Глава 24. Фабио
Спустя несколько дней мне пришлось возглавить похоронную процессию для Умберто, хотя больше всего на свете мне хотелось оказаться как можно дальше от этого. Но как Дон, я был обязан отдать последние почести погибшему и поддержать свою невесту Джулию в этот тяжёлый момент. На самом деле это была лишь очередная фарсовая демонстрация наших «отношений», и я ненавидел всю эту чёртову фальшь.
Амадео отправился на кладбище вместе с телом отца на погребальном катафалке, а мы с невестой поехали на моей машине с водителем. Девушка практически не разговаривала со мной с того дня, как убили Умберто, но разве я мог её винить? Она должна была переехать ко мне, а в итоге убили её отца, да и сама чуть не пострадала. Видеть её мучения для меня было невыносимо, но я не находил в себе сил, чтобы как-то её утешить. Весь путь до кладбища мы ехали в гнетущем молчании. Я украдкой наблюдал за ней, видя, как она сжимает дрожащие руки, изо всех сил сдерживая слёзы.
Наша жизнь была подчинена железным законам мафии, и я не мог избавить Джулию от этого кошмара. Я знал, что она винит меня, хоть и не решается произнести это вслух. Но, по крайней мере, я мог гарантировать, что её отца проводят в последний путь с подобающими почестями как героя, который отдал свою жизнь за Коза Ностру.
Когда машина припарковалась рядом с входом на кладбище, где уже собрались практически все солдаты, некогда подчинявшиеся Умберто, а теперь его сыну, и другие младшие боссы, я вышел на улицу. Поправив свой и без того идеальный костюм, я обогнул машину и, открыв пассажирскую дверь, помог Джулии выйти. Не сразу, но она всё же подчинилась и вложила свою дрожащую ладонь в мою. Мы медленно направились к специальной ячейке, в которую уже укладывали гроб. Я положил руку на её поясницу – это был собственнический жест, но на самом деле очередная фальшивая демонстрация. Однако я не упустил, как тело Джулии напряглось от моего прикосновения, а взгляд забегал по людям. Но когда она заметила одного из солдат, Маттео, она расслабилась, но быстро отвела взгляд.
В памяти всплыл наш разговор у меня в кабинете, когда я сообщил, что этот брак только по расчёту, а она призналась, что любит другого мужчину. Я сделал себе мысленную пометку вызвать её возлюбленного, чтобы мы смогли втроём поговорить и найти решение, которое устроило бы всех. Пусть, я пока не мог быть со своей мышкой, и так и не продвинулся в поисках, но я не собирался рушить жизнь Джулии ещё сильнее. Я уверен, что мы сможем найти решение, которое устроит всех, и при этом не выставит меня дураком перед моими людьми.
Мы подошли к могиле Умберто, и я ощутил, как Джулия напряглась, её пальцы сжали мою ладонь в отчаянной мольбе. Я притянул её к себе, позволяя спрятать лицо у меня на груди, чувствуя, как по рубашке стекают её слёзы. Мне хотелось утешить её, но я лишь сжал зубы, подавляя в себе эмоции. Сейчас я должен был оставаться хладнокровным Доном, не позволяя слабости проявиться.
Когда все заняли свои места, я встретился взглядом с Амадео, и он коротко кивнул мне. Я вышел вперёд, ощущая на себе десятки напряжённых взглядов. Прокашлявшись, я начал свою речь:
– Благодарю всех, кто пришёл сегодня, чтобы проводить Умберто в последний путь. Он был отличным солдатом, хорошим капо и преданным семье человеком. Мы потеряли верного соратника, но его дело не будет забыто.
Собравшиеся одобрительно загудели, а Амадео подошёл ближе и протянул мне руку. Я ответил на рукопожатие и передавал ему слово, позволяя продолжить траурную церемонию.
Честно говоря, я едва слышал его речь, мои мысли были заняты другим. Кто-то из этих людей, собравшихся здесь, был предателем, но на данный момент я всё ещё не имел ни малейшего представления, кто именно. Мой подозрительный взгляд скользнул к Джованни и Ренальди, но в их напряжённых лицах и сдержанных движениях не было ничего, что могло бы указывать на предательство. Затем я перевёл взгляд на Мотизи, который сейчас тихо переговаривался с Винченцо, отделившись от основной группы.
