Мой предатель

I can't help this awful energy

God damn right, you should be scared of me

Who is in control?

Halsey — Control *

Это был гребаный сон.

Потому что другого объяснения дрожи в своих конечностях Драко просто не находил. Он практически не слышал ничего из того, что говорил Люциус. Малфой был словно под толщей воды, и каждое слово, сказанное свидетелем или кем-то из судей, доносилось до него будто через толстый слой ваты. Единственным, на чем он старался сосредоточиться, были пальцы Гермионы, крепко сжимающие его ладонь.

Драко скосил глаза вбок и увидел, насколько сосредоточенным было ее лицо. На мгновение ему даже стало немного стыдно за то, что она проявляла куда большее участие к происходящему, чем он сам. Создавалось ощущение, что это происходило не с ним. Словно прямо сейчас решается судьба не его отца. Словно не его мать сидит по левую руку от него и еле слышно вздыхает, когда слово дают Люциусу.

Перед глазами Малфоя вновь возникло воспоминание его собственного суда. Когда абсолютно посторонние ему люди решали, как он проведет остаток жизни. А затем другие, еще более чужие ему люди, давали показания в его пользу. Поттер, Уизли, Грейнджер. Он помнил каждое сказанное ими слово. Помнил, как поджимал губы Поттер, когда убеждал судей в том, что Драко не выдал их в Малфой-Мэноре. Помнил, как морщился явно не верящий в свои собственные слова Уизли, когда говорил, что Малфой на самом деле не такой уж и плохой. Помнил, как смотрела куда-то сквозь него Грейнджер, когда просила у судей второго шанса для Драко.

Заслужил ли он этот второй шанс?

Тогда у Малфоя не было ответа на этот вопрос. Он смог ответить на него позднее, несколько лет спустя. Когда лежал с Гермионой ночью в одной постели и прислушивался к ее ровному дыханию. Этот ответ был тихий, словно легкое дуновение ветерка, осторожно пробравшееся сквозь приоткрытое окно. Драко не произнес это слово вслух. Ему было достаточно ощутить тепло, разлившееся в груди, как только он осознал эту, казалось бы, вполне очевидную мысль.

Да.

Принятие этого походило на первый глубокий вдох после довольно продолжительного пребывания под водой. Голова кружилась, а грудь разрывало от дикого желания торопливо хватать ртом воздух, словно боясь, что кто-то может перекрыть Драко доступ к кислороду.

Будто он был усталым путником, так долго скитающимся по бескрайней пустыне, и вот наконец, когда силы практически на исходе, в небе загорелась путеводная звезда. Ее свет был еще слишком слабым, чтобы полностью осветить его извилистую дорогу, но его точно хватит, чтобы указать на тропинку, ведущую в светлое будущее.

— Оправдать.

Бум. Секунда, и в висок вогнали раскаленную спицу.

— Освободить в зале суда.

Спица мучительно-медленно провернулась, а в глазах заметно помутнело. Осознание сказанных судьей слов настолько резко обрушилось на него, что Драко чуть сильнее сжал пальцы Гермионы, на что та отреагировала сдавленным шипением.

— Драко, пожалуйста, — тихий шепот матери где-то на границе его сознания. Он понимал, о чем именно она просит, но боялся даже посмотреть на нее. Боялся встретить в ее глазах боль, которую видел в них каждый раз, когда они говорили об отце. Когда он хоть и не намеренно, но буквально заставлял ее делать выбор. Словно в отместку, что в свое время ему таковой не предоставили.

— Драко, идем, — он почувствовал, как Гермиона резко дернула его за лацкан пиджака, утягивая за собой. — Идем же.

Малфой послушно встал со скамьи и, продолжая избегать настойчивого взгляда Нарциссы, проследовал вслед за Грейнджер. Весь их недолгий путь до второго уровня Драко судорожно прокручивал в голове всего одну фразу, искренне пытаясь разобраться, насколько правильно он понял приговор судьи.

— Оправдать.

Люциус вернется. Уже сегодня. Как ни в чем не бывало переступит порог Мэнора. Сядет на свое место во главе обеденного стола во время ужина. Прикажет домовикам принести огневиски и с каждым сделанным глотком будет стараться забыть о проведенных в заключении годах. Словно все это было дурным сном.

Драко почувствовал, как по венам заструился гнев. Он обжигал и плясал на его коже, будто пытаясь найти выход, но с каждым ударом сердца его сила лишь возрастала. Полная потеря контроля над ситуацией. Малфой как мог готовил себя к этому моменту. Стоя утром перед зеркалом, он шепотом проговаривал про себя, что при любом исходе заседания лично его жизнь никак не изменится. На деле же оказалось, что он совсем не был к этому готов. Драко осознавал, что срывается. С каждым вздохом грудную клетку сдавливало бетонной плитой, а ладони мелко подрагивали, заставляя магию искриться на кончиках его пальцев.

— Заходи скорее, — он почувствовал, как Гермиона мягко подтолкнула его в спину, заставляя зайти в кабинет Поттера. — Ты не можешь в таком состоянии идти на собрание. У Гарри точно где-то было Успокоительное зелье.

Она аккуратно обошла его и начала по очереди выдвигать ящики в шкафу возле окна, что-то тихо бормоча себе под нос.

Драко замер на пороге, не сводя глаз с ее спины. Ему казалось, что он буквально слышал, как вся злость, так активно генерируемая его организмом, сейчас собралась где-то в районе головы, отчаянно стуча тяжелыми молотами по вискам. Он сжал ладони в кулаки и скрежетнул зубами, пытаясь успокоиться. Перед глазами вновь все стало мутным, а в ушах зашумело, будто он прямо сейчас готовился принять самый мощный приход в своей жизни. Должен быть выход. Он должен был обезвредить эту бомбу самостоятельно, пока она не сдетонировала и не уничтожила все вокруг.

