Девушка на неделю

Когда я проснулась после беспокойного сна, Чунмёна рядом не было, пахло завтраком из кухни, чувствовалось, что на этот раз Сехун добавил в яичницу больше бекона, чем обычно, и слышались лёгкие смешки внизу. Я почесала затылок, понимая, что волосы свалялись и мне понадобится где-то полчаса, чтобы их распутать, но, плюнув, скинула одеяло и решила спуститься на кухню. Перехватив волосы резинкой, дабы не мешались, я зевнула, понимая, что для общей опрятности вида не хватает свежего лица и новой одежды. Только вот все заботы резко померкли. Было десять часов утра, и только на лестнице я осознала, что же произошло вчера, из-за чего я практически не спала, забываясь то тревожным, то беспокойным сном.

На спине Ким Чунмёна не было ни единого намёка на хотя бы рубец. Либо он Терминатор и потребует у меня одежду, деньги и мотоцикл, либо он сверхчеловек.

Либо тут что-то совершенно другое. И я, если честно, опасалась худшего, так как, наученная горьким опытом, понимала, что жизнь моя богата на разного рода приключения, и не всегда эти приключения позитивные: от них пахло мерзостью, кровью и алкоголем. Шрам на ноге заныл, как только я вспомнила о Ким Чонине, и я погладила собственное бедро, на краткое мгновение замирая на лестнице.

— Доброе всем утро, — произнесла я, появляясь на кухне и сразу попадая в атмосферу самого настоящего фильма: один симпатичный мужчина готовил еду, явно для меня, второй симпатичный мужчина пил кофе, а третий глотал обезболивающее, запивая таблетки водой. И сейчас, как бы мне ни хотелось содрать рубашку с Чунмёна, пусть и не в приступе ослепляющей страсти, пришлось действовать импровизированно. Возможно, чуть позже выпущу своё альтер-эго, сниму все маски с троих мужчин и заставлю их во всём признаться, но это явно случится не сейчас. Быть покладистой девочкой порой стоит чисто ради своего ментального здоровья.

Мне все откликнулись на лёгкое и непринуждённое приветствие. Сехун и Чанёль были немного помятыми, явно ночка в баре очень уж хорошо прошла, но при этом явно готовились к тому, чтобы работать целый день. От них не чувствовалось запаха алкоголя, чему я была в какой-то мере благодарна, да и сами они были во вполне презентабельном виде, хоть бери и фотографируй их на обложку Vogue. Я в какой-то мере завидовала им — мне надо постоянно быть начеку, присматриваться к людям, ведь это я выступала приманкой, а не два охранника. Порой хотелось на всё плюнуть, сказать Чунмёну «ебись со своими проблемами сам, надеюсь, получишь удовольствие», но потом я просто смотрела на свою банковскую карточку, на которой красовалась достаточно кругленькая сумма, и вздыхала, понимая, что никуда я его не пошлю, да и сама не уйду. К стабильному заработку привыкаешь слишком быстро, и я, скрепя сердце, делала свою работу.

Оказывается, О и Пак достаточно шумно пришли ещё посреди ночи, чуть ли не забыв запереть ворота, заставили Чунмёна проснуться, пару раз на них гаркнуть из-за нарушенного покоя, а потом смиренно отправились спать, глотнув освежающей прохладной воды. Хотелось верить, что перед этим хозяин дома не засунул их лица в унитаз и не нажал на кнопку слива, чтобы обоим молодым людям жизнь сладкой не казалась. Может быть, парни готовы были заночевать в самом баре, но то ли совесть взыграла, то ли вышкодлены они были, потому спали дома.

— То есть ни баб не притащили, ни приключений на задницу не нашли, — проговорила я, шутливо щёлкнув Сехуна по уху. Парень наморщился, будто у него очень болела голова, но ничего мне не сказал. — Ай-ай-ай, как же вы скучно живёте!

— Да, красотка, мы очень скучно живём, — смех Чанёля резанул по ушам, но вскоре он закашлялся — младший охранник нанёс сокрушительный удар по рёбрам, в то время как меня не тронул и пальцем, делая между нами различия: девушку бить нельзя, а вот практически собрата — можно. — Ты-то сама баба авантюрная, видели твоё досье, думали, что ты нас не дай бог прирежешь за то, что мы тебя позовём подзаработать.

