Маргарет

В одну далёкую ночь весны

***

- Тебя барин зовёт, - сказала служанка, вошедшая в покои няни. И она ушла.

Девушка этот вечер проводила в компании книг и думала продолжить его с таким же развлечением, но... что же граф хочет? Отсчитать за проступок Маргариты? Ну, слава богу, зовёт не Аглая Николаевна.

Она потушила свечу, оставив её на столе, что стоял около окна, и ушла. А на улице вовсю блестело небо, рассечённое перламутровыми нитями и искрами. Коридоры поместья были темны и безлюдны. Многие уже спят, а если и не спят, то находятся далеко от этой части замка.

Няня уже стояла перед дверью в кабинет графа. Постучалась. А в голове так и бегают тревожные мысли.

- Это ты? – улыбнулся Фёдор Васильевич, когда девушка выглянула из-за двери. – Проходи.

- Вы хотели меня видеть?

- Да... Не стесняйся, садись, - показал он на диван перед окном.

Девушка скромно села, ожидая слов графа, что подсел к ней. Он располагал к себе улыбкой. Значит, не будет ругать за её проступок сегодня?

- Так зачем же вы позвали меня?

- Ты думаешь это поздно? – вскинул он бровями, разглядывая её.

Нянечка замешкалась, глаза начали нервно бегать с одного предмета в комнате на другой. Она не знала, что сказать, как оправдаться. Сработала девичья зажатость и скромность, не давшие девушке понять, что граф лишь пошутил – он посмеялся.

- Простите, - ухмыльнулась она, мельком поглядывая на него.

- Слушай, - он положил сморщенную свою руку ей на колено, ведя выше: - Я хотел...

- Что вы себе позволяете?! – отбросила она его руку и отстранилась. Няня хотела встать и выбежать из кабинета, но ей не дали. Граф схватил её за запястье, потянув назад так, что хилая девушка упала обратно на диван.

- Тихо! – прорычал он, закрыв рот рукой. По щекам потекли слёзы. – Не буди детей, нянечка, - ухмыльнулся он, задирая юбки.

Она ещё пыталась стучать ногами, царапать руки или кусаться, но граф был сильнее, и одного его удара хватало, чтобы из-под кожи выбивались ручьи крови. На белой коже оставались синяки от его касаний, которые ему казались вполне нежными.

В пустоту смотрели испуганные глаза, чтобы не видеть старого грубого лица. Но она слышала, слышала его голос, его удовольствие. Но вот её криков никто не слышал, либо не желал слышать...

Спит.

Увидев уснувшего барина, девушка тихо поднялась, лишь бы он не услышал, и маленькими шажками выбежала из маленькой спальни в кабинет.

Луна освещала щели на полу, заставляя скрипеть половицы под ногами нянечки. Тихо... тихо... лишь бы не услышали!

Сине-красное тело болит, холодно. Кровь, слёзы, мысли – всё такое липкое, противное.

Вплотную подойдя к двери, медленно дёргая за ручку, она просовывается в коридор и оглядывается в кабинет через маленькую щёлку. Лишь бы его не было рядом...

- Что ты здесь забыла?!

Роняя из рук обувь, по рефлексу резко обернулась девушка – перед ней стояла разъярённая барыня. Кажется, она была более седой и сухой, чем днём, когда услышала про фабриканта и полицию.

- Отвечай! – шипела Аглая Николаевна.

- Я... а... эм... - слёзы остановились от страха.

- Ну! – смерть была близко.

На красном лбу графини выступали вены, глаза всё больше выпирали из глазниц, а жёлтые зубы, кажется, становились всё острее с каждым словом. Терпение быстро испарилось: она схватила и без того избитую и взъерошенную няню за волосы так, что та согнулась от мёртвой хватки. Девушка, всхлипывая, вцепилась в костлявые руки хозяйки в попытке освободиться, но графиня была сильнее: словно котёнка за шкирку, она рывками дёргала из стороны в сторону, крича и шипя на неё, ещё больше тем самым вспыхивая от ярости.

В какой-то момент нянечка просто замолчала, хватка ослабла – сил уже не было.

- Я тебя спрашиваю! Что ты там делала?! А?! Не молчи!

Пылавшие огнём глаза ничего уже не видели, а сгорающий яростью разум не хотел ничего видеть.

Аглая Николаевна в разгаре гнева швырнула нянечку о дверной косяк, но после быстро одёрнула руки. И та упала навзничь, запархнув глаза, скользнула затылком вниз.

Бесследной стала багрово-горькая кровь во мраке.