Голова иваси

Ноябрь 1987, Саппоро, Япония

Было около девяти тридцати утра, когда Нисикава Тэцуо появился в здании офиса – невыспавшийся и злой. Несмотря на по обыкновению чистые волосы, выглаженную – ни складочки – рубашку и строгое выражение лица, которое он держал, как часть рабочей формы, Нисикава был больше похож на вернувшегося с вечеринки студента, чем на следователя, и понимание этого никоим образом не поднимало ему настроение.

Мало кому нравится быть разбуженным внезапным телефонным звонком в свой единственный выходной, и мало кто найдет в себе силы, взяв трубку, не послать звонящего, а ответить и внимательно выслушать, но Тэцуо всегда гордился своей выдержкой, поэтому, когда висящий на стене телефон разразился мерзким пиликаньем, он нашел в себе силы встать с кровати и снять трубку с рычага:

– Детектив Нисикава.

– Тэцуо, – раздался женский голос на том конце провода. – Разбудила?

Это была Китамура Нэцуми – его одноклассница и по совместительству – коллега в агентстве.

– А ты как думаешь?

Нисикава глянул на электронные часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, и, мысленно зарычав, поискал взглядом пачку сигарет. Утро все равно было безнадежно загублено – если Нэцуми звонила в такую рань, значит, что-то наверняка случилось. Она не была любительницей телефонных звонков, и старалась не пользоваться «аппаратом», как она его называла, без лишнего повода.

– Прости, что подняла тебя, – виновато пробормотала Китамура, и Тэцуо почти увидел, как она нервно наматывает телефонный провод на палец. – Но я в офисе, и...

Нисикава бросил еще один взгляд на часы, на момент решив, что ему показалось, но те действительно показывали восемь пятнадцать утра.

Ну блеск.

– Ты там ночуешь, что ли? – осведомился он, мысленно прикидывая, хватит ли длины провода, чтобы дотянуться до оставленных на подоконнике сигарет и в идеале – до кофеварки. Квартира Тэцуо была маленькой студией, зажатой между таких же бетонных коробочек на четвертом этаже семиэтажного здания. Шаг от входной двери – ванна, шаг от ванны – кровать. Два шага от кровати – маленькая кухня и примыкающий к ней балкон, на котором можно было находиться только стоя.

– Сегодня все равно была моя смена, так что... – Нэцуми запнулась. – Ты сможешь приехать?

– Китамура, – взмолился Тэцуо. За время, что она подбирала слова, он предпринял попытку дотянуться до пачки сигарет, балансируя на одной ноге, подобно цапле, и попытка увенчалась успехом, поэтому теперь он стоял, привалившись боком к стене и прижав телефон к уху плечом, чтобы занять руки сигаретами. – Скажи уже, что стряслось.

– Тут новое дело, – окрепшим голосом произнесла Нэцуми. – Только позвонили. Тело на железнодорожных путях где-то между Саппоро и Отару.

– «Где-то»? – переспросил Тэцуо, выпустив в воздух струю дыма. – Ты меня ради этого «где-то» вытащила из постели? И вообще, – он начинал злиться. – Пусть звонят в полицию. Мы не работаем за чертой города. И я об этом говорил множество раз.

– Да, но... – ему показалось, что Нэцуми сейчас начнет всхлипывать. Он представил ее – такую одинокую, в блузке и строгой юбке-карандаше, сидящую за столом в пустом офисе, и ему почти стало ее жаль. Но Нисикава знал, что картинка в его голове обманчива – к своим тридцати пяти годам Китамура неплохо научилась притворяться глупой и несчастной одинокой женщиной, хотя, помнится, задатки этого таланта проявлялись в ней еще в средней школе.

– Ладно, можешь не продолжать, – выдохнул он. Дотлевающая сигарета обжигала ему пальцы, но до пепельницы было слишком далеко. – Буду через час.

Нэцуми повесила трубку, и Нисикава позволил себе выругаться.

Пока Тэцуо варил себе кофе, он думал о том, как злобно он посмотрит на Китамуру, когда зайдет в офис – так, чтобы она поняла, что с ним штучки вроде «дама в беде, приезжай и спаси ее от рабочих обязанностей, милый Тэцуо» не пройдут, и что он согласился прийти на работу в свой выходной исключительно из чувства долга. А потом он очень доходчиво намекнет ей, что задерживаться тут на весь день не планирует, каким бы срочным ни было это дело, телу, которое нашли на путях между Отару и Саппоро, уже точно некуда было торопиться.

Дело. Мысль о нем все-таки настигла Нисикаву, когда он заводил машину, и, выезжая с парковки, он уже не мог не думать об этом. Нэцуми нарочно не дала ему никакой информации – она знала, что у Тэцуо от нехватки фактов начнет чесаться мозг, и он, если не из жалости, то из любопытства, примчится в офис. Хитро. Тело, обнаруженное на железнодорожных путях – очевидно, не просто самоубийство, иначе стали бы им звонить. Кто, в конце концов, готов беспокоить частное детективное агентство, когда и так все ясно.

Когда Тэцуо сделал последний поворот к Синдохигаси, его мозг уже не был способен думать о чем-либо, кроме трупа на рельсах. Кто это был – мужчина или женщина? Ребенок или взрослый человек? Уважаемый член общества или безвестный бродяга?

Нисикава взлетел по ступеням офиса, распираемый злостью оттого, что не смог перебороть себя и остаться дома, и в дверях кабинета налетел на Китамуру, едва не заставив ее уронить папку, которую она держала в руках. Нэцуми глянула на него сквозь тонкие стекла изящных очков в прямоугольной оправе и отступила чуть в сторону, пропуская его в офис.

– Доброе утро, – поздоровалась Китамура, бросив приветствие коллеге в спину. – Мне нужно распечатать фотографии, я на первый этаж. Взять тебе кофе?

– Если можно, – выдохнул Нисикава, проведя ладонью по лицу. – Некрепкий.