Если «позовём» у них на сленге обозначает «сдёрнуть с рабочего места и запихнуть в машину», то я молчаливо сочувствую работникам, которые когда-либо имели дело с Ким Чунмёном и его шайкой, потому что как можно вообще вынести такое с собой обращение. Сквозь презрение, что облепляло меня плотным коконом, я смотрела на троих мужчин, надеясь, что такую странную историю знакомства с ними имела лишь я одна. Я знала много мужчин за всё время, что подрабатывала на господина Пака, видела много знаменитостей, которые являлись конченными ублюдками, и кажется, сама, уже без помощи работодателя, напоролась на самых настоящих моральных уродов. Конечно, до меня это дошло только сейчас, когда я ощущала взгляд себе в спину, накладывая со сковородки немного подгоревшую яичницу с беконом и посыпая еду тёртым сыром, что обнаружился на тарелке.

Творилось что-то тёмное, и чувствовалось — я имела ко всему этому непосредственное отношение. Я ведь никто и звать меня никак, без прошлого и будущего, а значит, никому ни о чём не расскажу, не пикну, когда что-то случится, а когда на шее сцепятся ладони, перекрывая кислород, просто прикрою глаза, принимая собственную смерть.

Сбросив с себя тяжёлые думы, принялась, оперевшись о кухонный гарнитур, поглощать завтрак, порой стукая металлическими палочками по тарелке. Ким поджимал руку, попросил принести чего-нибудь алкогольного, а потом, нахмурившись, переменил план: обезболивающее не хотел мешать со спиртом, потому просто заказал ещё одну чашку чая и сказал туда не плевать. Если бы на месте Чанёля, вызвавшегося выполнить просьбу, была я, непременно бы нарушила обещание, глазом не моргнув. Спасибо, конечно, за всякие там привилегии и шмотки, но они мне в рог не упёрлись, будто я собиралась все эти диоры-шанели носить.

— Я сегодня не в состоянии двигаться, — произнёс Чунмён, попивая свежий чай и нахваливая его. От чашки как раз распространялся аромат малины и каких-то ещё ягод, и я поняла, что мне было бы тоже неплохо выпить именно чаю, а не кофе с утра. Вот же Пак-хозяюшка, знал, сколько положить ложек сахара, чтобы хозяин был доволен. От такой услужливости становилось, честно говоря, противно, Чанёль и Сехун являлись и охранниками, и какими-то служанками в одном лице. — ЮнХо, не хочешь ли прогуляться по городу? Я уверен, мальчики составят тебе компанию.

Я, честно говоря, была против двигаться куда-то из дома — здесь и теплее, и безопаснее, и еда рядом. Сехун принялся мыть посуду, когда я ещё раздумывала, точно ли стоило идти. Взгляд в окно не дал дельного представления о погоде в целом — вроде были облака, а вроде бы и тучи заволокли небо. Понадеявшись, что в скором времени будет дождь, я решила всё же пойти переодеваться, чтобы на улицу выйти в опрятном виде, а потом в такой же красоте зайти обратно, говоря «упс, там дождик начался, я ни в чём не виновата».

— Чанёль, ты идёшь с ней, — категорически заявил Сухо, когда я положила чашку в раковину, подбавляя Сехуну работу.

— Хорошо, — абсолютно спокойно раздался голос названного охранника.

Смотря на себя в зеркало в ванной комнате, я думала обо всём, что было ночью: кажется, сквозь сон я трогала грудь Чунмёна, но никак не его спину, а может, мне просто тогда всё приснилось. Он морщился сейчас от боли, выпивая обезболивающее, практически не шевелился, и я поняла для себя, что надо ругать свой собственный мозг, решивший, что никакого ранения не было, а вся кровь, которая находилась на пиджаке — бутафорская, ненастоящая. Я точно видела кровь, ту дыру в смокинге, врачей, что вытаскивали пулю, слышала стоны мужчины. В нём сомневаться нельзя, а вот в своей памяти и мировосприятии — да.

Пора, кажется, снова наведаться к психотерапевту и попросить выписать себе таблеточки, благо теперь я вполне могла их себе позволить.

