Кто я?

26 декабря 2012 г.

Вечер

Всю ночь и весь день я пролежала в своей комнате, внимательно слушая тиканье часов. Что это могло мне дать? Совсем ничего, но этот звук меня успокаивал. Тик-так, тик-так. Часы бегут, отсчитывая моё время. Я пролежу здесь ещё как минимум до утра, а потом решу на счёт поездки к маме.

Мама. У меня снова есть мама, которая жива и невредима. Или почти невредима. Интересно, сколько человек знают о том, что она свихнулась? А Генри знал? Хм, само собой. Не мог не знать. А кто ещё? Патрик? Чёрт, Патрик! Он же сегодня назначил встречу. Тогда почему же я лежу? Нужно же ехать к нему, но мне теперь уже не особо этого хочется. Мне вообще ничего не хочется. Я должна просто расслабиться и собрать мысли в кучу. Здравый ум мне понадобится. Хотя, кажется, изо всех навалившихся проблем я сама скоро сойду с ума. Пусть до конца своей жизни злится и пусть считает меня самой великой эгоисткой в мире, но я не выйду из этой комнаты пока сама этого не захочу.

Какой вообще смысл сейчас что-то делать, если уже как раньше никогда не будет! Одной быть легче. Никто не мельтешит перед глазами, никакой ответственности и никаких обязательств. Один человек — одна забота. Я сама себе друг и сама себе враг. Так даже лучше, потому что окружающие меня люди слишком часто врут. Я не злюсь на папу за сокрытие от меня такой огромной тайны, но всё же что-то глубоко внутри не даёт мне покоя. Наверно это обида, но она пройдёт. Если бы я злилась, то всё было бы хуже.

На прикроватном столике завибрировал телефон. Загорелся экран, высветилось имя «Патрик». Что сказать? Как оправдаться? Обмануть? Нет, только не это. Не хочу быть такой, как другие. Тогда только правду.

— Алло.

Патрик злобно выдохнул в трубку.

— Объяснишь своё отсутствие?

— Конечно. Я дома у папы, лежу на кровати в своей комнате и слушаю тиканье часов.

Вот это да! Правдивей и не бывает.

— Что прости?

— Ты не расслышал? Могу повторить.

— Ну, знаешь ли, Эмили! Ты... ты...

— Ну? Кто? Дай угадаю — эгоистка?

— Ты издеваешься? Да что с тобой такое?

— А что с тобой? Ты первый это начал.

— Но я же попросил прощения!

— А я не принимаю твои извинения.

— Стерва!

Патрик выплюнул последнее слово, а я просто и непринуждённо хмыкнула. Начало моего отчуждения от людей прошло успешно. Теперь я точно решила, что одиночество меня спасет, и буду в сорок лет сильной, независимой женщиной с двадцатью котами. Хорошая перспектива, лучше и не придумаешь.

Как же быстро всё меняется. Ощущение такое будто я играю нереально быструю мелодию на фортепиано: то чёрная клавиша, то белая, опять чёрная, опять белая и так до бесконечности. Почему нет никакого постоянства? Почему нельзя играть тихую и спокойную музыку только на белых или только на чёрных клавишах? Конечно, это жизнь и она смешивает всё хорошее и плохое в одну кучу. Но так ведь и нервов никаких не хватит. Всё меняется, всё. И я меняюсь тоже, хотя вовсе этого не хочу, но ничего не могу поделать. Я не могу контролировать непонятные изменения, которые во мне происходят. А что со мной не так? Нужно просто всё расставить по полочкам и решить все проблемы, тогда я смогу в себе разобраться.

27 декабря 2012 г.

Утро

— Эй, детка, ты в порядке?

Я приоткрыла глаза и попыталась разглядеть говорившего. Это была Дженнифер. Она внимательно разглядывала моё лицо. Я глубоко вздохнула. В нос ударил восхитительный запах горячего шоколада и свежеиспечённых булочек с корицей.

— Милая, ты позавтракать не хочешь? — Дженнифер чуть подвинула тарелку с булочками на прикроватном столике.

