Фон Небытия

"В определённой ситуации любой способен на убийство. "

Сэм Винчестер

День. Солнце в зените. Ослеплённые неизвестностью люди беспамятно следуют шаблону. В их руках маленькие зонтики, сморщенные свертки ткани, которые так и ждут, когда их омоют свежие капли дождя. Однако мир смеётся над ними, продолжая играть с ниточками судьбы, а величественный шар все продолжает метать копья в надежде попасть в кого-то, наблюдая за падением ничтожного человека.

Люд, сам того не замечая, создаёт мелодии тонущих в воде крупинок неба своим цоканьем об гнилой, давно убитый асфальт. Он повидал немало за эти годы: втоптанные листы, стартую подошву, разбитые до крови колени, слезы, крики, направленные в никуда и, конечно, гнетущий запах напалма* по утрам. Многие помнят, как в один день, мир стал похож на расколенный шар, тот самый, что во все времена дарил тепло и всеми знакомый свет... Кто-то зовёт этот период "Канонадой Тирана", а кто-то "Писанием Деймоса". Только вот, смысл один: огонь, смерть и гнев всесильного "Солнца". Смертные, как в последний день Помпеи бежали, спотыкаясь о других, топтали слабых, отдавали детей в смолистые руки, а сами, как свечки, догорали... Не раз Чистая Гавань светилась в тиши после злополучного Дня Кровопролития. Сердцеед сдержал свое слово: Новый Город стал тенью - такой же черной, как сожжённые до тла дома и улицы. С тех пор вся индустрия "легенды" упала, став напрямую зависить от Моногорода. Многое с тех пор поменялось: нет ни живописных центров, ни шумных пинтаклей, ни новейшей техники, прославленной культуры. Все, что было дано Новому Городу теперь осталось только на устах и чёрно-белых фото.

Пока очередной круг событий замыкался, начинался другой, отчего никто не мог понять, где конец повторений истории. Истории, где никто не расскажет смертному о замыслах Мэра, и не узнает глухой, что к нему направлены мелодии органа, так и народ Нового Города никогда не познает былого процветания.

В комнате, где все также лежали разбросанные вещи, успевшие покрыться тонким слоем пыли, царила глухая тишина. Книги в хаотичном порядке создавали то ли маленькие палатки, то ли высокие горы, разрушенные оползнем. Где-то на полках покоились нетронутые чужой рукой переплетенные листы пожелтевшей бумаги, стертой и кажется, гнилой по краям, будто синяки на все еще живом человечке. Среди них были и те, что пахли свежими чернилами и по велению судьбы ведали о гармонии, железной хватке и самообороне. Одни, будто писанные самым ярым художником говорили что-то нелепое, непристойное, а другие - совсем непохожие на себя впитали и кровь, и пот, отчего, держа их, кажется, будто в руках целая жизнь. Читать их одно удовольствие. Однако и среди однотипных книжонок зиял, привлекал к себе мнимый предмет. Это не была писанная ваза, не красивая статуэтка, поставленная для создания лживой обыденности и некой обжитости. Не было там и чего-то, чем можно было пользоваться, лишь память... Лишь убитый кусок циполина, напоминающий о старом, давно забытом деле и о том, как жесток порою человек к трудам таких же, как он.

Азалия, как комплект ко всему прочему беспорядку, дополняла темно-зеленую коробку, чьи углы со временем потеряли свою форму, а полы превратились в полосу препятствий с ямками и бугорками. Она была такой же беспорядочно необычной, темной, будто ночь и таящей в себе немало секретов. Почтальон медленным шагом огибала комнату, нелепо переступая через книги и сброшенные на пол пыльные подушки. Ее немой взгляд блуждал повсюду, будто оценивая размеры бедствия, а руки крепко держали тяжёлую сумку, которая так и клонила ее в бок, отчего та была похожа на неваляшку. Пока Азалия осматривала комнату, Чудик не проронил ни слова, лишь наблюдал, периодически вздрагивая, когда мелкая нога его подручной была в миллиметре от обезглавливания сброшенного синего слоника и его родни, находящийся по другую строну развалин.

Так продолжалось до тех пор, пока не случилось то, к чему все и вело: в очередной раз переступая справочник медицинских противопоказаний, Азалия, не удержав равновесие, рухнула на пол, попутно хватаясь за близлежащие предметы, отчего сверху на нее попадали книжки с гербарием и закладками из инструкций по пользованию приборами, которые отродясь никто не видел. Падение сопровождалось сильным грохотом и большим обилием порошины, которую было отчетливо видно на свету с ее легким, надменным желанием создать еще больше проблем и без того загнанным существам.
Падение было настолько быстрым, что Чудик только и успел ступить на встречу и застыть, будто статуя.
- Может, Вам помочь? - Лис продолжал стоять, в то время как Азалия и не думала вставать, не реагируя на слова. Она лежала прямо на груде книг, держа ухо прямо у самого пола и якобы прислушивалась к чему-то. Повисло недолгое молчание, в котором было что-то странное: в квартире странные звуки перекликались то ли с шуршанием, то ли с журчанием воды. С одной стороны, что-то скапывало, а с дугой ерзало и завывало. Однако каким бы подозрительным не был этот шум, Чудик не обратил на него должного внимания и снова задал вопрос: Вам нужна помощь? - Одной из немногих мыслей Чудика в тот момент было: "Может, она наткнулась на что-то и умерла...". С этой мыслью его передернуло, будто внутри соскочила пружина и тот ринулся поднимать томное тело. Как вдруг на улице, рядом с окном, раздался инородный гул, схожий на тот, что издает удар живой плоти об землю. Он был краток, но сумел поселить в душе страх неопределенности, заставив отложить другие дела.

