Игра в кальмара: Что, если...

Сирена разорвала тишину.
«Время вышло», — холодно произнёс квадрат в розовой форме. Двери лабиринта раскрылись, выпуская игроков в тёмный и гулкий комплекс.

Дэ Хо (388) двинулся вперёд, держась ближе к стене. Его глаза уже искали одну цель — Сон Ги Хуна (456).

Но внезапно перед ним возникла Джун Хи (222). В её руках блеснул нож, и она перекрыла ему путь.

— Ты ведь не забыл, Дэ Хо... мы когда-то были друзьями, — тихо произнесла она, чуть склоняя голову. — Помоги мне кого-то убрать.

Она на секунду коснулась своего живота, будто напоминая о чем-то личном.

Дэ Хо замер, их взгляды встретились.

— Вместе мы могли бы пройти дальше, — продолжила она, делая шаг ближе. — Я знаю, где спрятались двое синих.

Но Дэ Хо лишь на миг задержал взгляд на её ножe, затем медленно обошёл её, не проронив ни слова.

— Прости... сейчас мне нужен только он, — бросил он через плечо, ускоряя шаги в сторону, куда скрылся 456.

но Джун Хи резко выставила нож, преграждая путь.

— Стой. — Её голос был ровный, но в нём читалось давление. — Скажи мне, что он сделал. Почему ты так хочешь его достать?

Дэ Хо нахмурился, будто не хотел тратить время на разговоры.

— Он... — Дэ Хо чуть прищурился, подбирая слова. — Он использовал нас. На восстании. Подставил, чтобы самому остаться чистым. И, может быть, он единственный, кто знает, почему всё пошло не так.

Джун Хи внимательно смотрела в его глаза, будто проверяя, врёт он или нет.

— Ты уверен, что он виноват? — холодно спросила она.

Дэ Хо криво усмехнулся.

— Уверен ли я? Нет. Но хочу, чтобы он заплатил — да.

Они молчали пару секунд, лишь гул сирены напоминал, что время идёт.

— Если пойдём вместе, — продолжила Джун Хи, — я помогу тебе.

Дэ Хо покачал головой.

— Нет. Это моё дело. — Он убрал взгляд и шагнул в сторону коридора. — Желаю тебе выжить, Джун Хи.

Она не двинулась с места, лишь проводила его взглядом. В её глазах было ясно: теперь она хотела знать правду сама.

Тем временем Сон Ги Хун (456) неторопливо шагал по пустым, серым коридорам лабиринта.
Он знал, что охотники уже вышли на поиск, и понимал, что в одиночку шансов мало. Но спешить не хотел — он всегда умел сохранять холодную голову.

На повороте он заметил фигуру, преградившую путь.
Мён Ги (333) стоял прямо перед ним, держа руки в карманах.

— Слушай... — начал он. — Объединимся. Ты, наверное, уже понял, как это работает. Вместе будет проще.

Ги Хун молча посмотрел на него, оценивая. В его взгляде не было ни доверия, ни страха — только усталость.

— Нет, — коротко ответил он, обойдя 333 и продолжив путь.

Мён Ги остался стоять. Его взгляд скользнул вдоль коридора... и он замер.

Вдалеке, в полумраке, появлялась Джун Хи (222). Лицо её было перекошено злостью, в руке сверкал нож. Она шла быстро... и с каждым шагом ускорялась.

Мён Ги почувствовал, как по спине пробежал холодок

Джун Хи (222) резко сорвалась с места, целясь прямо в Мён Ги (333).
Она замахнулась ножом, но он в последний момент успел отскочить в сторону.

Лезвие лишь задело его руку, оставив рваный порез.
Мён Ги скривился от боли, но не остановился:

— Ты совершаешь ошибку! — выкрикнул он, прижимая раненую руку. — Вместе мы бы были в безопасности, Джун Хи!

Она уже поднималась с пола, глаза горели злостью, дыхание стало тяжёлым.
Вместо ответа она лишь крепче сжала нож, шаг за шагом поднимаясь.

Мён Ги понял намёк — и, не теряя времени, рванул в другой коридор, растворяясь в полумраке.

Джун Хи осталась стоять, ощущая, как тяжело дышит.
Она осознала: эта игра будет куда сложнее, чем она рассчитывала.

Тем временем Ён Сик (007) блуждал по лабиринтам, уже почти задыхаясь от паники.
Каждый поворот казался одинаковым, стены давили, а коридоры тянулись бесконечно.

Издалека доносились крики синих — короткие, пронзительные, обрывающиеся на полуслове.
Он бросался в ту сторону, но стоило приблизиться, как звуки мгновенно затихали, оставляя только глухое эхо шагов.

