Последствие
- Я хотел отвезти нас в Париж. Малыш, ты ведь так хотел, помнишь? - Чанбин рыдал над изнеможденным телом.
- Да... - вымолвил лишь одними губами Ликс.
Кровь, вытекающая со рта парня, не давала сказать и слова. Рана в грудной клетке кровоточила, белоснежная рубашка полностью просочена алой жидкостью, на груди вырезана надпись: «kill yourself».
- Я... я - старший задыхался слезами, - я хотел сделать тебе предложение, Ликси. Я так люблю тебя, Ликси. - горячие слёзы больно жгли глаза и кожу лица. - Ты сможешь, солнышко, ты только держись, скорая уже в пути.
Тело Феликса с каждой секундой всё больше и больше расслаблялось в руках Чанбина, что стальной хваткой сжимал его в своих объятиях.
- Я тоже... - сквозь боль в груди и собравшуюся кровь во рту говорит Ли. - Я тоже люблю тебя. - глаза на мгновение непроизвольно закатываются назад, Ли холодной щекой ластится к большой ладони своего парня. - Больше всего на свете люблю... - сказал он, закрыв глаза, будто провалившись в глубокий сон.
Дождь ещё больше усилился, казалось, будто облака рыдали, гром разносился по окрестностям вперемешку с неистовым воплем Бина, что содрогался в истерике, стоя на коленях на мокрой земле и плотно прижимая к себе окровавленное бездыханное тело.
- Прошу! - кричал тот, что есть мо́чи. - Не оставляй меня, прошу!
Парень со всей силы пытался разбудить его, но уже не было смысла. Феликс уснул, да он просто уснул. Сейчас Бин возьмёт его на руки, унесёт домой, вытрет сухим полотенцем и положит в теплую кровать, чтобы тот не заболел. А утром, проснувшись, они, как всегда, пойдут на кухню готовить кофе и доедать вчерашний, испечённый Ликсом, брауни. А вскоре будут собирать вещи и улетят в Париж, где теплым весенним вечером, прогуливаясь под огнями Эйфелевой башни, слушая игру на скрипке уличных музыкантов, Чанбин станет на одно колено перед Ли и протянет маленькую бархатную коробочку белого цвета и задаст лишь один вопрос, на который знают ответ оба.
«Ликси, ты станешь моим?»
***
«Этой ночью благодаря усердной работе полицейских, команде криминалистов и детективу Бан Чану был пойман так называемый Нэилс - маньяка десятилетия, что долгое время терроризировал весь наш город. Нэилс - кличка придумана людьми для маньяка, чьё настоящее имя Ли Минхо. Ли Минхо - врач психиатрического отделения первой городской больницы, а также известная личность в столице, часто представлял больницу нашего города на многих конференциях как внутри страны, так и за её границами. Кто бы мог подумать, что такой человек принесёт нам столько страданий и бед?
На данный момент следствие окончено, улики неопровержимые. В тайном подвале убийцы найдены следы крови многих людей и остальных телесных жидкостей, фотографии жертв и прикрепленные к ним упаковки с их ногтями. Также при обыске был замечен дневник с множеством заметок, в которых описан процесс поимки, убийства, избавления от тела и внутренних ощущений Минхо.
Стоит отметить, что Ли Минхо сдался добровольно после убийства последней жертвы, что однажды выжил после его нападения несколько месяцев назад.
С его слов: «Весь этот цирк уродов - лишь мгновенное утоление жажды, я хотел одного единственного и после того, как я получил его, мне не осталось смысла жить. Я монстр, но я вырастил подражателей, они продолжат моё дело и вам никогда нас не остановить. Мы несём в себе Христа, мы идём по его стопам, ступаем по рукописным заповедям и пишем свои, мы очищаем этот бренный мир от скверны и нечисти. Покайтесь и будете прощены!»
***
Наш мир не так прост, как о нём порой говорят. С детства нам твердят о том, что мы едины во Вселенной, что Земля подобна шару, что после смерти нас просто зароют в земле и наше тело будет гнить пока черви лакомятся плотью. Марианская впадина - самое глубокое место на планете, Эверест - самое высокое, над всеми нами - Бог, под нами пламенеющий шар - ядро Земли.