У меня пересохло во рту, а в животе предательски заурчало. Вчера я совсем ничего не ела, поэтому была ужасно голодна. Тем более я никогда не могла отказаться от домашней выпечки — это была моя слабость.

Я присела на кровати, подоткнув под спину пару подушек, и принялась уплетать завтрак. Медовые глаза Джен внимательно следили за каждым моим движением, от чего мне становилось немного не по себе.

Когда я закончила есть, Дженнифер слегка коснулась моих волос и улыбнулась. Я немного дёрнулась от её прикосновения, для меня это было совсем непривычно.

— Джен, что-то не так?

Она сразу же убрала руку от моих локон.

— Нет, ничего. Просто хотела спросить... Ты всё ещё хочешь её увидеть?

Джен не нужно было объяснять, кого она имела в виду. Это было и так понятно.

Я кивнула.

— Ты уверена в своём решении?

Я пожала плечами.

— Я просто знаю, что должна это сделать. Всё-таки она моя мать...

— Хорошо, — Джен почему-то огорчилась моим словам. — Так будет правильно. Я всегда говорила об этом твоему отцу, но он стоял на своём. Ты и сама знаешь, какой он вредный.

— Да, знаю. Мне его гены достались.

Дженнифер улыбнулась, будто подтверждая мои слова.

— Когда поедешь?

— Не знаю, но чем скорее — тем лучше.

Джен встала с моей кровати, разглаживая своё домашнее платье.

— Тебе что-нибудь ещё принести?

— Нет, спасибо.

Дженнифер забрала тарелку и кружку и вышла из комнаты. Я решила встать с кровати, так как моё тело неприятно затекло. Нужно было пройтись и немного размяться, а лучше вообще съездить домой и начать собирать вещи. Надеюсь, мистер Джерри не будет против, если Моцарт ещё немного поживёт у него, потому что кота взять с собой я точно не смогу.

Я встала с постели и раздвинула шторы. В комнату ударил такой яркий свет, что мне пришлось зажмуриться. Перед глазами всё плыло. На секунду я потеряла равновесие, но тут же взяла себя в руки. Голову пронзила боль. Я прислонилась к холодному оконному стеклу и открыла глаза. Природа за окном сияла: снежинки плавно кружились, словно в вальсе, и легко ложились на землю; снег серебрился в солнечных лучах. Всё казалось таким девственно чистым, что просто было неправильным. Захотелось дотронуться до холодных сугробов и шершавых деревьев, чтобы вдохнуть запах зимы.

Я открыла окно и высунула голову на холод, вдохнув побольше морозного воздуха. Эйфория! Боль начала отступать, зато, откуда ни возьмись, появилась тошнота. Пришлось закрыть окно. Я села на подоконник, обхватив колени руками, и не переставала следить за падающим снегом.

Через пару минут послышалось хлопанье входной двери, и я увидела в окне папу и Дженнифер. По их шевелящимся губам я поняла, что они что-то обсуждали, суетясь у машины. Папа дёргался, нервничал и никак не мог открыть дверь авто. Джен бросила быстрый взгляд в мою сторону. Вид у неё был всё такой же расстроенный. Она слегка дёрнула папу за куртку и тот, последовав её примеру, глянул в моё окно. Они, как ни в чём не бывало, улыбнулись мне и замахали руками. Папа наконец-то открыл машину, и вместе с Джен они быстро уехали в сторону большого города. Всё это показалось мне очень странным. Вот так умчались сломя голову и ничего мне не сказали. Куда? Зачем?

Я спустилась в гостиную и обнаружила на камине небольшую записку.

«Мы ненадолго отъехали в город. Ни о чём не беспокойся и никуда не уходи, скоро вернёмся.

Целую, папа».

Не беспокоиться? От этих слов я ещё больше занервничала.

Стало очень душно, затошнило ещё сильнее. Почему нельзя никуда уходить? Нет, я не могу сидеть дома. Мне срочно нужно выйти на улицу.

