Лес

На последнем издыхании Дима, постепенно замедляя бег, запнулся о собственную ногу и распластался на земле.

— Не побегу больше никуда, — задыхаясь, сказал он, с наслаждением чувствуя, как тело, с каждой секундой становясь более лёгким, охлаждается о впитавшую дождь землю.

Саня тоже остановилась и упёрлась руками в колени, жадно глотая воздух. Ноги еле держали её, подкашиваясь и дрожа от сильной нагрузки.

Егор опасливо огляделся. Деда нигде не было, но кто знает, что может таить в себе та часть Леса, в которую они забрели.

Если Дед и следил за ними, думал Егор, то он должен был предусмотреть все исходы своего «плана», в существовании которого Егор не сомневался. Раз уж он решился на такой отчаянный поступок, то уж наверняка должен был просчитать всё до мелочей. Нет ли нигде здесь ловушки?

Рой вопросов, затуманивший общее представление картины, мучал своей нелогичностью. Например, непонятно было, почему Дед не убил их сразу, а зачем-то потащил через весь Лес в свою хижину и «напал» только утром. И хотел ли он их убивать на самом деле? С другой стороны, топор в его руках говорил о многом. Не рубил же он всю ночь деревья... Или зачем он требовал открыть дверь, если сам же её запер? Подумав об этом, Егор даже расстроился, ведь препятствия, которые он так старательно сооружал, не пригодились. Дед просто забыл про ключи!

Егор усмехнулся. Всё было так размыто и нелепо, как в плохо-прописанном хорроре, где поведение и злодея, и жертвы настолько глупы, что картина становится скорее смешной, чем страшной.

Но самое главное, что оставалось для Егора кромешной тайной – что же Деду от них нужно и нужно ли вообще. Ведь если они до сих пор живы, значит, играют какую-то роль в его спектакле.

И словно уловив немые вопросы друга, Дима принял сидячее положение, достав из кармана джинсов сложенную газету, и молча протянул её Егору. Тот бегло просмотрел её, призадумался, сдвинув брови, и прочитал вслух, садясь рядом Димой.

— Ну... единственный лес в нашем городе – это наш Лес... — начала Саня, когда Егор закончил.

— А единственный двухэтажный дом в нашем Лесу – наш дом, — продолжил Егор, — Вот почему он следил за нами... — добавил он вполголоса и глаза его вспыхнули.

— «Боялся ли он, что мы узнаем, где живем?.. В доме есть что-то, что намекает на это? Или проблема вовсе не в нашем знании? Может в самом доме?»

Егор мысленно прошёлся по всему дому, заглядывая во все его закутки, но ни к какому выводу так и не пришёл.

— «Может снаружи?»

Он взглянул на Сашу, пытаясь что-то вспомнить, и та сначала поддерживала зрительный контакт, но, не заметив во взгляде друга ничего кроме пустоты, отвернулась и села напротив.

Дима судорожно тёр глаза. Он путался в собственных вопросах и понимал теперь, что всё-таки стоит придерживаться своих принципов и не надеяться на исключения. Сейчас за эту, казалось бы, незначительную слабину, что он себе дал, он, и его друзья чуть не поплатились жизнью.

— Там убивали людей... А теперь это наш дом... И уже очень давно...— в его голосе явно проступало ассорти из отвращения, страха и какой-то опустошённости, как будто все эти три года теперь можно выкинуть на помойку. — Извини... — только и добавил он, обращаясь к Егору.

— Что? — растерялся тот.

— Извини, что не поверил тебе сразу, — повторил Дима, зная, что тот всё прекрасно понял и услышал.

Егор развернулся к нему спиной и прилёг на его плечо, наверно, в знак прощения и слабо улыбнулся. Наступила гробовая тишина, нарушаемая только пением утренних птиц. Саня придвинулась к ним, аккуратно подмяв под себя платье. Они сидели спина к спине, сознанием уходя за пределы своих тел в этой звенящей тишине, слушая птиц и одновременно с этим не слыша их. Сидели долго, каждый, соприкасаясь друг с другом и сливаясь в единое целое. Эта тишина многое для них значила. Молча, прижимаясь плотнее, они думали, что делать дальше, как выпутаться из той беды, куда завлекла их судьба.

Солнце, приближаясь к своему зениту, начало припекать, роняя на лица ребят обжигающие лучи. Оно мешало их телам – они морщились, закрывали глаза, но сознанием не чувствовали и его. И зря, ведь ещё немного, и таких тёплых деньков уже не будет.