Чувство Дежавю. Это чувство наверняка знакомо каждому. Не задумывались ли вы почему нам кажется, что этот момент однажды уже был, где-то я это уже видел? Временные потоки часто сбивают наше сознание. Мы проживаем свою жизнь не лишь сейчас, не лишь в этот промежуток времени. Где-то в иной временной полосе вы проживали то же, но в иной степени с иным исходом. Всё зависит от обстоятельств и выбора. Сегодня ты сказал своё имя приятному посетителю в кофейне и оставил ему свой номер, спустя месяц он почти грохнул тебя в темном переулке глухой зимой, а спустя год - вспорол твой живот и завязал бант с кишок на твоей шее у себя в подвале.
Делая выбор, помните о последствии.
***
Я никогда не был настолько готов к чему-то, я никогда не готовился так к чему-то как в тот раз. План, что разрабатывался в течение года был безупречен. Но что-то, что сидело внутри меня не давало его воплотить в реальность. Со дня той встречи мой рассудок помутнел, я больше не видел ничего кроме своей цели.
Первая встреча с ним...
Я помню тот день как сейчас, во снах я часто проживал его заново, на утро просыпавшись в холодном поту с дикой головной болью. Я привязал себя к нему сам того не понимая. Я никогда в своей жизни не был так к кому-то привязан, я никогда в своей жизни никого так не любил. Когда умерла моя мать я не проронил ни слезинки, в то время как все мои родственники и приближенные к семье упивались воплем, когда гроб с красного дуба опускали в сырую, промерзшую под шаром январского снега землю. Я делал вид будто мне не все равно, хотя на самом деле мысли мои были заняты иными вопросами. Как я буду жить дальше? С кем? Что будет с моей кошкой Ми, если я попаду в приют? Как я поступлю в университет, если у меня не будет денег? Вы можете посчитать меня меркантильным и холодным, думаете будто я не любил свою мать, но нет. Каждый проживает горе по-разному и у каждого свое обозначение горю. В тот момент меня беспокоили лишь проблемы насущные, а горевать и печалиться смысла не было, этим не вернуть человека, так лишь угробишь себя. Мне нужно было думать, как мне быть дальше в полном одиночестве.
Я с детства не умел выражать эмоции, то есть сначала все было нормально, я был обычным ребенком, что плакал, смеялся, радовался и печалился. Но покойный отец часто говорил, что эмоции показывают только слабаки и девчонки. С тех пор я стал камнем, да именно так меня дразнили. Если бы существовал топ самых глупых прозвищ, то мое явно возглавило бы его. Камень? Как нормально функционирующего человека, у которого присутствуют все биологические и физиологические показатели можно было называть камнем? Дети всегда раздражали меня с мала до велика. Младенцы своими визгами и плачем, подростки своей жестокостью и безрассудством. Иногда подростки казались мне животными, у которых есть одни инстинкты и безусловные рефлексы. Они знали, что нужно спать, есть, испражняться, а ещё они любили устраивать своего рода охоту. Охоту на людей. Детей таких же как они сами. Их загоняли в угол, морально издевались, плевались, били ногами, руками, палками, бросали камнями, принуждали есть землю и вылизывать языком их грязную, запачканную в дерьме обувь, таскали за волосы, мочились на обессиленные, рыдающие тела. Я был в таких ситуациях одиннадцать раз, ОДИННАДЦАТЬ ЧЕРТОВЫХ РАЗ Я ВЫЛИЗЫВАЛ ОБУВЬ ЕБАНОГО Ё ДЖИ ВОНА, ОДИННАДЦАТЬ ЧЕРТОВЫХ РАЗ Я ПРИХОДИЛ ДОМОЙ С РАЗЯЩИМ ЗАПАХОМ МОЧИ ОТ ОДЕЖДЫ, ОДИННАДЦАТЬ РАЗ БЛЕВАЛ КРОВЬЮ ОТ УДАРОВ ПАЛКАМИ.
Бог велит прощать должников наших, но «перелом за перелом, око за око, зуб за зуб; как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать» - гласит Левит.
Мои жертвы не были случайны, о нет, совершенно нет. Все они - мои бывшие обидчики или их дети. Мне кристаллически поебать в чем они там согрешили, я несу свою расплату, я отвечаю тем же, что дали они мне.
Но он... Тот светловолосый мальчик с яркой улыбкой до ушей, тысячей веснушек на лице - подарил мне шанс на нормальную жизнь. Он подарил его так же молниеносно, как и забрал. Первые насущные эмоции, что появились из ниоткуда, захлестнули меня, как только он со мной заговорил. Земля уходила из-под ног, голова кружилась от переизбытка дофамина, я ещё никогда не был так неподвластен своему телу. И когда он дал мне свой номер, это был зелёный флаг для меня. Я искал его повсюду, в каждом человеке казалось, будто я вижу его там, где его нет, иногда мне слышался его голос, порой я чувствовал его фантомное прикосновение на месте, где он своей нежной, будто фарфоровой рукой прикасался к моей, когда писал цифры. Я медленно сходил с ума и Ли Феликс был тому причиной.
