Глава 2: Выхода нет
«В сеть слили очередную порцию фотографий интимного характера футболиста «Барселоны» Кубарси вместе с другим парнем. Фанаты всё ещё гадают, правдивы ли они или это фотошоп. Чем занимается Ла Масия в свободное от футбола время?»
Пау тяжело вздохнул, проводя рукой по лицу. Снова. Уже который раз какой-то урод пытается замарать его имя. Ни то чтобы он был против гомосексуалов, ему, в общем-то, было всё равно. Но сам он не относился к ним и не собирался в ближайшее время точно. Это излишнее внимание порядком надоело.
Рядом с ним смеялся Ламин, его лучший друг, который всегда находил способ повеселиться даже в самых неловких ситуациях. Ямаль, с его вечным оптимизмом и заразительным смехом, не мог удержаться от шуток.
Пау бросил на него раздражённый взгляд.
— Ламин, не усугубляй ситуацию, — произнесла сеньора Кубарси. Глория была милой женщиной, всегда поддерживала сына и старалась оградить его от ненужного стресса.
Пау вздохнул, стараясь успокоиться, но всё равно чувствовал, как его раздражение нарастает. Ирен сидела рядом, внимательно наблюдая за ситуацией.
— Не принимай это всерьёз, братик, — мягко улыбнулась она. — Люди всегда будут говорить, особенно о тех, кто на виду. Ты знаешь, что ты — звезда. А звёзды всегда в центре внимания.
Пау кивнул, хотя его мысли всё ещё были полны неприязни к таким слухам. Он понимал, что не стоит обращать на это внимание, но иногда это было слишком сложно.
— Может быть, — добавила Ирен, подмигнув. — Если они хотят сплетен, дай им шоу!
— Ты о чём? — приподнял бровь Кубарси.
— Хочешь, мы будем делать вид, что пара? — рассмеялся Ямаль. — Ради тебя, братишка, хоть на край света!
— О Боже, нет! — закатил глаза он. — Только тебя мне не хватало в любовниках!
Ламин, которого ничто не могло остановить, начал заливаться смехом ещё громче. Он встал, изогнулся в пародийном жесте, изображая томную позу, и сделал вид, что посылает другу воздушный поцелуй.
— О, милый Пау! Моя страсть к тебе не знает границ! — пропел он, прижимая руку к груди. — Мы будем самыми обсуждаемыми в Испании! Представляешь заголовки? «Ламин Ямаль и Кубарси: тайный роман юных звёзд!».
Пау простонал и сполз по стене на пол. Его мама наблюдала за этой сценой, прикрыв рот рукой, чтобы скрыть лёгкую улыбку, но потом строго посмотрела на Ламина.
— Ламин Ямаль, успокойся немедленно! — сказала она, хотя в её голосе слышались нотки веселья. — Вы оба, хватит дурачиться! Пау, мой дорогой, кому же ты перешёл дорогу, что они так ожесточённо пытаются испортить твою репутацию?
Парень поднял голову и тяжело вздохнул.
— Я сам не понимаю, мама! — развёл он руками. — Я просто играю в футбол. Честно!
Ламин наконец-то взял себя в руки и пожал плечами.
— О, Глория, это же очевидно! — ответил Ямаль, подходя к Пау и похлопывая его по плечу. — Много кому. Очень, очень много кому. В прошлом сезоне ты разозлил половину лиги не забитыми или отменёнными голами! Им, наверное, уже снятся твои ноги, выбивающие мяч с линии ворот. Вот они и мстят, как могут. Видимо, грязный пиар — это их новый тактический приём.
Кубарси медленно поднялся с пола, потирая виски.
— Грязный пиар, значит, — пробормотал он, словно пробуя слова на вкус. — И что теперь? Мне каждый раз выходить и опровергать их бред? Объяснять всему миру, что я не… что меня интересуют только девушки? Это же абсурд!
Женщина присела рядом с ним, взяв его руки в свои.