Саня первая вышла из медитативного круга.

— Нам стоит осмотреть и наш дом, — уверенно сказала она.

Егор улыбнулся уголком губ. Он думал об этом, но сомневался, нужны ли им новые потрясения или на сегодняшний день им пока хватит. Да и вряд ли они смогут что-либо найти в доме, который сами же реконструировали. Но тот мизерный шанс, что какую-нибудь маленькую, совсем незаметную улику полиция, да и они сами могли пропустить, перехватывала его дыхание, не давала ему покоя.

— Но мы очень долго там живём, мы сами его перестраивали, — возразил Дима, — Мы не могли ничего не заметить.

— Да, — протянула Саня, — Но мы не обращали внимания на полы. Вдруг он там что-нибудь зарыл, как в своей хижине.

Дима задумался. Не очень-то хотелось найти ему парочку трупов, хотя, это конечно маловероятно, но можно найти что-то не менее шокирующее. А вдруг, в их доме есть что-то такое, что может оправдать Деда...

Дима локтем пнул Егора в бок, давая понять, что ему пора вставать с него, встал сам и решительно отправился вперёд.

— Идём, я слышу ручей.

***

По приходе домой ребята сразу же принялись за работу. Часов до трёх в доме стоял страшный грохот. Передвигалась мебель, стучали молотки. Егор кряхтел, Саня материлась, а Дима молчал. В конце концов, обшарив весь дом, и попутно убравшись в нём, друзья отыскали что-то, зарытое в землю рядом с крыльцом. Проведя небольшие раскопки, они обнаружили большой деревянный ящик, и на удивление легко его открыли. Но то, что ребята увидели потом, удивило их ещё больше. Это был не ящик. Это был целый подвал, площадью, примерно, с половину дома. Саня сбегала за фонариками, и они спустились по ненадёжной на вид лестнице.

В темноте подвала пахло травой и сыростью. Ступая по прогнившему влажному полу, освещая фонариком клубы пыли, ребята прошли вглубь комнаты. У потолка, подвешенные на ниточках висели засушенные ромашки, мята, шалфей и прочие травы. Саня дотронулась до одного веничка, и он остался в её пальцах мелким порошком. На столике в подписанных банках стояли какие-то корешки. Надписи на них полустёрлись, и разобрать всё равно ничего нельзя было.

Такую «ведьмовскую» комнатку никак нельзя было сопоставить с тем, что уже было известно о Деде.

— «Если он вдобавок ко всему окажется ещё и колдуном», — подумала Саша, «Я переберусь в город, честное слово».

В углу стояла койка, похожая на ту, что ребята видели у Арсения. Прямо по центру её украшало огромное коричнево-бардовое, почти чёрное пятно. Внутри у каждого что-то зашевелилось, оставив неприятный осадок.

— Я не хочу знать от чего оно, — сказала Саня вполголоса, — Давайте будем думать, что Дед просто неаккуратно ел варенье.

— Варенье таких пятен не оставляет... — вставил Егор и тут же закусил язык. Зачем ещё больше запугивать себя и других.

Они втроём встретились взглядами и Егор, чувствуя холодок по спине, согласился:

— Пусть будет варенье.

— Да, — проговорил Дима быстро, — А гнилью воняет из банок. Всё, уходим.

И только ожидая своей очереди на лестницу, он заметил одиноко лежащий на ближайшей полке пистолет. Как раз, когда Егор помогал Сане подняться, он быстро запихнул его за джинсы.

Больше в подвале, как и в самом доме, друзья ничего интересного не нашли. Поиски пришлось прекратить.

Дима поднялся к себе в комнату, запер дверь, улёгся на кровать и закурил. За окном, в свете заходящего солнца раскачивались золотистые сосны. Глядя на них, Дима принялся хорошенько обдумывать последние события дня. Лежал, и мёртвым взглядом смотрел, как темнеет на небо. Мысли сменяли друг друга она за одной, даже не успев окрепнуть в его сознании, и путались.