Организм Тэцуо, давно не получавший ничего кроме кофе и снеков из автомата на первом этаже офисного здания, начинал сдавать позиции, и Нисикава в последние дни ни о чем не мечтал так сильно, как о приличном горячем обеде из нескольких блюд. Усталость после работы, банальная нехватка времени на поход в магазин и одиночество превратили холодильник Тэцуо в ледяное прибежище пустоты, и он смотрел на это с тоской и раздражением, а сейчас, когда у него в кои-то веки выдался выходной, и он уже задумал съездить на побережье, чтобы как следует наесться в ресторане, запить вкусный обед холодным пивом, а потом побродить в тумане по пляжу Отару и посмотреть на беспокойное море, как в его жизнь ворвалась Нэцуми с ее дурацким телефонным звонком, поэтому мысли о тарелке ароматного карри и бокале пива так и остались не более, чем мыслями.

В офисе горела ровно половина ламп – Нисикава никогда не понимал стремления Китамуры сидеть в полумраке, поэтому раздраженно щелкнул вторым выключателем – лампы затрещали и зажглись, озаряя офис бледным болезненно-зеленым сиянием. Все помещение – небольшая комната, четыре стола с компьютерами на них, неработающий принтер в углу у окна и поникшие комнатные цветы на подоконнике. Слева от двери находился шкаф с документацией, по которому давно плакала генеральная уборка. Серый ковролин на полу, календарь, привезенный из отпуска в Фукуоке на стене, электронные часы на полке шкафа – вот и все убранство. Их офис находился на втором этаже, прямо над отделением банка – ничего дороже они себе позволить не могли, но искать более просторное помещение не было нужды: кадровый состав их конторы насчитывал троих человек, работающих посменно, а владелец предприятия навещал своих подчиненных настолько редко, что им порой казалось, он совсем о них не помнит.

Широко зевнув, Тэцуо прошествовал к своему столу, снял пиджак и, накинув его на пузатый монитор компьютера, опустился в кресло, слегка вращаясь из стороны в сторону. Сейчас, когда монотонное электрическое жужжание и яркий свет окончательно согнали с него утреннюю сонливость, Нисикава вернулся к мыслям о теле на железнодорожных путях. «Где-то», обозначенное Нэцуми, все еще представлялось довольно расплывчатым, поэтому детально представить себе место предполагаемого преступления ему не удалось. Он хорошо помнил, что железнодорожная ветка Хакодатэ между Саппоро и Отару практически целиком тянулась по побережью – летом это был весьма живописный маршрут, но сейчас, когда серый залив укрылся туманом, а улицы по другою сторону рельс засыпал первый, редкий влажный снег, поездка скорее навевала уныние. Тэцуо не сразу подумал, что еще сегодня ночью, до звонка Нэцуми, он подумывал о том, чтобы съездить в Отару, еще не догадываясь, что судьба все равно его туда отправит ­– правда, по куда менее приятному поводу, чем обед и прогулка.

Телефонный звонок, раздавшийся совсем рядом, вытащил Нисикаву из мыслей. Перегнувшись через стол, Тэцуо снял белую матовую трубку с рычага и, так и лежа на кипе каких-то листов, прислонил ее к уху.

– Детективное агентство «Тоёхира», детектив Нисикава.

Вместо вразумительного приветствия, с той стороны провода немного помолчали, а потом послышался удивленный вздох, в котором детективу почудились какие-то обреченные нотки.

– Ну нифига себе, – с коротким смешком проговорил звонивший. – Нэцуми и Вас притащила.

Тэцуо, узнав в собеседнике Кохэку Араи, их третьего и последнего коллегу, поморщился, но вслух никоим образом не выразил своего недовольства. Кохэку не особо нравился Нисикаве: ему все казалось, что тот недостаточно серьезно относится к своей работе. Не то, чтобы эта работа так уж часто требовала серьезного к себе отношения ­– чаще всего они просто следили за неверными мужьями или занимались мелкой юридической волокитой, разрешая споры между бизнес-партнерами – но Тэцуо привык быть требовательным к себе и окружающим, и вечная расслабленность на лице Араи его раздражала. Даже несмотря на то, что Кохэку был на порядок младше их с Китамурой, и в свои двадцать семь смотрел на их тридцать пять, как на почтенный возраст, Нисикава не мог простить ему подобную безалаберность.

– В каком смысле, «и меня»? – переспросил он, чувствуя, как спина начинает болеть от неудобной позы.

– В том, что она утром позвонила мне, наговорила что-то про тело на железнодорожных путях и попросила приехать. Только я опоздал на автобус, жду следующий, позвонил из автомата предупредить ее, что задержусь, а трубку взяли Вы, из чего я делаю вывод, что она и Вам позвонила.

– Кохэку, да ты работник месяца, – саркастично протянул Нисикава. Они не были настолько близки, чтобы позволять себе подобного рода колкости, но у Тэцуо было плохое настроение, и он плевал на формальности и этику, особенно в отношении Араи.

Араи, ничуть не обидевшись, продолжил мысль:

– В общем, я звоню, чтобы сказать, что буду минут через двадцать, – бодро проговорил он. – Скажите Китамуре, чтобы не волновалась.

Прежде, чем Тэцуо успел что-то ответить, Кохэку уже бросил трубку, заставив Нисикаву в очередной за это утро раз выругаться в пустоту. Выпрямившись, он повертел затекшей шеей и мысленно отдал должное Китамуре: созвала всех сильных мира сего (тех, до кого дозвонилась) и сейчас наверняка делегирует им свои рабочие обязанности под предлогом своей хрупкости и некомпетентности.

Обычно подобные вопросы решались современно по-другому. Поскольку работа в «Тоёхира» распределялась посменно, как правило, ответственность за заказ ложилась на того, кто принимал звонок ­– им редко звонили с поручениями, требующими участия нескольких детективов, да и выполнение заказов не отнимало много времени. Порой, конечно, случались периоды, в которые заказчиков становилось слишком много – тогда один из них (чаще всего это была Китамура) постоянно сидел в офисе, принимая телефонные звонки, а двое других мотались по городу, стараясь разгрести завал заявок. Но такое происходило не чаще пары раз в год, и ни Нэцуми, ни Кохэку, ни Тэцуо, не считали необходимым нарушать установившийся график работы. До сегодняшнего утра.