Ранки на покусанных губах отдались болью, когда я умывала лицо и полоскала рот от зубной пасты, а потом устремилась в комнату, чтобы накинуть на себя новый свитер и выбрать штаны с пальто в тон. Вскоре я была готова, спустилась вниз и, подождав телохранителя на час, натянула полусапожки. Осень кусала холодом, вероятно, лишь меня одну, когда мы с Чанёлем вышли на улицу, я сразу спрятала нос в громадном вороте свитера, а молодому человеку хоть бы хны — вдохнул полной грудью, улыбнулся и расстегнул куртку, что была достаточно тонкой.

— И тебе не холодно? — спросила я, запахиваясь в кашемировое пальто и немного ёжась.

— С такой девушкой рядом становится жарко, — когда он подмигнул, я от возмущения закашлялась, и изо рта вырвалась тонкая струйка пара. — Ты ожидала услышать нечто другое?

— Нет, просто меня смущает, что ты в расстёгнутой куртке, а сейчас не лето.

Некоторое время мы шли молча, и я видела, как постепенно нос охранника краснел. Не сдержавшись, на полпути к воротам я развернула его к себе, схватилась за молнию и застегнула, по крайней мере, до половины. Завидев, что и щёки молодого человека тоже подёрнулись румянцем, я отвела глаза, поправив сумку, и пошла вперёд по дорожке. В каком-то смысле я боялась сблизиться слишком сильно со всеми, Пак вообще держался особняком от меня, но кажется, будто из-за этого действия что-то в нём стремительно поменялось.

— Ты недавно в Сеул приехал, да? — спросила я, когда ворота оказались заперты, а камера будто нам подмигнула. — Откуда ты?

Некоторое время, пока мы шли, Чанёль молчал, будто тщательно обдумывая ответ. Он часто говорил, не думая, и молчание сейчас меня тяготило, заставляло нервничать и спрашивать себя, что не так я сделала, но потом молодой человек вздохнул, устремляя взгляд прямо на дорогу и будто освещая её улыбкой. Тотчас и солнце выглянуло из-за облаков, освещая Сеул, и я чуть зажмурилась.

— Я жил на Чеджу достаточно долгое время, примерно с того момента, как меня забрали из приюта, — бормотал он. Я чувствовала, что охранник стеснялся такой информации о себе, но ничего поделать не мог — это его прошлое, и каким бы оно ни было, я не имела права его судить. — Если что... я родителей не помню. Совсем. Но с дядей Квоном и тётей Пак было очень хорошо, они золотые люди, я половину заработанных денег им высылаю. У меня там осталась большая семья.

— А почему не хочешь проведать их? — спросила я. Мы постепенно приближались к более оживлённой дороге, а я всё замедляла шаг, стараясь оттянуть неизбежное. Смутное беспокойство заполнило мою голову, и я повела плечами, вглядываясь в людей, что стали уже окружать нас.

— Тётя Пак будет снова искать мне невесту, а я отслужить хочу перед тем, как девушку завести, — хохотнул Пак.

По правде говоря, Чанёль не являлся плохим человеком. Он с воодушевлением говорил о своих опекунах, о своих братьях и сёстрах, а потом вдруг замолчал, перехватывая меня за локоть и переходя вместе со мной через дорогу. Он увлёк меня разговором, делал так, чтобы я не заскучала, и я действительно не скучала — ослабила бдительность, расслабилась сама, и вскоре уже, переняв манеру общения Пака, размахивала руками, громогласно хохотала, а от очередной шутки подавилась слюнями, заставив молодого человека подбежать к неприметной лавке и купить бутылку воды.

— Ты нам ещё живой нужна, — кажется, сквозь слёзы охранник улыбался, потому что тон его голоса был весёлым, впрочем, как и всегда. — Давай, пей.

Как только в горле перестало першить, я отняла бутылку от губ, замечая, что воды осталось всего лишь наполовину. Чанёль всё это время смотрел на меня, дожидаясь, когда приступы удушающего кашля закончатся, а потом достаточно невозмутимо подхватил под локоть, направляя по только ему известной дороге. Я же, собрав остатки своего духа, решила спросить про Чунмёна, потому что мне не давала покоя его рана.

— Слушай, вы с Сехуном делали перевязку Сухо? А то мне кажется, что её надо менять чуть ли не каждый день, если не чаще, чтобы рана проходила быстрее, — подключив все свои знания о медицине, которых было чуть больше, чем «нисколько», я посмотрела на Пака с улыбкой, чтобы он не испугался моего напора. — Как он вообще себя чувствует?