— Чёрт... — прошептал Ён Сик, озираясь.

Он знал, что где-то здесь, в этих же коридорах, прячется его мать — Чан Гым Джа (149).
Мысль о том, что он может случайно столкнуться с ней лицом к лицу, и что в этой игре им придётся быть врагами, сжимала его грудь холодом.

Но выбора не было. Здесь всё решал не родственный долг, а выживание

Сон Ги Хун (456) шагал вперёд, прислушиваясь к тишине.
И вдруг, за очередным поворотом, он увидел знакомую фигуру.

Дэ Хо (388) тоже заметил его. Их взгляды встретились, и в воздухе повисла ненависть, густая, как дым.

— Это всё твоя вина... — начал Дэ Хо, голос дрожал от ярости. — Из-за тебя погиб Чон Бэ! (390)

— Я хотел всех спасти, — ровно ответил Ги Хун, но в глазах у него мелькнула боль.

— СПАСТИ?! — взревел Дэ Хо, рванувшись вперёд.

Ги Хун успел увернуться, а затем, с разбегу, ударил его ногой в грудь. Дэ Хо упал на спину, но едва Ги Хун попытался перевернуть его, тот, извиваясь, воткнул нож в его руку.

— ААА! — закричал Ги Хун, отшатнувшись и прижимая рану.

Дэ Хо поднялся, тяжело дыша, и начал говорить:

— Ты... даже не понимаешь, что натворил...

Но в этот момент он заметил, что Ги Хун уже держит нож в другой руке, сжимая его так, что побелели пальцы.

Дэ Хо понял, что ситуация изменилась не в его пользу.
— Чёрт... — выдохнул он и рванул прочь, исчезая за поворотом.

Ги Хун остался стоять, пытаясь отдышаться, и только теперь почувствовал, как кровь течёт по руке

Тем временем Чжун Хи (222) брела по коридорам, стискивая зубы.
Каждый шаг отдавался болью внизу живота, дыхание сбивалось.

— Не сейчас... только не сейчас... — прошептала она, но тело не слушалось.

Вдруг впереди показалась Чан Гым Джа (149) — мать Ён Сика.
Они встретились взглядами, и Гым Джа сразу поняла, что происходит.

— Ты... рожать начинаешь... — тихо сказала она, но в голосе слышалось и удивление, и страх.

Чжун Хи сжала живот, опускаясь на колени.

В это же время, в другой части лабиринта, Ги Хун (456) уже бежал, догоняя Дэ Хо (388).
Тот петлял по коридорам, но Ги Хун, несмотря на боль в руке, не сбавлял темпа.

Их беготню случайно заметила Хён Джу (120), которая искала свою цель.
Она остановилась, провела взглядом за ними и, выругавшись, сорвалась с места:

— Чёрт вас дери...

Три фигуры исчезли в лабиринте, оставляя за собой лишь глухой стук шагов и нарастающее напряжение.

Тем временем, далеко от остальной суматохи, Джон Дэ (100) прижал к стене своего старого товарища — игрока 226.
Тот пятился назад, прижимая руки к груди, и голос его дрожал:

— Джон Дэ... мы же были лучшими друзьями. Мы вместе делили еду... помогали друг другу. Ты... ты ведь не сделаешь этого?..

Но в глазах 100-го не было сомнений — только холод и желание дойти до конца.

— Мне нужны деньги, — произнёс он, сжимая нож.

— Деньги?.. Ты... — 226 даже не успел закончить, как Джон Дэ шагнул вперёд, начав яростную схватку.

Удары глухо отдавались в стенах лабиринта.
100-й повалил товарища на пол и, не моргнув, вонзил нож в его спину.
Крик оборвался, но Джон Дэ нанёс ещё один удар — прямо в затылок.

Холодный голос системы разнёсся над ареной:

Игрок 226 убит.
Игрок 100 прошёл.

Джон Дэ тяжело выдохнул, поднялся и, даже не взглянув на тело, пошёл дальше

Чан Гым Джа (149) судорожно оглядывалась, пытаясь вспомнить хоть какие-то навыки, чтобы помочь.

— Потерпи... дыши, — шептала она, подставляя руки.

Сначала всё шло плохо — у 149 дрожали пальцы, и Чжун Хи хватала её за запястья, кричала от боли.
Но постепенно движения стали увереннее, и процесс пошёл быстрее.

Но уже в следующий миг Чжун Хи закусила губу и, сжав руки Гым Джа, сделала последнее усилие...