— Конечно, нет, Пау. Это не твоя работа. Твоя работа — играть в футбол, — мягко сказала она, глядя ему в глаза. — А наша… наша работа — помочь тебе с этим справиться, — она посмотрела на дочь, затем на Ламина, который перестал смеяться, чувствуя, что разговор стал серьёзнее. — Я думаю, тебе нужно что-то, что полностью изменит фокус. Что-то, что не оставит никаких сомнений.
Ирен кивнула, её мягкая улыбка стала серьёзной.
— Мама права. Им нужно показать, что ты не такой. И лучший способ сделать это… — она замялась, глядя на брата, словно собираясь с мыслями. — Это показать, что ты встречаешься с девушкой.
Пау вскинул бровь, недоверчиво глядя на сестру.
— С девушкой? — он поморщился. — И кто же эта девушка? У меня нет девушки. И, честно говоря, сейчас я меньше всего хочу начинать какие-то отношения. Моя жизнь и так похожа на цирк.
— Кстати об этом, — в комнату зашёл сеньор Кубарси вместе с агентом сына. Он быстро поцеловал жену в щеку и посмотрел на сына. — Мы с Адамом поговорили насчёт всего происходящего. И у него появилась идея.
Парень приподнял бровь, заинтересованно слушая отца.
— Пау, как ты смотришь на то, — продолжил речь отца Адам. — Чтобы поиграть с одной юной леди в любовь?
Повисла тяжёлая тишина. Даже Ламин, обычно готовый взорваться смехом от любой шутки, замолк; его улыбка сползла с лица. Глория и Ирен обменялись быстрыми обеспокоенными взглядами. Мужчины стояли, выжидающе глядя на Пау, словно бросили на стол бомбу с замедленным действием.
Пау Кубарси, который только что примирился с мыслью о нелепых слухах и шутках Ламина, почувствовал, как мир вокруг него вдруг пошатнулся. Он медленно поднял взгляд от пола сначала на Адама, затем на отца; его глаза медленно расширялись.
— Что? — выдавил он, голос был хриплым от шока и почти неразличимым. Он чуть наклонил голову, словно ему послышалось. — Поиграть… в любовь? Вы это серьёзно? Это какая-то шутка? Ещё один прикол от Ламина?
Ямаль покачал головой; его лицо на удивление стало серьёзным.
— Нет, братан, я здесь не при чём, — тихо пробормотал он.
Пау почувствовал, как всё внутри у него закипает.
— Вы что, с ума сошли?! — воскликнул он. — Мне мало того, что мою жизнь вывернули наизнанку этими лживыми сплетнями? Теперь вы хотите, чтобы я ещё и притворялся, играл роль в какой-то дурацкой фальшивой любовной истории?! Это же полный абсурд! Моя жизнь и так уже похожа на дешёвый телесериал, а вы хотите сделать из неё цирк!
Он жестикулировал руками, пытаясь выразить всю глубину своего негодования.
— Я не актёр! Я футболист! Не собираюсь изображать чувства к какой-то незнакомой «юной леди» только потому, что какие-то идиоты решили повесить на меня ярлыки! Это… это противно! Противно притворяться тем, кем я не являюсь! Противно лгать миллионам людей! Противно изображать то, что я не чувствую!
Глория встала, пытаясь успокоить сына.
— Пау, дорогой, пожалуйста, успокойся…
— Как я могу успокоиться, мама?! — он повернулся к ней. — Вы понимаете, что это значит? Это ещё больше лжи! Ещё больше внимания! А что, если всё пойдёт не так? Что, если это вскроется? Тогда это будет не просто скандал, а настоящая катастрофа!
Роберт сделал шаг вперёд.
— Пау, послушай. Мы понимаем, что это тяжело. Но твой агент прав. Это не просто слухи; это атака на твою карьеру, на твой имидж, на твой бренд. И сейчас, к сожалению, это единственное, что может мгновенно и бесповоротно изменить восприятие. Показать, что ты с девушкой. Мы позаботились о том, чтобы это было максимально безопасно. Уже нашли вариант и связались с её родителями.