Китамура вернулась через пару минут, каким-то удивительным образом удерживая на весу папку с бумагами и два пластиковых стаканчика с кофе. Вид у нее был потрепанный – разметались по лбу завитые утюжком пряди челки, смазался блеск для губ; воротник приталенной блузки явно был несвежим – Тэцуо разглядел на окаемке ткани пару расплывшихся желтых пятен; на колготках по левой икре от пятки до самого колена тянулась стрелка, так и норовившая расползтись. Для обычно ухоженной Нэцуми, готовой проводить у зеркала часы, такой облик был весьма непривычным. Это в очередной раз заставило Тэцуо задуматься о том, что случилось что-то из ряда вон выходящее, и это посеяло в нем тревогу.

Нет, им и раньше приходилось раскрывать убийства, и весьма удачно – рядовые были случаи – но тогда, помнится, Китамура отнеслась к ним, как и к прочей рутине – спокойно, со скукой и профессионализмом, как будто речь шла не о преступлении, а о какой-нибудь банальщине вроде подозрения в супружеской измене. Проза жизни. Но сейчас обычно невозмутимая Китамура явно волновалась ­– и это толкало на нехорошие мысли.

– Держи, – она поставила перед ним стаканчик. – Без сливок, с сахаром.

Он отблагодарил ее коротким кивком и взглядом указал на папку в ее руках.

– Фотографии?

– Мгм, – Китамура поставила второй стаканчик на стол, а потом присела совсем рядом с ним, упираясь поясницей в системный блок компьютера. – Прислали только что.

Тэцуо выгнул бровь. На часах было начало одиннадцатого – если Китамура получила звонок в районе восьми, то за три часа, как бы там ни было, тело успели осмотреть, сфотографировать и увезти в морг. Странная тактика ­– звонить детективам, а потом зачищать место преступления, подумал Нисикава.

– Кто прислал? – решил уточнить он, хотя заранее знал ответ на этот вопрос.

– Городской полицейский департамент Отару, – Нэцуми потупила глаза. – Посмотришь?

Она протянула ему папку, и Тэцуо принял ее из чужих рук, нетерпеливо извлекая на свет белые, еще теплые после принтера листы. Качество фотографий откровенно оставляло желать лучшего, но единственный принтер в здании, который был в банке внизу, и так старался изо всех сил, поэтому Нисикаве оставалось только напрячь зрение. На двух из шести фото были запечатлены железнодорожные пути и лежащее на них тело – средних лет мужчина с полным круглым лицом и длинными волосами, в мешковатой одежде. Он лежал в неестественно изогнутой позе, на боку, подмяв под себя руки и уткнувшись виском в металлический рельс. На следующей фотографии виднелся пешеходный переход над железной дорогой, соединявший город с побережьем – эта фотография объясняла странную позу трупа – сразу становилось ясно, что его скинули с высоты. Или он спрыгнул, поправил себя Нисикава, но тут же отмел эту мысль. Если бы спрыгнул, были бы сломаны кости в ногах, а они, если верить фотографии, были целыми.

На последних трех фото были фотографии тела в морге – с более близкого расстояния. Тэцуо всмотрелся в лицо мужчины, дробившееся на черно-белые пиксели, и что-то в его мягких расплывающихся чертах показалось Нисикаве знакомым. Он поднял глаза на Нэцуми ­– она смотрела на него поверх очков, обеспокоенно постукивая ноготком по столешнице.

– Он не показался тебе знакомым? – озвучил он вертевшийся на языке вопрос, и по тому, как Китамура вскинула голову, понял ответ. – Мы могли знать его в детстве?

Нэцуми пожала плечами. Она мало что помнила из школьных времен, и сейчас обычно быстрый на догадки мозг почему-то не собирался подкидывать версии.

Тэцуо шумно выпустил носом воздух.

– Они прислали адрес?

– Да, – Китамура кивнула. – Посмотри в почтовом ящике.

Нисикава несколько раз щелкнул мышкой, сощурился, вглядываясь в экран. Китамура отпила немного кофе из своего стаканчика, не сводя с Нисикавы взгляд.

– Железнодорожная станция Асари, – констатировал Тэцуо. – Но пути, надо думать, перекрыты, – он откинулся на спинку кресла. – Ты за рулем?

– А ты?

Из груди детектива вырвался раздраженный вздох.

– Поехали на моей, – заключил он. – Сейчас, только дождемся этого...

Он не успел договорить, потому что дверь распахнулась, и в черном прямоугольнике проема возник Кохэку. Сложив руки на коленях, он сделал страдальческое лицо и согнулся в глубоком поклоне.

– Прошу прощения за опоздание!

– ...идиота.

Уже спускаясь к машине, Нисикава задал Нэцуми терзавший его вопрос:

– Тебе не показалось странным, что полиция звонит частному детективному агентству в другой город?

Китамура, на ходу пытающаяся ввести тормозящего Араи в суть дела, невесело усмехнулась.

– «Странным»? Я думала, это розыгрыш, – фыркнула она, ловя свое отражение в зеркале, висящем на стене у входа в здание. – Но когда они прислали фотографии, стало уже не до смеха.

Они вышли на улицу, под холодное ноябрьское небо, и двинулись к парковке. Тэцуо остановился, чтобы подпалить сигарету и поспешил догнать коллег, хотя нужды торопиться не было – они шли к машине, ключи от которой лежали в кармане его плаща. Над Синдохигаси моросил мелкий дождик, и Нисикава ощутил, как неприятно намокает воротник. Настроение было паршивое. Ехать в Отару не хотелось совершенно, знакомое лицо на фотографии вызывало тревогу, выходной и без того был необратимо загублен, так еще и отдаленная мысль, что поездка на побережье не окупится им ни на иену, не прибавляла радости. Прикончив сигарету в пару затяжек, Тэцуо выбросил окурок и достал из кармана ключи.

