Мой сводный кошмар

Утро встретило Амалию похмельем. Тело ныло, голова стучала, как будто в черепе репетировали барабанщики из цирка. Она встала, при этом проклиная каждую вчерашнюю сигарету, каждый глоток вина и, конечно, саму себя за то, что поцеловала Пэйтона. О Господи, этот поцелуй...

Она прошла в ванную, умылась ледяной водой, натянула толстовку и пошла на кухню. На удивление, там уже сидели Гретта и Эндрю, глядя на неё так, будто она им задолжала объяснения, извинения и душу.

— Доброе утро, алкоголичка, — язвительно начала Гретта, даже не отрываясь от чашки чая.

— А вы с утра уже токсичны или это ваша базовая настройка? — спокойно ответила Амалия, наливая себе воды.

— Амалия, тебе 19 лет. Ты напилась, накурилась, пришла домой в таком виде, будто с помойки. Это нормально, по-вашему?

— Нет, по-вашему нормально — это забивать на детей и считать, что эмоции — это слабость. Но раз уж у нас семейное собрание, где Пэйтон? Его вы не будете отчитывать за "23 и без работы"? Или это только моя почётная должность — быть разочарованием?

В этот момент в кухню вошёл Пэйтон, всё ещё в домашней футболке с принтом "I pause my game to be here". Он зевнул, будто вошёл в кофейню, а не в зону эмоционального побоища.

— Так, вижу, семейный хор «Ты — говно» уже репетирует?

— Пэйтон, вот скажи, тебе не стыдно? Тебе 23 года, ты нигде не работаешь, сидишь на шее у нас...

И тут Пэйтона прорвало.

Он молча подошёл к своей сумке у двери, достал плотную папку и резко бросил её на стол. Документы разлетелись — трудовой договор, копии платёжек, справка о доходах.

— Вот! Я уже три года работаю в автосалоне! ТРИ, чёртовых, ГОДА! Продаю машины, делаю планы, вкалываю! Если бы ты, отец, хотя бы раз в жизни спросил: «Как у тебя дела, сын?» — ты бы это знал. Но тебе же проще меня списать со счетов!

Эндрю открыл было рот, но слов не нашёл. Гретта тоже замерла. Амалия лишь смотрела на Пэйтона с удивлением.

— Мурмаер, ты... работал всё это время? — прошептала она.

— Ага. Тайно. Переодевался по утрам в костюм, как Супермен, только без плаща и чувства величия.

Он резко вышел из кухни. Амалия пошла за ним. В комнате он нервно застёгивал куртку.

— Эй... — она дотронулась до его руки. — Прости. Это было жёстко. Но... ты молодец.

Он посмотрел на неё.

— Серьёзно? Я молодец? Спасибо, Рыжик, я прямо сейчас запишу это в дневник чувств.

— Ладно, ладно, — она уселась на край кровати. — Слушай... а та девушка, которая приходила... Это была просто подруга?

Он прищурился:

— Ты из ФБР или просто без свидетеля нельзя?

— Просто спрашиваю.

— Ну... Она симпатичная, весёлая. Смешно храпит. Но знаешь... — он взглянул на неё, — когда ты поцеловала меня вчера, мне впервые стало пофиг, с кем она и кто она вообще. Я даже забыл, как её зовут. Но теперь я боюсь, что ты это сделала только потому, что тебя накрыло.

— Может и накрыло. Но, Пэйтон... — она чуть сжала его руку, — я тоже не знаю, что это было. И это пугает.

Он усмехнулся.

— Да мы вообще идеально подходим друг другу: оба не понимаем, что происходит. Токсичные, уставшие, с дефолтными проблемами. Как "Бонни и Клайд", только вместо грабежей — постоянные психозы.

Весь день пролетел быстро. Казалось, всё успокоилось, но вечер опять принёс грозу.

