Следак

Утро наступило поздно. Вознесенский проснулся с жутким похмельем, хотя и не пил столько, сколько было необходимо для такого самочувствия после пробуждения. Уткнувшись лицом в подушку, он глухо прорычал, вспомнив события вчерашнего дня. Он понимал еще вчера, что на следующий день ему будет стыдно, но не знал, что настолько. Затем он вспомнил о Дане, и ему стало еще хуже, чем было до этого. Сжав простыню руками, он приподнял голову и посмотрел на часы. Был полдень. Ему не хотелось поворачивать голову в сторону Сони — он знал, что ему не захочется смотреть на девушку; чувство стыда было столь велико. Но стоило ему только подумать об этом, как его спины коснулась холодная ладошка Сони, по размеру напоминавшая детскую, затем аккуратно поглаживая плечи.

— Ты всегда такой злой с утра? — она усмехнулась, а затем ласково погладила его по голове. Эти жесты выбили Вознесенского из колеи. Он не привык, чтобы после проведенной подобным образом ночи он разговаривал с девушкой, а уж тем более, чтобы они прикасались друг к другу. Сейчас ему было противно от самого себя.

— Сегодня исключение, — он повернул голову к Морозовой, рассматривая ее отдохнувшее и изменившееся лицо. — Разовая акция.

— То есть, ты всегда добрый, но со мной злой? — она засмеялась и погладила его по щеке. Вчерашнее умозаключение о влюблённости Морозовой с каждой секундой находило всё больше и больше подтверждений.

— Нет. Обычно я еще злее, — Руслан поднялся с кровати, а затем, полностью обнаженный, вышел из комнаты и проследовал в ванную.

Он хотел принять душ. Раздражение разливалось по его телу, хотелось что-то сломать или покричать. Он ненавидел себя за ошибку, которую совершил вчера. Он ненавидел то, как она смотрела на него влюбленными глазами. Он ненавидел себя за то, что просто воспользовался девчонкой, но никак не мог уже вернуть время вспять. Приняв душ, он зашел на кухню, думая, что девушка уже ушла, но она была там. И готовила им завтрак.

— Я думаю, что ты голоден. Поэтому решила приготовить нам завтрак. Ты ведь не против, что я тут хозяйничаю? — она весело улыбалась. Это выводило Руслана из себя.

— Соня... — впервые, наверное, он произнес ее имя так. — Ты ведь понимаешь, что то, что было вчера — ошибка. Наша общая, — Вознесенскому было сложно подобрать слова, но все же он сказал это.

Девушка выронила лопатку, которой переворачивала омлет. Затем она кивнула, улыбаясь.

— Да. Я прекрасно это понимаю. И понимаю то, что если бы мы встретились при других обстоятельствах, мы бы никогда не были вместе. Мне просто жутко одиноко. Все, что спасает меня эти недели — наркотики и секс, — она подняла лопатку, затем бросила ее в раковину и вылетела из кухни. Соня Морозова всегда убегала, когда не могла справиться с эмоциями.

Вознесенский снял еду с конфорки, а затем пошел за девушкой. Она уже стояла в коридоре, обуваясь.

— Я ведь права, что ухожу? — она разочарованно посмотрела на Руслана.

— Да. Нам не стоит больше... Встречаться в таком ключе.

— Ага. Ты прав, — она кивнула и взяла свой пиджак с вешалки, которая стояла в прихожей.

— Это останется между нами?

— Да. Я думала, что ты не такой. Ошиблась. Как и всегда, — тихо произнесла Соня, смотря в темные глаза Руслана. — Как и всегда...

Вознесенский понимал, что если он попросит девушку остаться или извинится, то сделает только хуже. Это даст ей надежду на то, что она ему небезразлична, но это было не так. Он ничего не ответил, только открыл ей дверь и попрощался. Соне хотелось плакать, но она не показывала этого.

Морозова понимала, что то, что было вчера — просто ошибка. Но ее мозг отчаянно пытался найти хоть какие-то капли удовольствия в неожиданно опустевшей жизни. Все, что свалилось на нее за это время, давило тяжелым до невозможности грузом, и все, чего ей хотелось сейчас — сбросить этот груз...