– Кохэку, назад, – произнес он, – кивком указывая на заднее сиденье своей компактной серой Исудзу. – Нэцуми, ты садись спереди. В бардачке дорожная карта – будешь подсказывать, я в Отару на машине раньше не ездил.

– Как скажешь.

Шины мягко зашуршали по асфальту, и уже через минуту автомобиль с тремя детективами покинул парковку, направляясь на северо-запад, туда, куда тянулись железнодорожные пути.

Кохэку, поняв, что разговаривать с ним особо не собираются, поудобнее устроился на продавленном кожаном сиденье и уставился в окно на однообразный серый пригородный пейзаж. Это не было чем-то из ряда вон выходящим – то, что его коллеги не хотели уделять ему внимание. В их глазах он был слишком юным, слишком неопытным, шубутным – это казалось ему нечестным, ведь он появился в агентстве многим раньше Китамуры, и уж куда раньше Нисикавы. Не очень-то уважительно с их стороны было смотреть свысока на более опытного коллегу, но для этих людей возраст, кажется, значил больше опыта. Впрочем, Араи никогда не спрашивал никого из них о том, где они работали до «Тоёхира», но не то, чтобы ему было очень уж и интересно.

Он хорошо помнил тот день, когда Нэцуми появилась в агентстве – владелец сам привел ее, прямо в офисе подписал все необходимые бумаги, потом представил ее Кохэку, как секретаршу, и снова исчез – обыкновенная привычка. Араи она тогда показалась миловидной: длинное, как у иностранок, лицо, аккуратные маленькие плечи, едва заметные морщинки в уголках глаз, скрытых за прямоугольной оправой очков – тогда он подумал, что даже если из нее не выйдет хорошей секретарши, украшением едва открывшейся конторы она вполне себе может стать.

Эти мысли не отпускали его до того, как он узнал, что Китамура Нэцуми старше его на восемь лет, да еще и имеет за душой диплом об окончании юридического факультета университета Хоккайдо. Чаяний Кохэку в сторону новой коллеги это сильно не поубавило, но по меньшей мере заставило держаться почтительнее ­– абсолютно, впрочем, не взаимно.

А потом она притащила на работу Нисикаву – ее одноклассника, как Араи успел понять. Обстоятельства появления Тэцуо в агентстве все еще оставались для Кохэку расплывчатыми ­– вроде как Нэцуми случайно встретила его на улице, разговорилась и узнала, что тот находится в поисках работы. Ей хватило всего одного телефонного звонка, чтобы убедить владельца, и спустя каких-то десять месяцев с того момента, как Китамура устроилась в «Тоёхира», Кохэку вновь был вынужден наблюдать ту же картину – подписанные за раз документы и «познакомьтесь с вашим новым коллегой, Араи».

Конечно, к Тэцуо он потом тоже притерся, и со временем не по годам ворчливый, вечно хмурый и немногословный Нисикава даже стал ему нравиться. Кохэку все еще видел в нем некоего конкурента, особенно учитывая, что тот уже был некогда знаком с Нэцуми, но за первые полгода совместной работы они не показались ему сильно близкими людьми, и он успокоился. Единственное, в чем они находили единодушие, так это в том, чтобы выводить его из себя – но Араи, конечно же, не оставался в долгу.

Мелькающие за окном улицы с одноэтажными зданиями сменились монотонным пейзажем морского берега. В салоне автомобиля было тихо – только прерываемое помехами радио иногда доносило до слуха обрывки старых песен. Нисикава молчал, сосредоточенно уставившись на дорогу. Китамура, поняв, что водитель не потеряется, и что ее помощь больше не требуется, отвернулась к окну, сдвинув очки на лоб. Мелкая морось, барабанившая по крыше машины, навевала дремоту, и Кохэку еле держался, чтобы не уронить ставшую вдруг невероятно тяжелой голову на грудь. Его борьба со сном едва не закончилась поражением, как вдруг автомобиль затормозил, и голос Тэцуо, донесшийся с водительского сиденья, вырвал Араи из дремы.

– Приехали, станция Асари, – констатировал он, вылезая из автомобиля. Кохэку выпрыгнул следом, последней, аккуратно придерживая полы пальто, вышла Нэцуми. В нескольких метрах от обочины, на которой они оставили машину, полицейский автомобиль, светились голубы огни мигалок и даже было видно, как трепещет на ветру желтая лента, которой огородили целый участок пути.

– Идем?

Нэцуми пожала плечами, засовывая руки в карманы пальто, и первая двинулась к рельсам, хрустя мелким гравием под подошвами обуви.

Вопреки их ожиданиям, на месте предполагаемого преступления не было многолюдно: очевидно, медики и фотографы уже уехали, забрав тело, и теперь единственная задача оставшихся заключалась в том, чтобы отпугивать любопытных жителей расположенных вблизи домов. Когда Китамура, миновав ограждение, поднялась на возвышенность, по которой пролегали рельсы, из-за служебного автомобиля показался тощий молодой человек в полицейской форме и с каким-то виноватым выражением на лице преградил ей дорогу.

– Извините, сюда нельзя, здесь... – начал было он, но Нэцуми перебила его.

– Вы звонили нам утром, – вместо приветствия произнесла она. – Частное агентство «Тоёхира».

Молодой полицейский моментально изменился в лице, и согнулся в поклоне.

– Примите мои соболезнования, – сказал он. – Прошу вас, сюда.

Нэцуми недоуменно посмотрела на подоспевшего Нисикаву, и сомнение в ее глазах только усилило тревогу, грызущую его изнутри последние полтора часа. Тэцуо облизал пересохшие губы и перевел взгляд на полицейского, который открыл перед ними дверь служебного автомобиля.