Малфой шумно выдохнул через нос и, прикрыв глаза, склонил голову набок. Грудную клетку грела магия, кочующая по всему телу, начиная с пальцев на руках. Все казалось дурным сном. Наяву. И справиться с этим кошмаром можно было только одним способом — дать гневу выход. Доказать самому себе, что контроль все еще находился в его руках.

Драко медленно размял шею и, расстегнув пуговицы на пиджаке, стянул его с плеч, оставляя на себе рубашку. В несколько шагов он решительно пересек кабинет и, положив руки по обе стороны от тела Грейнджер, провел носом по ее шее.

— Что ты делаешь? — пробормотала Гермиона, замирая. Она попыталась развернуться к нему лицом, но Драко сдвинул ладони ближе, удерживая ее на месте.

— Не шевелись, — прошептал он и мягко надавил ей на поясницу, заставляя прогнуться в спине. Грейнджер послушно наклонилась вперед, упираясь обеими руками в шкаф перед собой.

— Драко, что прои... — она не успела договорить, как Малфой резко прижался к ее ягодицам уже возбужденным членом.

— Ты должна вести себя тихо, — прорычал он, скользя ладонью вверх по ее талии. — Мне не хочется, чтобы кто-то мог заподозрить главу Аврората в чем-то предосудительном.

Ответом Малфою был протяжный стон, когда его ладонь достигла своего места назначения, забравшись под блузку. Его пальцы, сдвинув вверх чашку лифчика, осторожно сжали сосок, и Грейнджер вновь хрипло застонала, подаваясь бедрами назад. Но этого было недостаточно. Драко отчаянно хотел видеть ее лицо. Считывать, как сменяют друг друга эмоции в ее глазах. Чувствовать, что в эту самую минуту она принадлежит только ему.

Он тихо зарычал и, резко потянув ее за руку, развернул к себе, жадно изучая ее лицо. Щеки Гермионы покраснели, и она явно едва сдерживала охватившее ее возбуждение, судорожно закусывая нижнюю губу. И этот затуманенный взгляд ее глаз окончательно сорвал у Драко все предохранители. Он резко потянул Гермиону за собой и, смахнув с рабочего стола Поттера лежащие на нем бумаги, усадил ее на гладкую поверхность, задрав узкую юбку к талии. Малфой силой развел бедра Грейнджер и встал между ними, запуская ладонь ей в волосы.

Она нашарила на груди Драко кончик галстука и потянула на себя, врезаясь своими губами в его. Он грубо раздвинул языком ее губы, жадно углубляя поцелуй. В то же самое время его пальцы, скользя по резинке чулок, пробрались к ее уже влажным трусикам. Он мягко надавил на ее промежность, и Гермиона хрипло застонала в поцелуй. Малфой резко сдвинул вбок тонкую ткань и, осторожно проведя ребром ладони по гладким складкам, ввел в нее сразу два пальца.

Грейнджер разорвала поцелуй и, схватив Драко одной рукой за плечи, второй зажала себе рот в попытке сдержать стоны. Малфой ухмыльнулся и, щелкнув пальцами, наложил Заглушающее и Запирающее. Толчки его пальцев тут же набрали скорость, и Гермиона, не в силах больше сдерживать себя, громко застонала, крепко вцепившись обеими руками в его рубашку. Драко сжал свободной рукой ее бедро и опустил голову, смотря, как его пальцы скользят в Гермионе.

Грейнджер последовала его примеру и, раздвинув бедра еще сильнее, закусила губу, наблюдая, как в ней то исчезают, то появляются его блестящие от ее смазки пальцы. Драко ощутил, как ее внутренние мышцы затрепетали, сигнализируя о скором оргазме. Он резко убрал руку и, расстегнув ширинку, приспустил с себя брюки вместе с бельем.

— Драко, — простонала Гермиона и обхватила ладонью его член, пытаясь направить его в себя. — Пожалуйста.

Малфой усмехнулся и, крепко сжав ее бедра обеими руками, резко вошел сразу на всю длину. Грейнджер тихо вскрикнула, но тут же подалась вперед еще сильнее. Драко негромко зарычал, когда ощутил, как ее ногти впились в его плечи сквозь рубашку, и тут же взял быстрый темп, постепенно наращивая скорость. Он взял Гермиону пальцами за подбородок и развернул к своему лицу, жадно наблюдая за ее реакцией на эти действия. Ее хриплые стоны опаляли ухо, а горячее дыхание щекотало волосы. Все ощущения резко сосредоточились внизу живота. Он чувствовал, что бомба, так отчаянно сдерживаемая все это время, наконец готова взорваться.

Гермиона обхватила его ногами за бедра и, прижав к себе, кончила с громким стоном. Как только Драко ощутил, что волны ее оргазма постепенно подошли к концу, он убрал ее лодыжки со своего тела и, отойдя на пару шагов назад, за руку стащил со стола.

— Что ты делаешь? — задыхаясь, пробормотала она, но вместо ответа Малфой развернул ее к себе спиной и нагнул над столом. Он довольно ощутимо хлопнул ее по заднице и вновь резко вошел, выбивая из ее груди новый стон. Его ладони вновь с силой сжали ее ягодицы, и он сразу взял быстрый темп.