Рабочий понедельник был хорош. Не было никаких происшествий, Вознесенский размеренно занимался бумажной работой в своем кабинете. Вдруг кто-то постучал и, не дождавшись ответа, вошел. Так делали только двое — начальник и Дана. Сегодня это была Дана.

— Привет, — она, весело улыбаясь, подошла к рабочему столу Руслана и присела на его край, как делала практически всегда. — Зашла спросить, как дела.

— Спрашивай, — брюнет усмехнулся, отложив ручку в сторону. Дана, как всегда, была свежа и весела — легкий румянец тронул ее чуть пухлые щеки, а с губ не исчезала искренняя улыбка.

— Ну и как же твои дела? — Дана посмотрела на мужчину, изогнув правую бровь и склонив голову вбок. — Выглядишь так себе, если честно.

— Я знаю, — он кивнул, вновь вспомнив о событиях прошедших выходных. Он не собирался говорить о том, что произошло между ним и Морозовой, зная, что это заденет Дану, расположение которой ему не хотелось терять. Поэтому просто сослался на плохое самочувствие, а не на паршивое моральное состояние.

— Может, тебе стоит взять больничный? — встревоженная девушка коснулась ладонью его лба, закусив губу. — Температуры нет... Но выглядишь ты действительно паршиво.

— Извините, ваше высочество, что не радую глаз, — Вознесенский рассмеялся. — Пойдем обедать? — он бросил взгляд на часы на рабочем столе компьютера, а затем поднялся, потянувшись.

— Пойдем, — блондинка пожала плечами и тоже встала, зевнув. — А я вот не выспалась. Все выходные помогала родителям с ремонтом...

— В следующий раз зови меня, у меня есть опыт в этом.

— Ты шутишь? Ты ведь не выглядишь человеком, который любит заниматься ремонтом.

— Вообще-то я самостоятельно сделал ремонт в своей квартире, так что... А ты там ведь не была. Ну ладно, еще будет шанс, — он подмигнул блондинке и вышел из кабинета, прихватив свое пальто с вешалки. За выходные очень сильно похолодало, но Вознесенский, который любил холод, мог этому только порадоваться.

Дана и Руслан шли по коридору, обсуждая последние новости по делу Морозова, как в коридоре появился Андрей Андреевич Полярный. Начальник, дождавшись, пока его подчиненные в лице Мироновой и Вознесенского поздороваются первыми, поздоровался в ответ и остановился рядом. Руслан уже понимал, что во взгляде начальника было что-то не то, а затем седоволосый мужчина заговорил.

— У нас есть плохие новости. Морозова из окна выбросилась.

— Что? — сердце заколотилось быстрее, пытаясь выпрыгнуть наружу. Впервые, наверное, за всю жизнь Руслану стало так страшно. Он почему-то вдруг подумал, что это произошло из-за него. — Когда это произошло?

— Сегодня. Буквально двадцать минут поступил вызов, на место уже выехали. Можешь тоже выехать... Ты там точно не помешаешь.

— А причина?

— Не в курсе. Езжай, сам узнаешь все. У меня другие дела... Но все стало, как видишь, еще запутаннее, — Андрей Андреевич с какой-то долей презрения посмотрел на Миронову. — Миронова, а ты езжай вместе с ним. Поучишься у профессионала.

— Так точно... — несколько грустно сказала она, а затем отдала честь.

Полковник только усмехнулся и продолжил свой путь.

Седан Вознесенского уже несся по улицам города через несколько минут после встречи с начальством в коридоре отделения. Дана молчала, хотя Руслан знал, что ей было очень интересно и что ей хотелось это все обсудить. Вознесенский курил одну за другой, в голове прокручивая их последнюю встречу, то, как эта детская ладошка касалась его спины в спальне, и то, как она смотрела на него своими большими синими глазами, стоя в коридоре его квартиры, когда он прогонял девушку прочь.

— Ты в порядке?

— Да, Дан, все в порядке, — быстро припарковав машину, Вознесенский буквально побежал к группе полицейских, которые столпились рядом с телом, которого он еще не видел.

