Фон Небытия

"Хирург - это не реализовавшийся преступник."

Машина ехала по темным переулкам без каких-либо чувств или переживаний, в то время как за жизни детей боролись такие же несчастные, в своем роде, люди.
Прыгали в неистовой скорости темные дома, которые то и дело подскакивали и падали. Казалось, эти глыбы были готовы сорваться с места и побежать за машиной, но их держала человеческая сила, величественная и глупая. Фонари заменяли звёздное небо, спрятанное за завесой туч, а железные самолёты подменяли в воздухе живых птиц. Однако ритм жизни был схож на натянутую струну классической гитары: напряжённую, способную в любой момент издать протяжный звук, затрепетать в тишине и покое тяжёлого дыхания. В любой момент по лёгким Чудика переставал поступать воздух, ничто не могло заставить его успокоиться. Руки сами по себе дрожали, комкая бумагу, а в ушах стоял звон бьющегося металла в огнях победы. Зубы терлись друг о друга, причиняя друг другу боль из-за повреждения эмали. Все шло своим чередом, нагнетала обстановка так, что казалось, терпение вот-вот кончится. Как будто оно находится в сосуде с тончайшим стеклом и стоит ему удариться, так все сразу вырвется наружу.

Маленькая жизнь дышала, будто бы сквозь подушку. Каждый вдох обрывался, не успевая ухватиться за нить надежды. Раз через раз, как на иголках, под прицелом снайпера худые ручки вздрагивали, подбирая под себя простыню и в тот же миг бросали ее. По венам все ещё текла кровь, прокалывая тонкую кожу то в одном, то в другом месте, однако веки не открывались, даже сквозь громкие мольбы и старания. Врачи - они будто матери своих детей, спасали жизни других из-за чувства долга, несмотря на то, что их ничего не связывало. Кардиограмма на обоих мелких экранах рисовала слабые бугорки, еле поднимающиеся наверх, а точка без перерыва давала знать о состоянии пострадавших. Несмотря на стабильность состояния детей, люди без капли сомнения говорили об операции. По их словам, самые тяжкие формы травм были у девочки пяти-шести лет, а у мальчика, старше примерно на два года, были минимальные повреждения с последствиями шоковой ситуации.

- Простите, Вы родственник этих детей? - увидев переживания Чудика краем глаза, водитель равнодушно спросил попутчика. Он не отрывал взгляда от дороги, сгорбившись в три погибели. На нем была бордовая форма с кучей полос белого цвета, сама одежда была тряпками, сшитыми воедино. Человек, вовсе не молодой, являл собой мрачное представление смерти за рулем автомобиля в голове Чудика.

- Ничуть... А Вы их смерть? - неожиданно промямлил Лис, погрязший в своих ведениях. От этого вопроса водитель на время онемел, а потом с удивленным лицом, все так же смотря на длинную дорожную змею, ответил:

- Странный Вы.

После этого шофер замолк. Чудик продолжал погружаться в сосуд со всем мерзким и тревожным, что только могло скопится за годы всей жизни, а сирена искала момент, чтобы насолить. Поездка казалась бесконечной, пусть машина и ехала на всей скорости к ближайшей лечебнице. К счастью для немногих, скорая помощь стала приближаться к заветной цели в горящих желто-красных цветах. Величественное здание, будто солнце ночью освещало путь, виднеясь где-то за деревьями и бетонными столбами - палками в земле. Когда же путь подошел к концу, уже подготовленные люди бежали к только ставшему автомобилю. Суматоха, неразборчивые команды, крики и волнение. За считанные секунды детей увезли на носилках в больницу, не теряя ни минуты.

Выходя из кузова, чуть пошатываясь, Чудик видел перед собой летное поле. Огромная просторная территория походила на трассу для посадки самолетов, лишь небольшие отличия говорили об обратном. Однако в округе не было второй скорой помощи, которая постоянно следовала и отставала от главной машины. Сам того не понимая, Лис попятился в стороны древесных великанов, перемешанных с лавками. В округе тьма окутывала несчастных и счастливых, в некоторых палатах горел тусклый белый свет...