Пау тяжело дышал, пытаясь переварить услышанное. Он взглянул на Ирен, которая кивнула в подтверждение слов отца, а затем на Ламина, который выглядел неожиданно серьёзным. Парень осознал, что они все на одной стороне и что этот план, каким бы безумным он ни был, для них казался выходом. Адам терпеливо ждал, глядя на него со смесью сочувствия и профессиональной настойчивости.
— И кто эта… юная леди? — наконец спросил Пау. Его голос всё ещё был напряжённым, но теперь в нём слышались нотки смирения. — Кто согласится на такое безумие?
Адам кивнул и достал свой телефон, быстро пролистывая фотографии. Он протянул его подопечному.
На экране появилась фотография миниатюрной шатенки с пышными вьющимися волосами, обрамляющими овальное лицо. Её пухлые губы были слегка приоткрыты, а большие выразительные глаза смотрели прямо в камеру с вызывающей, почти дерзкой искоркой. Она была невероятно красива, но в её взгляде читалась какая-то внутренняя буря.
Ламин, любопытство заставило его наклониться и заглянуть через плечо друга.
— Ух ты! — воскликнул он с восторгом. — Пау, да она просто красотка! Серьёзно, братан, не думай — соглашайся! Да я бы сам с такой «играл в любовь»!
Пау нахмурился, игнорируя возбужденный шепот Ямаля. Он взял телефон и внимательнее рассмотрел фотографию. Девушка на снимке выглядела слишком… идеально, почти как модель из глянцевого журнала. И что-то в её взгляде ему не нравилось.
— Красотка, может быть, — пробормотал он, возвращая телефон агенту. — Но зачем ей это? Что ей нужно от всего этого цирка?
Адам взял телефон обратно.
— Это Эсмеральда Мауретте, — начал он. — Дочь Фернандо Мауретте, одного из самых богатых бизнесменов Испании. У него обширные связи: он владеет медиа-холдингом, отелями и инвестициями… В общем, человек очень влиятельный.
Он сделал паузу, чтобы Пау мог переварить информацию.
— Фернандо считает, что его дочери, — Адам чуть заметно усмехнулся. — Нужна, цитирую, «достойная партия, чтобы вразумить её». У Эсмеральды, скажем так, весьма… взбалмошный характер. Она любит шокировать публику, постоянно попадает в какие-то передряги и мелькает в заголовках СМИ. Он хочет, чтобы она остепенилась и начала вести себя более… прилично. Он видит в тебе именно того человека, который может повлиять на её имидж и, возможно, на её поведение.
Пау слушал, его брови ползли вверх. Вразумить? Это звучало как наказание, а не как помощь.
— То есть, я должен быть её… надзирателем? — недоверчиво спросил он.
— Не совсем, — поспешил поправить Адам. — Ты должен быть её публичным «бойфрендом». Для неё это способ показать отцу, что она «остепеняется», а для него – рычаг давления, чтобы она вела себя более сдержанно. Для тебя же это идеальный способ развеять все слухи о твоей… ориентации. Мы все получим от этого выгоду. Никаких реальных отношений, Пау. Только для публики. Все условия прописаны в контракте. Это будет строго деловое соглашение. Ты просто будешь появляться с ней на мероприятиях, давать несколько совместных интервью и делать вид, что вы влюблены. И всё. После того как твой имидж будет восстановлен, а она «вразумится», вы просто «расстанетесь по обоюдному согласию». Просто, безопасно, эффективно.
Парень опустился обратно на диван, тяжело выдохнув. Он обхватил голову руками, пытаясь осмыслить всю абсурдность ситуации, в которую его толкает жизнь. Притворяться парнем какой-то незнакомой богачки, чтобы опровергнуть слухи о его нетрадиционной ориентации? Это было унизительно, но…
Он поднял глаза на отца, затем на мать и сестру. Все они смотрели на него с тревогой и надеждой. Пау понимал, что они все на его стороне и этот, хоть и безумный, но, возможно, единственный план был выходом. Он не хотел, чтобы его карьера страдала из-за чьих-то грязных выдумок. И, конечно, он не хотел разочаровывать свою семью.