Я побежала в свою комнату, надела тёплые носки и джинсы и откопала в старых оставленных вещах вязаную серую кофту. Снова заболела голова. Я быстро спустилась вниз, по пути напяливая сапоги и куртку. Когда же я дёрнула входную дверь, то она не поддалась. Я подёргала ручку несколько раз, но безрезультатно. Что это такое? Меня закрыли? Вот это поворот! Меня что, посадили под домашний арест как неугомонного подростка? Ну ладно, папочка, это мы обсудим позже. Придётся лезть через окно.

Я пробежала по всему первому этажу, пытаясь открыть хоть одно окно, но все были намертво забиты гвоздями и я не думаю, что это связано с тем, что папа вдруг испугался воров. Никуда не выходить, значит?

Мне резко стало ещё хуже. Я медленно побрела из кухни в гостиную. Ноги заплетались, я пошатнулась и случайно задела шкаф у входа. В следующий момент я почувствовала удар по голове и упала на пол, погружаясь в темноту.

***

Темно и холодно, пахнет сыростью и плесенью. Ничего не видно. Я лежу и чувствую под собой ледяной пол. Пытаюсь встать и ухватиться за что-нибудь, но ничего не выходит. Я не вижу своих рук, поэтому пробираться придётся на ощупь. Снова пытаюсь встать, но понимаю, что мои ноги совсем не двигаются. Что-то тяжёлое прищемило их, поэтому я не могу двинуться с места. Я провожу правой рукой по полу. Что-то липкое прилипает к моей ладони. Пытаюсь стряхнуть это «что-то» и случайно ударяюсь рукой о бетонную стену. Я хотела вскрикнуть, но место крика получился звериный рык. Чувствую боль в руке, и это злит меня.

Над моей головой послышались приглушённые голоса и топот ног. Говорили мужчина и женщина. Женщина плакала, а мужчина пытался её успокоить. Я слышала как громко скулила собака, а потом всё стихло.

Я почти не дышала, внимательно прислушиваясь к каждому шороху, и вдруг поняла, что уже не владею своим телом. С невероятной силой руки подняли предмет, который мешал мне встать. Раздался громкий звук ударяющихся о пол вещей. Я встала и начала вглядываться в темноту. Когда же глаза привыкли к мраку, я смогла понять, что нахожусь в подвале. У холодных стен неясными чертами проглядывались комоды, шкафы и коробки с разным барахлом. Моё тело понеслось к ближайшей коробке, в которой, как оказалось, хранилась посуда, и со всего маху опрокинуло её. Осколки от тарелок разлетелись во все стороны. Я снова стала слушать. Надо мной раздались шаги. Я глубоко вздохнула, оскалилась и принялась опрокидывать всё, что попадалось мне под руку. Я пыталась остановиться, но не могла. Руки сами собой тянулись к предметам, а ноги со всей яростью пинали коробки и битое стекло.

Я смотрела на всё это безобразие не своими глазами. То были глаза зверя, зверя дикого и необузданного. И только лишь голос в голове кричал: «Остановись! Прекрати!» И вдруг тело послушалось, перестало буйствовать и село на пол. Зверь, притаившись, ждал. Мне было страшно, но тело ликовало, предвещая что-то ещё более ужасное, чем было сейчас.

В голове вдруг раздался ещё один голос, от чего я содрогнулась. Этот голос был ужасен до такой степени, что меня чуть не вывернуло наизнанку, будто он вылез из самых страшных кошмаров. «Ты готова?» — спросил голос. «К чему?» — пискнула я. «Сейчас узнаешь», — голос противно и истерически засмеялся. В этот момент передо мной распахнулась дверь, пропуская в тёмное помещение жёлтый свет.

5 января 2013 г.

Вечер

Я проснулась из-за пищащего прибора прямо у моего уха, но не стала открывать глаза. Я пыталась перевести дыхание и успокоить сердце после ужасного сна. Звук бьющегося стекла до сих пор резал мой слух. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Я попыталась немного пошевелить руками, чтобы убедиться контролирую ли я их или они сейчас начнут хватать всё подряд и бросать на пол. Но нет, всё было в порядке, только правая рука болела, когда я сжимала её в кулак, левой же рукой я нащупала простынь на себе. Я глубоко вздохнула и почувствовала резкий запах медицинского спирта. Пришлось всё-таки открыть глаза, чтобы понять, где я. Гадать долго не пришлось — больница. Ненавижу больницы. Я всегда старалась держать себя в хорошей форме и не болеть, лишь бы только не попадать в эти учреждения, и я всегда надеялась, что окажусь в больнице только перед смертью. А, может, я уже умираю?

