До встречи
Шерлок смотрел в потолок гостиной, лёжа на диване. Он всё сделал, чтобы дорогие ему люди держались от него подальше. Его мозг был готов взорваться из-за отсутствия расследований, но после смерти Мэри и в отсутствие Ватсона продолжать свою деятельность он не мог. И в итоге он не мог сопротивляться разрывающей его изнутри буре. Словно кипяток тёк по венам, обжигая внутренности. Только из-за этого срыва в его жизнь опять вернулись Лестрейд и Молли, но теперь и они никогда не появятся рядом. С инспектором он заключил сделку, и тот, получив возможность раскрыть очень важное ему дело, согласился. А Хупер, как надеялся детектив, окончательно в нём разочаровалась.
Он понял, что изменения в её облике вызвало общение с новым парнем. Видимо, тот ей действительно подходил. Молли чувствовала себя уверенней, спокойней. Он так долго старался показать ей, что консультирующий детектив и высокоактивный социопат совсем не подходящая пара. Порой Холмс делал это слишком жестоко по отношению к патологоанатому, но тогда ему казалось, что это будет более доходчиво. Однако Молли всё ему прощала. В этом, конечно, была и вина Шерлока. Он не мог окончательно оттолкнуть её, потому что ему так часто была нужна помощь. Детектив каждый раз говорил себе, что нужно прекратить общение с Молли, чувствуя, что слишком сближается с ней и навлекает на неё опасность. В итоге получался метод кнута и пряника в действии: держать патологоанатома рядом с собой, но периодически отталкивать, показывая, что более близкие отношения невозможны.
Довольно долгое время он старался не думать об этом с точки зрения морали. Слишком много жизней зависело от знаний Хупер и возможности доступа в морг и лабораторию. Шерлок же почти никогда не мучился от угрызений совести. Сантименты были слишком опасны. И вот, знакомство с Джоном пробило броню бесчувственности. Шерлок понял, что существует настоящая дружба, когда можешь пожертвовать даже жизнью ради друга, когда его семья и для тебя становится важнее всего в жизни. Но самое главное состояло в том, что эмоции стали играть слишком важную роль. Сначала что-то шевельнулось в груди, когда появилась Эта Женщина. Но как только он просчитал и понял её игру, она стала лишь запоминающимся эпизодом. А вот Молли слишком прочно вошла в его жизнь. Она была готова помочь ему в любое время суток и в чём угодно, даже в инсценировке смерти. Её не отталкивала его манера общения, которая просто выводила из себя других людей. Она прощала ему даже то, что прощать не стоило. Её честность, преданность, искренность, полное отсутствие умения врать иногда просто поражали детектива. Ватсон очень часто твердил, что с Хупер следует обращаться мягче и вежливее, ведь она любит Холмса. Только вот детектив осознал это слишком поздно.
Наверное, кроме родителей, никто не любил его так сильно, как Молли. Признав существование такого чувства, Шерлок с удивлением осознал, что и сам способен на его проявление. Когда Молли оставила его в покое, переключив внимание на помощь Ватсону, детектив сначала вздохнул с облегчением. А потом почувствовал полное опустошение. С ним рядом теперь не было никого. Даже человека, который, как ему казалось, не оставит его ни при каких обстоятельствах.
И вот, он самолично почти выгнал её из своей квартиры. Сколько времени он терзал скрипку, останавливая себя от глупых и отчаянных поступков: позвонить ей, приехать к ней на работу или домой. Хотелось увидеть её или хотя бы услышать голос. Глаза Шерлока расширились от удивления, когда он диагностировал у себя тот же недостаток, который подвёл Ирэн Адлер.
Но Холмс никогда не был обычным человеком, и его ошибки могли слишком дорого стоить. Сантименты недопустимы. И сейчас, когда он чувствовал, что хочет извиниться перед Молли за всё и исправить ошибки, он должен был оттолкнуть её навсегда.
События последних месяцев снова пронеслись у него перед глазами: убийство Мэри, депрессия Джона, срыв, наркотики, пустая квартира на Бейкер- стрит. Что ж, всё это вело к закономерному концу. Он не может сближаться с людьми. Одиночество бережёт не только его, но и тех, кто его окружает. Только если раньше он принимал эту мысль с ледяным спокойствием, сейчас она вызывала тупую боль и опустошение. Молли была права: он потерял контроль. Без наркотиков становилось всё тяжелее. Был только один способ снова обрести контроль над ситуацией.