— Хорошо, — наконец произнёс он, его голос звучал глухо и почти неразличимо. Он поднял голову; его взгляд был полон недовольства и какого-то странного смирения. — Я согласен.
Он тяжело вздохнул; его плечи поникли.
— Но только при одном условии, — добавил Пау, поднимая палец. — Никаких личных встреч, которые не нужны для публики. Только официальные мероприятия и только то, что прописано в контракте. И я хочу сначала познакомиться с этой девушкой. Поговорить с ней. Если уж мне придётся это делать, то хотя бы не с совершенно незнакомым человеком.
Ламин тут же хлопнул в ладоши.
— Отлично! Познакомитесь, обменяетесь светскими любезностями и вперёд в кровать!
Кубарси закатил глаза, а Адам облегченно выдохнул; на его лице появилась улыбка.
— Замечательно, Пау! Я знал, что ты примешь верное решение. Все эти детали будут учтены в контракте. Мы позаботимся о том, чтобы ты чувствовал себя максимально комфортно. Завтра утром ты получишь проект документа, а в нём будет прописана и ваша предварительная встреча. А пока… отдыхай. Скоро начнётся новая глава твоей жизни.
Пау кивнул, но радости на его лице не было. Новая глава. Он закрыл глаза и представил эту «новую главу», полную фальшивых улыбок, наигранных взглядов и постоянного чувства, что он играет чужую роль. Это будет тяжело. Очень тяжело. Но, по крайней мере, это избавит его от тех мерзких слухов. Наверное. Он надеялся, что этот «грязный пиар» не окажется ещё более грязным, чем те фотографии.
***
— Знакомься, дочь. Это Пау Кубарси. Теперь вы пара, — громко произнёс сеньор Мауретте, жестом указывая на застывшего Пау.
Эсмеральда замерла, широко раскрыв глаза. Её взгляд мгновенно переметнулся с отца на парня, а затем снова на отца, словно ища подтверждения, что это не жестокий розыгрыш. Пау, чувствуя себя невероятно неловко, выдавил из себя лёгкую, вымученную улыбку, пытаясь хоть как-то сгладить напряжение. Однако девушка не собиралась отвечать ему тем же. Она сложила руки на груди, её выразительные глаза сузились, и с неприкрытым презрением она начала рассматривать парня.
Кубарси почувствовал, как щеки заливаются краской. От неё исходила волна холодного, почти осязаемого неприятия. Он, футболист, привыкший к вниманию тысяч болельщиков, вдруг почувствовал себя экспонатом в музее, который оценивают и критикуют. Симпатичный, высокий, с неплохим телосложением… Это всё он уловил по её взгляду, который скользил по нему, но не с интересом, а с ледяным равнодушием и глубоким внутренним возмущением.
Внутри Эсмеральды бушевал шторм. Отец всегда был властным и пытался контролировать её жизнь, но это… это было слишком. Она не была товаром, чтобы её выставляли напоказ и присваивали кому-то, пусть даже и такому «идеальному» для его планов футболисту. Неужели он действительно собирался связать её с каким-то парнем, которого она даже не знала? Эта мысль была оскорбительна до глубины души.
— Я хочу к себе в комнату, — прошипела она.
Сеньор Мауретте, привыкший к выходкам дочери, лишь слегка нахмурился, заметив её демонстративное поведение. В его взгляде читалось предупреждение, но он не стал нападать сразу.
— Эсмеральда, — мягко произнёс он. — Пау — наш гость. Не будь грубой.
Девушка лишь фыркнула, но ничего не ответила, продолжая буравить парня взглядом.
Кубарси, решив взять инициативу в свои руки, пусть и дрожащими от неловкости руками, шагнул вперёд.