– Что происходит? – осведомился он, глядя полицейскому в глаза. Под тяжелым взглядом Тэцуо парнишка стушевался и отвернулся к морю.

– Я должен отвезти вас в морг для опознания... – промямлил он. – Вы единственные, до кого мы смогли дозвониться...

– Для опознания? – внезапно встрял в разговор Араи. – Вы что, – он перевел взгляд на Нэцуми. – Были знакомы?

– Я сама пытаюсь это выяснить, – мрачно откликнулась Китамура. – Прошу прощения, как вас...

– Офицер Маэда, – с готовностью отозвался полицейский.

– Офицер Маэда, – Нэцуми коротко поклонилась, не вложив в этот жест должного уважения. – С какой конкретно целью вы связались с частным детективным агентством?

Маэда сглотнул скопившуюся во рту слюну и перевел взгляд на Кохэку: по сравнению с мрачным, как туча, Нисикавой и излишне прямолинейной Китамурой, на него хотя бы было не так страшно смотреть.

– Что, – обрадованный, что на него обратили внимание, Кохэку подал голос. – Потребовалась кошачья лапка?

Тэцуо смерил коллегу неодобрительным взглядом, и Араи заткнулся.

– Ваш номер – единственный, который мы смогли найти, – едва ли не с ужасом в глазах ответил офицер. – В смысле, не единственный, но все прочие переехали, и вы единственные двое людей, которые смогли бы приехать. Мы вызвали вас не как детективов, – он сделал короткую паузу. – А как возможных свидетелей. Вы ведь были его одноклассниками...

Нэцуми шокировано распахнула глаза и приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но слова так и остались вертеться на кончике языка. Нисикава достал руки из карманов и сжал кулаки, и Маэда инстинктивно съежился, ожидая удара, но его не последовало. Вместо этого Тэцуо неслышно выругался и посмотрел на побережье, отделенное от них железнодорожным полотном. Он подумал о том, как мог бы сейчас неспешно прогуливаться по сырому холодному песку и не размышлять о своем желании набить кому-нибудь лицо.

– Могу я узнать, – со всей выдержкой, которой он только обладал, произнес Нисикава. – О ком конкретно идет речь?

– Тамура Хидэо, – кашлянул офицер. – Во всяком случае, мы предполагаем, что это он. Пожалуйста, поедем, я расскажу вам все по дороге.

Тэцуо глянул на Нэцуми, но ее лицо по-прежнему не выражало ничего, кроме нетерпения. Он попытался визуализировать Тамуру Хидэо, и не смог вспомнить его лица.

– Поехали, – сдался он, чем вызвал на лице Маэды невероятное облегчение. – Вряд ли Тамура куда-то торопится, но нехорошо заставлять полицию ждать.

Они сели в автомобиль (Нисикава даже не стал возмущаться тому, что ему пришлось оставить собственную машину припаркованной на обочине) – Китамура спереди, рядом с водителем, Тэцуо и Кохэку расположились на заднем сидении. Маэда завел двигатель, и служебная машина быстро покатила по улицам пригорода в центр Отару – туда, где в одном из стремительно множащихся небоскребов располагался городской полицейский департамент.

Из рассказа офицера выходило, что пару дней назад они получили заявление о неуплате аренды – какая-то пожилая дама пожаловалась, что ее квартирант, до этого исправно плативший аренду в срок, почему-то не сделал этого на этот раз, хотя хозяйка пришла в тот же день, что и обычно, много месяцев до этого. Обычно с такими вопросами обращаются в суд, куда полицейские поначалу и попытались направить оскорбленную старушку, но одна деталь в ее рассказе заставила их передумать. С неприязнью и стыдом, как это обычно бывает, когда люди говорят о собственных неудачах, женщина упомянула, что за девять – девять! – лет, что она сдает своему квартиранту жилье, она видела его лишь пару раз. Обычно к назначенному дню дверь была открыта, а деньги лежали на тумбе в прихожей, поэтому хозяйке не приходилось заходить в спальню или на кухню. По ее собственным словам, она догадывалась, что ее квартирант – затворник, но она давно переехала к дочери в Ёити, и жизнь арендатора ее мало волновала. Платит – и ладно. Но в этот раз, приехав за деньгами, старушка напоролась на закрытую дверь. Не привыкшая к такому, владелица жилья даже не додумалась взять с собой запасной ключ. На звонок в дверь ожидаемо не ответили, и уж тогда, серьезно забеспокоившись, она пошла в полицию.

Полицейские, выслушав ее рассказ, сделали очевидный тогда для всех вывод: бедолага-хикикомори скончался в одиночестве в комнате, которую, судя по рассказу владелицы квартиры, не покидал последние девять лет. Ничего не оставалось, кроме как звонить в ритуальную службу, чтобы те забрали тело, и обращаться в строительную компанию, чтобы сделать в квартире ремонт. Но когда раздосадованная женщина вызвала все нужные службы, и замок на двери был вскрыт, настало время для второго звонка в полицию.

В квартире было пусто.

Конечно, обстановка свидетельствовала о том, что долгое время здесь жил затворник – упаковки из-под еды на полу, стопки засаленных журналов, грязная одежда. Не совсем понятно, откуда у него были деньги – может быть, помогали родители, может быть, он сам получал какие-то пособия – хозяйку это никогда не интересовало. На матрасе был четко отпечатанный след человеческого тела – будто на нем очень продолжительное время лежали в одной позе. Не было только жителя квартиры. А пропажа человека уже была заботой полиции.

При детальном осмотре выяснилось, что пропала уличная обувь и верхняя одежда, из чего полицейские сделали вывод, что квартирант покинул жилище самостоятельно и добровольно, но больше никаких зацепок не было обнаружено. Документы – паспорт и просроченные водительские права ­– обнаружились в куче хлама на кухне. В коридоре лежал кошелек с парой мелких купюр. Без таких вещей далеко обычно не уйдешь, а отсутствовал Тамура на момент обыска уже третьи сутки. Сделали вывод – где-то в городе надо искать труп Тамуры Хидэо. Хотели было сформировать поисковые группы, но не успели – утром, на четвертой день после первого визита арендодательницы в полицию, сотрудники железнодорожной станции Асари позвонили и сообщили, что на путях под надземным переходом лежит тело мужчины.