— Думаю, совсем скоро мы вернём нашего хозяина в чувство, хотя я не знаю, как долго заживают пулевые ранения, — казалось, Чан взвешивал каждое слово, особенно в разговоре со мной, напрягался и будто расслабился, — это не... точнее, это впервые, когда он так пулю словил, много кто хочет его убить за всякое, но были только письма с угрозами, а не прям нападения.

Его речь была путанной, будто он на ходу выдумывал факты или же вспоминал плохо заученный рассказ. Казалось, я была его учительницей, которая могла поставить самые низкие баллы за неправильно употреблённое слово или выражение. Только вот молодой человек был постарше меня и должен был понимать, что мне лучше говорить прямую правду, чем витиеватую ложь, которую я, в принципе, не переваривала. Я не скажу, что была по-настоящему дурой, нет, я всегда достаточно недоверчиво относилась к любой информации, что поступала в мои уши, умела её фильтровать, только вот отсеять лишнее от важного нормально не получилось.

Первое, что я для себя выделила — у Ким Чунмёна много врагов. Второе — кто-то явно не умел лгать, потому что большие ушки сразу покраснели.

— Ну... всё бывает впервые, — сказала я. — Кстати, а куда мы направляемся?

— Я не знаю.

Я чуть не ударила своё лицо, вспоминая, что Чанёль приехал совершенно недавно и абсолютно не знал местности. Он просто встал на краю тротуара, носком ботинка поддевая бордюр, а потом всё же посмотрел прямо в моё лицо, избегая контакта глаз, и вместе с тем я ощутила его волнение.

— ЮнХо, тебе лучше бежать от Чунмёна, — пробормотал он достаточно торопливо, но я разобрала каждое слово, а ещё то, с какой интонацией он это произнёс — будто его по-настоящему волновала моя судьба. — Послушай меня... берегись!

Обхватив мои локти, Чанёль резко рванул от проезжей части, буквально заставив меня подлететь в воздух и повиснуть. Всё произошло за долю секунды — я даже не поняла, как охранник заметил подлетающий к нам на всех парах автомобиль, как понял, что водитель давил только на газ, а не на тормоз, и я спрятала лицо в его куртке, когда услышала лязг разбитой бампером витрины магазина и бесконечный визг клаксона. Лишь спустя пару мгновений, когда пальцы разжались, я выглянула из-за Пака, чтобы оценить масштабы катастрофы.

И застыла в ужасе.

Хэтчбек неизвестной мне марки был во вполне себе приемлемом состоянии, если не считать помятого бампера и разбитого лобового стекла. Но не из-за этого моё сердце защемило, мне было плевать на груду бесполезного железа, которую зачастую так любили мужчины, — я не понимала этой любви к машинам. Водительская дверца распахнулась, и из неё буквально вывалился Ким Чонин — мой ночной кошмар, из-за которого я сглотнула и вцепилась в рукава куртки Чанёля, грозясь её порвать. Даже находясь рядом с ним, зная, что он не даст меня в обиду, я почувствовала себя в опасности, будто Чонин специально искал встречи со мной, специально сейчас повернул руль в мою сторону и вдавил педаль газа в пол.

Наверно, поэтому он и смотрел прямо на меня и Чанёля, когда случайные прохожие усадили его прямо на асфальт, окружили и зазвонили в скорую и полицию. Мои ноги от страха тоже приросли к земле, особенно когда на лице Чонина появилась кривая ухмылка, а его взгляд буквально приклеился к моему лицу.

Он был олицетворением самого настоящего ужаса, страха, и я задохнулась, схватилась за пальцы Чанёля и попыталась удалиться с места аварии, но кажется, что я чувствовала прицельный взгляд бывшего лопатками, и когда раздался первый выстрел — предупредительный, в воздух — меня вернуло мысленно в тот день, когда в Чунмёна выстрелили, и я обернулась.

— Ты чокнутая, Нам ЮнХо, — заорал Чонин на всю улицу. — Подошла сюда, или, клянусь, я изрешечу твою спину всеми пулями, которые есть у меня в магазине. Или же пристрелю каждого, кто находится рядом. Выбирай.