***
Через несколько часов Шерлок стоял перед зеркалом и поправлял воротник свежей рубашки. Он пригладил вымытые волосы и провёл ладонью по чисто выбритой щеке. Мелькнула непрошенная мысль о том, что Молли обрадовалась бы, увидев его таким. Но самое лучшее, что он мог сделать для неё, это исчезнуть из её жизни и не умереть от передоза.
Знаменитый детектив проглядел момент, когда патологоанатом стала столько для него значить. Сегодня, когда она смотрела на него, её глаза были наполнены такой грустью и отчаянием, что в нём проснулась так давно дремлющая совесть. Ему отчаянно не хотелось бросать Молли и оставлять её одну. Хотелось быть с ней рядом и оберегать от всех бед. Но он вспомнил кольцо на её руке и те изменения, что произошли в ней. Похоже, Молли Хупер больше не нуждается в нём. Ей есть к кому обратиться за помощью. А Шерлок Холмс теперь перестал быть героем даже в её глазах.
К тому же, чтобы защитить Молли и Джона, было необходимо держаться от них как можно дальше. Шерлок сел в кресло и пригубил чай с молоком из небольшой чашки. Миссис Хадсон уехала к подруге, чтобы находиться подальше от обезумевшего детектива, и сейчас он сам с трудом разыскивал продукты и готовил себе незамысловатый завтрак. Голода он совсем не чувствовал, и выпил только чай. После этого, поудобнее устроившись в кресле, Шерлок нажал на телефоне несколько клавиш и приложил его к уху:
— Добрый день, братец.
— Шерлок, если ты позвонил мне только из-за того, что находишься под кайфом, я не хотел бы продолжать этот разговор, — детектив чувствовал, что на том конце брат надменно прищурил глаза.
— О, Майкрофт, твои соглядатаи давно тебе донесли, сколько времени я не принимаю наркотики. Они доложили, что я даже позавтракал и привёл себя в порядок?
— Ты, видимо, хочешь говорить начистоту, — произнёс Майкрофт после секунды молчания. — Что ж, и зачем тебе понадобился старший брат?
— Я согласен на то дело.
— Отлично. Только помни, братец, что в Штатах твои штучки могут привести совсем к иным результатам, чем здесь. В дипломатии очень важна осторожность.
— С этим я разберусь. Пришли мне полную информацию. Поизучаю, пока за мной не прибудет транспорт британского правительства.
— До встречи, Шерлок.
— До встречи, братец.
***
Двое мужчин стояли друг напротив друга с пистолетами в вытянутых руках.
— Прекратите цирк, Сайлас. Вы очень умный человек, но всё-таки допустили несколько просчётов. И теперь у Вас ничего не получится. Скандал не состоится, конфликта между Великобританией и США не будет, — произнёс Шерлок ровным голосом.
Мужчина напротив него, одетый в серый деловой костюм, надменно сморщил хищный нос:
— У меня нет пути назад, мистер Холмс. Я пойду до конца.
— Если сдадитесь и расскажете, что Вам известно о других участниках операции, мой брат обеспечит защиту Вам и Вашей семье.
— Ваш брат и пикнуть не успеет, как от моей семьи оставят лишь мокрое место, — в ледяных глазах Сайласа промелькнули ужас и горечь. — Если Вы выйдете отсюда, мне конец, — ещё не договорив эти слова, мужчина нажал на спусковой крючок.
Шерлок отстал от него на сотую долю секунды. Уже падая, он увидел рухнувшего на пол Сайласа и осознал, что ранения у них обоих смертельные. Шансов на выживание почти не было.
В этот раз чертоги разума встретили его темнотой и тишиной. Сначала он удивился. Ведь здесь должна быть Молли. Но тут же пришло воспоминание о том, что он прогнал её. Нет, отсюда она не могла исчезнуть. Только мысли о ней и давали ему жить в последнее время.
Шерлок лежит на столе в морге и не может открыть глаза. Резкая боль заставляет морщиться и сжимать простынь руками. Над ним раздаётся тонкий голос Молли Хупер:
— Если ты думаешь, что подставлять себя под пули умнее, чем принимать наркотики, то я начинаю сомневаться в твоих умственных способностях.
Ему так приятно слышать её голос, что, несмотря на ужасную боль, мужчина улыбается. Он чувствует руку патологоанатома на своём запястье.
— Вы живы, мистер Холмс. Хватит притворяться. Просыпайся, Шерлок!