Собиратели осколков душ

Тихая мелодия ночного осеннего дождя в мегаполисе наполняла всё вокруг таинственным шепотом. Капли, стучащие о крыши уютных домов, окна небоскребов и падающие на асфальт, создавали уникальный фон, играющий светом и тенью. По улицам пустынных прогуливались лишь отдельные прохожие, ёжась от октябрьской прохлады, прячась под зонтами и пытаясь поскорее добраться до укрытия. Аромат свежести смешивался с морской солью и запахом мокрой земли, напоминая о неумолимо приближающихся зимних холодах. Вдали были слышны звуки волн, разбивающихся о берег, уносящих душу куда-то в сторону бескрайнего моря.

Атмосфера ночного ливня в городе была наполнена спокойствием, словно природа сама приглашала людей забыться и погрузиться в мир сновидений. Мокрые листья деревьев с шорохом танцевали под холодным ветром, создавая иллюзию живой природы, которая оживала под дождевыми струями. Ночь в этом городе напоминала о том, что даже в самых тёмных моментах есть место для надежд и разочарований.

Вдали от шума городской суеты, в тёмной палате царила тишина, нарушаемая лишь редкими шорохами медицинского оборудования. Воздух был пропитан запахом антисептика и лекарств, а лампа над койкой едва освещала бледное лицо юной певицы, утонувшей в безмолвии своего бессознательного состояния. Каждый пик монитора, каждый звук её дыхания напоминали о хрупкости человеческой жизни и борьбе за вдох. Невесомый фон палаты создавала ощущение временной остановки, когда мир вокруг казался остановившимся в ожидании чудесного исцеления.

В воздухе висела атмосфера напряжения и ожидания, затмевая даже тишину, прерываемую всего лишь монотонным пением аппарата и неровным дыханием девушки. И в этом мрачном уголке больницы, где время казалось замедленным и утратившим своё значение, сквозь окно проникал свет фонарей и отблески фар проезжающих мимо автомобилей, словно напоминая о внешнем мире, который продолжал своё бесконечное движение.

Около её постели уже несколько ночей подряд дежурил молодой светловолосый мужчина. Временами его сознание провалилось в омут из сомнений, надежд, страхов и хоровода мрачных мыслей. Он сам уже сбился со счёта количества молитв, которые он каждый день читал богам, прося, чтобы его младшая сестра вышла из комы.

В газетах и прочих средствах информации рассказывали о том, что тот кошмарный взрыв, который был на телестудии, всего лишь случайность. Просто несчастный случай по вине неисправной проводки, из-за которой он может навсегда остаться в инвалидном кресле, а многие другие пострадавшие уже почти четыре месяца находились в коматозном состоянии.

Алан никак не мог поверить в то, что их с Дианой родной отец сделал настолько подлый поступок, как подкупил вышестоящих полицейских и некоторых политиков города, чтобы выдать теракт за крупный пожар. Он чувствовал себя бессильным, не зная, как помочь ей и остальным людям. В его изумрудных глазах был горький коктейль из отчаяния, смешанным с гневом и печалью. Он переживал каждую минуту, проведенную у кровати Дианы, молясь за чудо, которое вернёт её к нему. Все эти слухи в продажных СМИ о неисправной проводке вызывали в нём ещё больше тревоги и беспокойства. Он сомневался в том, была ли настоящая причина взрыва покушением на него или же действительно просто случайность, которая разрушила жизни невинных людей и его. Мысли кружились вокруг поиска виноватых, и он чувствовал, что никогда не сможет простить себе то, что не смог защитить свою сестру. Молитвы становились всё отчаяннее, и молодой мужчина чувствовал, что вера начинает подводить его. Он боролся со своими сомнениями и страхами, пытаясь найти ответы на вопросы. Но в тот момент ему начало казаться, что ни одна молитва не достигла небес.

Неожиданный стук в дверь нарушил давящую тишину в одноместной палате. Этот звук выдернул Алана из мрачного омута мыслей. Он машинально поправил тёмно-синий спортивный костюм на себе и захлопнул раскрытую книгу, покоящуюся у него на коленях. Он пытался прочитать хотя бы страничку, но перед глазами всё расплывалось, и он раз за разом погружался в не радужные мысли.

— Войдите... — через несколько секунд раздался изможденный мужской голос.

Дверь тихо скрипнула, впуская внутрь комнатки невысокую пожилую женщину в намокшей одежде от промозглого дождя.

— Доброй ночи, Алан. Почему Вы ещё не спите? — с беспокойством поинтересовалась добродушная старушка, закрывая за собой больничную дверь, затем она, слегка прихрамывая, прошла вглубь плохо освещённого помещения.

— Здравствуйте, бабушка Мария. Я рад, что вы пришли навестить нас с Дианой. — молодой мужчина, сидевший в инвалидном кресле, развернулся к ней лицом.

Пришедшая женщина являлась уже долгое время домработницей у семьи Раевских, и после той трагедии на телестудии часто приходила в больницу для того, чтобы проведать двух отпрысков своего работодателя.

— А как дома дела обстоят? — тихо спросил длинноволосый блондин, без особого интереса наблюдая, как Мария Тимуровна снимала с себя мокрый красный дождевик, одновременно с этим держа в руке плетёную из кожаных ремешков сумку.