К вечеру он совсем замкнулся. Комната провоняла табаком, постель покрылась новым слоем пятен от окурков. В горле першило. Спать он не мог. Сопровождаемый дымом он спустился на кухню. За столом Егор в полумраке озабоченно вглядывался в какой-то кусок бумаги. Не меняя положение головы, он поднял глаза на Диму, потом опустил на бумажку, свёл брови и посмотрел левее, что всегда означает начало высокой мозговой активности, и, наконец, остановился на Диме. Тот открыл холодильник, достал оттуда вчерашний бутерброд и почти бегом устремился назад. Лишь бы не дошло до разговоров. Прибывая в таком состоянии, разговаривать по душам ему хотелось в последнюю очередь. А когда Диме не хочется говорить, Диму лучше не трогать. Либо разговор получится непродуктивным, либо своим мрачным видом Дима доконает собеседника, либо пошлёт его куда подальше. Егор это прекрасно знал, но в этот раз мериться с его прихотями не стал. Всё-таки у него был значительный повод.

— Дим, — позвал он его осторожно, словно маленького дикого зверька, боясь спугнуть.

Тот замер на месте, и сделав лицо, выражавшее всё его недовольство, развернулся на зов.

— До утра не терпит?

— Я тут кое-что нашёл, — неоднозначно протянул тот, — Думаю, тебе будет интересно.

— «Какой хитрый».

Дима нехотя сел за стол, и вдруг вспомнил, как вчера перед ним точно так же сидел Дед и улыбался ему глазами. Он распивал кофе с убийцей... По телу прошла дрожь. Он склонил голову и зажмурился, пытаясь избавиться от навязчивого образа, но картинка так и стояла перед глазами. Дима не хотел снова вспоминать, как сильно он ошибся.

— «А знал ведь – чужим нельзя доверять, и на глаза зря повёлся, и на улыбку!»

Каждый удар сердца отдавался болью в голове с новой силой. Казалось, по вискам били огромным чугунным молотом. Дима сжал кулаки, так, что ногти больно впились в ладони.

— Дим... — В голосе друга он различил нотки волнения и испуга. Тот слегка дотронулся до его сжатой руки.

— Всё нормально, — соврал Дима и, стряхнув его руку со своей, поднял на него глаза. — Чего там у тебя?

В ответ Егор лишь протянул ему ту самую газету, меж листов которой были вложены ещё несколько статьей. Там в хижине Дима их и не заметил с перепуга. Егор показал, где читать.

«ВЫПУСК ОТ 27 МАРТА 1991 ГОДА.

...Сиреньков Арсений совершил побег из тюрьмы. Работники заведения заявляют, что ранее подобных случаев не случалось...

...Сейчас полиция активно ведёт поиски сбежавшего...

ВЫПУСК ОТ 18 АПРЕЛЯ 1991 ГОДА.

...Всё еще находящийся на свободе Сиреньков попал в аварию...

...Разбитую машину Арсения нашли неподалёку от его дома. По этому делу ведётся следствие...

...Тело Сиренькова так и не нашли...».

Дима снова закрыл глаза, и погрузился в очередной мыслительный транс, как бы ему того не хотелось. Он ясно представил себе окровавленное лицо Деда, лежавшее на руле, его мёртвый, заплывший взгляд вместо улыбающихся глаз...

— «Но ведь вчера я пил с ним кофе...».

Он сделал над собой усилие, пытаясь приди в себя, и оценить ситуацию трезвым взглядом, или хотя бы развеять ужасающую картинку мёртвого Деда, прожигающего его стеклянными глазами, но всё было тщетно. Дима бросил бесполезные попытки и беспомощно посмотрел на друга.

— Эй, не раскисай, — Егор слабо улыбнулся, сам выглядя не лучше Димы, и положил руку ему на плечо, — У меня в голове тоже не сходится... Ничего, прорвёмся.

Дима промычал что-то себе под нос и поспешил уйти, скинув с плеча руку Егора и оставив ему свой бутерброд.

От всего этого хотелось плакать. В-первую очередь от непонимания ситуации, во-вторую, – от безысходности, в-третью... может он просто давно не плакал. Дима снова закрылся в комнате и улегся на кровать, проигнорировав стоящую на тумбе открытую бутылку вина, которая так и напрашивалась на опустошение.

Повышение градуса сделает только хуже, подумал он.

Немного позже, всё ещё размышляя над поступками Деда, в его голове промелькнула мысль:

— «Неужели Дед – вовсе не Дед...»

В попытках вспомнить все мельчайшие детали этих двух дней ему вдруг стало плохо, и не желая больше ни в чём разбираться и ни о чём думать, он моментально погрузился в сон, наполненный кошмарами. Времени было почти четыре.