Но когда я увидел его с другим моё сердце пропустило удар. Боль была настолько невыносимой, будто самый острый меч проколол мою грудную клетку. Ненависть пришла на место безмерной любви. Другой завладел моим и больше меня ничто не могло остановить. Впервые я сделал большую оплошность, но быстро очнулся и понял, что убивать пока не стоит. Я хотел его сломить морально так же, как он сломил меня. Маленький хрупкий мальчик умирал каждый день от морального истощения, пока я упивался его слабостью. Краски быстро спали с его лица, так же, как и веснушки, что поблекли вместе с цветом кожи. Осталось лишь нанести заключительный удар. Но будучи гением я нанёс удал не только Ли, но и его драгоценному парню. Я сделал так, чтобы тот оказался в нужном месте в нужное время.
Ух, это было и правда захватывающе. Умирающее тело, истекающее кровью, я вынес в переулок и с его телефона написал тому придурку Чанбину, что-то по типу:«Прошу спаси, на меня напали.» И тому подобный бред, но, а чтобы он преждевременно не откинулся, пока тот его ищет, скинул координаты и ушёл. Убивать сразу две жизни так весело. Кажется, пока я уходил я даже слышал вопли того идиота, что примчался меньше чем за пять минут, Бо-оже, это было и впрямь забавно.
Но это всё, на этом веселье закончилось, а на его место пришло полное опустошение, черная дыра во мне не просто росла, я стал буквально её воплощением. Во мне не осталось ничего человечного, да что там человечного, во мне не осталось совершенно ничего.
Я - месть.
Злости, переполняющей меня, хватит, чтобы распять всех людей на окровавленном дьявольском кресте. Но пока я ухожу, оставив после себя след из боли, слёз и крови, я наконец-то чувствую облегчение. Господи, я иду к тебе, дождись меня и твой преданный сын скоро придёт!
***
Этот день оказался таким же обычным, серым и блеклым, как и весь прошедший месяц, только боль терзала душу Бина, когда тот поглядывал на календарь на столе и на рядом стоявшие билеты на самолёт. Конечно, он не поедет, у него сегодня свидание, которое отменить никак нельзя, свидание с его любимым Ликсом, тот, наверное, безумно заждался.
Чанбин выбирает самый красивый костюм, укладывает волосы, использует любимый парфюм Ли и надев пальто, в кармане которого покоится белая бархатная коробочка с кольцом, вышел к машине. Дорога заняла минут сорок, но ради младшего он готов ехать сутками, лишь бы увидеться с ним. Погода, как всегда, была дождливая, но Со уже отчасти привык к холодным каплям и отрезвляющему тело и сознание ветру. Радовало, что снег давно сошел и небольшие ярко зеленые травинки пробивались сквозь сырую землю, вместе с распускающимися бутонами листьев на ветках деревьев прилетали летние птицы и каждое утро удивляли своими новыми и особенными песнями - одами весне.
Уголки губ Со непроизвольно тянулись вверх, когда он понимал, что идет сейчас на самый смелый поступок в своей жизни. Желание обручиться с Феликсом возникло достаточно давно, и он за это время уже миллион раз все до идеального спланировал, он продумал каждую деталь, множество сценариев и был готов к любому исходу, главное, что он знал, что его чувства к младшему взаимны и умножены в стократ.
Чанбин вышел из машины и шёл на привычное им место встречи, нервно перебирая в кармане маленькую коробочку. Он остановился на минуту и ещё раз, кажется это тридцать восьмой раз, открыл коробочку и взглянул на кольцо, сомневаясь, точно ли ему понравится такой дизайн. Со выбирал его тщательно, обошел, кажется, сотню магазинов в их городе, напряг отца, чтобы тот присмотрел что-то в Пусане, съездил в Сеул и в итоге решил делать по индивидуальному дизайну на заказ.
- Ему должно понравиться, надеюсь мой мальчик будет счастлив. - говорил парень сам себе при этом нежно, но с небольшой грустью, улыбаясь.