Это было что-то животное. Что-то так отчаянно сдерживаемое все это время. И если в первый раз он был с ней осторожен, то сейчас глаза затуманивало всего одно желание: брать ее на этом самом столе так, словно это был последний секс в его жизни.

— Боже, Драко, — услышал он где-то на краю сознания. Пальцы с силой смяли нежную кожу ее бедер, и он снова шлепнул Гермиону по ягодице. Малфой продолжал вбиваться в ее тело до тех пор, пока не ощутил, как зашумело в ушах от подступающего удовольствия. Шум смешался со стонами Гермионы, доводя Драко буквально до исступления. Опустив ладонь на ее спину, он резко прижал ее к столу и в несколько быстрых толчков довел себя до оргазма.

— Гермиона? Ты там?

Грейнджер, еще растерянная после всего происходящего, испуганно вздрогнула и, оттолкнувшись руками от столешницы, резко выпрямилась.

— Гермиона? — не успокаивался снаружи Поттер, сопровождая свою речь громким стуком в дверь. — Я видел, как ты заходила в кабинет. У тебя все хорошо?

— Ради Мерлина, Поттер, — прошипел Драко, застегивая ремень на брюках.— Он вообще когда-нибудь даст нам заняться сексом по-человечески?

— Вообще-то, это его кабинет, — усмехнулась Гермиона, подтягивая чулки на бедрах. — И я сомневаюсь, что ему понравится этот беспорядок.

Она кивнула ему за спину, и Драко, обернувшись, увидел разбросанные по полу бумаги. Ухмыльнувшись, он достал из кобуры свою волшебную палочку и в считанные секунды вернул документы обратно на стол.

— Гермиона Грейнджер! — настойчивый стук в дверь повторился, и Малфой тихо хмыкнул, услышав в голосе Поттера визгливые нотки. Он подошел ближе к Гермионе и, обвив руками ее талию, прижал к своему телу.

— Прости, я был груб с тобой, — пробормотал он, утыкаясь лицом в ее волосы. Ему действительно было не по себе за произошедшее. Казалось, что в тот момент буквально на одно мгновение из его головы исчезли абсолютно все мысли.

А единственным желанием, бьющимся где-то в горле, было скорее оказаться внутри нее. Ощутить жар ее тела. И он совсем не контролировал свою силу, запоздало понимая, что от столь грубого секса уже завтра на ее бедрах расцветут синяки. Совершенно неуместное в данной ситуации воспоминание лежащей на полу полуживой Грейнджер буквально насквозь пронзило сознание Драко. От этой мысли на душе стало еще паршивее, и он, судорожно вздохнув, обхватил ладонями ее лицо.

— Мне жаль, — пробормотал Малфой ей в губы. — Обещаю, что больше такого не повторится.

— Все хорошо, — прошептала Гермиона, оставляя легкий поцелуй на его губах. — Все было замечательно.

— Ты уверена? — он потерся носом о ее щеку и, не удержавшись, вновь накрыл ее губы своими.

Грейнджер прижалась к нему еще ближе, отчаянно цепляясь пальцами за его рубашку. Поцелуй становился все глубже, дыхание сбивалось, а с губ Малфоя сорвался хриплый стон, когда Гермиона случайно чуть сильнее вжалась в его вновь возбужденный член бедрами.

— Аберто! — раздался снаружи явно рассерженный голос Поттера, и в ту же секунду дверь кабинета с жутким грохотом распахнулась.

Грейнджер, тихо пискнув, резко отпрянула от Драко и начала судорожно поправлять выбившиеся из прически пряди волос.

— Поттер, тебя стучаться не учили? — закатив глаза, лениво протянул Малфой, делая вид, что это совсем не он сейчас сгорает от возбуждения. Черт, да он бы с огромным удовольствием сейчас вытолкнул Поттера из кабинета и снова нагнул Грейнджер над столом.

— В свой кабинет? — скривился Поттер и подозрительно прищурился. — И почему вы закрыли дверь? Стоп, а что вы вообще здесь делаете?

Драко едва сдержал рвущийся наружу смешок, успев вовремя замаскировать его под кашель. Поттер был похож на ребенка, которому мама пообещала подарить на день рождения новую метлу, но в самый последний момент преподнесла вместо долгожданного подарка пижаму.

— Мне нужно было воспользоваться твоим запасом зелий, Гарри, — с улыбкой ответила Грейнджер. — Видимо, дверь закрыли по привычке.

— И Заглушку поставили по привычке? — продолжал допрос Поттер, заглядывая на стол за ее спиной. Видимо, он не терял надежды найти доказательства их лжи, а потому, не ограничившись визуальным осмотром, взял в руки бумаги со стола, быстро их пролистывая.

— Не пытайся искать смысл там, где его нет, Гарри, — фыркнула Гермиона и, забрав у него из рук документы, вернула их на место.

— Как ты? — внезапно спросил Поттер у Малфоя, заставляя его закашляться от неожиданности вопроса. — Меня не было на суде, но я осведомлен об условии освобождения твоего отца.

— Что за условие? — непонимающе сдвинул брови Драко. В горле резко пересохло. Как бы он ни пытался перебить полученные на суде эмоции с помощью Гермионы, реальность происходящего со скоростью Хогвартс-экспресса упрямо врывалась в его жизнь.

— Твой отец получил условный срок, — мягко ответила Гермиона, подходя ближе к Малфою, и осторожно переплела их пальцы. — Только вместо отметок в Министерстве его должен постоянно курировать один из авроров, которого назначит Гарри.