— Хозяин вновь крупно поругался с Камиллой. Когда я выходила из дома к вам, то она снова заперлась в своей спальне. Я её успела предупредить. Что меня несколько часов не будет, но никакой реакции на мои слова не последовало, — будничным тоном ответила Мария Тимуровна, небрежно повесив дождевик на край спинки пластикового стула около закрытой двери, ведущей в душевую комнатку. А затем она подошла к белому столику, придвинутому к противоположному от окна углу. — Я принесла ваши любимые блюда. Поешьте. За время, проведенное за больничными стенами, вы заметно похудели, — наигранно заботливо произнесла она, выкладывая из коричневой сумки железные контейнеры, наполненные свежеприготовленной едой. — Ещё я вам принесла сменную одежду. После того как вы поужинаете, вам стоит переодеться, — она продолжала тараторить бесполезный монолог, попутно выкладывая содержимое сумки на столешницу. И вот женщина раскрыла одну из коробочек, и по палате разнесся аппетитный аромат риса с острым куриным карри. Быстро закончив с делом, она с осторожностью передала Алану еду вместе с серебряной вилкой.

Мужчина в инвалидном кресле молча смотрел на женщину, принимая круглую коробочку с едой. Его глаза выражали какое-то странное чувство, которое трудно было определить. Он медленно начал есть, пробуя каждый кусочек так, словно пытался найти что-то вкусное в этой обыденной пище.

Мария Тимуровна, заметив его странное поведение, немного насторожилась. Она знала, что после произошедшей катастрофы её молодой хозяин сильно изменился, и каждая его реакция могла быть непредсказуемой. Она решила не нарушать молчания и попросту присела на маленький диванчик напротив Алана, наблюдая за ним с изучающим взглядом. Ей было больно видеть, во что с каждым днём превращался добрый, жизнерадостный человек, который вырос на её глазах. Светлая кожа стала дряблой и приобрела сероватый оттенок, щёки, что были совсем недавно округлыми, сейчас же впали, визуально делая скулы более острыми, а тёмные круги под тускнеющими глазами придавали внешнему виду ещё больше измученности.

— Вас должны скоро выписать из госпиталя? — спросила синеглазая старушка, набравшись смелости после того, как он закончил есть.

— Да. Доктор Цзян сказал, что на этом этапе моего лечения его команда специалистов сделала всё, что было в их силах. По этой причине мой врач меня выпишет из больницы в пятницу, — равнодушно проговорил мужчина, подкатив кресло к столику, и поставил на его край опустошённый контейнер. Он взял в руку маленькую бутылочку с водой и, доставая из кармана штанов белую баночку с таблетками, продолжил говорить. — Попозже мне должны сделать новую операцию и назначить курс лечения, — пояснил он, открывая баночку и высыпая в ладонь пару капсул с бесцветной жидкостью.

— Я надеюсь, что вы сможете снова начать ходить, — с напускной оптимистичностью произнесла женщина, нервно теребя кружевной манжет рукава светло-коричневого платья. — Может быть вы хотите фруктов?

— Нет, спасибо, — Алан, шумно выдохнув, одним резким движением отправил две капсулы себе в рот, затем запивал их чуть солоноватой водой.

— Господин Марк приказал Джону с Лионом переделать гостевой домик специально к вашему приезду в родительский дом... — тихо сказала Мария Тимуровна, поправляя короткие чёрные волосы, в которых отчетливо виднелась седина. — Вот видите, отец вас очень любит.

Алан вдруг взглянул на неё, словно пробуждаясь от какого-то внутреннего тумана. Его глаза в миг наполнились гневом, и он с горькой усмешкой сказал:

— Он любит меня, да так, что хочет спрятать от мира успешных богачей своего сына ставшего калекой.

Мужчина начал рассказывать о своих мыслях и чувствах, которые долго скрывал от окружающих. Мария Тимуровна слушала его внимательно, понимая, что для него это было очень важно.

Когда тяжелая беседа подошла к концу, уставший парень внезапно слабо улыбнулся, и Мария Тимуровна почувствовала, что ему действительно стало легче. Она поняла, что этот разговор был важен не только для его физического состояния, но и для его души. И, улыбнувшись в ответ, она понимающе кивнула.

Старушка, быстро собрав в сумку пустой контейнер с бутылкой из-под воды, сослалась на поздний час и добродушно пожелала Алану и Диане доброй ночи, а после, накинув на плечи дождевик, вышла из палаты. Но пожилая дамочка направилась вовсе не домой, а в одно злачное место.

***

Выйдя из главного входа госпиталя, Мария Тимуровна поймала стоящего у серого многоэтажного здания такси. Она села на заднее сиденье желтого автомобиля и охрипшим голосом назвала водителю адрес нужного ей дома.

— А вы уверены, что вам нужно именно туда? — поинтересовался таксист и, обернувшись через плечо, бросил взгляд на промокшую бабушку под ливнем.

— Да, и если вы меня доставите на место за сорок минут, то я дам вам двойную плату, — торопливо проговорила она.

— Просто то место, рассадник банд и притонов, а вы такая милая бабуля, — водитель хмуро констатировал сей факт.

Через минуту неприметное такси покинуло территорию парковки. С осторожностью выехав на городское шоссе, легковая машина почти мгновенно набрала скорость, и размытые контуры улиц ночного города стали быстро сменяться, как картинки в калейдоскопе.

Под уличными фонарями, мерцая в лужах от дождя, мимо мелькали обветшалые дома и пустые аллеи. Миловидная старушка сидела молча, а водитель же, сосредоточенно следивший за дорогой, время от времени ощупывал карманы брюк, будь то нервное привычное дело или просто желание убедиться, что всё в порядке.