– И что, хозяйка квартиры подтвердила, что это он? – осведомился Кохэку, когда Маэда замолчал, чтобы перевести дыхание.

– Она отказалась приезжать на опознание, – с нескрываемым раздражением ответил офицер. – Слишком занята ремонтом, надеется сдать квартиру кому-то еще, хотя шансы теперь, как вы понимаете, невелики. Да и к тому же, что бы она сказала – говорю ведь, она видела его пару раз за все это время. Вряд ли узнала бы, даже если бы увидела.

– Да-а, – протянул Араи. – Загадка. Но всяко ведь интереснее, чем супружеские измены расследовать, а, Нисикава?

Он вопросительно кивнул Тэцуо, но тот лишь отмахнулся, занятый своими мыслями. Автомобиль тем временем замедлился у застекленного двухэтажного здания. Нисикава вгляделся в вывеску над входом – это была городская больница Отару. Припарковавшись, они вышли из машины и вчетвером направились к главному входу.

Внутри их встретил высокий мужчина в белом халате. Офицер Маэда показал ему свое удостоверение, быстро что-то объяснил, и мужчина, коротко кивнув, жестом поманил их за собой. Дойдя до конца длинного освещенного холодными белыми лампами коридора, они зашли в служебный лифт и спустились в морг. Когда двери лифта открылись, их моментально обдало холодом – Нэцуми поежилась, но больше никак не выдала своего дискомфорта.

– Может, не будешь смотреть? – поинтересовался Нисикава.

– Да что уж там, – отмахнулась Китамура. – Пойдем уже.

Тэцуо не стал с ней спорить. Пройдя по еще одному коридору, они свернули в просторное помещение, уставленное холодильными камерами вдоль стен. Одна из ячеек была открыта, труп, накрытый простыней, наполовину выкачен наружу – над ним стоял еще один человек в полицейской форме. Врач коротко поклонился присутствующим, потом повернулся к Тэцуо и поклонился чуть глубже – и ушел.

– Господин Нисикава? Госпожа Китамура? – сказал человек в форме. Он выглядел взрослым, лет на пятьдесят пять – шестьдесят. – Старший инспектор Кубо. Примите мои соболезнования.

Он перевел взгляд на Кохэку.

– Араи Кохэку, –тот склонился в поклоне. – Коллега.

Кубо кивнул.

– Мне нужно, чтобы вы взглянули на тело, – сказал он и откинул простыню, обнажив лежащего по ключицы.

– Странно сначала выражать соболезнования, и только потом показывать тело, – заметил Тэцуо, но осекся. – Прошу прощения, это нервы.

Втроем они подошли ближе к телу, и Китамура вслух заметила, что фотографии не сильно исказили внешность покойного: одутловатое лицо, редкая борода, длинные сальные волосы – типичный представитель затворников. Эти люди сидят на одном месте неделями, питаются всякой дрянью и редко принимают душ, а потом бам! – инфаркт на четвертом десятке. Проза жизни. Нэцуми наклонилась ближе, пытаясь всмотреться в обескровленное лицо и разглядеть в нем знакомые черты. У нее не вышло.

– Я его не помню, – сдалась она и сделала шаг назад, к скучающему Араи. – А ты, Тэцуо?

– Неудивительно, – хмыкнул Тэцуо. – Девчонки никогда таких не помнят. Вы просто не обращаете на них внимания.

– Прошу прощения? – возмутилась Нэцуми.

– Представь его на пятнадцать лет моложе и на тридцать... нет, на сорок килограмм легче. Ты правда не помнишь?

Китамура присмотрелась, приподняв очки на лоб, но это ничем ей не помогло. Нисикава вздохнул и поднял глаза на Кубо – тот стоял поодаль, почтительно отвернувшись.

– Могу я увидеть тело целиком? – спросил он.

– Простите?

– Тело целиком, – повторил Тэцуо. – От лица маловато информации.

Инспектор выпрямился, хмуря брови. Он шагнул в сторону Нисикавы, глядя тому в глаза. Маэда, все это время стоявший у двери, съежился.

– Его лицо было недостаточным для опознания? – грозно уточнил Кубо. – Я не понимаю, чего вы хотите.

– Нет, я узнал его, – спокойно и твердо пояснил Тэцуо. – Это действительно Тамура Хидэо, мы учились с ним вместе в средней школе здесь, в Отару. Но я хочу знать больше про обстоятельства его смерти.

– Обстоятельства его смерти ­– дело полиции, господин Нисикава. Все, что от вас требуется – письменно подтвердить, что этот человек – тот, кого мы искали.

Тэцуо медленно выдохнул, мысленно считая до десяти. Споткнулся на восьмерке.

– Вы позвонили в частное детективное агентство, инспектор Кубо. Сообщили об убийстве, и мы с моими коллегами приехали, чтобы его расследовать. Это теперь и мое дело тоже.

– Господин Нисикава, – Кубо понизил голос, и в морге как будто стало еще холоднее. Нэцуми и Кохэку напряженно наблюдали за разыгравшимся противостоянием, боясь издать лишний звук. Где-то в районе дверного проема офицер Маэда пытался слиться с отделанной кафелем стенкой. – Вы были нужны мне, как свидетели. Вы не более, чем одноклассники жертвы.

– Мы были его одноклассниками двадцать лет назад, – заметил Нисикава. – Сейчас мы детективы, так позвольте нам расследовать дело.

– Почему я должен допускать вас до этого? – у Кубо был тон человека, которого долго и намеренно выводили из себя. Тэцуо поджал губы, формулируя ответ, но высказаться ему не дали, потому что в разговор вмешался Кохэку:

– Это ведь не рядовое убийство, инспектор, – вкрадчиво заговорил Араи. – Он не покидал свою комнату сколько... девять лет? И тут его тело находят на железнодорожных путях. Очевидно же, что вам нужна помощь.