Мне ничего не оставалось сделать, как внять его просьбе, не послушаться Чанёля, который «был наслышан об этом ненормальном», и подойти, сглатывая, к Чонину. Был риск, что как только я приближусь, он выпалит, но пистолет смиренно покоился в руке, а его глаза были устремлены прямо на меня. Кто из нас ещё чокнутый, Ким Чонин? Ты или я? Мне кажется, что всё-таки ты.

— Что тебе от меня надо? — спросила я, тяжело присаживаясь на корточки перед парнем. Я всё же боялась, что он набросится на меня в следующую секунду.

— Кажется, мы отравляем друг друга, — произнёс Чонин, склонив голову к плечу, — но всё же спасибо, что подошла. Я просто ещё не решил, кто из нас здесь останется, а кто закончит жизнь.

Ему надо было срочно лечиться, я не знаю, как в своё время не заметила его странной одержимости мною, его разговоров о моей смерти и тому, что он мне недвусмысленно намекал на то, что держал оружие без лицензии. Я слышала вой сирены, только не поняла, кто подъезжал — скорая или полиция, голова кружилась, и как только я открыла рот, чтобы немного протянуть время, в глазах Чонина мелькнуло понимание. В затуманенном болезнью сознании мелькнула вполне себе здравая мысль, я в этом не сомневалась, и Ким прошептал:

— Живи, — и, прислонив дуло пистолета к голове, выстрелил.

Мне кажется, я упала в обморок тотчас же, как тело Чонина откинулось назад, и Чанёль подхватил меня на руки. Очнулась я уже в скорой, лёжа на чём-то, и Пак настороженно наблюдал за моим пробуждением. Я была в шоке: руки тряслись, голова ничего не соображала, а моего бывшего уже куда-то уносили.

— Что будем делать? — спросила я, от стресса голос трясся.

— Вернёмся домой, — пожал плечами Чанёль. — Санитары сказали тебе не слишком сильно напрягаться, любой стресс опасен, так что давай я помогу тебе встать.

Мы молчали, когда я выходила из машины, когда мы проходили мимо людей, что пропускали нас. Полиция, видимо, записала все показания Чанёля, который попросил меня не трогать, да и врачи этому явно поспособствовали. Опираясь о руку Пака, я еле переставляла ноги от шока и усталости, а когда мы стали подходить к дому, то начала плакать, причём успокоилась я только тогда, когда завернулась в одеяло в спальне и попросила меня не трогать.

За окном начинал накрапывать мелкий дождик, из-за которого на улице стало темно, и я прикрыла глаза, представляя, что ничего не случилось, что мой бывший не покончил с собой прямо у меня на глазах. В доме стояла тишина — я чувствовала, что все жившие здесь молодые люди решили дать мне передышку от их разговоров, от сочувствия, в котором, они знали, я не нуждалась.

Я спустилась вниз только после того, как смогла заснуть буквально на час. Помятость состояния не укрылась от Чанёля, что явно волновался за меня.

— Чунмён уже спит, решил, что ты будешь спать до завтра, Сехун на улице. Ты в чём-то нуждаешься? — задал вопрос молодой человек, протягивая руку, чтобы помочь сесть. Я воспользовалась помощью и вскоре опустила голову прямо на столешницу. — Видимо, да.

Чанёль некоторое время что-то делал, и я почувствовала аромат чая, в который что-то было добавлено. Кружка оказалась в моих руках, и вскоре я отхлебнула напиток. Кажется, кое-кто решил сжалиться над моим эмоциональным состоянием и добавил ликёра в чай.

— Чунмён нам рассказал о том, кто такой Ким Чонин, — внезапно начал Пак. — Я надеюсь, хоть немного, но ты его простила, что уж поделать, раз человек оказался по-настоящему больным.

— Он мог вполне вылечиться, — сказала я, — у него было достаточно справок, чтобы назначить лечение или хотя бы уход, но его родители решили, что парень просто сам себя накручивает, а во взрослом возрасте... не захотел, наверно, кто ж его теперь знает.