- Вы слышали? - Вдруг ожила Азалия, приподнимаясь с полу. Ее выражение лица говорило само за себя - беспокойство. Несмотря на явный шум, никто не спешил подходить к окну. Страх - вот что движет человечеством.
- ... - Чудик не ответил, продолжая сверлить взглядом рукотворные прозрачный прозор в стылой стене. Его глаза были широко открыты, а в душе все замерло и не думало шевелиться. Он ждал знака, того самого знака, который сказал бы ему в лицо: "Беги... Беги, сломя голову, но даже не думай смотреть назад".

Тишина окутала помещение и его заключенных. Прислушиваясь, все еще слышалось, как что-то скапывает, перекликаясь с легким гулом. Звуки доносились до ушей, казалось, их источник близко.

Множество вопросов крутилось на карусели сознания в эти нещадные секунды и многие не выживали, срываясь и разбиваясь в дребезги. Внутри Чудика все сжималось и болело, мешочек с кровью неистово бился и с каждым разом рассудок становился все мутнее, а воздуха нахватало настолько, что легкие скручивались в трубочку, прося все больше. Становилось все душнее и жарче. Лис больше не слышал, не видел и даже не думал о реальности, все больше погружаясь в выдуманные горести и печали своего сознания. Пока люд ожидал ответы на вопросы, они продолжали просачиваться сквозь обои, оставляя мокрые потеки на стенах.

- Глава, Вы нехорошо себя чувствуете, Вы побледнели... - ответа на вопрос не последовало. Девушка безнадежно посмотрела в сторону адресата, вздыхая, поворачивалась в сторону недавнего странного грохота. Азалия больше не могла терпеть и извиваться вокруг да около, отчего, собрав всю волю в кулак, распахнула белые занавески, на которых то тут, то там зияли желтоватые пятна. Она открыла окно и перевесила свое тело вместе с тяжкой сумкой через карниз. Еще некоторое время Почтальон весела в окне, а когда спустилась, лишь сказала, что там ничего нет, кроме странного мешка из мешковины. Эти, на вид простые слова, стали усладой для ушей для того, кто больше всего боялся услышать об очередном несчастье, но в этом мире нельзя быть уверенным в чем-то и смело утверждать, что беда обошла стороной.
- Вот как - еле выдавил из себя Чудик, пытаясь обуздать внутри буйного зверя, тем самым отводя глаза от назойливого наблюдателя. Постепенно беспокойство ушло, но остался осадок, который, стоило сдвинуться с места, давал о себе знать.

Вода мелкими потеками продолжала продвигаться по стенам к бетонному полу. Зеленый цвет обоев становился насыщеннее, привлекая к себе внимание хозяина, а звуки падающих на пол капель становились все громче. Их ритм был похож на мелодию грибного дождя летом, однако ни свежести, ни радости тот не приносил. Заметить их было делом времени, поэтому хозяин не заставил никого ждать.

Чудик, стоило увидеть мокрые стены и потолок, сразу переменился в лице: стал грозным и решимым. Он ринулся к выходу, ничего не сказав. Его руки были сжаты в кулаки, а шаг был тверд и четок, будто тот идет прямо в строю. Лис миновал дверные проемы, узкие коридоры и уже давно забытые следы. Ничто не могло остановить лаву, подступающую к самому горлу. Вскоре, когда Чудик добрался до поставленной цели, не теряя ни секунды, тот стал трезвонить в звонок. Где-то за дверью отчётливо слышалось раздражающее пиликанье, но ни шагов, ни чьего-либо голоса не следовало. Раз и еще раз - все четно. За дверью тишина.

"Ничего не остаётся, кроме как добровольно пойти в логово к ненавистнику...",- с этой мыслью Чудик резко повернулся, спускаясь вниз, не обращая никакого внимания на Азалию, которая, как хвостик, молча следовала за ним.

В этом мире события одно за другим отвлекает, тянет то в одну сторону, то в другую - нельзя сосредоточится, нельзя решить одно, не создав другое. Кажется, жизнь ведет нас в никуда, давая нам мнимый выбор: действовать или бездействовать.

___________________________________________

*Напалм - особое вещество для приготовления зажигательных и огнемётных смесей.