За окном мелькнули неоновые вывески, раздражающе зажигаясь в пролетающем свете фар. Они подавали мерцающее отражение на мокрые стены зданий, стёкла витрин, лица прохожих, словно от пылающих факелов во тьме. Мария Тимуровна откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза от усталости и о чём-то задумалась.

Такси резко свернуло на узкую улицу, уходя в тёмную перспективу между затянутыми окнами высоток. Мокрая от дождя тротуарная плитка скрипела под колёсами, как будто бы зовя кого-то в этот ненастный, но волнующе мрачный вечер. Водитель молча заметил, что "назначенный" дом находился в самом сердце криминального района, где правили свои законы и где одинокой старушке могли грозить только неприятности.

И, несмотря на все предостережения, таксист исполнил своё обещание и подъехал к высотному дому с мрачным двором. Мария Тимуровна молча отдала таксисту оплату и, не прощаясь, вышла из машины.

Спустя несколько минут она исчезла за тёмным поворотом.

Пока она шла по мокрой улице, слабое освещение лишь подчёркивало темноту ночи. Леденящий ветер шептал в лицо, заставляя старую женщину уткнуться лицом в плащ ещё сильнее. В пустынных переулках слышалось лишь шуршание листьев и проезжающих мимо редких машин.

Подойдя к двери обветшалого здания из старого кирпича, домработница семьи Раевских остановилась и посмотрела во тьму. В её синих глазах мелькнул странный огонёк, словно она решилась на что-то важное.

Свернув в ещё один коридор, она остановилась у двери. Тяжело выдохнул, женщина ловко достала из кармана плаща маленький ключик, затем, поколебавшись немного, она всё же отперла замок и вошла в помещение.

Тут же до неё донёсся аромат жареной картошки с грибами. Спустя миг с кухни послышались быстрые шаги и из-за угла выглянул растрёпанный мальчишка в старой растянутой футболке и обычных джинсах.

— Привет, ба, скоро ужинать будем. Раздевайся, — заботливо сказал мальчик, чуть ли не прыгая от радости вокруг вошедшей в свою квартирку старшей родственницы.

— Мишель, скоро ты наконец сможешь познакомиться со своими отцом и старшим братом, — пожилая женщина коварно улыбнулась.

— Ну наконец-то я буду рядом с моим братиком! — мальчик в изумлении округлил голубые глаза и спустя секунду рассмеялся. — Надеюсь, я ему смогу хотя бы понравиться...

***

После тихого звука закрывающейся двери за старой гостей в помещении одной из палат госпиталя вновь воцарилась атмосфера одиночества и беспомощности. Длинноволосый мужчина снова предпринял очередную попытку отвлечь себя от горьких мыслей при помощи чтения многострадальной книги, но данная затея с треском провалилась, и мужчина сдался.

В тревожной задумчивости молодой господин семьи Раевских поднял взгляд на настенные часы, висевшие около окна. На них было слегка за двадцать два часа. Время не такое уж и позднее.

— С каждым своим визитом к нам она ведёт себя всё страннее и страннее, — устало вздохнул Алан, ему уже хотелось лечь поскорее спать.

В разочаровании он захлопнул редкое бумажное издание и положил его сбоку, затем Алан, аккуратно подкатив своё кресло к столику, взял с него белый пакет со сменной одеждой, оставленной не так уж и давно ушедшей гостьей. Зеленоглазый мужчина слегка улыбнулся от удивления, нащупав внутри свёртка бумажный конверт.

Он в нетерпении заглянул в пакет, внутри обнаружил аккуратно сложенные джинсы и тёмно-красную толстовку, в её складках Алан увидел серый почтовый конверт.

Сердце его забилось сильнее, когда он разорвал конверт и начал читать письмо. Однако, вместо тёплых слов и пожеланий, он увидел лишь строки из холодных слов. И в изумрудном омуте его глаз промелькнуло на один короткий миг недоверие, но тут же сменилось разочарованием.

— Очередное послание от этого человека?! — скептическим тоном проворчал он, доставая небольшой сложенный вдвое лист из конверта, и с явным недоверием развернул его. — Старый ублюдок, да тебе наглости не занимать просить меня о таком свинстве?! — он злобно фыркнул, мельком пробежавшись взглядом по тексту, написанному уверенным и жирным почерком.

— Моя невеста сбежала только два месяца назад, а ты уже предлагаешь мне попробовать с дочерью господина Смита, — со злостью сжал кулаки Алан, затем быстро перечитал письмо, в котором содержалась унизительная инструкция, как себя вести, что, когда и кому говорить, на банкете в честь юбилея его мачехи. В конце текста глава семейства Раевских настоятельно предлагал сыну начать тесно общаться со средней дочерью владельца автомобильного завода Джона Смита — Стеллой Смит. Мужчина её давно стал считать девушкой с низким интеллектом и её поведение "эгоистичной транжиры" всегда раздражало его.

Алан чувствовал, как гнев начинает бурлить внутри него. Он никогда не был склонен к слушанию чужих указаний, особенно если они касались его личной жизни. И предложение родителя вызывало у него лишь отвращение и раздражение. Но с другой стороны, он осознавал, что не может просто так отмахнуться от этого, так как в семье планы были непоколебимыми. Он начал размышлять о том, как ему следует действовать в этой ситуации.

Снова недальновидные планы Марка Никандровича оставались в его голове, как заноза, вызывая дискомфорт и недоумение. Ведь Стелла Смит была действительно не в него вкусе, и он не представлял, как ему удастся начать общение с ней на мероприятии, не выдав себя.