Драко смотрел на их сцепленные руки и пытался переварить все, что она только что сказала. Создавалось ощущение, что он вовсе не присутствовал на суде, раз не сразу смог понять, о каком условии говорит Поттер. Хотя это было неудивительно. С того самого момента, как Малфой переступил порог зала судебного заседания, он словно перестал осознавать все происходящее, отдавая предпочтение погружению в свои собственные воспоминания. Только он не учел, что они еще никогда не помогали ему отключиться на все сто процентов.

— У тебя уже есть кандидаты? — хрипло спросил он у Поттера. Малфой и сам не знал, какой ответ сейчас был бы для него предпочтительнее, но почему-то очень хотел задать именно этот вопрос. Может быть, чтобы убедиться, что это не Гермиона? Ни за что на свете он не отпустит ее в Малфой-Мэнор, когда там вновь был Люциус. У Драко закружилась голова при мысли, что Грейнджер отправится туда одна, чтобы сидеть в кабинете отца, где Люциус, фальшиво улыбаясь, будет лить ей в уши великосветскую чушь, отчаянно стараясь преподнести себя в наиболее выгодном свете.

— Ну так что? — резче, чем планировал, повторил он и, подойдя к столу, налил себе в стакан воды из графина. Его горло от волнения будто было изрезано изнутри осколками, причиняя острую боль при каждой попытке заговорить.

— Я планировал обсудить этот вопрос с тобой, прежде чем принять решение, — осторожно ответил Поттер, дождавшись, пока Драко осушит стакан, а затем вновь наполнит его водой. — Может, ты хотел бы, чтобы это был кто-то из знакомых? Может быть, Гермиона?

— Нет! — рявкнул Малфой и изо всех сил сжал стакан в руке, отчего тот жалобно треснул и разлетелся в его руках, разрезая пальцы.

— Мерлин, Драко! — воскликнула Грейнджер и тут же начала вытаскивать осколки из его ладони. — Ты же поранился!

— Плевать, — прорычал Малфой, не обращая внимания на боль в руке. — Поттер, даже не вздумай назначать Грейнджер куратором моего отца. Ты меня понял?

— Да, — кивнул тот в ответ. — Не обязательно так нервничать. Я всего лишь сказал, что хочу обсудить с тобой этот вопрос перед принятием решения.

— Назначь меня, — слова сорвались с губ, не успев дать Малфою ни единой возможности обдумать свое неожиданное решение. В данный момент это казалось единственным правильным выбором. Лучше он сам будет приходить на беседы с отцом. Кого еще Поттер мог назначить куратором бывшего Пожирателя смерти? Человека, который, как никто другой, был близок к Волан-де-Морту. Того, кто предоставил кров этому ублюдку. Это явно должен быть кто-то, кому он доверяет, кто-то из их команды. Нет, пусть лучше он сам будет вести дело Люциуса, чем станет через день выслушивать стенания Уизли или, того хуже, видеть, как меняется в лице Забини после своего очередного визита в Малфой-Мэнор.

— Ты уверен? — прошептала Гермиона, залечивая рану на его руке. — Ты же знаешь, что я справлюсь. Тебе не обязательно делать это.

— Не обязательно, — кивнул Драко в ответ и здоровой рукой убрал выбившуюся прядь волос ей за ухо. — Но лучше я, чем кто-то из вас. В конце концов, Люциус мой отец, и я хотя бы отдаленно понимаю, когда он лжет. Я хочу быть уверен, что мы можем спать спокойно. Хочу знать, что ты в безопасности.

Грейнджер улыбнулась и оставила легкий поцелуй на его залеченной ладони. Драко тут же прижал ее к себе и прикрыл глаза от переполняющих его эмоций. Голоса в его голове, еще секунду назад беспокойно кричавшие о том, что он совершает ошибку, соглашаясь на это, наконец начали затихать. Оно того стоило.

— Просто хочу напомнить, что я еще здесь, — откашлялся Поттер и помахал руками, привлекая их внимание. — И если вы закончили, то предлагаю пойти и по-быстрому обсудить с остальной командой наши следующие действия.

Они вышли из кабинета и направились в сторону переговорной. Мысли Драко путались, вновь и вновь толкая его в пропасть воспоминаний, как только он пытался хотя бы примерно представить себе картину предстоящих встреч с отцом. Сказать, что это выбивало его из колеи, — значит не сказать ровным счетом ничего. Несмотря на то что он изо всех сил старался сохранить внешнюю невозмутимость, в его голове каждую секунду шло отчаянное сражение.

Какая-то часть Малфоя заставляла его прямо сейчас схватить Поттера за рукав и сказать, что он передумал. Что он должен назначить куратором отца кого угодно, только не его. Единственным, что останавливало Драко от такого шага, было ощущение пальцев Грейнджер в его ладони. Она словно была неким якорем, удерживающим его разум ясным во время очередной непогоды.

Поттер толкнул дверь переговорной, и Малфой попытался разжать ладонь, чтобы выпустить руку Гермионы, но она неожиданно еще крепче ухватилась за его пальцы, не давая ни малейшего шанса сделать это. Не то чтобы он сильно сопротивлялся, но это был первый раз, когда они официально дадут понять всей остальной команде о характере своих отношений. А если учесть, что Поттер и Забини были в курсе происходящего, то единственными, кто сохранял блаженное неведение, оставались близнецы и Уизли.

Реакция последнего особенно беспокоила Драко. Несмотря на то что школьные обиды остались в прошлом, а взаимные упреки между ними сохранились лишь в виде шуток и подколов, Малфой не мог знать наверняка, как Рон отнесется к их так внезапно завязавшимся отношениям с Грейнджер. Темная метка на предплечье явно не добавляла баллов ее потенциальному бойфренду.