Это заставило меня напрячься, но я изо всех сил старался не выдать своего беспокойства. Что они могли обсуждать в такой момент? Я вспомнил нашу последнюю встречу на открытие моего клуба, когда Мотизи сообщил мне, что кто-то на его территории пытается разрушить один из его бизнесов. Тогда у него были подозрения на русских, и он обещал сообщить мне больше, как только у него будет достоверная информация. Однако до сих пор этого не произошло. Могло ли это каким-то образом быть связано с предательством в наших рядах? Или я просто слишком мнителен и вижу заговоры там, где их нет?
Я сжал кулаки, чувствуя, как нервное напряжение сковывает тело. Мои глаза сузились, пристально наблюдая за каждым движением Мотизи и Винченцо. Они казались слишком спокойными и отстранёнными для людей, присутствующих на похоронах товарища. Что-то здесь было не так, я чувствовал это нутром. Но сейчас я не мог ничего предпринять – нужно было сохранять видимость хладнокровия и выдержки. Любая поспешность могла стоить мне слишком дорого.
Я перевёл взгляд на Джулию, которая стояла рядом со мной, пряча лицо в моём пиджаке. Её хрупкие плечи содрогались от беззвучных рыданий, и меня вдруг захлестнула волна непривычной для меня жалости. Я осторожно провёл пальцами по её волосам, пытаясь хоть как-то успокоить и поддержать.
– Со временем станет легче. – тихо выдавил я из себя единственное, на что был способен в этот момент. Но Джулия ничего не ответила, лишь продолжала глухо всхлипывать.
Мой взор невольно скользнул к Матео, и я заметил его напряжённый, полный ревности взгляд. Он наблюдал за нами, сильно сжимая челюсти. Я хмыкнул, понимая, что тот явно хочет быть на моём месте, но позже у нас будет время обсудить его поведение.
Наконец, бесконечно долгая, тягостная траурная процессия подошла к концу. Я с трудом подавил тяжёлый вздох облегчения, чувствуя, как напряжение потихоньку отпускает моё тело. Однако это кратковременное спокойствие длилось недолго – Амадео подошёл к нам, и его сестра тут же бросилась в его объятия, громко рыдая.
– Ещё раз примите мои соболезнования. – произнёс я, обращаясь к ним обоим, стараясь придать своему голосу как можно больше искренности и сочувствия. Хотя порой мне всё ещё сложно выражать эмоции, особенно после стольких лет, проведённых под жёстким началом моего отца.
– Спасибо, Фабио. – тихо ответила Джулия, но даже не взглянула на меня.
А её брат коротко кивнул, выражая свою признательность, и затем спросил:
– Мы собираемся отомстить за смерть моего отца?
Я внимательно посмотрел на него, видя в его глазах ярость, боль и жажду возмездия. Эти чувства были мне знакомы и понятны, но я не мог пообещать ему этого, зная истинную причину нападения на мой дом.
– Давай обсудим это в более уединённой обстановке? – ответил я ровным, лишённым каких-либо эмоций голосом. – Сейчас позаботься о сестре, а завтра утром встретимся в моём кабинете.
Амадео коротко кивнул, хотя я видел, что он недоволен моим ответом. Но Герра прекрасно знал, что у него нет выбора – я его босс, и мое слово здесь закон.
– Мне нужно ехать, но я хочу, чтобы Матео, – я сделал многозначительную паузу, бросая выразительный, наполненный скрытым смыслом взгляд на Гаттони, стоявшего неподалёку. – теперь был личным телохранителем Джулии и отвёз её сейчас к нам домой.
Брат и сестра удивлённо уставились на меня, но я не стал тратить время на объяснения. Вместо этого я коротко, почти целомудренно поцеловал невесту в лоб, резко развернулся и быстрым шагом направился к машине. Теперь я, наконец, мог заняться своими делами и отправиться на поиски моей Гретты. Со всей этой заварушкой я так и не съездил в дом её отца, но я намеревался это исправить сегодня же.
Сев на водительское сиденье, я сжал пальцами руль, ощущая, как напряжены мои мышцы. Внутри меня клокотала ярость, смешанная с болезненным чувством разочарования и тоски. Я чувствовал, что она где-то рядом, совсем близко, но продолжает ускользать от меня, словно призрак. Я всё ещё не мог понять, почему она сбежала от меня, не после нашей ночи вместе. Конечно, я видел, что Грета боялась меня, но неужели она действительно думала, что я убью её или причиню вред? Или за её побегом стоит что-то большее?