Нисикава отвел взгляд, чтобы посмотреть на Кохэку, а потом – на Нэцуми, и в глазах последней прочитал стойкое нежелание получить несколько суток ареста из-за этого самоуверенного придурка. Китамура сверлила Араи взглядом, достойным провинившегося ребенка.

– Мы не сотрудничаем с гражданскими лицами, – устало повторил Кубо. Потом вдруг осекся: – Что вы сказали? Что он девять лет не выходил из комнаты? Откуда вы знаете?

Маэда, стоявший у стены, вдруг понял, что все взгляды обращены к нему, и побледнел – теперь он не сильно отличался от трупа, лежащего в выдвижной камере.

– Ты что, – отчеканил инспектор. – Разгласил информацию из доклада?

– Я... – заикнулся офицер. – Нет, я просто... они не собирались меня слушать!

На последней фразе его голос едва не сорвался на крик, и Нэцуми поймала себя на том, что ей внезапно стало его жаль.

Инспектор Кубо устало провел рукой по лицу, после чего неожиданно поклонился.

– Прошу простить меня и моего подчиненного, – коротко сказал он. – Что вызвали у вас столько беспокойства и оторвали от работы.

Потом он выпрямился и, ни на кого не глядя, вышел из помещения морга, поманив Маэду за собой, и бросив троих оставшихся размышлять над этим внезапным жестом. Впрочем, посыл был довольно очевидный, и Тэцуо не собирался больше его оспаривать.

Когда они вышли из здания больницы, полицейский автомобиль уже исчез с парковки. Тучи рассеялись и неласковое осеннее солнце метало лучи на сырой из-за растаявшего снега асфальт. Здесь, на побережье, погода менялась быстро.

Нисикава потянул носом свежий морской воздух, размышляя о том, стоит ли достать еще сигарету, и вдруг понял, что с самого утра ничего не ел. Вопреки всему хаосу, который творился сегодня утром, Тэцуо все-таки оказался в Отару – нельзя было упускать такую возможность. В конце концов, смерть одних не должна препятствовать жизни других – даже если речь о вашем однокласснике. Хидэо мертв, да, что ж, но ведь Нисикава все еще здесь – он жив, он зол и, важнее всего, он ужасно голоден.

Тэцуо глянул на наручные часы ­– маленькое прямоугольное табло показывало начало третьего.

– Может, пообедаем?

Предложение было встречено согласными кивками. Китамура, заявившаяся в агентство на пару часов раньше рабочего дня, очевидно, тоже была голодна. Кохэку голоден не был, но предложение пообедать всегда вызывало у него радость.

– Пойдем, – сказала Нэцуми. – Поедим, а потом вернемся за автомобилем, и решим, что делать дальше.

– В смысле, – встрепенулся Араи. – Мы что, не вернемся в Саппоро?

– Сегодня – точно нет, – ответил Тэцуо. – У нас тут нераскрытое дело, забыл?

Кохэку удивленно заморгал.

– Но разве инспектор Кубо...

– Инспектор Кубо просто не хочет делать это вместе, – нетерпеливо отрезал Нисикава. – Значит, мы будем делать это по-отдельности.

Нэцуми шумно выпустила носом воздух, но ничего не сказала.

Лапшичная, на которую они набрели случайно, пока пытались вспомнить, где в Отару вообще можно перекусить, представляла из себя сомнительную забегаловку: само кафе – маленький двухэтажный домик с верандой; пластиковая мебель на кафельном полу, шумящее в углу радио, выцветшие плакаты эпохи шестидесятых на стенах. Из обслуживающего персонала – пожилая пара, живущая, по всей видимости, на втором этаже. Но лапша, надо отдать им должное, как и в большинстве подобных заведений, была восхитительная.

Нэцуми с удовольствием втянула губами внушительное количество собы и сделала большой глоток пива прямо из бутылки. Они обедали в тишине: других посетителей в кафе не было, а Кохэку был слишком занят методичным пережевыванием анпана, чтобы болтать. Нисикава, который редко заставал своих коллег молчащими, счел это за благословение, и, сделав еще глоток теплого сакэ, погрузился в свои мысли.

То, что он вспомнил Тамуру Хидэо, взглянув на его лицо, не давало ему ровным счетом ничего, потому что вот так вот сходу вспомнить человека, которого ты не видел со времен средней школы... это было задачей не из легких. С момента, когда он уехал из Отару после поступления в университет, воспоминания о школьных днях стерлись из памяти. Учеба на юридическом факультете не оставляла сил и времени на рефлексию, да и Нисикава был не из тех, кто сильно привязывается к коллективам и вспоминает их после расставания.

Не то, чтобы в школе он был оторван от сверстников, нет. Такой же среднестатистический школьник, как и все прочие – учился не отлично, но и не плохо, ходил в баскетбольный кружок, подкармливал бездомных кошек. Наверняка имел пару друзей, но после школы их дороги быстро разошлись. Насколько Тэцуо помнил, мало кто остался в Отару тогда – большинство уехали в Саппоро или Хакодате, кто-то и вовсе переехал в Токио – Нисикава не помнил, откуда у него в голове эта информация, но предпочел на всякий случай довериться обрывкам памяти – вдруг пригодится.

Из всех своих одноклассников ему удалось вспомнить лишь нескольких человек – вспомнить не лица, обрывки образов – манеру смеха или дурную привычку. Кавасаки курил. Хирата прогуливала математику. Китамура водилась с шайкой Хаттори Нобуко.

Тэцуо вынырнул из своих мыслей и поднял глаза, чтобы окинуть взглядом Нэцуми. Даже сейчас, столько лет спустя, в ней можно было узнать девочку, которая принадлежала к элите класса. Несмотря на свой высокий рост, уже тогда она обладала довольно притягательными чертами – длинные черные волосы, аккуратная прямая челка, родинка на левой щеке. И она прекрасно знала о своей привлекательности ­– и довольно быстро научилась ей пользоваться. Конечно, Хаттори Нобуко хотелось держать такую, как Китамура, при себе.