Держась за руки, они зашли в переговорную. Драко тут же нашел глазами Забини, который, увидев их сцепленные ладони, лишь коротко усмехнулся и подмигнул ему. Малфой ощутил, как от этого невинного жеста на душе стало значительно легче. Поддержка Блейза очень много для него значила. Особенно если учесть, в какую авантюру он ввязался. Хорошо хоть на этот раз ему не грозила смертельная опасность. Но тот взгляд, которым Уизли одарил его и Грейнджер, явно кричал об обратном.

Рон от удивления даже слегка приоткрыл рот, растерянно переводя взгляд с Грейнджер на Малфоя и обратно. В его глазах застыло такое недоумение, словно прямо сейчас Поттер, прости Мерлин, танцевал стриптиз в розовом мини. Уизли молчал еще буквально несколько мгновений, во время которых Драко ощутил, как Грейнджер судорожно сжала его ладонь. В попытке хоть как-то ее успокоить, он осторожно погладил ее руку большим пальцем.

Уизли шумно выдохнул, скривив губы, словно съел Берти Боттс со вкусом ушной серы, и, наконец, произнес:

— Мерлин, Гермиона, я был уверен, что у тебя отличный вкус на парней. Ты вообще в курсе, что он никогда не играл в бейсбол? На твоем месте я бы ему не доверял.

Гермиона тихо выдохнула и улыбнулась ему в ответ, качая головой. Драко усмехнулся и, подмигнув Забини, ответил:

— Думаю, что готов сыграть несколько матчей, если это поможет мне заслужить чуть больше доверия Грейнджер.

Уизли, все это время с легкой улыбкой наблюдавший, как Гермиона занимает свое привычное место за столом, перевел взгляд на Малфоя и уже серьезным голосом тихо пробормотал:

— Но ты все еще придурок.

— Знаю, — согласно кивнул Драко, смотря, как Грейнджер тихонько что-то говорит Поттеру.

— И если ты ее обидишь...— протянул Рональд и угрожающе сжал ладони в кулаки, переводя взгляд на него.

— То разрешу тебе и Поттеру собственноручно разорвать меня на мелкие кусочки, — перебил его Малфой. — Я никому не позволю ее обидеть, Уизли. Себе в том числе.

Рон еще пару секунд разглядывал его лицо, будто пытаясь отыскать в нем хоть какие-то намеки на ложь, и, не найдя таковых, удовлетворенно кивнул Малфою, отводя взгляд в сторону.

— Вот ты и получил благословение, — тихо протянул сидящий рядом с Драко Блейз. — Можешь собой гордиться.

Малфой усмехнулся в ответ и вновь посмотрел на счастливо улыбающуюся Гермиону. В словах Забини была доля правды. Кто знает, как чувствовала бы себя Грейнджер, если бы самые близкие и родные люди не смогли принять ее выбор. Ведь иногда обиды прошлого могли настолько затмить глаза, что разглядеть истину просто не удавалось. Драко и сам знал об этом не понаслышке. Взять хотя бы сегодняшний разговор с Люциусом, ни на секунду не выходивший из его головы.

Несмотря на то что он почувствовал некое облегчение, когда высказал отцу все накопившиеся за столь долгое время обиды, червячок сомнения никак не переставал грызть его мысли. Был ли он справедлив, обвиняя Люциуса во всем, что с ним произошло? На ум тут же пришел тот день, когда отец оставил его в той квартире, сказав напоследок, что запретит Драко пользоваться деньгами семьи. В груди вновь что-то резко сжалось, мешая легким полноценно качать кислород, а сердцу разгонять кровь по организму, и он резко тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя дурные мысли.

Нет. Он не готов думать об этом настолько глобально. Еще не время. Да и был ли в этом смысл? Может, вместо погони за призрачной справедливостью он должен принять ту правду, в которую верить легче всего? Вновь и вновь убеждать себя в том, что во всем виноват Люциус.

— Простите, что опоздали! — в переговорную ввалились запыхавшиеся близнецы и быстро заняли свои места за столом. — Что мы пропустили?

— Практически второе пришествие Мерлина, — хохотнул Забини и тут же заработал укоризненный взгляд от Грейнджер. — Что такое, mia cara? Как по мне, все произошедшее несколько минут назад по важности ассоциируется именно с Мерлином, не меньше.

— Придурок, — фыркнул Малфой, закатывая глаза, затем развернулся к растерянно переглядывающимся близнецам. — Мы только начали.

— Мы были в лаборатории, там как раз приступили к анализу эпителия, найденного под ногтями последней жертвы, — откашлявшись, неторопливо начал Рэдж. — Также на постели убитой было найдено несколько волосков, которые, по предварительным данным, не принадлежали Роксане.

— Как только результаты будут готовы, жду вас с докладом. Ознакомьтесь пока с полным отчетом о найденных уликах, — Поттер нахмурился и, встав из-за стола, достал несколько пергаментов из своего портфеля. — Что насчет Кристины?

— Я планирую вызвать ее в Министерство сегодня, — ответил Малфой, принимая документы у него из рук. — Нужно изъять у нее воспоминания о последней встрече с Роксаной. Я посчитал нецелесообразным проводить эту процедуру вчера, потому что Кристина явно была не в себе после такого потрясения.

— Думаю, ты прав, — задумчиво протянул Поттер. — Лезть в голову эмоционально-нестабильного человека чревато последствиями. Будем надеяться, что она смогла немного успокоиться за прошедшую ночь.