В другой руке и Со были бокалы и бутылка дорогого вина, которое он не открывал пять лет, оно стояло у него с того момента, когда директор одной ювелирной компании на встрече в Италии подарил его ему в знак дружбы между своими компаниями и отца Со. Но сегодня важный день, сегодня можно. Ветер постепенно становился всё слабее, лишь изредка небольшими порывами вёл в непринуждённый танец ветки деревьев. Парень шёл по небольшой аллейке, по сторонам которой выстроились в два ровных ряда старые ветхие деревья, ветер рывками доносил их мимолётный шепот и Со иногда казалось, будто они тихонечко поддерживают его, говоря, что всё получится и не сдаваться.
Чанбин пришел на место встречи, сел на лавочку и завороженно смотрел на яркую улыбку своего парня. Он так прекрасен, эта белоснежная улыбка, милые ямочки на щеках, россыпь веснушек, которую так любил зацеловывать Со, крепко прижимая к себе худенькое тельце.
- Ты как всегда прекрасен, солнышко, я так скучал. - он, не сдержав сильный наплыв эмоций и подступающий к горлу ком, тихонечко всхлипнул, под любящий взгляд. - Я сегодня принес нам вино, говорят очень даже ничего. А ещё, ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю, Ликси. Ты мой самый дорогой и любимый человек в этом мире. - парень снова сделал паузу, задохнувшись слезами. Со начал молча открывать вино опустив глаза в землю, чтобы лишний раз не волновать своим состоянием Ли. Он налил напиток в стаканы, подсунув один к младшему, и продолжил:
- Я безумно люблю тебя и может я делаю большую глупость и в этом нет особого смысла, но я хочу этого, до невозможности хочу. Ликси, - Чанбин стал на одно колено на сырую от дождя землю и достав коробочку, сдерживая новый поток слёз, сказал. - ты станешь моим мужем? Разделишь со мной жизнь и смерть? Дождёшься меня?
Дождь большими, тяжелыми каплями падал на землю, попадая в бокалы с красной жидкостью и смешиваясь с ней. Мужчина стоял на коленях, опустив голову и громкий плач рассекал шумовую завесу дождя, пугая здешних охранников гробового покоя - черных воронов, что с криками покидали свои ветки. Тело парня в черном костюме вздрагивало не то от холода, не то от горя, заполнившего его изнутри, кажется, будто страдание течет по венам и артериях вместо крови и питает собой каждую клеточку организма. Он поднялся с колен и натянуто улыбнувшись сказал:
- Я люблю тебя, мой самый солнечный. - светловолосый парень все с такой же яркой улыбкой смотрел с фотографии на надгробной плите. - Как живой... - мышцы на лице непроизвольно сокращались, ибо внутри всё разрывалось на части, душа разлагалась от боли, но Со хотелось улыбаться перед Ли, он не хотел его тревожить ещё больше.
Со вытянул кольцо и поставил его рядом с фотографией около бокала. Он сидел так, смотря на своего уже мужа, наверняка час, или три, это уже не важно, он счастлив.
Он продумал всё до мельчайшего исхода, когда хотел сделать предложение, перебрал множество вариантов и сценариев и кажется, был готов ко всему, но жизнь решила вогнать остриё ножа в спину. Не думал он, что предложение руки и сердца будет делать стоя на холодной кладбищенской земле, под вскрики воронов, смотря на фотографию возлюбленного с черной лентой.
***
[- Ваш заказ готов, приятного аппетита. - улыбаясь своей самой солнечной улыбкой, поставил напиток на барную стойку Ли.
- Спасибо. Кстати... - парень слегка нахмурился и сердце блондина пропустило удар. - Здесь написано, что «Ваша судьба похожа на солнышко». - после этих слов гость заулыбался и вручил Ли маленький листик с печенья с надписью, которую тот дословно процитировал.
Феликс расплылся в улыбке, потому что его и вправду много кто называл солнечным мальчиком из-за россыпи веснушек по всей коже, блондинистых волос и яркой усмешки.
- Простите, что застали меня так, обещаю исправиться. - затараторил Фел.
- Я же говорю, всё в полном порядке, но если вы так настаиваете на извинения, то я предпочту знать ваше имя и номер вашего телефона. - наклонился ближе, просунул ручку и закатал свой рукав, мол пиши на руке.
Ликс не долго думал и слегка замявшись ответил:
- Простите, но я не имею ни малейшего желания и права оставлять вам свой номер, хорошего дня.]
Нам никогда не узнать о последствии выбора, нам не отмотать время вспять, мы можем лишь предполагать и строить собственные теории. Но что, если Феликс никогда не давал номер телефона Ли Минхо?