Двадцать три струны о чём скорбят?

У Ши Си в подчинении был по-настоящему толковый и сообразительный человек по имени Ю Цзыси. Не старше сорока, худощавый и ясного ума, прежде тот был знаменитым разбойником, а после того, как Ши Си поймал его и образумил, пошёл к нему на службу — потому-то в искусстве воровать кур и искать собак мог смело называться первым.

Ночь.

Всеобъемлющая кромешная тьма.

После двух убийств обстановка в поместье Цяо стала ещё более мрачной и жуткой, по ночам даже прислуга не осмеливалась лишний раз выходить во двор.

Меж тем, во дворе у стены стояло трое в чёрной одежде, и один из них, сдвинув в сторону слой почвы с недавно высаженными цветами, стремительно раскапывал землю, только руки мелькали.

Один чи, два, три...

Наконец показался какой-то предмет — деревянная шкатулка длиной два и шириной один чи(1).

Вещица явно роскошная — украшенная резьбой с драконами и фениксами, из отличной ивовой древесины.

— И правда сокровища... — хмыкнул один из людей в чёрном.

Щёлк — копатель ловко открыл шкатулку.

В лицо ударила сильная вонь разложения, и говоривший резко оборвал фразу.

От воцарившейся мёртвой тишины и зловещего ужасного запаха словно повеяло дуновением загробного мира, и все волосы на теле встали дыбом.

— О небо... — изменившимся голосом негромко воскликнул тот, кто только что говорил. — Это же...

На следующий день.

Цяо Паньши устраивал похороны дочери.

— Хозяин, хозяин...

— В чём дело? — Цяо Паньши подавленно смотрел на обгоревшее тело Сюсю. — Никакого воспитания! — прикрикнул он.

— Хозяин! Господин Ши прислал начальника Тана сопроводить вас в приказ.

Красивое лицо Цяо Паньши неожиданно приняло землистый оттенок.

— Линлин... Где младшая барышня?

— Барышню Линлин пригласил отобедать молодой господин Хэ.

Ответивший ему слуга мог бы побиться об заклад, что за все семь-восемь лет работы на семью Цяо, он впервые видел, чтобы сдержанного и элегантного хозяина так перекосило.

Приказ Чантина.

Приказные, сегодня полные бодрости и одетые как полагается, широко раскрытыми глазами смотрели на вошедшего Цяо Паньши, и даже любопытствующие с окрестных улиц собрались послушать.

В зале суда стояла, опустив голову, Линлин, рядом с ней — Хэ Тайай с лёгкой улыбкой на лице.

Цяо Паньши бросил на Хэ Тайая пристальный взгляд, и если бы тот увидел его, наверняка ощутил бы холод, проникающий до самых костей — но, будучи незрячим, молодой человек улыбался по-прежнему со спокойной душой.

Иногда негодник не понимал, насколько раздражает людей.

Ши Си стукнул судебным молотком.

— Назовись!

— Цяо Паньши.

— Знаешь, по какому делу тебя вызвали сегодня?

— Не знаю.

— Наглец! — Ши Си снова ударил молотком и сурово провозгласил: — По делу об убийстве Цзоу Цзычжи и Цяо Сюсю!

Люди снаружи зашумели, сидевшего в сторонке начальника чантинского уезда била мелкая дрожь.

— Господин делает нелепые выводы. Цзоу Цзычжи и Цяо Сюсю — мои зять и дочь, как мог я учинить над ними расправу? Ваша клевета, будто я убил дочь и зятя, смехотворна. Когда Цзычжи и Сюсю погибли, меня даже не было рядом с ними, как я мог их погубить? Такие заявления требуют доказательств, — потемнев лицом, принялся опровергать обвинения Цяо Паньши. — У ничтожного хорошая репутация в Чантине, разве стал бы я творить такое безумие?

Ши Си ещё раз ударил молотком.

— Что ж, объясню по порядку, каким образом ты убил Цзоу Цзычжи и Цяо Сюсю, а ты слушай, верно я говорю или нет. — Он вскинул голову. — Хэ Тайай, кем ты приходишься Цзоу Цзычжи?

— Мы были приятелями по торговле, — с улыбкой ответил Хэ Тайай.

— Зачем Цзоу Цзычжи проезжал Чантин?

— Он собирался в Сычуань за узорным шёлком, — ответил Хэ Тайай. — Цена была оговорена, товар готов, но Цзоу Цзычжи задерживался. Продавец случайно узнал, что я буду проездом в Чантине, и попросил разыскать его.

Ши Си повернулся к Цяо Паньши.

— Очевидно, Цзоу Цзычжи вовсе не планировал оставаться в вашем доме и жениться на Цяо Сюсю, свадьба была внезапным решением. Он провёл в поместье всего пятнадцать дней, и поспешное торжество выглядит слишком подозрительно.

— Они с моей Сюсю полюбили друг друга... — Цяо Паньши повысил голос.

— Полюбили друг друга? А это тогда что? — Голос Ши Си прозвучал громче, он бросил перед Цяо Паньши расписной веер со стихотворением «Ласточки в разлуке». — За пятнадцать дней одержимая страстью женщина изменила своим чувствам и вышла за другого — Цзоу Цзычжи правда был настолько хорош? Не знаю, каким человеком он был, но его причины жениться на вашей Сюсю вызывают сомнения.