— Гарри, я хотела бы составить запрос на получение материальной помощи для Кристины, — вмешалась в их диалог Гермиона. — Я считаю, что Министерство может помочь ей с погребением Роксаны. Обе девушки сироты, и кроме друг друга у них никого не было.

— Уверен, что если бы я сейчас сказал тебе «нет», то ты все равно поступила бы по-своему, — мягко улыбнулся Поттер. — Делай все, что считаешь необходимым. Дай мне знать, когда запрос будет готов, и я его подпишу.

Грейнджер послала ему в ответ улыбку и перевела взгляд на Малфоя. На секунду сердце Драко пропустило удар, когда он увидел, насколько счастливой она выглядела. Кажется, он никогда не перестанет искренне восхищаться Гермионой Грейнджер. Ибо она, скорее всего, единственная девушка на свете, способная так радоваться за других. Радоваться возможности оказать кому-то помощь и поддержку.

Может быть, по этой причине Драко так тянуло к ней? Потому что он сам был другим? Не сказать, что Малфой был бессердечным подонком, но все его порывы принести что-нибудь хорошее в этот мир заканчивались тем, что он просто выписывал чек на кругленькую сумму и молча передавал его нуждающимся. Чаще всего анонимно, потому что Драко не был уверен, что чек с фамилией Малфой в графе «подпись» будет принят людьми, пострадавшими от действий его семьи на войне. Однако один случай смог внести коррективы в его взгляд на эту ситуацию.

Перед тем как в его жизнь плотно вошли наркотики, Малфой отчаянно пытался сделать хоть что-то, чтобы заглушить голоса в голове. Каждый день, когда он смотрел на свое отражение в зеркале, ему казалось, что на лбу у него было вырезано всего одно слово: «убийца». Именно так он и ощущал себя все это время. Плевать, что на его руках не было крови. Плевать, что с его губ никогда не срывалось это смертоносное заклинание. Важно то, что Драко все равно ощущал свою причастность к смертям людей на войне.

Когда он практически сошел с ума от образов убитых в своей голове, его неожиданно посетила идея, как он мог бы заглушить зов совести. Малфой здраво рассудил, что раз у него нет никаких доступных ему ресурсов, кроме денег, то именно ими он и должен проложить свой путь для восстановления если не репутации семьи, то хотя бы собственного ментального здоровья.

Драко выяснил, кто именно пострадал от действий Пожирателей смерти сильнее всего, и анонимно отправил несколько чеков с пожертвованиями. Ему казалось, что таким образом он, пусть и не физически, но поучаствует в восстановлении мест, в которых провел все свое детство. Малфой до сих пор с дрожью в ладонях вспоминал одно из заданий, на которое его отправили в первые месяцы после получения метки.

Это был любимый антикварный магазинчик его матери. Казалось, что последний раз он был там в прошлой жизни. Бродил между рядами и, задыхаясь от восторга, рассматривал вещи, владельцы которых давным-давно умерли. После возрождения Волан-де-Морта Косой переулок, как и весь волшебный мир, жил в страхе. Налеты Пожирателей, которые с садистскими улыбками на лицах разрушали все, что было у несчастных владельцев магазинов, стали почти обыденностью. Вот в один такой налет и Малфой отправился вместе с остальными приспешниками Темного Лорда.

Драко сжимал палочку в руке, кончик которой был направлен в грудь мистера Кайнда — владельца магазина, и чувствовал, как подкашиваются колени. Он абсолютно точно не хотел причинять вред этому добродушному старичку, который был так добр к нему все это время. Мистер Кайнд всегда угощал его леденцами, пока Нарцисса выбирала между очередной брошью и шкатулкой восемнадцатого века.

Он неизменно интересовался у маленького Драко его успехами в Хогвартсе и рассказывал интересные истории о временах своего обучения в школе. На его лице всегда расцветала мягкая улыбка, и Малфою казалось, что он приходит не в магазин за покупками, а к своему дальнему родственнику — настолько волшебная атмосфера сопровождала его каждый визит в «Аврору».

И сейчас, стоя перед мистером Кайндом и целясь в него волшебной палочкой, Драко натуральным образом сходил с ума от груза возложенного на его плечи задания.

— Давай, Малфой, — шептал ему на ухо Сивый, скаля зубы. — Этот грязнокровный выродок должен получить свой привет от Темного Лорда.

Рука Драко задрожала, и палочка в ней, казалось, стала весить не меньше тонны, настолько она оттягивала его ладонь вниз. Он смахнул свободной рукой выступившие на лбу капельки пота и еле слышно пробормотал, опуская палочку:

— Я не могу.

Мистер Кайнд мягко улыбнулся ему в ответ и одними губами прошептал:

— Все будет хорошо, сынок.

— Гребаный трус, — взревел Сивый и с силой отпихнул Драко со своего пути. — Ты точно такой же, как и твой папаша.

Все, что оставалось Малфою, — судорожно закрыть глаза, когда он услышал два слова, ставшие самыми ненавистными в его жизни:

— Авада Кедавра.

Груз вины, который Драко ощущал, ежедневно открывая глаза по утрам, был похож на Черное озеро — такой же огромный и конца ему не было видно, как Малфой ни старался разглядеть. Он ненавидел себя каждую секунду своей жизни, каждый вдох, который он делал, Драко считал неправильным. Словно он был вором, укравшим чью-то жизнь.

Как только война подошла к концу и Малфой начал свой благотворительный процесс, первым, кто получил от него анонимное пожертвование, стала юная Аврора Кайнд — дочь владельца того самого антикварного магазина. Драко регулярно отправлял ей довольно крупные суммы денег, с лихвой покрывающие все нанесенные Пожирателями смерти убытки.