— Эм… приятно познакомиться, меня зовут Пау. А ты Эсмеральда, верно?
Шатенка лишь приподняла одну бровь, а её губы, те самые пухлые губы с фотографии, изогнулись в насмешливой ухмылке.
— О да, я знаю, кто ты, — сухо ответила она, её голос был низким и совершенно недружелюбным. — У меня все подружки сохнут по тебе,— она выделила слово «подружки», как будто они были скорее её заклятыми врагами.
— Эсмеральда, добрый вечер, — к ней подошёл неизвестный ей мужчина. — Меня зовут Адам, я агент Пау. Мы понимаем, что это может быть неожиданно для тебя, но эта сделка принесёт пользу как для нас, так и для вас.
— И какую же пользу она принесёт для меня? — усмехнулась Эсмеральда, в её голосе звучал яд. Она перевела взгляд с Адама на отца, явно бросая ему вызов.
Сеньор Мауретте, до этого сохранявший внешнее спокойствие, мгновенно вспыхнул. Его глаза потемнели, а челюсть напряглась. Он сделал шаг вперёд, его голос стал низким и угрожающим.
— Какую пользу? — повторил он, чеканя каждое слово. — Хотя бы ту, что мне не будет стыдно смотреть в глаза своим товарищам, когда они спрашивают, чем занимается моя единственная наследница! Или когда я читаю очередную грязную статью о твоих ночных похождениях и скандалах! Ты думаешь, мне приятно быть отцом девушки, которая ведёт себя так, словно пытается попасть на обложку самого скандального журнала? Эта сделка принесёт тебе репутацию, Эсмеральда! То, чего у тебя сейчас нет!
Слова отца ударили по ней сильнее, чем пощёчина. Она вздрогнула, её глаза расширились. Вся её хладнокровная маска рухнула. Кровь прилила к её лицу, окрашивая щеки в ярко-красный цвет. Горькая обида и гнев смешались в её взгляде.
— Репутацию? — её голос пронзительно взвился, почти крик. — Ты хочешь купить мне репутацию? Построить её на лжи и фальшивых отношениях? А ты не думал, что я, возможно, просто не хочу такой «репутации»?! Что я не хочу быть просто призом или способом улучшить твою репутацию, папа?!
Она повернулась к Пау, который стоял как вкопанный, чувствуя себя невероятно неуютно в эпицентре этой семейной ссоры. Её взгляд был полон жгучей ненависти, направленной не столько на него, сколько на всю ситуацию и на отца.
— И ты, — прошипела она, указывая на Кубарси пальцем. — Ты согласен на это? Играть роль идеального парня? Какая вообще тебе выгода от всего этого?
Пау неловко переглянулся с Адамом, переминаясь с ноги на ногу. Его взгляд скользнул по разъярённому лицу Эсмеральды, по её горящим ненавистью глазам. Он уже тысячу раз пожалел, что согласился на эту авантюру. Ему хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не быть свидетелем и участником этой унизительной сцены.
Сеньор Мауретте, чье лицо стало каменным, резко подался вперёд.
— Достаточно, Эсмеральда! — его голос прозвучал как выстрел, от которого даже пол вздрогнул. — Немедленно прекрати эту истерику! Ты не будешь устраивать здесь цирк.
Эсмеральда вспыхнула ещё сильнее, её грудь тяжело вздымалась. В её глазах мелькнула отчаянная, дикая решимость. Не произнеся ни слова, она резко развернулась на каблуках, её пышные волосы разметались в воздухе, и, не оглядываясь, буквально рванула прочь из комнаты, грохоча по паркету.
Мужчина лишь презрительно усмехнулся, глядя вслед убегающей дочери.
— Отлично! — громко крикнул он так, чтобы Эсмеральда, уже поднимающаяся по лестнице, наверняка его услышала. — Сейчас к тебе придёт Пау, и вы познакомитесь поближе!
Дверь на втором этаже оглушительно хлопнула, сотрясая весь дом.