— Руслан! — Дана поспешила за ним, попутно доставая свое удостоверение из сумки.

— Свои, пустите, — показав корочку, Руслан подошел к девушке. Рядом с разбитой головой была большая лужа крови. Впервые у него навернулись слезы на глазах, но он быстро пришел в себя, «отключив» свои эмоции. — Кто позвонил?

— Соседи. Кто-то курил, когда она полетела. Ты ведь ведешь дело ее отца?

— Да, — Вознесенский посмотрел на лейтенанта, который ответил на его вопрос. — Кто осматривает комнату, откуда она прыгнула?

— Еще никто. Я так понимаю, вас Полярный отправил сюда?

— Да. Я могу подняться?

— Думаю, да... — молодой парень несколько стушевался, потому что понимал, что вообще-то не мог давать такие распоряжения.

Никто бы не мог подумать, что в этой квартире произошло такое ужасное событие. Все было, как обычно: на кухне по-прежнему в холодильнике была приготовленная для Сони еда, в ванной стоял шампунь, которым она пользовалась. В коридоре стояли те самые туфли, в которых она была той ночью, когда они переспали. На вешалке висел тот самый пиджак, а около зеркала, наверное, стояли те самые духи, запах которых Вознесенский помнил до сих пор. Наверное, даже подушка, на которой спала девушка, еще обладала этим запахом. Сглотнув кислую слюну, он прошел в комнату девушки за следователем. В комнате был идеальный порядок — следовательно, девушка готовилась к этому шагу. Второе, что бросилось в глаза — свернутый несколько раз листок на подоконнике, который был прижал чашкой. В чашке был недопитый чай...

— Записка, — светловолосый мужчина, надевая перчатки, взял эту записку, стал читать. Вознесенскому хотелось знать одно — что он не упоминается в этой чертовой записке. — «Прошу никого не винить. Это моя плата за отца, я сама виновата в том, что его убили. Мама, я тебя люблю». Больше ничего... — следователь положил записку на место.

Внутри у Руслана что-то с неприятной, но слабой болью ухнуло вниз. Он будто бы почувствовал облегчение, но совесть, которую он яро пытался заглушить здравыми аргументами, протестовала, коря его в том, что отчасти он тоже был виноват в этом. Он только сейчас вспомнил о Дане, которая осталась где-то внизу около его машины, которую он, кстати, совсем забыл закрыть. Перед глазами у него была Соня с разбитой головой и застывшая в неестественной позе.

— Я вниз. Осмотрю тело да поеду. Мне нужно было знать, что в ее записке. Может быть, это могло бы дать новый ход дела... — тихо произнес он. — Но нет. Свяжемся, когда вы закончите...

Он попрощался со следователем и вышел из квартиры. В ушах все еще звенели фразы, которые прочитал следователь. «Я сама виновата». Так коротко. Ничего больше, что могло бы сказать о том, что творилось в ее юной душе в эти минуты перед смертью. Как она, такая слабая и наивная, могла решиться на такой шаг? Что теперь будет с ее матерью? Что будет с Вознесенским? Кто-то узнает о том, что они были вместе чуть больше, чем сутки назад?

Вознесенский, как только вышел из подъезда, закурил, крепко затягиваясь. Дана вскинула руки, как только увидела его.

— Ты так рванул, что я даже не успела ничего сказать. Что там?

— Ничего интересного, — стряхивая пепел, он посмотрел Дане в глаза. — Просит никого не винить. Написала, что это ее плата за то, что она виновата в смерти своего отца.

— Да? Бедная девочка, — Дана покосилась на тело девушки.

— Не смотри на нее, — Руслан, взяв Дану за подбородок, посмотрел ей в глаза. — Не смотри.

— Ладно. Уедем отсюда?

— Уедем, — Руслан, вновь затянувшись сигаретой, отпустил Дану. Она вновь покосилась на девушку, затем стала смотреть, не отрываясь. Вид мертвецов завораживает. Руслан знал это не понаслышке. Вот только потом эти мертвецы, которые не казались такими страшными на местах преступлений, приходили во снах. И там уже они были куда страшнее.