— Это... Сюсю ради развлечения вышила, стоит ли принимать всерьёз? — нашёлся Цяо Паньши. — Господин, как можно, полагаясь лишь на расписной веер, утверждать, что у Сюсю был другой возлюбленный?

— Раз веера недостаточно, как насчёт этого? — холодно усмехнулся Ши Си. — Лао-Ю, покажи-ка господину Цяо, что мы вчера выкопали в его поместье. Шкатулка была зарыта на углу поместья Цяо, внутри печать семьи Цяо, да ещё и вашей же рукой, господин Цяо, написана сутра Золотистого света(2). Станете и дальше отпираться, будто вам неизвестно, что это такое?

Цяо Паньши мгновенно переменился в лице! Он в неподдельном ужасе смотрел, как Ю Цзыси вытащил обмотанный тканью ящичек, развернул и открыл — только скрипнула крышка. Цяо Паньши со стоном закрыл глаза руками, не смея взглянуть на содержимое.

— Скорей уберите! Унесите! Унесите!.. — в безумии надрывался он.

Все приказные сосредоточили взгляды на шкатулке и тут же позеленели, будто их вот-вот стошнит.

Внутри лежало маленькое одеялко.

А под ним — скелет младенца.

От ребёнка давно остались одни кости, но даже так было видно, что он походил на огромного паука — с ненормально большой головой и деформированными конечностями.

— Похоже, вам, господин Цяо, прекрасно известно, что находится в ящичке, — холодно произнёс Ши Си. — У стен вашего дома были зарыты останки странного младенца. Господин Цяо, не объясните ли, откуда он всё-таки взялся?

Смертельно побледнев, Цяо Паньши вдруг принялся биться головой о пол, в кровь разбивая лоб.

— Незачем изображать сумасшествие. Я и так скажу, что этот уродливый младенец — плод вашей кровосмесительной связи с Цяо Сюсю, — раздельно проговорил Ши Си. — «Всегда летают ласточки попарно, у человека вызывая зависть, в чертогах яшмовых, жемчужных всё резвятся, друг друга в окнах расписных встречая». В стихах на расписном веере Сюсю говорит о второй ласточке, которая могла вместе с ней «резвиться в яшмовых чертогах». Помимо вас, господин Цяо, в поместье не было другого примечательного мужчины. Есть ли в моих словах ошибка?

Цяо Паньши замер и сел на пол, застыв как деревянный петух. Линлин бросилась к нему и обняла, заливаясь слезами.

— Отец...

— Давайте я расскажу сначала, — ледяным тоном вновь заговорил Ши Си. — Господин Цяо потерял жену в молодости и жил одиноким вдовцом. Обе дочери выросли подобными цветам и яшме. Сначала ты вступил в противоестественную связь со старшей дочерью, Сюсю, которая в результате кровосмешения родила урода. Младенец умер всего через несколько дней после появления на свет, вы с Сюсю похоронили его на углу дома и, из страха, чтобы кто-нибудь не обнаружил, придавили сверху камнем долголетия. Но ты счёл рождение такого чудовища знаком, что Небеса не одобряют твои отношения со старшей дочерью, поэтому бросил её и совратил младшую.

Услышав эти слова, Цяо Линлин задрожала всем телом, в лице её не осталось ни кровинки.

— Покинутая тобой, с разбитым сердцем, Сюсю вышила этот веер. Вы трое запутались в своей порочной связи, но это было семейным дело. К несчастью, Цзоу Цзычжи остановился в вашем поместье в ожидании судна и знать не знал о ваших с Сюсю отношениях. Вы обманом вынудили его взять в жёны Сюсю, чтобы избежать слухов о прелюбодеянии. Полагаю, обманом женив его на старшей дочери, вы решили всё одним махом — Сюсю проявила немного нежности, и Цзоу Цзычжи легко поверил, что вы раскаялись в своих ошибках. Вы сообща замышляли расправиться с ним, но, вероятно, в решающий момент Сюсю одумалась, и у неё не поднялась рука совершить убийство. По ошибке или с умыслом, но вы убили её прямо перед свадьбой — верно я говорю?

Цяо Паньши шевельнул губами, но не мог вымолвить ни слова.

— Не городите вздор! — Слёзы катились по щекам Линлин. — Все знают, что сестра умерла вчера, вы оговариваете нас с отцом...

— Оговариваю? — холодно усмехнулся Ши Си. — Вчера я не увидел живую Цяо Сюсю, только уже мёртвую Ты меня за дурака принимаешь? Не ты одна, Цяо Линлин, способна выдать себя за Сюсю. Приведите Чуньянь!

Едва прозвучало имя Чуньянь, Линлин вскинула голову и злобно уставилась на Хэ Тайая.

— Наверняка вы... наверняка опять вы! — скрежеща зубами, проговорила она. — Так и знала, что не к добру вы пришли в наш дом! Говорите! Откуда вы знаете, что это была Чуньянь? Чудовище! Вынудили отца идти бить в барабан! Демон!