"Больница - место нагнетающие, в ней нельзя быть спокойным или расслабленным, постоянно что-то раздражает нервы. Бывает, известия о смерти ночью, а после с тобой говорит "мертвец". Одни люди рыдают, а другие в тот же день в соседней палате радуются выздоровлению сына... Когда-то начнется осмотр, где тебя не спросят о боязни сдавать кровь или о том, что ты терпеть не можешь запах медикаментов. Часто надменная бестактность порождала убийц-героев, забытых почти сразу после операции. Еда - бездушная жижа, пахнущая лекарствами... Корм из таблеток, которые не помогут, однако смогут принести денег в кассу. Раз на то пошло, простите, не будет там моей ноги... - мысли Чудика прервались, вспомнив о детской участи. - Неприятно видеть хирурга за его делом, но хуже того - попасть под скальпель, - так говорил мне отец, не раз приводя меня в морг... Ему нравилось меня пугать."

На улице становилось прохладнее, воздух влажнее, а мысли яснее. Мало-помалу пошел дождь, как из лейки с кое-где забитыми дырками. Нагнетающая обстановка рассевалась, природа оживала. Шуршали под силой ветра листья деревьев, с которых медленно скатывались капли прозрачной воды, будто слезы. Слышались вдали звуки лесов и даже моторы не перебивали мелодию спокойствия и умиротворённости. Делая вдох и выдох, Чудик ощущал легкий запах озона и свежей травы, являясь неотъемлемой частью воздуха в целом.

В тот момент по тропам после очередного осмотра пациентов гуляла девушка-медсестра, которая посчитала нужным пригласить человека внутрь, чтобы тот не замерз и не промок.

- Простите, Вам лучше зайти внутрь! - кричала незнакомка, из-за угла больницы, ускоряя обычный шаг до бега. Каблуки цокали по ровной поверхности плит в такт некоторым каплям. Этот звук придавал музыке природы необычный вид, будто бы что-то неземное вмешалось в песню земли своими новшествами, однако это придавало ощущениям еще большей остроты. Подбегая к Чудику, медсестра снова прокричала ранее сказанные слова, однако Лис и в этот раз не обратил на них внимания.

- Вы меня слышите, молодой человек? На улице скоро начнётся ливень, зайдите внутрь. - она положила свою руку на плече задумчивого человека, который только сухо ответил:

- Меня все устраивает.

После этого он встал с деревянной лавки без спинки и направился по тропе вглубь хаотично растущих пихт, кипарисов и лиственниц. Однако девушка не отступала, твердо стоя на своем.

- Нет, Вам туда нельзя! Идите внутрь! - несмотря на огромную неохоту идти к ненавистникам в их логово, Чудику пришлось послушаться упрямую девушку лишь потому, что незнакомка угрожала позвать главного врача больницы, с которым не было желания встречаться ни по делу, ни просто так. Его гордая натура не вызывала удовольствия, как и грубость Лиса в его присутствии.

Шагая ко входу, еще не раз хотелось сорваться и убежать, однако веских причин не было - только глупая неприязнь. Зайдя внутрь, обстановка напоминала похоронное бюро, где каждый второй ходил с заспанным и унылым лицом, отвечал односложно и скупо, а на лице каждого читалась явная антипатия. Придирки к внешности «принцесс» со стороны резвых венцов творения кончались безобразием. И на глазах жертв они смотрелись нелепо, вроде детей, подумавших о причудах и забывших об этикете. С разных сторон все казалось не симметрично, что и следовало ожидать - никто не идеален... Только вот даже подобные сцены были для большей части жильцов больницы приемлемыми и мало кто пускал искры или ругань, наполненную бестактностью, в сторону таких людей. Конечно, можно многих понять, однако не всегда это нужно...

Просиживая время на скамейке в холле в бело-зеленых оттенках, с разных сторон доносилась неясная информация. От одной сплетни к другой переходили все ещё бодрые врачи, отчего казалось, они никогда не приступят к работе. В тот момент Чудик думал о давно прошедшем инциденте с шумихой в Синем доме, ведь соседи откуда-то взяли подобную мысль о сносе, однако ни таблички, ни надписи не было...