Но потом в его голове промелькнула мысль, что может быть стоит дать шанс. Может быть, под этой грубой внешностью Стеллы скрывалась интересная личность, и именно он сможет раскрыть в ней другую сторону. Или всё же это была новая игра отца, чтобы вывести его из равновесия и проверить на прочность.

Алан решил, что в любом случае он будет действовать по-своему и не поддаваться на провокации главы его семьи. Он почувствовал, как внутри него пробуждалось желание принять вызов и показать всем, что он не просто послушный сын, но и живой человек, способный принимать собственные решения и идти своим путём.

Из-за внезапного выплеска негативных эмоций он не заметил, как в палату Дианы, не торопясь, зашёл Максим Ватанабэ, один из врачей ночной смены. Он выглядел немного толстоватым из-за низкого роста, но на вид ему никто не давал больше тридцати лет. За ним шла медсестра, которая несла в руках маленький медицинский чемоданчик и стеклянную тару, наполненную водяным лекарством, для замены вместо опустевшего сосуда на капельнице.

Светловолосый мужчина совершенно не желал, чтобы кто-то из посторонних узнал о содержании послания, поэтому быстро засунул злосчастное письмо обратно в пакет, а после этого свернул сам мешочек и положил свёрток себе на колени.

Медработники прибыли в плохо освещённое помещение, чтобы провести ставшим уже привычным осмотр юной пациентки, неподвижно лежащей на койке в коматозном состоянии.

Временами Алану казалось, что она просто спит и скоро проснётся, вновь озарит своей тёплой улыбкой его жалкое существование, но чудо так и не происходило. Сейчас, глядя на маленькую фигурку своей сестры, он почувствовал себя бессильным и безнадежным, надеясь на какие-нибудь изменения, которые так и не наступали.

— Добрый вечер, господин Раевский. Снова вы здесь тратите время попусту? — повседневным тоном проговорил лекарь в белом халате. А его азиатского типа внешность выдавала в брюнете одного из потомков переселенцев из страны бывшей каких-то два столетия назад прекрасной. Она располагалась на отдельным острове, но из-за мощнейшего извержении вулкана и последующего следом за ним землетрясение, ныне стала необитаемым куском земли в океане, а те малочисленные выжившие жители того островного царства были вынуждены покинуть свою родину и разъехаться по разным странам.

Доктор Ватанабэ молча подошёл к койке девушки и внимательно осмотрел её. Он провел несколько манипуляций, измерил пульс, давление, проверил реакцию зрачков на свет маленького фонарика. Медсестра в нежно-розовой униформе пристроила к капельнице новую банку с лекарством и аккуратно переключила её.

Сделав юной певице укол в вену левой руки, врач достал из кармана электронный медицинский планшет и торопливыми движениями внёс в него результаты осмотра.

Максим хмуро посмотрел на мед-карту Дианы и начал задавать вопросы её брату, который сидел около стола и наблюдал за ставшими привычными действиями медработников, время от времени он с некой опаской поглядывал на сестрёнку.

После того как врач закончил осмотр пациентки, он подошёл к её старшему брату.

— В данный момент в состоянии вашей сестры никаких существенных изменений к огромному сожалению не произошло, — чувственно произнёс Максим, убирая обратно в карман планшет. — Вам тоже необходим отдых. Пойдёмте в вашу палату, я должен теперь осмотреть и вас тоже.

— Я прекрасно понимаю, что у неё невелики шансы на то, чтобы очнуться, но всё же они ещё пока есть, — печально вздохнул длинноволосый мужчина, глядя с надеждой на своего доброго ангела. — Кстати, около часа назад нас с Дианой навестила работница из нашего родительского дома. Ещё осталось немного домашней еды. — Он указал на три контейнера стоявших на столе.

— Хорошо, Таисия может позже отнести их в вашу палату, — слегка улыбнулся доктор и неожиданно для Алана схватился за задние ручки его инвалидного кресла. — После завершения осмотра я помогу вам переодеться и лечь на кровать.

Сказать по правде, Раевский совсем не был готов отразить такую внезапную настойчивость лекаря Ватанабэ и поэтому, так и не успев никак возразить, сдался и позволил Максиму вывести его из помещения в светлый широкий коридор.

Они уже покидали пределы ВИП-палаты, в которой находилась золотоволосая девочка, но, перед тем как врач закрыл за ними дверь, Алан успел пробежаться взглядом по её бледному профилю, и у него в сердце что-то больно кольнуло.

— Не волнуйтесь вы так уж сильно, — тихо произнёс Максим, толкая кресло вперёд по длинному больничному коридору. — На не понимающий взгляд людей не из медиков за эти долгие месяцы с ней ничего не происходит, но, смею вас заверить, состояние вашей сестры по чуть-чуть улучшается. И на моей памяти её случай ещё не из самых сложных.

— Я надеюсь, что вы оказались правы, — изнурёно буркнул Алан.

— Хотите ли вы посмотреть на новорождённых малышей в родильном отделении? Когда мне бывает тяжело на сердце, в такие моменты я иду туда, — предложил кареглазый медик.

— Я подумаю над вашими словами, — озадаченно проговорил пациент, одной рукой придерживая свёрнутый пакет у себя на коленях.

Врач Ватанабэ неторопливо катил кресло через коридор, говоря что-то о погоде и последних новостях из мира снаружи больницы. Алан пытался собраться с мыслями после неожиданного предложения доктора. Он чувствовал себя смущённым и немного растерянным, не зная, как правильно отреагировать на такое поведение.