Он не думал, как будет выглядеть, если вдруг дочь мистера Кайнда поймет, кто переводил ей галлеоны все это время. Единственной целью Малфоя было хоть как-то отплатить этому человеку за то добро, что он ему сделал.

— Все будет хорошо, сынок.

Даже на пороге смерти он подумал не о себе. Мистер Кайнд продолжал беспокоиться о нем, о Драко. О том самом несносном мальчишке, что так любил носиться между рядами с товаром, не обращая внимания на уговоры матери остановиться. Напротив, мистер Кайнд задорно подмигивал ему, негласно разрешая продолжать веселье. Скорее всего, он прекрасно понимал, как именно воспитывался Драко, и знал, что не везде тот может побыть просто ребенком, оттого и закрывал глаза на мелкие шалости.

Малфой, глубоко вздохнув от воспоминаний, которые вновь сжали горло железными когтями, поставил сумму на чеке и передал его гоблину в Гринготтсе. Драко приходил в банк раз в месяц и отправлял анонимные пожертвования по небольшому списку, который сам же и составлял. Естественно, на первом месте стоял магазин «Аврора». Повернув голову влево, он замер — рядом с ним стояла та самая Аврора, в честь которой и был назван антикварный магазин мистера Кайнда.

Малфой, казалось, на несколько мгновений даже задержал дыхание, чтобы ни в коем случае не выдать своего нахождения в банке. Но это ему не помогло, потому что неожиданно к его окошку вернулся гоблин, которому он пару минут назад отдал подписанные чеки.

— Мистер Малфой, вы забыли поставить подпись на пожертвование в «Аврору», — прогнусавил гоблин, пихая ему в руки чек. — Сумму указали, но вот без подписи чек все еще недействителен.

Драко шумно сглотнул и скосил глаза влево, надеясь, что Аврора успела закончить все свои дела и не стала свидетельницей этой сцены. Его желанию не суждено было сбыться, потому что она все еще стояла рядом с ним у соседнего окна, растерянно разглядывая чек в руках у гоблина. Пока она молчала, в голове у Малфоя пробежали сотни сценариев ее дальнейших действий, и каждый из них заканчивался скандалом. Он глубоко вздохнул и зажмурился, готовясь как можно скорее убраться из банка, но неожиданно ощутил теплую ладошку на своем предплечье. Открыв глаза, он увидел рядом с собой Аврору, пальцы которой осторожно сжимали его руку.

— Папа очень много рассказывал о вас, мистер Малфой, — тихо пробормотала она, смотря Драко прямо в глаза. — Он говорил, как строго вас воспитывают в вашей семье. Рассказывал, как вам нравилось приходить в наш магазин в детстве.

Малфой открыл было рот для ответа, но так и не решился ничего сказать, потому что в глазах Авроры стояла такая тоска, что он решил, что не имеет никакого морального права прерывать ее.

— Вы ему очень нравились, мистер Малфой, — прошептала она, смаргивая слезинку в уголке глаза. — И я уверена, что он был бы счастлив, узнав, что вы помогаете мне восстановить магазин. Пожалуйста, перестаньте это делать анонимно. Я буду очень рада хотя бы так держать связь с человеком, который так нравился моему отцу.

Не в силах вымолвить и слова, Драко коротко кивнул и, отвернувшись, поставил подпись на чеке. Поколебавшись еще секунду, он перечеркнул слово «анонимно» в самом низу пергамента и отдал чек гоблину.

— Значит, Рон и Блейз займутся воспоминаниями Кристины, — громкий голос Поттера вытащил Драко из пучины памяти, и он быстро повернулся к Гермионе. В ее взгляде читалось беспокойство. Видимо, она заметила его неожиданное погружение в самого себя.

— Все хорошо, — прошептал он ей одними губами, и она улыбнулась ему в ответ, успокаиваясь.

— Я хотел бы еще раз наведаться к Алисе, — сказал Малфой Поттеру, отворачиваясь от Гермионы. — Она упомянула, что у Элизабет остались колдографии с того самого мероприятия, где к ней приставал надоедливый поклонник.

— А откуда у нее вещи Элизабет? — нахмурилась Грейнджер. — Я думала, что все хранится в их с Лофри общем доме.

— Алиса сказала, что Стэнли принес ей все личные вещи Элизабет на следующий день после похорон, — скривил губы Драко. — В том числе и альбомы с колдографиями.

— Вот идиот, — сморщила нос Грейнджер. — Что ж, нам же лучше. Лично у меня нет никакого желания еще раз встречаться с этим напыщенным индюком.

— Поддерживаю, — кивнул Малфой.

— Тогда Забини и Рон пригласят Кристину в Аврорат и отправятся к стирателям, чтобы договориться о процедуре изъятия воспоминаний, — сказал Поттер, наведя по очереди палец на Уизли и Блейза. — Рэдж и Грэг дождутся отчет из лаборатории и прогонят его по маггловским базам. Мне кажется, лишним это не будет.

— Сделаем, — хором ответили близнецы и стукнулись кулаками, как делали всегда, когда говорили одновременно.

— А Малфой и Гермиона отправятся к Алисе, — повернувшись к Грейнджер, сказал Поттер. — Если узнаете что-то важное, то сразу отправьте мне Патронус.

— Обязательно, Гарри, — пробормотала Гермиона, вставая со своего места. — Мерлин, снова этот бар.

— Подождешь меня снаружи, — успокоил ее Малфой, стягивая со спинки стула свою куртку. — Алиса не успела перенести вещи Элизабет в свою квартиру, поэтому хранит их в подсобке бара. Я заберу альбомы, и мы пойдем в какую-нибудь кофейню и спокойно изучим их.