В гостиной наконец повисла тяжёлая, давящая тишина. Никто не решался нарушить её. Футболист стоял, ощущая себя полностью опустошённым, а Адам выглядел слегка обескураженным, но быстро взял себя в руки.
Фернандо повернулся к мужчинам, его лицо стало непроницаемым, словно ничего и не произошло.
— Ну что ж, — произнёс он, потирая подбородок. — Давайте я провожу Пау до комнаты Эсмеральды. Им нужно время, чтобы… привыкнуть друг к другу. А потом мы подпишем все необходимые документы, хорошо?
Адам кивнул; его взгляд встретился с подопечным. В этом взгляде читалось немое извинение и призыв быть терпеливым. Пау лишь тяжело вздохнул. Похоже, его жизнь только что действительно превратилась в реалити-шоу, в котором он совсем не хотел участвовать. И худшее только начиналось.
Фернандо Мауретте, сбросив маску безразличия, первым направился к широкой витой лестнице, ведущей на второй этаж. Его уверенная походка контрастировала с нерешительными шагами футболиста, который поплёлся за ним. Каждая ступенька казалась Кубарси всё выше, а путь — всё длиннее.
— У Эсмеральды… сложный характер, — начал мужчина, поднимаясь по ступенькам; его голос был низким и ровным, без тени недавнего гнева. — Но к нему быстро привыкаешь. Просто старайся… ей сильно не угождать. Она любит манипулировать и подчинять себе. С ней нужно быть… аккуратным. Не давай ей повода почувствовать, что она контролирует ситуацию.
Пау слушал; его голова слегка покачивалась в знак согласия.
— Понял, сеньор Мауретте. Я в общем-то не конфликтный человек. Не думаю, что возникнут проблемы. Мне просто нужно, чтобы это закончилось как можно быстрее и без лишних драм.
Они подошли к высокой белой двери, украшенной замысловатой резьбой, словно это был вход в неприступную крепость. Мужчина остановился перед ней, глубоко вздохнул, словно собираясь с силами, и повернулся к Пау. Его лицо мгновенно изменилось: взгляд, только что спокойный, стал жестким, почти хищным, а уголки губ опустились в угрожающей гримасе.
— И последнее… — голос Фернандо Мауретте стал тихим, но от этого еще более леденящим. — Не смей лезть к моей дочери. Узнаю, что ты распускал руки — лично яйца оторву. Понял?
Последнее слово прозвучало как приговор, повиснув в воздухе. Пау вздрогнул, его глаза расширились от шока. Он почувствовал, как кровь отхлынула от лица, оставляя его бледным. Угроза была такой прямой и жестокой, что сомнений в серьезности намерений Мауретте не возникало.
— Понял, — выдавил из себя Кубарси, его голос едва не сорвался. Он сглотнул, чувствуя, как горло пересохло. — Понял. Ничего подобного не будет.
Будто бы она сама могла это допустить...
Лицо мужчины вновь изменилось на мягкую улыбку.
— Вот и славно, — похлопал он его по плечу. — Удачи.
Последнее слово прозвучало почти весело. Затем сеньор Мауретте развернулся и, не оглядываясь, неторопливо зашагал обратно вниз по лестнице, оставляя Пау наедине с тяжелой белой дверью и гнетущей тишиной.
Парень остался стоять в коридоре, чувствуя, как его сердце колотится в груди. Он тяжело сглотнул, пытаясь унять дрожь в руках, и наконец медленно потянулся к резной дверной ручке. Сделав глубокий вдох, он осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
Комната Эсмеральды была… ожидаемо огромной. Повсюду валялись дизайнерские вещи и косметика. В воздухе витал легкий аромат дорогих духов.
Посреди всего этого хаотичного беспорядка на огромной кровати с балдахином сидела Эсмеральда, скрестив ноги. Она была полностью поглощена своим телефоном, быстро печатая что-то большими пальцами. На её губах играла легкая, почти довольная усмешка, словно она только что придумала что-то очень остроумное или злое.