Раевский слушал, молча следя за речью лекаря и уставившись на бежевый линолеум

под своими ногами. Он чувствовал, что его сердце всё ещё болит от внезапного укола страха, который пронзил его, когда он увидел бесцветное личико Дианы в полумраке палаты. Он надеялся, что команда из опытных докторов действительно знает, что делает, и что его сестра постепенно выздоравливает.

По прихоти врача они свернули в родильное отделение, где запах, присущий только новорожденным малышам, наполнил воздух.

— Максим Акирович, я не уверен в том, что мы можем находиться здесь, — растерянно обратился длинноволосый мужчина к медработнику.

— Нет, не можем, но мне нужно занести мобильник одной мамочке. Она забыла его в столовой, — произнёс доктор, доставая из кармана белого халата старый потрепанный временем телефон. — Подождите меня, пожалуйста. Я скоро вернусь, — приветливо улыбнулся он, открывая дверь, а после вошёл внутрь светлого помещения, оставив вход не закрытым.

Раевский нехотя оглядел комнатку, в которой немного растрёпанная женщина стесненно лежала в постели, аккуратно держа в руках своего малыша. Он увидел, как она нежно улыбнулась своему сынишке, и тёплое чувство наполнило его сердце.

Просмотр этой маленькой сцены счастья дал ему крупицу надежды, что даже в самых тяжёлых моментах жизни можно найти что-то жизнеутверждающее.

Вскоре врач вернулся в длинный широкий проход, выйдя из палаты, он, напряжённо выдыхая, прикрыл за собой дверь. Затем врач Ватанабэ быстро зашёл за спину Алану, и его инвалидное кресло вновь начало своё неспешное движение..

— Её зовут Мадрина Гарсия. У неё порок сердца, поэтому когда она забеременела, то её родственники начали настаивать на том, чтобы она избавилась от плода. Но вместо этого она перебралась в наш город. — Максим прервал долгое молчание. — Нам всем пришлось сильно повозиться с ней в течение семи месяцев, но позавчера она родила здорового мальчика. Мы всё ещё пытаемся найти для неё подходящего донора.

Алан слушал внимательно и осознавал, что каждая история человека, каждое рождение — это хоть не всегда желанное чудо, но каждая жизнь — бесценна. Он представлял себе момент, когда эта женщина в первый раз увидела своего ребёнка, и это наполняло его сердце радостью и надеждой. Мадрина Гарсия, даже родными непонятная в своих желаниях и принципах, смогла преодолеть свои страхи и найти силу принять жизнь, которая теперь радостно сияла в её чёрных глазах.

Пройдя через ещё одну дверь ведущую из одного в другое отделение и вновь оказавшись на коридоре, где золотой свет уличных фонарей проникал сквозь высокие окна, доктор молча шагал вперёд, катив впереди себя кресло с пациентом.

Он знал, что его работа не только в восстановлении здоровья, но и просветлении души, наполнении их надеждой.

Сделав несколько поворотов, они наконец добрались до обычной одноместной палаты Алана.

Неспешно войдя в палату, доктор решил сразу заняться приготовлением мази для плохо заживающих ран Раевского, в одноразовом стаканчике с чистой водой в смешивая порошки из трёх различных баночек, мирно стоявших на низкой прикроватной тумбочке для того, чтобы по окончании быстрого мед-осмотра нанести дурно пахнувшую смесь на шрамы пациента.

Самому Алану не составило большого труда снять с себя тёмно-синюю спортивную толстовку на молнии, а ещё через мгновение такая же участь постигла и фиолетовую футболку, обнажая оставшиеся послеоперационные рубцы, тянувшиеся вдоль позвоночника, и уродливые шрамы от ужасающих ран на его исхудавшем теле, которые временами давали о себе знать ноющей болью.

Тяжело вздыхая, Алан отложил на рядом стоявший стул снятую и слегка сложенную одежду вместе со свёртком. После этого он потянулся вниз для того, чтобы снять чёрную обувь, это заняло несколько больше времени чем раньше.

— Оу, как вы быстро управились, — едва ли озадаченно проговорил Ватанабэ, обернувшись к пациенту, когда закончил с приготовлением лекарственного средства и, отставив его на короткое время в покое на низкой тумбочке, он неспешно направился к полуобнажённому мужчине.

— Я стараюсь вновь научиться всё сам делать, не хочу становиться для кого-то обузой, — печально произнёс Алан, собирая свои длинные волосы в небрежный пучок и скрепляя его чёрной резинкой.

— Ну, что же, это действительно похвально. Однако, почему вы уверены в том, что последующее лечение вам не принесёт никаких заметных результатов? — поинтересовался медработник. — Вам постепенно становится лучше, но нужно сделать ещё одну операцию и пройти курс реабилитации. Вы сможете опять ходить на своих ногах, — воодушевлённо произнёс Максим, приблизившись к нему и заглядывая в уставшие глаза светловолосого мужчины.

— Простите, не знаю, как правильно объяснить то, как я сейчас ощущаю себя. Порой мне хочется поселиться далеко от этого всего. Временами мне кажется, что я перестаю быть человеком, а ещё я начал ловить на себе жалостливые взгляды, от которых мурашки по спине пробегают, — быстро проговорил Раевский, а врач закивал в знак согласия с его словами.

— Позволите мне перенести вас на кровать? — спросил врач у мужчины в инвалидном кресле. — Мне просто нужен полный обзор вашей спины для проведение осмотра.

