Глава 39
Глава 39
Он часто просыпается до рассвета.
Без звука. Без слов. Просто встает, как будто что-то внутри подталкивает — идти в зал, бить грушу, забывать.
Я не мешаю. Иногда лежу в постели, обнимая подушку, вдыхая остатки его запаха.
Но сегодня — пошла за ним.
Потому что душа зудела.
Моя Скай. Моя ведьма. Она снова снилась мне сегодня. Страхи вернулись. Что если все будет как раньше. Массимо не будет. Я буду одна.
Я накручиваю себя.
Это бред.
Все мои страхи
Мне нужно было его почувствовать. Не как тень, а как живого. Только Массимо мог вытащить меня из темный мыслей.
Я не слышала удара, а почувствовала его. Вибрацией пола. Массимо стоял у груши. Без рубашки. Линия спины напряжена, плечи сведены, кулаки в бинтах. Он бил не просто грушу. Он бил всё, что не мог изменить.
Свою вину. Потери. Смерть моей сестры. Мои слёзы, в которые он смотрел и ничего не мог сделать.
Я вошла тихо.
— Ты порвёшь себе кости, если будешь так сжимать руки, — прошептала. — Ты слишком сильно бьёшь, — сказала я тихо. — Это не помогает, если ты снова не можешь спать.
Он обернулся. Глаза красные, лицо вспотевшее, злое. Но когда увидел меня — злость утихла. Не сразу. Но утихла.
Он сделал шаг. Потом ещё. Я подошла к нему. Положила ладонь на грудь. Он горячий. Весь — как напряжённая проволока.
Я поднялась на носочки и поцеловала его.
Не в губы. В ключицу.
Туда, где биение его сердца было ближе всего к коже.
Он выдохнул. Глубоко.
Массимо стал мне ближе всех. Он стал мне семьей.
Он уничтожил тех людей, которые были причастны к смерти Скай.
Я не знаю подробностей, но что-то его все еще тревожило. Возможно он не рассказал мне всей правды.
— Я боюсь, — шепчу. — Боюсь, что опять всё уйдёт под землю. Что ты снова станешь чужим.
Он положил ладонь мне на затылок. Осторожно.
— Я не уйду. Не теперь. Я с тобой. Я всегда буду с тобой.
Он провёл рукой по моим волосам, прижал к себе. Я коснулась его бока. Пальцами — осторожно. Он вдруг замирает. Его серые глаза заставляют меня покрыться мурашками. Возбуждение просыпается. Похоть. Глаза Массимо темнеют а Вены вылазят на шеи. Он смотрит на меня.
Я медленно стягиваю с себя футболку. Шрам на животе — он давно не свежий. Но всё ещё страшный. Напоминание об аварии. О смерти, в которой я не умерла.
Массимо замер. Все возбуждение сняло как рукой
— Прости, — прошептала. — Это всё, что осталось от той ночи. — Боль снова уколола сердце
Я снова дотронулась до своей футболки. Прикрыла ею этот ужасный шрам, но Массимо схватил меня за руку не давая это сделать.
Шрам на животе — розово-серый, неровный, чужой. Но он теперь часть меня.
— Осталось это, — прошептала я. Снова и снова. Я говорила одно и тоже. Легче становилось. — Больше ничего. — Он посмотрел.Медленно подошёл. Коснулся. Не с жалостью — с признанием.
Он подходит ближе. Берёт мою ладонь. Кладёт её себе на грудь. Потом проводит пальцами по моему шраму — так, как будто гладит не кожу, а историю.
— Мне плевать. Плевать на твои шрамы, — сказал он. — Они не важны для меня, потому что всё моё тело такое же. Моя душа такая же. Израненная. Вся в дырах. И только ты зашиваешь эти дыры. — Губа задрожала. Я зарылась в его плечо. Плакала. Наконец-то.
Мы не говорили больше. Просто были. Тела — горячие, уставшие, нуждающиеся.
Он снял с меня остатки страха.
А я — с него боль.
Мы были вдвоём — против всего, что когда-то нас разрушило.
***
Прошло два дня.
Сегодня — день рождения у одного друга Массимо.
Собралось много людей.
Я надела чёрный пушистый топ и юбку. Спустилась с ним.
Он был за моей спиной — как тень, как охрана, как броня.
Мне не нужно было, чтобы он держал за руку. Всё было ясно по его взгляду:
кто тронет — исчезнет.
Мы стояли у стола и ждали очереди поздравить именинника. Друг Массимо говорил с кем-то, почти не улыбаясь. И это пугало.
— А ты знал, что Николас теперь часто с ней? — услышала я чей-то голос.
— С кем? — Девушка цокнула
— С этой... блондинкой. Девчонка странная, но красивая. Кажется, что-то серьёзное. Обычно Николас ни с кем не общается. Он жестко отшил Клару а тут...
Я бросила взгляд на Массимо. Он услышал. Я помнила что Николас был братом Массимо.
Но не отреагировал.
Я тихо сказала:
— Ты что-то имеешь против неё? — Он взглянул на меня, чуть склонив голову.
— Она... не для него. Я не доверяю тем, кто слишком тихо входит в дом.— Мне стало странно. Потому что я видела Аделию. Однажды. Мы остановились у дома Массимо и я смогла увидеть странную блондинку. Массимо тогда странно цыкнул и мы быстро уехали. Мы пересекались мельком. Она была спокойной. Даже хрупкой. Не из тех, кто строит игры. Мне так показалось.
— Мне она показалась хорошей, — сказала я осторожно. Он не ответил.
Я не стала настаивать. Каждый из нас несёт своё: шрамы, страхи, тени.