Я посмотрела на свою больную руку. Вся кисть была перебинтована. Странно, когда я была в сознании, то с рукой всё было в порядке, а вот с головой... Кажется со шкафа что-то упало и треснуло меня по макушке. Помнится, там стояла небольшая хрустальная ваза. Я дотронулась здоровой рукой до места удара и поморщилась. Да, хорошо меня приложило.

Я застонала от боли, и тут же, откуда ни возьмись, ко мне подскочила молодая девушка. Сначала я подумала, что это медсестра, но через пару секунд засомневалась в своём предположении. На девушке не было халата, и одета она была слишком прохладно для зимы, скорее по-весеннему. Джинсы ещё ничего, но голубая туника была слишком тоненькой и открытой.

Я с минуту разглядывала незнакомку, а она меня. Девушка была симпатичной, но сразу видно, что прибыла из южных мест. Немного смуглая кожа, пухлые губы, подведённые глаза — она была похожа на героиню индийского кино. Может, студентка-практикантка по обмену?

Девушку, кажется, я больше не интересовала, так как она быстрым шагом вышла из палаты, но я видела, как она остановилась за стеклянными дверьми. Незнакомка долго говорила по телефону, при этом дёргала голубой амулет на шее в тон своим серьгам. Иногда девушка встряхивала головой, откидывая густую, чёрную, как смола, косу за спину, иногда она поправляла белые очки, съехавшие на кончик носа, иногда даже поглядывала на меня через дверь. Её тёмно-зелёные уставшие глаза блестели.

Незнакомка закончила говорить по телефону и зашла обратно в палату.

— Как вы себя чувствуете? — спросила девушка.

— Бывало и лучше, — тихо ответила я.

Незнакомка снова вышла за дверь, но совсем ненадолго. Не прошло и минуты, как она была уже рядом со мной.

— Почему я в больнице? И кто вы такая?

Девушка, закусив губу, отвела от меня взгляд. Она одёрнула тунику и присела на кожаное кресло у моей кровати.

— Меня зовут Сандра.

Говорила она чисто, без акцента. Наверно я ошиблась в том, что она иностранка.

— А что ты тут делаешь? Работаешь?

— Нет, смотрю за вами. Сегодня как бы моя очередь дежурить. Не волнуйтесь, скоро приедут ваши родные.

Я с подозрением покосилась на девушку.

— Если ты не врач, не медсестра и я, как мне помнится, с тобой до этого момента была не знакома, то какого чёрта ты тут делаешь?

Сандра не успела ничего ответить, потому что в этот момент вошёл доктор. Женщина средних лет тепло улыбнулась мне.

— Здравствуйте, Эмили. Меня зовут мисс Ридли, я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете?

— Сойдёт. Может, вы уже скажете, что со мной?

— Несчастный случай, как мне сказали, с не очень хорошими последствиями. Вы девять дней пролежали в коме, но у вас обнаружилось лишь небольшое сотрясение.

— Охринеть! — вырвалось у меня. Такого я не ожидала. — Ладно, с головой всё понятно, но что с рукой?

— Ваш отец сказал, что вы пытались выбить окно и стеклом повредили руку.

— Но этого не может быть. Когда меня по голове ваза ударила, я отключилась, а окно было целым. Я бы до него никак достать не смогла.

Мисс Ридли пожала плечами, показывая, что ничего об этом не знает.

— Вы особо не нервничайте, самое страшное уже позади. Когда приедет ваш отец, он вам всё объяснит.

Папа не заставил себя долго ждать. Он столкнулся в дверях с моим лечащим врачом, когда та собиралась уходить. Но отец был не один: следом за ним ко мне спешили ворваться Дженнифер, Джулия и Патрик.

