1.1
Я стояла на улице и жадно глотала кислотный воздух, с горьким привкусом. Таким воздухом ты вряд ли насытишься, в нем витает запах гнили, и поэтому меня охватывает неподдельная грусть. Не так давно я начала искать места, где, выйдя на улицу, ты сможешь вдохнуть и не ощутить привкус разочарования, мне действительно нужно было это сейчас, как никогда.
Небо было усеяно мелкими серыми тучками, что то и дело начинали плакать горькими холодными слезами, эти слёзы чувствовали мы все, и с их помощью воздух становился не таким тяжелым. Когда шёл дождь на улице становилось свежее, и, мы, как будто умываясь дождем, забывали все свои проблемы и нерешенные дела. Во время такой погоды нам становилось либо тягостно на душе, либо очень легко. Но не сегодня, мне приходилось держать эту тягость у себя в сердце под ржавым замком, я надеялась, что скоро пойдет дождь, чтобы выпустить эту тягость с помощью такого же ржавого ключика.
Секунду назад я выбежала на улицу, у меня снова начался приступ, задыхаясь, мне не хватало воздуха. Такое часто бывает, и чаще, именно тогда, когда я забывала ингалятор дома, одиноко лежащим на прикроватной тумбочке. Когда у ингалятора не было возможности спасти меня от кислородного голодания, мне нужно было выполнять зарядку для легких, чтобы окончательно не задохнуться. Так как забывала я свой «спасатель» часто, мне не редко приходилось выходить наружу, глотая мерзкий воздух, когда этого абсолютно не ожидалось, чаще в самый неподходящий для этого момент. Но что поделать, такова уж судьба, раз мне с рождения была дана астма, теперь приходилось с ней как-то уживаться в одном теле. Иногда она становилась слишком невыносимой, начинала душить меня посреди ночи или дня, с этой соседкой жить было трудно, но выгнать ее я просто не могла, никто не мог. Как и сейчас, моя соседка настигла и тут, во время учёбы, как раз, когда я репетировала школьную сценку с остальными учащимися. Астма была непредсказуема, но мне приходилось ее терпеть, ее мог усмирить лишь ингалятор или врач, но так как ни того, ни другого у меня при себе не было, приходилось импровизировать и прогонять соседку своими силами.
Я вернулась в класс актерского мастерства, и, первым делом, как только я закрыла за собой дверь, меня спросили, все ли в порядке. Шаблонно ответив, что все в норме, начала наблюдать за сценой представления, в которой я не участвовала. Эту сценку режиссировал наш учитель актерского мастерства, к тому же, он еще и играл там «чудовище», лишь у него, и у одного моего одноклассника получалось управлять этой ролью, но так как одноклассник заболел, эта тяжкая роль упала на плечи учителя, даже если это и не совсем правильно. Все тащились от мр. Джонсона, он был добрым и честным учителем, который в любой момент был готов прийти к нам на помощь. Многие удивлялись тому, что он делает в школе, так как человеком он был довольно состоятельным, с таким капиталом нечего делать человеку на посту обычного школьного учителя, в обыкновенной городской гимназии. На такие вопросы он отвечал коротко и ясно: «Мне нравится работать с детьми». На самом деле, у нас было еще несколько таких искренних преподавателей, которым мы могли жизнь свою доверить, но мр. Джонсон был самым необыкновенным и выделяющимся.
Вот и репетиция подошла к концу, нас отпустили, и мы с чистой душой отправились домой. Так как дома делать особенно нечего, мы обычно гуляем после школы на местной игровой площадке, даже если мы и выросли с этих игровых горок и лестничек, став рядом с которыми мы будем выше на голову, нам было весело проводить время вместе на улице, даже если тяжесть воздуха мешала нам жить. Но сегодня не такой день, тучки давали нам почувствовать близость наступления дождя, поэтому нам просто приходилось расходится по домам.
Моя подруга Сью пошла ко мне домой, так как сегодня ее родители на работе и она может больше времени провести у меня в гостях. Меня радовал тот факт, что Сью, вместо того что бы понежится дома в одиночестве, попивая горячий зеленый чай, решает отправится ко мне, так как, уж поверьте, это одиночество для нее - штука ценная, ей редко разрешаетсяпобыть наедине с самой собой.
Не так давно мы решили узнать больше о частых исчезновениях людей в нашем городе, поэтому первым делом мы решили покопаться в темных уголках сети, дабы найти что-то полезное для такого маленького «расследования». Мы уже успели разузнать, что за последний год в нашем городе пропало пятеро детей, в том числе и подростков, и шестеро взрослых людей. А за последние пять лет пропало около ста состоявшихся людей и детей. Такая статистика пугала, и поэтому мы подозреваем, что в нашем городе завелся серийный маньяк, продавец органов на чёрном рынке или что-то типа того. Сью даже в шутку подозревала, что это может быть наш учитель Джонсон, но я быстро смогла это опровергнуть, так как у подозреваемого, из сведений свидетелей, были карие глаза, которые, «смотрели прямо в душу», а у мр. Джонсона глаза были болотно-зелеными, мы проверяли этот факт несколько раз. Судя с показаниями прохожих, подозреваемый несколько раз был замечен в местах, где пропадали люди, это, конечно, мог быть и не гипотетический убийца, но слишком уж это подозрительно, не думаете?
Под наше подозрение попал еще и учитель физкультуры мр. Алан Бейкер, который имел схожий цвет глаз и рост. Он точно имел такую силу, чтобы упаковать в багажник машины рослого мужчину. Еще мы могли вписать в список подозреваемых Джеральда Куин, владельца местной аптеки. У него должны были быть препараты, которые усыпили бы и коня, тем более что цвет глаз и волос схожий с главным подозреваемым. Но ко всему этому, мы понятия не имели, кого бы могла подозревать полиция, но нам хотелось найти виновного быстрее шерифа, к тому же, у меня на это были свои причины, так как год назад пропала моя одноклассница, которая была нам со Сью очень близка. Когда она не вернулась домой, мы решили, что должны всеми силами постараться найти пропавшую без вести подругу.
Мы сидели в моей комнате за компьютером в полутьме. Лишь месяц украдкой заглядывал в наше окно, и то, был практически полностью укрыт серым одеялом. Мы многое нарыли о местных расследованиях о пропажах, но беда в том, что тому, что находится в открытом доступе и доступных всем журналистских сайтах – нельзя доверять и стоит проверять. Поэтому завтра с наступлением рассвета мы решили отправится по свидетелям, стоит расспросить тех, кому пропавшие никем не приходились, ибо те, кто скорбят, могут обратится в полицию, потому, что какие-то там детишки решили ворошить прошлое, а нам, собственно, это было ни к чему.