Внезапно она подняла взгляд, и её глаза на мгновение расширились, когда она увидела Пау на пороге. Усмешка на её губах мгновенно померкла, сменяясь тем же презрительным выражением, которое он уже видел.
Кубарси сделал неуверенный шаг внутрь, чувствуя себя как на минном поле. Он закрыл дверь за собой, и в комнате повисла оглушительная тишина, нарушаемая лишь далеким уличным шумом и тихим, но напряженным дыханием двух незнакомцев.
— Снова привет, — произнёс он, нервно крутя в руках телефон.
Эсмеральда, которая до этого сверлила его взглядом, медленно опустила телефон на колени, но не отложила его в сторону. Её усмешка окончательно исчезла, уступив место выражению скуки и превосходства.
— Чего тебе? — безразлично бросила она, не потрудившись даже изменить позу.
Пау почувствовал, как его сердце снова начинает биться сильнее. Он растерялся. С чего начать? Как вообще разговаривать с человеком, который смотрит на тебя так, будто ты ошибка природы? Он вспомнил слова сеньора Мауретте о её характере: не угождать и не давать контролировать ситуацию.
— Я… я просто хотел… ну, узнать тебя получше, — запинаясь, произнес Пау, пытаясь звучать дружелюбно, но это выходило слишком натянуто. — Чтобы мы могли… сыграть убедительную пару.
Эсмеральда закатила глаза, что-то бормоча себе под нос, но Пау не смог разобрать слов.
— Ладно, — наконец произнесла она. — Любимая обувь — Майкл Корс. Тридцать девятый размер...
Пау глубоко вздохнул, стараясь не реагировать на её сарказм.
— Нет, погоди. Для начала… сколько тебе лет?
Эсмеральда на мгновение замерла, её взгляд стал чуть более острым. Казалось, этот вопрос задел её.
— Семнадцать, — отрезала она. — В этом году будет восемнадцать.
Слава богу. Хоть какая-то хорошая новость. Он ожидал чего угодно: что она окажется совсем уж малолетней или, наоборот, гораздо старше. Семнадцать, скоро восемнадцать — это хотя бы… нормально. Не создаст дополнительных проблем с законом или общественным мнением, учитывая их сделку.
— Понятно, — кивнул Пау, почувствовав небольшое облегчение. — Получается, мы одного года. Мне восемнадцать.
— Класс, — натянуто улыбнулась Эсмеральда, её взгляд скользнул по нему, полный скрытой насмешки. Было очевидно, что она ничуть не заинтересована в этой беседе.
Кубарси попытался проигнорировать её тон. Он перебросил телефон из одной руки в другую, пытаясь найти следующий вопрос.
— Чем ты увлекаешься? Может, есть какие-то хобби?
Эсмеральда лениво пожала плечами.
— Мода, тусовки. Всё, что приносит удовольствие.
— А… учишься где-нибудь? Или…
— В университете, — перебила она, едва заметно скривившись. — Отец настоял. Скучно.
— Понятно… — Пау почувствовал, как его терпение начинает истончаться. Каждый ответ Эсмеральды был словно стена, воздвигаемая между ними. Он видел, что она делает это намеренно, просто чтобы вывести его из себя. Он тяжело вздохнул, его взгляд стал более острым.
— Слушай, — начал он, стараясь говорить спокойно, но голос всё равно выдал его раздражение. — Я всё понимаю, но может, хватит делать вид, что это только мне одному нужно? Я же не слепой; вижу, как ты себя ведёшь. Эта ситуация не только для меня проблема.
Эсмеральда подняла глаза на него. На её губах снова появилась та самая едкая усмешка, но теперь в ней читалось нечто более колкое, нежели просто презрение.
— А разве нет? — ехидно протянула она, склонив голову набок. — Дай угадаю. Ведёшь безобразный образ жизни, трахаешься с фанатками, и твой клуб недоволен тобой. Поэтому тебе решили найти «девушку», чтобы создать образ хорошего мальчика. Я угадала?