Папа начал носиться вокруг меня, пока Джен пыталась его успокоить. Джулия присела на край моей кровати и принялась гладить меня по руке. Но всё моё внимание привлекла другая картина: Патрик прижался к Сандре, обхватив её талию руками. Он улыбался как идиот, пока Сандра поглаживала его волосы и целовала в щёку. Вот это неожиданность! Но хоть теперь я знаю причину наших ссор и вечных отмазок моего друга. Но остался ли Пат тем самым другом? Если он сейчас здесь, то да... или же...

— Доченька, принцесса моя, как ты? Как ты, милая? — папа всё ещё суетился вокруг меня.

Я вымученно улыбнулась и вдруг по моей щеке покатилась слеза. Я быстро вытерла её, чтобы никто ничего не заметил. Да и что это вообще такое? «Ревность» — прозвучал голос в голове. Мой голос, а не чужой. Какая ещё к чёрту ревность? К другу? Но сердце и вправду защемило.

— Всё нормально, пап.

— Мы очень беспокоились о тебе, — произнесла Джулия и поцеловала меня в лоб.

Я положила свою здоровую руку поверх её.

— Да, — подал голос Патрик, — ты нас очень напугала.

Потом Пат перевёл взгляд с меня на Сандру.

— Эмили, это моя...

— Да я уже поняла, что она твоя девушка, — перебила я друга. — Трудно было не заметить ваших страстных обжиманий.

— Не просто девушка, а невеста, — с гордостью объявил Патрик.

Сандра как бы случайно сверкнула колечком на безымянном пальце левой руки и хитро улыбнулась. Эта улыбка мне совсем не понравилась. И когда же он так всё быстро успел?

— Когда же свадьба? — заинтересовалась Джулия.

— Планируем в середине весны, — радостно ответила счастливая невеста.

— Класс, — безразлично, но тихо сказала я. Меня, к счастью, никто не услышал.

— Дорогая, ты уверена, что всё нормально? — за всё время присутствия Дженнифер ни разу не отвела от меня взгляда. — Мне было так страшно, когда я тебя нашла. Мне даже на секунду показалось, что ты не дышала.

Я ничего не ответила. Вместо этого я подняла больную руку и повертела ею перед папой.

— Как? — спросила я.

— Пыталась выйти на улицу, но дверь я запер, поэтому ты разбила окно.

Ощущение такое, что каждый знает о том, что я делала и чего не делала, больше и лучше, чем я.

— Пап, зачем ты закрыл дверь? Я же не преступник, чтобы меня взаперти держать! Или ты думал, что я сбегу и начну людей резать одного за другим? Скажи, я похожа на психа? Зачем ты закрыл меня?

В палате стало тихо. Все начали друг с другом переглядываться.

— Просто последнее время ты стала странно себя вести. Всё так разом навалилось, на тебя депрессия накатила, — сказала Джен. — Мы думали, что ты решишь поехать к матери ничего нам не сказав, а твой отец хотел тебя сопроводить, потому что никогда не знаешь, чего можно ожидать от Лори и как она может повлиять на тебя.

Я закатила глаза.

— Я что, похожа на ребёнка? Или я немощная? Мне не нужно никакое сопровождение!

— Теперь это не обсуждается, — грозно, проговаривая каждое слово, отчеканил отец.

— Нет! — крикнула я. — Я сама решу, что мне делать. Я поеду к маме одна. Хватит, надоела мне ваша дурацкая забота. Я уже не та запуганная маленькая девочка, могу и сама во всё разобраться! А теперь убирайтесь отсюда! Я хочу побыть одна!

Джулия испуганно подскочила и быстро вышла из палаты. Она лучше всех знала, что злить меня не стоит. За ней последовали Джен и папа. Последними были Патрик и Сандра. Друг с укором посмотрел на меня и повёл Сандру к выходу.

Девушка обернулась у дверей и ухмыльнулась.

— Скоро увидимся, Эмили.

Внутренний чужой, мерзкий, леденящий кровь, голос произнёс: «Скорее, чем ты думаешь».