– Конечно, Нобуко хотелось держать тебя при себе.

По удивленным взглядам Нисикава понял, что произнес это вслух, и поспешил опустить глаза в тарелку с остывающим удоном. Кохэку, который быстро смекнул, что разговор его не касается, запихнул в рот остатки булочки и поднялся с места, сказав, что хочет пойти попросить у хозяйки еще одну. Ему никто не ответил, и Араи, хмыкнув, удалился вглубь лавки.

– Повтори? – попросила Китамура, когда к ней вернулся дар речи. – Кого держать...?

Тэцуо глубоко вздохнул.

– Ты помнишь Хаттори Нобуко? – начал он, пытаясь унять бардак в собственных мыслях. – Ну, девочку из нашего класса?

Нэцуми невесело усмехнулась.

– Помню ли я? О, она была просто стерва. Так и хотелось оттаскать ее за косы.

Нисикава удивленно вскинул брови.

– Я думал, вы были лучшими подругами.

– Лучшими подругами? О, нет, Тэцуо. У Нобуко не было друзей, у нее были подчиненные. Ее персональная королевская свита...

Китамура описала в воздухе несколько кругов кончиками палочек, будто показывая, как много людей было у Хаттори в подчинении. В этом вопросе Тэцуо решился довериться ей – он от пресловутой свиты старался держаться подальше, и понятия не имел, что там происходило во внутренних кругах. Дети жестокие, но некоторым из них многое сходило с рук, и оттого они был еще более жестокими, чем их сверстники – вроде бы, Нобуко была как раз из таких. Нисикава попытался вспомнить какие-то особо неприятные ситуации, связанные с ней, но из-за теплого сакэ и насыщенного событиями утра мысли в голове путались.

– У Нобуко было все, – сказала Китамура, отвернувшись к грязным окнам. – Богатые родители, красота...

– Ты ведь тоже была красивая, – перебил Тэцуо.

Нэцуми выгнула бровь.

– «Была»?

– В смысле, ты и сейчас красивая, – Нисикава закатил глаза. – Но ведь тогда у вас были одинаковые шансы на популярность, разве нет?

– К чему ты это спрашиваешь?

– Ни к чему, просто странно, что ты водилась с Хаттори. Она разве не была твоей конкуренткой?

– Какие у Хаттори могли быть конкурентки, – Китамура отмахнулась и залпом допила свое пиво, бросив мимолетный взгляд на кассу. Кохэку, стоявший рядом, уплетал булочку, разглядывая лежащую на прилавке стопку журналов с таким видом, будто это было самым интересным чтивом на свете. – Однажды звезда – навсегда звезда. А мне принадлежность к ее компании просто добавляла привлекательности, по крайней мере, мне так казалось, но в пятнадцать лет многие ерундовые вещи кажутся существенными.

– Если мне не изменяет память, Нобуко издевалась над другими учениками, – заметил Тэцуо, доставая из кармана висящего на спинке стула плаща пачку сигарет. – Будешь?

Нэцуми мотнула головой.

– Издевалась – это сильно сказано. Она, скорее, просто показывала свое превосходство, – Китамура на минуту задумалась. – Но я не помню, чтобы она била кого-то, или что-то около того. Скорее, она просто не замечала никого, кто не был готов восхищаться ей на ежедневной основе.

Тэцуо подпалил сигарету и затянулся. Первая красавица школы и Хидэо, которого не мог вспомнить даже сам Нисикава... шансы того, что эти двое хотя бы разговаривали друг с другом, были ничтожно малы, и все же... Что-то в этом заставляло мозг Тэцуо чесаться, лихорадочно пытаясь найти связь, и в тот момент, когда что-то, отдаленно напоминающее догадку, промелькнуло в его голове, за стол вернулся Кохэку.

– Ну, вы закончили поминать былое? – бесцеремонно осведомился он, плюхаясь на стул. – Как успехи? Дело раскрыто?

Нисикава подавил желание спихнуть коллегу со стула и потер пальцами виски.

– Кстати, – продолжил он, не дожидаясь ответа. – Вы тут про некую Хаттори Нобуко говорили? Не про эту, случайно?

Он метнулся к кассе, выхватил один журнал из стопки и вернулся обратно, с гордым видом демонстрируя коллегам обложку.

Тэцуо и Нэцуми обеспокоенно переглянулись.

Если надпись внизу обложки не врала, портрет стильно одетой женщины с ярко-красной помадой на губах, украшающий журнал, действительно принадлежал Хаттори Нобуко.

Расплатившись и попросив разрешения забрать журнал с собой, они вышли на улицу под вечереющее небо и не сговариваясь побрели в сторону автобусной остановки. Желания и резона забирать автомобиль со станции уже не было – нужно было найти гостиницу и переночевать. Отару, будь он трижды неладен, жил исключительно за счет туристов, владельцы жилья стремились содрать с приезжих побольше денег, и найти что-то, что не ударило бы по кошельку, было проблематично. Хотя ничто не ударит по кошельку сильнее, чем лишение премии, подумала Китамура, которое обязательно ждет их троих, когда владелец «Тоёхира» прознает об их самоволке.

Для того, чтобы найти комнату для ночлега, пришлось помотаться по городу. В первой попавшейся им на глаза гостинице не было свободных комнат. Во второй они были, но цена, названная хозяином, оказалась неподъемной. Хозяином третьей был китаец, который держал заведение исключительно для своих соотечественников. Наконец, когда Тэцуо сполна ощутил всю абсурдность их положения, на окраине города обнаружился полупустой мотель ­­– благословение с небес.

Получив ключи от своей комнаты, Тэцуо сдержанно пожелал коллегам доброй ночи и, зайдя в номер, не раздеваясь, рухнул на постель.