— Если вас это не затруднит, — Алан еле-еле заметно кивнул, благодарно улыбнувшись врачу.

Он понимал, что в данный момент его ноги слабы и навряд ли смогут выдержать его вес или сделать даже пару шагов до ложе. А этот профессионал знает, как обращаться с людьми с ограниченными возможностями и делать всё возможное для их комфорта, поэтому писатель детективов решил довериться Максиму чуточку больше чем раньше.

Ватанабэ нажал на кнопку на понели на одном из подлокотников тем самым он зафиксировал колеса инвалидного кресла. Далее он убрал подножку и поднять подлокотник, который находится со стороны, ближайшей к кровати.

Затем доктор стать лицом к подопечному и помочь ему поставить ноги на пол. Максим своими ногами зафиксировал стопы и колени больного так, чтобы они были обездвижены. Далее он обхватил Алана руками, Раевский почувствовал теплые руки помощника оказались в районе лопаток. После этого врач начал медленно поворачиваться с подопечным к кровати.

Посадив Раевского на край больничной койки, врач помог ему снять с себя тёмно-синие спортивные штаны, попутно осматривая длинный послеоперационный след, сильно выделявшийся на бледной коже тёмно-розовой линией с неровными краями, тянущейся от бедра до колена правой ноги. Вместо раздробленных костей ему установили внутрикостный остеосинтез в виде металлических спиц.

— Как ваше самочувствие? — поинтересовался медработник, отложив на кресло штаны мужчины и вновь доставая из кармана медицинский планшет.

— Моё состояние сегодня было таким же как и вчера. Сонливость была днём, но быстро прошла. Ещё меня беспокоит короткие вспышки боли в спине, — честно ответил Алан.

Максим ускорился в проведении небольшого осмотра и задавал вопросы Алану о его самочувствии. Он внимательно слушал ответы, проявляя эмпатию. Врач не просто выполнял свою работу, он настраивался на общение с пациентом, стремясь создать атмосферу доверия и поддержки.

Ватанабэ осматривал его почти каждый день и уже давно обнаружил на тонком запястье пациента татуировку в виде маленького мотылька. Это небольшое изображение вызывало у врача любопытство и вопросы о его символике, но он всё никак не мог решиться спросить об этом её владельца

— Красивая, — тихо сказал он, указывая взглядом на татуировку. — А какой у неё смысл?

— Это память о близком друге и напоминание мне о моей преданности, — тоскливо ответил Алан, смотря на рисунок на своём тонком запястье. Он и сам не знал когда появилось это тату на его теле, но в тот день, когда он с огромным трудом очнулся в больнице после операции, мотылёк уже украшал его кожу.

Ватанабэ внимательно посмотрел на Алана, увидев в его глазах отголоски боли и скрытой грусти. Он понял, что эта татуировка несла в себе для него особенное значение, что она была чем-то большим, чем просто картинка на теле.

Врач решил не задавать больше вопросов и просто произнёс:

— Интересный выбор. Татуировки часто передают важные моменты в жизни людей.

Доктор аккуратно надел резиновые тонкие перчатки и начал осторожно наносить лекарственную смесь на шрамы на спине пациента. Алан невольно поёжился, чувствуя, как прохладная смесь начинает охлаждать его спину. Запах препарата был неприятным, но он знал, что это необходимо для заживления его ран.

Закончив с не из самых приятных процедур Ватанабэ оставил зелёную пасту подсыхать на обнажённой коже пациента, а сам тем временем удалился в ванную комнату для того чтобы помыть руки.

После этого неторопливо вернувшись в помещение палаты, он проверил, как подсохла мазь. Потом Максим открыл ящик тумбочки, доставая одну свободную светло-серую футболку из стопки, и помог Алану надеть её.

И Раевский смог наконец прикоснуться к уже ставшей желанной подушке.

Медработник бережно укрыл его одеялом, попутно пожелав добрых снов, и, выключая свет, покинул палату, оставив пациента один на один с собой и своими мыслями.

Алан уже долгое время лежал на неуютной больничной койке. Тёмное ночное небо начало лениво светлеть, а он до сих пор не мог заснуть из-за тревожных мыслей. Слушая холодный осенний дождь за окном палаты, он погружается в свои мысли и переживания. Всё вокруг казалось ему серым и однообразным, словно было отражением его собственного состояния души. Его ум был забит негативными мыслями о прошлом и сомнениями на счёт будущего. И только монотонное барабанное пение капель дождя создавало какой-то гипнотический фон, в котором он, наконец, начинал постепенно засыпать. Дыхание его становилось более ровным и спокойным, словно дождь за окном наводил в его душе чистоту. Сон медленно окутывал его, унося в мир грёз и благоприятного покоя.

***

Звенящая тишина была зловещей и давила со всех сторон, Алан чувствовал, как нижнюю часть его многострадального тела уже покрывало что-то вязкое, и как его быстро засасывало внутрь чего-то неизвестного, но по ощущениям это что-то было непомерно огромным. Все его жалобные крики через мгновение поглощались тьмой. Мужчина пытался освободиться из такого странного плена, в панике махал руками, пытаясь хотя бы за что-то ухватиться, но всё было абсолютно бесполезно. Вскоре он окончательно ослаб, его тело было поглощено кошмарным существом уже до шеи. На продолжение сопротивления не было сил и желания. Алан тоскливо вздохнул, закрывая изумрудные очи, и в следующую секунду его всосало полностью внутрь в это нечто.