Я завёл двигатель и резко сорвался с места, мчась по пустынным улицам. Адреналин пульсировал в моих венах, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Я должен был выяснить, что заставило её сбежать и исправить это. Она была моей, и никто, даже она сама, не сможет отнять её у меня. Я не переживу ещё одной потери. Не после того, как мне пришлось отпустить её однажды...
Вскоре я добрался до скромной, непримечательной улочки в тихом районе Палермо, где, как мне было известно, проживал отец Греты. Я осторожно припарковал свою машину неподалёку, выбрав идеальное место для слежки – с хорошим обзором, но в тени, чтобы остаться незамеченным.
Выйдя на узкую, выложенную потемневшим от времени булыжником улочку, я огляделся по сторонам, впитывая каждую мелочь, каждую деталь этого места. Увитые плющом и дикими виноградными лозами домики, заборы, за которыми виднелись небольшие сады – всё это дышало стариной, умиротворением и покоем.
Я глубоко вдохнул горьковатый, пряный аромат, витающий в воздухе. Это смешение запахов трав, специй и сырой земли всегда успокаивало меня, навевая воспоминания о нашем беззаботном детстве с Гретой – как я читал ей сказки на ночь, как она искала меня, когда ей было страшно, и прокрадывалась ко мне в постель, как я учил её плавать в бассейне, защищал от хулиганов в школе. Эти воспоминания были такими яркими, будто всё это было лишь вчера. Но сейчас, стоя здесь, в ожидании, когда же появится объект моей одержимости, я не мог насладиться этими знакомыми ароматами.
Я бросил взгляд на дом отца Греты, пытаясь рассмотреть хоть что-то за плотно зашторенными окнами, но тщетно – ни единого движения, ни намёка на чьё-либо присутствие. Машины Дарио, как счастью, тоже нигде не было видно. Конечно, я мог просто часами стоять и ждать, пока кто-нибудь, наконец, не появится, но меня слишком пожирало изнутри нетерпение, жажда узнать правду и вернуть Грету. Каждая секунда ожидания казалась мне вечностью, растягиваясь в бесконечную пытку.
Не в силах больше оставаться на месте, я решительно двинулся в направлении коттеджа семьи Коломбо, но со стороны заднего выхода, на случай если за главным входом в дом кто-то следит. Мне не хотелось привлекать к себе лишнее внимание – я должен был действовать осторожно и быстро.
Пробираясь вдоль ветхого забора, поросшего дикими плетями, я напряжённо вглядывался в тёмные окна, высматривая хоть какие-то признаки жизни. Но дом словно вымер, погруженный в гнетущее молчание. Лишь изредка доносились приглушённые, неразборчивые звуки, похожие на чьи-то шаги, но я не мог быть уверен, не плод ли это моего разгорячённого воображения.
Внезапно уголком глаза, я заметил на заднем дворике соседнего коттеджа молодого мужчину, оживлённо разговаривающего с кем-то. Однако ответы его собеседника я не смог расслышать – его или её голос был едва различим. Меня тут же охватило беспокойство – что-то в этой сцене показалось мне странным и подозрительным. Не теряя ни секунды, я осторожно, стараясь не производить ни единого лишнего звука, двинулся в сторону соседнего дома, намереваясь подобраться как можно ближе и подслушать разговор.
И какого было моё удивление, когда в тени небольшой постройки для инвентаря я заметил свою Грету. Она смеялась над чем-то, сказанным этим ублюдком. Внутри меня всё похолодело от ужаса и ярости. Как она могла быть здесь, с этим человеком?
Сердце гулко билось в груди, отдаваясь в висках. Меня распирало от нетерпения, но я заставлял себя оставаться на месте, не выдавая своего присутствия. Сейчас было не время для необдуманных поступков – я должен был всё тщательно взвесить и действовать максимально осторожно.
После короткого разговора парень передал Грете бутылку с соком и затем вернулся в дом, а моя мышка зашла в эту убогую постройку. Она прячется здесь от меня? В грёбаной хижине, где в принципе не должны жить люди? Что, чёрт возьми, происходит? Я жаждал ворваться внутрь и потребовать чёртовы ответы, но был слишком заинтригован и хотел понять, зачем она всё это устроила.