно такой душка, что они не могут устоять передо мной. Хоть и должны хранить секреты здания при себе.
Я просто утвердительно покивала головой. В том, что он говорил, всё ещё не было никакого смысла.
— "Вызовем"? — спросила я. — Надо делать какой-то обряд? Типа, круг чертить или свечи жечь?
— О, обряд будет, что надо, — его улыбка растянулась ещё шире, — Только без свечей и кругов.
Себ прошёлся по подъезду. Заглянул в некоторые углы. Увидел в одном из них шаткую табуретку и довольно причмокнул. Из другого угла он принёс обрезок трубы.
— Как будто кто-то специально для нас это оставил, — он потряс трубой перед моим носом.
Обряд был явно какой-то странный и необычный. Ни в книжках, ни в фильмах я никогда не видела вызывание духов с помощью табуреток и труб. Может надо будет просто сидеть, а потом врезать по носу зловредному домовому, когда он появится? Поэтому они разговорчивы с Себом?
Однако мой приятель-эксперт продолжал заниматься непонятными вещами. Он залез на табуретку под одной из подъездных ламп и начал её выкручивать. Чертыхаясь и периодически шипя, потому что лампа была горячая. Наконец он её выкрутил и кинул в мою сторону:
— Держи!
Я еле успела выхватить её из воздуха. Она была реально горячей. Чертыхаясь и шипя, я умудрилась удержать её в руках, натянув на пальцы рукава куртки.
— Что ты?.. — начала было я, но Себ меня перебил.
— А вот сейчас начнётся обряд!
Он взмахнул трубой и обрушил всю её металлическую мощь на ближайший почтовый ящик. На ящике осталась крупная вмятина У меня сам собой открылся рот, и я чуть не выронила злосчастную лампочку. Да он же просто вандал!
Себ снова взмахнул трубой и впечатал её в стену, кроша плитку.
— Какого черта ты творишь?! — зашипела я на него.
— Вызываю домового! — подмигнул мне Себ и врезал по ещё одному почтовому ящику.
— Эй ты! Николаич! Петрович! — заорал он, — Вылезай! Иначе я весь подъезд раскрошу!
В доказательство своих слов он ещё раз влепил трубой в стену, откалывая и так видавшую виды плитку.
— Давай-давай! — крикнул Себ. — А не то она, — он ткнул пальцем в меня, — разобьёт лампочку! Ты меня слышишь? Лампочку разобьёт. Лам-поч-ку!
— Пожалуйста, только не лампочку, — раздался странный голос. Было похоже, будто один большой камень очень медленно тёрся о другой. Наверное, с таким звуком движутся жернова, но я никогда не слышала, как они звучат.
А потом произошло настоящее волшебство. Плитка на стене и почтовые ящики стали двигаться. Странными, отрывистыми движениями, как будто в покадровой анимации. Они съезжались и разъезжались, менялись местами, пока на стене не появились очертания, очень отдаленно напоминающие человеческое лицо. Оно было похоже на каменное изваяние с острова Пасхи. Которое ещё на эмодзи есть.
— Разбитые лампочки так редко меняют, — лицо договорило свою фразу.
— Выполз, наконец-то, — сказал Себ, опуская свою трубу. Потом он обратился ко мне, — вот, познакомься — это домовой.
Всё это время я стояла, сжимая лампочку в руках и с раскрытым от удивления ртом. Я не могла поверить своим глазам — выходит, Себ говорил правду. Он не врал, не сочинял, не придумывал. Чудеса есть... значит и... надежда есть.
— То есть, — пробормотала я, — это не маленький бородатый дедушка?..
— Я вообще не знаю, откуда с... стереотип взялся этот, — возмутилось лицо из стены, покосившись на меня.
— Богатое воображение древних славян, — развел руками Себ, — Бородатый карлик гораздо логичнее, чем лицо из сучков, полок и икон, которое кто-то мог увидеть в избе, — потом он обратился к лицу из плиток, почтовых ящиков и доски объявления, — Как звать-то тебя?
— Кузьмич я, — сказало лицо. Несколько плиток сдвинулись и лицо стало нахмуренным.
— Меня зовут Себ, — представился эксперт, — это... моя подруга, — он махнул в мою сторону.
А ведь он, действительно, до сих пор не знаете как меня зовут...
— Меня мало интересуют ваши имена, — проскрежетал Кузьмич, ещё до того как я смогла назваться, — Чего вы здесь шумите? Чего мёбель ломаете?
— Мёбель, положим, мы не ломаем, так —- пару ящичков погнул, — легкомысленно ответил ему Себ, — Да не злись ты так, Кузьмич. Выдохни, расслабься.
Плиточные брови нахмурились ещё сильнее, и лицо домового сдвинулось в сторону Себа.
— Вот ведь молокосос! Ты как со старшими разговариваешь? Да ты, вообще, знаешь, кто я такой? Я домовым Пушкина был! — Кузьмич распалялся всё сильнее и сильнее.
Себ кинул в мою сторону крайне выразительный взгляд, означающий что никто никем у Пушкина не был. Затем эксперт запустил руку себе в карман.
— Ты погоди, Кузьмич. Смотри, что я тебе принёс, — он извлёк руку из кармана. В пальцах была зажата крайне ржавая гайка, — Эта гайка, между прочим, с самого броненосца Потемкина.
Ещё один быстрый взгляд в мою сторону. Очевидно, гайка была просто старой и ржавой.
Кузьмич взгляда не заметил, потому что сам впился глазами в гайку.
— Правда? — переспросил он.
— Ну что я, тебе врать буду что ли? — искренне сказал Себ. Он подкинул гайку, из стены выросла угловатая и заштукатуренная рука, которая перехватила предмет в полёте. После этого Кузьмич незамедлительно... отправил гайку себе в рот.
"Интересно", — промелькнуло у меня в голове, — "А куда ведет его рот?"
Кузьмич с довольным видом похрустел металлом на каменных зубах и явно после этого подобрел.
— Прямо чую вкус того самого сражения.
Себ повернулся ко мне:
— Домовые очень любят кушать всякие древние вещи. И чем богаче история — тем лучше.
— Вы бы знали, как пируют наши во всяких краеведческих музеях! — встрял Кузьмич. — Тот тут черепок какой умыкнут, то там кирпичик века одиннадцатого. Зависть берет. А у нас, простых работяг что? Мусоропровод! И хорошо если... — он внезапно осёкся. — Момент. Кто-то заходит. — быстро проговорил Кузьмич, и мгновенно исчез. Стена снова стала обычной стеной.
Запищал сигнал открываемой двери, и в подъезд вошла старушка. Полненькая, низенькая, в ярко-розовом берете. Мы с Себом с очень увлеченным видом читали доску объявлений. Старушка сказала нам что-то вроде "дрсссть", мы ответили ей примерно тем же сочетанием звуков. Бабуля с минуту постояла около лифтов и благополучно уехала вверх.
Кузьмич снова собрался в лицо.
— Бедная Маргарита Николаевна, — посетовал он, — Наталья Прокофьевна уж неделю как померла, а она всё ходит и ходит к ней в гости. Такие-то подруги были. — Он печально посмотрел на Себа, потом на меня. И снова нахмурился, — Хм...
Его странные глаза из плитки долго и внимательно меня изучали. Наконец он сказал:
— Девчонка-то... проклята.
— Именно поэтому мы и здесь, — подал голос Себ. — Мы пытаемся найти ведьму, чтобы снять проклятье.
— Не знаю, чем и помочь вам, — пробормотал Кузьмич. — Начнём с того, что ведьм у нас в районе три.