Вокруг была тьма. На удивление было тепло, очень уютно, больше не чувствовалось никакой боли, тревог, обид и забот. Светловолосый мужчина плыл по окутывавшей его невесомости, из человеческой души Алана неуловимо исчезали всё важные для него воспоминания, уступали место безмятежной пустоте.

Неожиданно во всепоглощающей тишине начали слышаться отголоски звуков, напоминающих шелест на ветру молодой листвы многочисленных могучих деревьев, приглушённых звериных криков и щебетание птиц и хлопанье их крыльев, откуда-то из дали донёсся едва различимый шепот бегущей воды.

Сильный толчок, тьма вся содрогнулась, и в следующий миг Алан почувствовал вернувшуюся боль...

Мужчина резко пришёл в сознание от дикой ломоты во всем теле. Болело всё — кости выкручивало, судорогами сводило мышцы, лёгкие буквально горели.

Привыкнув снова к старым чувствам внутри себя, он с трудом разомкнул тяжёлые веки, некоторое время всё расплывалось перед его взором. Немного попозже он смог увидеть кусочки ясного неба, выглядывающего в проплешинах грустных древесных крон.

Раевский попытался приподняться на локтях, чтобы осмотреться вокруг. Но локти и спину тут же пронзила резкая боль. И немудрено, ведь он почему-то лежал на голой земле. Почва была мокрой и невероятно холодной, а Алан был измученным голодным. Но и ещё живым. Отвратительно и бесспорно живым. Ведь мёртвые ничего не чувствуют, а он ощущал холод и боль.

С лёгким болезненным стоном он вновь предпринял ещё одну попытку приподняться на локтях, и на этот раз она увенчалась успехом.

Он по-прежнему не мог свободно дышать и ощущал слабость, но всё же сумел сесть и оглянуться вокруг себя.

Странное место было Алану совершенно незнакомо, вокруг была лишь густая зелень, деревья, толстые лианы и непонятные звуки. Сердце забилось сильнее, он не помнил, как сюда попал, и не понимал, что делать дальше. Постепенно липкий страх захватывал всё больше и больше сознания, из-за чего он напрягся всем телом, а каждый шорох заставлял вздрагивать. Неведомая угроза витала в воздухе, и Раевский внезапно понял, что он в этот момент лёгкая добыча для любого хищного зверя, а значит он должен двигаться, чтобы найти выход из этого лабиринта зелени.

Алан с усилием потянулся к одной из свисавших лиан с раскидистых ветвей могучего дерева и, схватившись за толстую лиану обеими руками, он с усилием переместился немного ближе к дзелькве. Было совершенно неудобно из-за торчащих из-под земли толстых корней растений, они переплетались между собой, создавая причудливые узоры похожие на кружева.

Удерживаясь за шершавый ствол рядом растущего дерева, он подтягивался, стараясь вновь встать на ноги. Внезапно его охватило искреннее чувство радости, осознав, что теперь он снова может без труда двигать ногами самостоятельно.

Он, стараясь хоть как-то унять вихрь чувств, поднявшийся в его сознании, глубоко вдохнул сырой воздух, пропитанный запахами леса, и у него закружилась голова. Человек прикрыл глаза, прислонившись спиной к стволу, его тело всё ещё было ослабевшим и болело, но терпимо.

Раевский настороженно вслушивался в каждый донесшийся до него звук. Возле него шумела листва на ветру, насекомые стрекотали повсюду, птицы хлопали крыльями где-то вдали, а запах влажной земли наполнял лёгкие.

Алану было страшно, но он открыл глаза, осмотрелся кругом и понял, что он один. Ему было неизвестно, как он оказался здесь и как теперь выйти из этого леса. Сердце начало беспокойно стучать в груди, а мысли запутались, словно клубок нитей. Алан решил идти по интуиции. Следуя за шёпотом ветра и светом солнца, он начал с осторожностью двигаться вперед, не имея понятия, что ждёт его за поворотом.

— Ну и парилка здесь. — Пройдя несколько миль в одном направлении, он почти обессиленно выдохнул и только собрался вытереть рукавом пот на лице, но его глаза удивлённо округлились, когда он заметил, что на нём в данном моменте одета незнакомая одежда.

Светло-коричневая свободного кроя рубаха была нелюбимого цвета мужчины, имела ворот стойку, и была слишком длинная для современного городского жителя. Она закрывала Алану ноги чуть ниже колен и подпоясывалась широким кожаным поясом, ворот и подол рубахи украшали замысловатые узоры, вышитые золотыми нитями. Из-под подола такого непривычного одеяния виднелись голубые штаны и чёрные сапоги.

Алан, который в юности увлечённо прочитал гору книг о переселении душ в другие тела и о путешествиях в параллельные миры, ошеломленно замер на мгновение, затем воскликнул:

— Это невозможно же! Какого чёрта именно я? Вот подстава. Ну ладно вам. Эй, есть кто-нибудь? Что за вздор?

В его голове яркой вспышкой возникли сумасшедшие мысли о том, что он переместился в мир какого-нибудь романа. И в дополнении ко всему его голова вновь начала раскалываться на нервной почве. Как писатель и читатель литературного общества в реальном мире, прошедший крещение произведениями во всех видах и жанрах, которые публиковались в его стране, он всё ещё не был способен быстро принять тот факт, что настоящие люди могли попасть в книжную вселенную...

Чтобы убедиться в том, что он находится в своём собственном теле, мужчина решил ощупать себя.