Амалия спустилась на кухню за кружкой чая, но вместо тишины снова встретилась лицом к лицу с Греттой, которая, как оказалось, уже полчаса накручивала себя на ровном месте.

— Ты серьёзно думаешь, что так и будешь жить? Вечно сидеть на своей ж*пе с этим кофе, фотиками и "творчеством"? Это не профессия, это... это отговорка!

Амалия вздохнула. Уже в который раз.

— Мама, я не просила твоего разрешения на свою жизнь.

— А я не просила, чтобы ты стала похожа на бездельницу. Ты можешь хотя бы попытаться стать нормальной? Найти работу, отучиться, быть похожей на человека?

— Окей, назови хоть одну "нормальную" вещь, которую ты сделала в своей жизни? — бросила Амалия, сверля мать взглядом.

— Я не пила по лавочкам в 19! — парировала Гретта.

— Нет, ты просто вышла замуж за мужчину, родила ребёнка которого не хотела, изменила отцу и разрушила чужую семью.

На этом диалог закончился. Но послевкусие осталось — горькое, мерзкое, как кофе без сахара. Она вернулась в комнату, грохнула дверью, закинулась на кровать лицом в подушку. Ей хотелось просто исчезнуть. Или хотя бы, чтобы её оставили в покое.

Но, конечно, именно в этот момент в дверь постучали.

Когда в комнату зашёл Пэйтон — с пакетом чипсов и своей обычной беззаботной улыбкой — она взорвалась.

— Ты чё припёрся?

Он замер.

— Эм... здрасьте? Я, между прочим, не припёрся — я здесь живу.

— Ну так иди и живи! В своей комнате! Подальше от меня! — выкрикнула она, глядя сквозь него.

— Опа. Рыжик, ты как будто сейчас меня не видишь, а бросаешься на кого-то другого. Что случилось? Гретта опять начитала лекцию по выживанию в аду?

— Не твоё дело, Пэйтон! Не суйся! — срываясь на крик...

— Окей... — он бросил пакет на стол. — А знаешь, ты охрененно умеешь вымещать зло на том, кто, чёрт возьми, просто пришёл спросить как ты!

— Да пошёл ты! Мне не нужен твой сочувствующий цирк! "О, бедная рыжик, держи шутку и чипсы, и всё будет пучком!"

— Ты серьёзно? — его голос впервые звучал жёстко. — Я тут каждый день с тобой! И я — да, шучу! Потому что если не шутить — сдохнешь, ясно тебе?! Мне самому, блин, жить тяжело! Но ты — ты скидываешь на меня своё дерьмо, как будто я твой punching bag!

— А ты и есть! Всегда рядом, всегда под рукой, всегда весёлый — ты удобный! — крикнула она, глядя ему прямо в глаза.

Молчание. Громкое, звенящее.

Он подошёл ближе. Глаза потемнели.

— Вот теперь слушай внимательно, — прошептал он. — Я не твой. Ни удобный, ни мягкий, ни безопасный. Я — человек. У меня тоже есть лимит. И он, похоже, сегодня закончился.

— А что ты сделаешь? Уйдёшь? Обидишься? — голос Амалии сорвался, но это была не слабость. Это была злость, наконец-то прорвавшаяся наружу.

— Да! Может, это и стоит сделать. Потому что знаешь что? Мне надоело доказывать, что я рядом не просто так. Я не твой клоун, рыжик. Я не просто "Пэйтон, который всегда спасёт". Я живой. Я устаю. Я злюсь. И я... охренеть как устал, что ты ни черта не замечаешь.

Амалия выдохнула.

— Я не просила тебя оставаться.

Он молчал секунду. Затем коротко кивнул.

— Тогда ладно. Не держу.

Он вышел. С глухим стуком закрылась дверь в его комнату.

Амалия осталась одна. И только сейчас поняла — она действительно только что оттолкнула единственного, кто держал её на плаву.

« Сначала нужно разозлиться, что бы потом понять, кто действительно тебе дорог»