Пау вздрогнул, словно она окатила его ледяной водой. Обвинения, такие прямые и вульгарные, застали его врасплох. Это было не просто предположение, это был удар ниже пояса.
— Что?! — вырвалось у него. Он сжал телефон в руке так сильно, что костяшки побелели. — Ты… ты думаешь, что имеешь право так говорить?! Я не сплю с фанатками, это полный бред! И это не «клуб недоволен», а…
Он замолк, резко оборвав фразу, осознав, что пытается оправдаться перед ней, перед той, кто явно хочет его вывести из себя. Это было именно то, чего сеньор Мауретте советовал избегать — дать ей почувствовать контроль. Он глубоко вдохнул, стараясь успокоиться, и его глаза сузились.
— Мой клуб действительно заботится о репутации своих игроков, — продолжил Пау уже более ровно, но с холодной сталью в голосе. — Да, есть определенные слухи, которые мне не нравятся и которые, возможно, нужно скорректировать. Но это ни в коем случае не то, что ты только что сказала, — он выделил последние слова, его взгляд был жестким. — И, между прочим, ты думаешь, что твой отец делает это из большой любви к тебе? Он тоже беспокоится о своей репутации и о том, как его «единственная наследница» выглядит в глазах общества. Разве нет? Или ты думаешь, что меня здесь держат добровольно, чтобы я по собственному желанию играл твоего «идеального парня»?
Он сделал шаг вперед, инстинктивно сокращая дистанцию.
— Не притворяйся, что ты тут единственная жертва, Эсмеральда. Мы оба в одной лодке, и мне, поверь, это нравится не больше, чем тебе, — медленно и с показным достоинством он поднялся с дивана и целенаправленно направился к Эсмеральде, словно собирался закончить этот абсурдный разговор раз и навсегда.
Девушка заметила его движение и с холодной грацией выпрямилась. В её глазах читался открытый вызов, а тонко очерченные губы изогнулись в ехидной усмешке. Она приблизилась к нему, сокращая расстояние, и Пау почувствовал, как её взгляд снизу вверх пронзает его, полный скрытого превосходства.
— Мы не в одной лодке, Кубарси, — произнесла она низким и нарочито спокойным голосом, словно объясняла прописную истину тугодуму. В каждом слове сквозила надменность. — У меня есть парень. Настоящий, — она чуть помедлила, давая словам вес. — С которым я счастлива. А мой собственный отец… — тут в её голосе промелькнула едва заметная дрожь, но она быстро заглушила её, снова надевая маску. — Рушит это счастье. Так что нет, мы не в одной лодке. Ты всего лишь часть того, что он мне навязывает.
Пау слушал её, и, несмотря на вызывающий тон, в его груди зашевелилось нечто, похожее на сочувствие. Он видел эту тщательно выстроенную стену надменности, но сквозь неё пробивалась нестерпимая боль. Тяжело вздохнув, он отступил на шаг, его плечи чуть опустились.
— Что ж, — произнёс он, его голос звучал глухо от усталости. — Я тебя понял. Не буду мешать. Пойду вниз.
Он развернулся и, не оглядываясь, быстро вышел из комнаты, оставив за собой звенящую тишину.
Как только дверь за ним закрылась, тщательно выстроенная Эсмеральдой маска надменности рухнула. Её ноги подкосились, и она тяжело опустилась на кровать. Дрожащими руками она прикрыла лицо, и беззвучные рыдания сотрясли её хрупкое тело. Горькие, обжигающие слёзы хлынули из глаз, оставляя мокрые дорожки на коже. Она всхлипывала, пытаясь подавить звуки, но боль была слишком сильна. Вся её показная сила растворилась, оставив лишь хрупкую, несчастную девушку, пойманную в золотую клетку чужих амбиций.
От Автора:
вся актуальная информация
tg/tiktok: spvinsatti