Волосы светло-русые до сих пор привычной длины, но теперь были собраны в тугую косу, и ещё на лбу был повязан кожаный ремешок. Лицо тоже осталось таким же, как было, и даже малюсенький шрам на шее был на месте.

Алан сильно удивился тому, что обнаружил сзади за поясом кинжал в зелёных ножнах и с железной рукоятью.

— Красота. — Он взял оружие в руки и с вниманием стал вертеть и разглядывать его. Кинжал был на вид старинным, но острое лезвие тускло сверкало в солнечных лучах.

Он вспомнил о том, что несколько раз цеплялся сухими ветвями кустов чем-то с правой стороны. Мужчина опустил взгляд. На правом боку на поясе у него была закреплена небольшая овальная фляга, выполненная из тонкого металла и обёрнутая в некое подобие тканевого чехла. Она ничего не весила, а значит, к сожалению Алана, была пуста.

— Ну что за невезение? — мужчина раздосадовано застонал, попутно убирая на место клинок. — С оружием я смогу попробовать поймать кого-то на ужин...

Неожиданно из высоких зарослей густого папоротника и осоки раздался громкий рык неизвестного зверя, который явно был голодным, и для него любой человек стал бы лёгкой добычей.

Алану захотелось сбежать из этого дьявольского места,

панический страх охватил его.

Он метнулся вперед, пытаясь как можно быстрее выбраться из этого проклятого леса. Сердце его билось как бешеное, а глаза, расширившись от страха, искали любой признак того, что опасность ушла. Ветер шептал в листве, создавая иллюзию приближающейся угрозы, заставляя мужчину ещё сильнее ускорять бег и углубляться ещё дальше в непроглядную чащу. Алан петлял между толстых стволов многовековых деревьев, поросших зелёным мхом и закутанных лианами.

Он долго бежал, но в один миг споткнулся об корягу, торчавшую из-под земли, и упал, успев выставить перед собой руки.

Торчащие корни и камни поранили руки и лицо Алана, но он не обратил на это внимания. Страх заставил его посмотреть назад и убедиться, что зверь остался позади. Но тишина, которая последовала за его паническим бегством, только усилила его тревогу. Он осмотрелся вокруг, пытаясь понять, куда он прибежал. Высокие деревья и мерзкие заросли окружали его со всех сторон, не оставляя ни одной дыры для возможного спасения.

Алан осознавал, что у него заканчивались силы, и он не сможет просто оставить себя на милость этого жуткого леса. Он решил идти дальше, несмотря на боль и усталость. С каждым шагом становилось всё труднее двигаться, но он не мог остановиться. Единственная мысль, которая его поддерживала, была надежда на то, что он всё-таки сможет выбраться из этого кошмара.

Вскоре сумерки окутали дремучий лес, и Алану пришлось остановиться, чтобы отдохнуть и подумать о дальнейших действиях.

— Как быстро наступил вечер? По всей видимости мне придется заночевать здесь, — мужчина удручённо проговорил себе под нос, обходя очередной ствол и с опаской озираясь по сторонам.

Ему на пути попались несколько фруктовых деревьев, плодами диких яблони и сливы он смог хоть как-то утолить голод и жажду. Яблоки были на вкус кислыми, а вот сливы оказались на удивление сладкими.

— Но спать на голой земле холодно и опасно, я пока ещё не знаю какие именно звери тут водятся, — продолжал рассуждать в слух он на ходу. — Может быть, залезть на дерево?

Ему было страшно продолжать оставаться одному в этом мрачном месте, но у него не было выбора. После недолгих раздумий, он принял решение забраться на дерево и прижаться к его ветви, тем самым устроив ночлег прямо так под покровом ночи. А следующим утром он был просто обязан найти выход из этой зловещей чащи и вернуться к сестре и к той привычной жизни, которую он знал.

Одно подходящее дерево как раз росло совсем неподалеку. Высокое и достаточно раскидистое, чтобы на него можно было быстро вскарабкаться. С осторожностью Алан подошёл к нему ближе, почти весь мощный ствол зарос мхом. Человек несколько минут рассматривал его пышную крону, взглядом ища удобное место для сна. И наконец Раевский встал на цыпочки и, потянувшись к верху, ухватился за самую низкую ветку, а затем подтянулся сам. К своему изумлению ему удалось забраться на ветку, хоть не практиковался уж лет... Сколько же лет? Давно, наверное, на тот момент его родная мать была всё ещё жива.

Молодой господин богатого семейства Раевских с трудом устроился на ветви, чувствуя, как усталость овладевает им. Он сжал кулаки, пытаясь собрать последние силы для сохранения бдительности. Ветер шелестел листвой, создавая настороженное чувство в душе мужчины. Сердце его бешено колотилось, напоминая о том, что опасность всё ещё подстерегает его в этих мрачных джунглях.

Ночь пришла, звёзды начали появляться на небе, освещая окружающий лес тусклым светом. Вдалеке донесся протяжный вой волков, заставивший светлые волосы на затылке у Алана встать дыбом. Он сжал зубы и ещё сильнее прижался к стволу дерева, закрыв глаза и пытаясь унять страх, который захлестнул его снова. Минуты казались бесконечными, но сильный ветер постепенно затих, и тишина опять окутала лес.

Человек медленно открыл глаза, ощущая, как прямой луч луны проникал сквозь листву, освещая его лицо. Он вздохнул, понимая, что ночь пройдёт без новых угроз, и сон, наконец, придёт к истощённому телу. Он закрыл глаза, погрузившись в тёмные глубины сновидений, где реальность переплеталась с кошмарами странного мира, в котором он оказался.