"То ли это дело слуха, то ли кто-то серьёзно пошутил... Почему-то мне кажется, что тут причастна газета "Правда о земном" и ее настырные сорняки. Однако с одними предположениями гипотеза осталась бы в небытие и лучше будет уточнить",- пока Лис прокручивал в памяти отрезки бумаг со словами и картинками, разорванными в некоторых местах, к нему подошёл человек, чуть ниже его самого с таким словами:

- Можно с Вами поговорить, Глава? - задал вопрос мужчина в медицинском халате до колен с длинным рукавом и шариковой ручкой в нагрудном кармане, которая оставила ярко-синий след пасты на стыке плотного шва. Сделав паузу, он уточнил. - Это касается детей.

Проснувшись от сна, Чудик резко вскочил с взволнованным выражением лица.

- Да, конечно. Слушаю.

- Вы ведь не их родственник? - слова прозвучали немного неуверенно со стороны вопрошающего.

- Да, родным не являюсь, только вот это не проблема в наше время... Так что Вы хотели сказать? - взяв себя в руки, Лис выпрямился и воспрянул духом, стал похожим на росток, который всегда тянется к свету и только вечером дает волю своим нуждам: сну и покою.

- Насчёт этого, - человек повернулся и посмотрел прямо в глаза к гостю, который в предвкушении ждал продолжения, однако в глубине души предполагал, что новость не принесет ничего хорошего. Положив руку на грудь, тот продолжил, - девочка не перенесла операцию, мальчик сейчас в коме.

- Вот как... - на душе попадали камни как со скалы, гудели паровозы, чей дым окутал мутью разум. Несмотря на прискорбную новость и несчастный конец одного игрока, Лис держался до конца, сдерживая все в себе. - Благодарю, что сказали... Простите, а когда мне можно будет навестить дитя?

- Знаете, это не последняя новость. Как оказалось, со стороны родственников парня больше не осталось кого-либо способного взять на себя ответственность. Такое случается, пусть и редко. Если говорить без наматывания кругов вокруг больного, то меня попросили Вам передать, что ребенка после его выздоровления отправят в приют.

- Ничего, сказал ведь, что подобное не проблема. Кстати говоря, будьте добры, ответе на поставленный мною ранее вопрос. - в голосе стали проявляться нотки твердости и настойчивости.

- Точно. Не мне решать, когда и как. Меня лишь назначили посыльным, так что до свидания, Глава.

- Надеюсь, Вы не встретитесь с колонной, когда будете подпирать носом потолок... - Чудик тихо пробормотал себе под нос слова, которые адресат слышал не раз. Они звучали грубо и надменно, пусть и не несли жестокий или агрессивный посыл.

Лекарь и Чудик были вынуждены работать вместе, когда, будучи ещё неопытным и молодым, Лиса заставляли тренировать свое мастерство в разных делах, одним из которых было проведение собраний глав крупных точек в городе.
Они всегда вели себя одинаково, когда встречались: не замечали друг друга, делали вид, будто не знакомы и переходили до грубых высказываний и долгих дискуссий, когда оставались одни. Единственное, что могло сдерживать нрав сотоварищей - окружение, которое должно было видеть все в лучшем свете, чтобы лишний раз не создавать конфликтов и сплетен. На собраниях что один, что другой начинали спорить, затрагивая темы не касающиеся обсуждаемого вопроса. Однако в скором времени встречи с главами прекратились, Подручный Сердцееда стал выполнять более важную работу, полностью выудив доверие Мэра. С тех пор Лис стал более сдержанный и рассудительный, ему больше не прощали отклонений от плана или чудачеств, от которых он никогда не мог отказаться. Грубость, агрессию или высказывания в сторону недоброжелателей так же не одобряли, отчего на работе приходилось быть бомбой замедленного действия.

"В моей жизни всегда был один отец - Писатель. Кроме него в памяти не было место для матери, которая дала мне жизнь или для настоящего отца-труженика, или той же сестры, жаждущей отобрать все внимание. Как ни крути, от них ничего не осталось... Однако авария случилась вновь, опять те же выключенные фары, дети с двухлетней разницей в возрасте, грузовик. Те же огни, которые крутили на повторе в новостях ещё неделю спустя. Есть отличия, однако слишком много совпадений... Настолько много, что начинает казаться, будто подобное кто-то подстроил..."