Она рванулась к Хэ Тайаю со свирепым лицом, уже ничем не напоминая юную барышню шестнадцати лет.

Хэ Тайай уклонился, шагнув в сторону, двое приказных схватили Линлин.

— Я не чудовище, — тихонько вздохнул Хэ Тайай. — Просто мы с господином Ши мыслим похоже, вчерашний пожар явно был подстроен заранее, в попытке скрыть очевидное — что Сюсю умерла раньше — вы обожгли её тело, чтобы никто не смог определить время её смерти. Ты нарочно осталась с начальником уезда, чтобы мы поверили, будто погибшая в пожаре — настоящая Сюсю. Но для обмана достаточно найти девушку похожего роста и телосложения. Достаточно идеи, что кто-то должен притвориться Сюсю — и на это способна не только Линлин, верно? Ты выдавала себя за сестру множество раз — потому и решила, будто достаточно показаться в одно время с ней, чтобы отвести подозрения. Но забыла, что мы не должны знать, кто притворялся Сюсю, с нашей точки зрения вопрос был только в том, не поддельная ли она. — Хотя он не видел, но сочувственно обратил лицо к Цяо Линлин. — Единственная, кто в поместье Цяо мог выдать себя за Сюсю — Чуньянь.

— Назовись!

— Чуньянь. — От страха тело девушки одеревенело, а в лице не осталось ни кровинки.

— Это ты вчера устроила поджог в комнате старшей барышни?

— Да... Младшая барышня... приказала мне изобразить приступ безумия в комнате старшей барышни, а потом устроить пожар... Я узнала, что старшая барышня лежит на кровати уже мёртвая, только после того, как вошла... Господин, смилуйтесь, пощадите меня...

— Линлин, о том, что Сюсю умерла давно, а не сгорела в пожаре, я узнал не от Чуньянь — её признание лишь подтвердило мою догадку. Знаешь, когда я убедился, что Сюсю уже была мертва?

— Когда? — взвизгнула Линлин.

— Когда господин Цяо бросился на тело Сюсю, — холодно ответил Ши Си. — Если бы она действительно умерла в пожаре, то её тело должно быть раскалённым, однако господин Цяо не боялся обжечься — это первое. Второе: он не позвал лекаря, а сразу ударился в рыдания. Всё это свидетельствует — он уже знал, что Сюсю мертва.

Уголки рта Цяо Паньши дёрнулись. Он-то думал, его представление безупречно, словно бесшовное платье небожителей, а оказалось, для Ши Си и Хэ Тайая оно выглядело лишь детской игрой. Ну не смехотворно ли? Он негромко засмеялся.

— Итак, теперь я расскажу, как ты убил Цзоу Цзычжи. После смерти Сюсю ты спрятал её тело — в такую погоду ещё не слишком жарко, и за несколько дней оно не разложилось. Ты велел Линлин нарядиться невестой, погрузил камень долголетия в пруд, протянул стальную проволоку через западное окно, голову дракона на стене, южное окно и привязал к камню. В брачную ночь невесте требовалось лишь отрубить драконью голову, и натянувшаяся под тяжестью камня проволока задушила бы жениха, верно? — суровым голосом молвил Ши Си. — К сожалению, ты не подумал, что камень слишком тяжёлый, и Цзоу Цзычжи рассечёт в поясе — трудно поверить, что такое сотворила невеста, даже будь она безумной! Это небесная кара! Замыслы человеческие не сравнятся с волей Неба. Чтобы сокрыть позорную кровосмесительную связь отца и дочери, вы убили двух человек! Вот голова дракона, на которую ты намотал проволоку, чтобы совершить убийство! — Он бросил перед виновными резную голову дракона, спрятанную Цяо Линлин в цветочном горшке. Отчётливые следы от стальной проволоки на деревянной шее, тонкие и глубокие, никак нельзя было принять за зарубки от топора!

— Вы ошиблись... Сюсю не захотела совершать убийство и бросилась в колодец... — наконец крикнула Линлин, осев на пол вместе с Цяо Паньши — в них не осталось ничего от величественного господина и хрупкой и нежной барышни, теперь они походили на пару загнанных диких зверей-людоедов с вырванными клыками.

Снаружи собиралось всё больше людей, раздавались горестные охи — Цяо Паньши в Чантине считали добрым человеком, никому и присниться не могло, что он совершит такое.

Медленно повернувшись спиной к всхлипывающим на полу отцу и дочери, Хэ Тайай вздохнул.

Бросив острый взгляд на преступников, Ши Си опустился в кресло начальника уезда, тоже тяжело вздохнул и поднял красный конверт.

— Об этом деле я лично доложу в Министерство наказаний, а затем этих двоих ожидает казнь!

-------------------------------------

(1) Чи — мера длины, во времена династии Сун — 27см.

(2) Текст сутры описывает путь избавления от зла, который благословляется буддами 4 сторон света: Амитабхой на Западе, Акшобхьей на Востоке, Ратнакетом на Юге, Дундубхисварой на Севере. В основе пути лежит учение, избавляющее от страдания.