Я искала тепла и потому прильнула к Чанёлю, когда он притянул меня к себе. Признаться честно, я до сих пор не особо понимала и принимала происходящее — нельзя было радоваться чьей-то смерти, тем более такой, по рукам проходили мурашки, и я боялась, что полиция нагрянет сюда, будет трясти меня, ибо я знала Чонина лично. Возможно, влияние Чунмёна первое время защитит меня от всех, и я поняла, почему не хотела сегодня выходить на улицу — с утра казалось, что будет нечто плохое. К предчувствию порой всё же стоило прислушиваться, особенно если оно кричало, а не просто шептало.

— Можно спросить? — подала голос я, и раздавшееся «угу» над ухом заставило мой дух приободриться. — Почему ты сказал мне бежать от Чунмёна?

— Я разве такое говорил? — в голосе парня прослеживались тревожные нотки, и я снова стала сомневаться в собственном рассудке. Слишком много появилось из того, что мне послышалось, показалось. Может, и весь мир вокруг меня был не настоящим, а всего лишь плодом моей фантазии?

— Прости, наверно, послышалось, — но смешок вышел нервным, холодок пробежался по спине, а за ним следовали тёплые руки Пак Чанёля. — Чанёль?

— Что? — казалось, от моего вопроса он напрягся, и я в ответ напряглась тоже, будто молодой человек мог мне сделать что-то нехорошее. В принципе, он мог, я не сомневалась, но действовал только с наводки своего хозяина, что держал цепного пса на привязи. Пусть он и производил впечатление безобидного простоватого паренька, что перебрался из провинциальной глуши в большой город с большими возможностями.

— Пожалуйста, не надо так гладить меня по спине, — его прикосновения слишком отчётливо напоминали касания Чунмёна к моей коже, когда мы слишком много выпили, и сейчас я чувствовала себя очень уязвимой, особенно после выпитого чая с ликёром.

Обхватив себя руками, я поняла, что мне надо как можно быстрее лечь в кровать, вновь накрывшись одеялом, а потому вывернулась из объятий Чанёля и устремилась к лестнице. Небольшая доза алкоголя внутри меня абсолютно не чувствовалась, будто я и не пила вовсе, но раз в два-три шага я оборачивалась, чтобы посмотреть за спину, но нет, мало того, что меня никто не преследовал, так ещё и Пак сидел на том же месте, где я его оставила. Он даже не шевелился, выглядел как скала, и я буквально услышала, как сжались его руки в кулаки, как хрустнули костяшки. Я не знала, о чём он думал, но резко почувствовала опасность, заставившую меня спрятаться в спальне.

— Что же тут происходит...

Я упала на кровать, медленно поворачиваясь на спину, и посмотрела в потолок, на котором игрались тени, и вскоре мои глаза впёрлись в силуэт за окном. Сказать, что я струхнула, — ничего не сказать, я находилась на высоте второго этажа, и ни одна живая душа не смогла бы допрыгнуть. И наверно, в тот момент, когда я готова была уже заползти под кровать, в страхе трясясь и надеясь, что это обычная игра сознания, стекло разбил здоровенный булыжник, я закричала, а силуэт неожиданно пропал, пугая.

Внизу послышалась возня, будто Сехун ловил нарушителя, кричал что-то, а потом я услышала звуки борьбы. Осторожно пройдясь по полу, я присела на колени и взяла в руки булыжник величиной с мой кулак, который лишь чудом не долетел до кровати. Осколки рассыпались по подоконнику, лежали под батареей, и я сглотнула.

— Ты не пострадала? — в комнате появился порядком заспанный Сухо, и я выронила камень из рук, понимая, что я в относительной безопасности. — Не бойся, полицию уже вызвали, парня отвезут в отделение, не знаю, почему он это сделал...

Я тихо всхлипывала, обхватив рукам колени, и просто хотела, чтобы всё это побыстрее закончилось, ибо ещё один такой поступок со стороны хоть кого-то — и я сорвусь. Моё эмоциональное состояние сильно подкосилось, и я отчётливо поняла, что была в самой настоящей опасности, ведь известно, что слабый морально человек — лёгкая мишень, настигнуть которую можно быстро. Как жаль, что после того, как я выполнила задание относительно Ким Чунмёна, я просто не сбежала из страны. Возможно, сейчас бы не чувствовала страха за собственную шкуру, которой и цены-то не было.

Пресвятая дева Мария, защити меня, пожалуйста, единственный раз в своей жизни взываю к тебе.