— Опять свидания, — страдальчески протянул Уизли, закатывая глаза. — Почему все, кроме меня, устраивают свою личную жизнь? Даже Забини умудрился снять себе подружку, пока мы ходили ужинать после работы.

— Во-первых, пока ты не перестанешь называть знакомство съемом, с тобой не пойдет на свидание ни одна приличная девушка, — фыркнул Забини. — А во-вторых... Мерлин, а тут нужно еще что-то добавить?

Под недоуменный взгляд Уизли и громкий смех остальных членов команды Драко, усмехнувшись, взял Гермиону за руку и вышел из переговорной. Они спустились на лифте в атриум и направились к свободным каминам, чтобы переместиться в уже знакомый магазин рядом с баром.

— Ну как ты? — спросила Грейнджер, поглаживая его ладонь большим пальцем. — Мне показалось, что ты немного успокоился на собрании.

— Все хорошо, — мягко улыбнулся Малфой, чуть крепче сжимая ее пальцы. — К тому же тебе удалось сегодня исполнить одну мою тайную фантазию.

— Это какую? — игриво прищурилась Гермиона. — Неужели ты, как и сотни других волшебников, мечтал заняться сексом в кабинете главы Аврората?

— Мне жаль, что я такой же предсказуемый, как и сотни других волшебников,— притворно закатил глаза Драко. — Но у меня все равно есть одно преимущество.

— И какое же? — с интересом спросила Гермиона, наблюдая, как он перешагивает через каминную решетку и заносит ладонь с порохом над головой.

— Моей партнершей в этом преступлении стала Гермиона Грейнджер, — с улыбкой ответил Драко и, четко произнеся адрес магазина, бросил порох под ноги.

***

— Слушай, я уже устала, — обреченно простонала Гермиона и отодвинула от себя очередной альбом. — Я даже не думала, что Элизабет предпочитала фиксировать на пленку каждый миг своей жизни.

Драко лишь тяжело вздохнул и решительно пододвинул к ней сначала новый альбом, а затем высокий стакан с латте. Они сидели в кофейне уже полтора часа в попытке отыскать в бесконечном множестве альбомов с колдографиями тот, на котором был запечатлен таинственный мужчина.

Видимо, Элизабет всерьез увлекалась колдографиями, потому что, как верно подметила Гермиона, у нее был альбом практически с каждого мало-мальски важного события в ее жизни. Школьные годы, выпускной бал, работа, встречи с друзьями — все это тщательно зафиксировано и любовно убрано в альбомы, аккуратно сложенные Алисой по коробкам. К их великому сожалению, не все альбомы были подписаны, и в некоторых колдографии не были подобраны четко по событиям, поэтому приходилось тратить время на тщательный просмотр каждого альбома.

— Мерлин, зачем она делала колдо спящего Лофри? — скривившись от отвращения, Гермиона перелистнула очередную страницу. — О, а тут он уже не спит. Постой-ка... Матерь Божья!

Она закрыла альбом и, стремительно покраснев, отодвинула его от себя так быстро, словно он был заражен драконьей оспой.

— Что там такое? — нахмурился Драко и потянул руку к альбому. — Что тебя так напугало?

— Нет! — Грейнджер шлепнула его по протянутой ладони и пододвинула альбом ближе к себе. — Ты не должен это смотреть! Это личное!

— Если ты не заметила, тут каждый альбом личный, — хмыкнул Драко и вновь попытался забрать у нее альбом, но Гермиона быстро прижала его к своей груди, словно это был последний нужный ей экземпляр учебника в библиотеке Хогвартса.

— Да что там такое? — сдвинул брови Малфой и требовательно махнул рукой в ее сторону. — Дай мне посмотреть.

— Нет, — решительно отказалась Грейнджер. Затем она воровато огляделась по сторонам и, наклонившись к Драко через стол, сдавленно прошептала: — Они снимали свой секс.

Малфой пару минут изумленно ее рассматривал, а затем, не выдержав, прыснул в кулак.

— Мерлин, Грейнджер, — пробормотал он, задыхаясь от смеха. — Ты действительно думаешь, что меня могут смутить чьи-то обнаженные тела? Ну подумаешь, парочка по достоинству оценила всю прелесть летающих колдокамер. Что такого?

— Не думаю, что это было бы правильно — смотреть такие вещи без спроса, — фыркнула Гермиона и закатила глаза, когда Драко разразился очередным приступом смеха. — Дурак.

— Меня больше интересует, что тебя так смутило, — Малфой перегнулся к ней через стол и скользнул кончиком указательного пальца по ее ладони. — Мне казалось, что ты более раскрепощена в вопросах секса. Взять хотя бы сегодняшнее утро.

Гермиона усмехнулась и, наклонившись к нему, взяла Драко за ворот куртки, притягивая его к себе.

— То, что я позволила тебе трахнуть меня в кабинете моего лучшего друга, вовсе не означает, что я потеряла весь свой моральный облик, Малфой, — прошептала она, касаясь губами его уха. — Так что тебе только предстоит узнать границы моей раскрепощенности.

Драко подавился воздухом, закашлялся и, не сводя с Грейнджер изумленного взгляда, сел обратно на стул. А она как ни в чем не бывало игриво подмигнула ему и достала новый альбом.

Малфой тяжело вздохнул и, пообещав самому себе, что обязательно выяснит эти самые границы в самое ближайшее время, вытащил очередной альбом на стол.

— Мерлин, наконец-то, — пробормотал он, увидев подпись внизу альбома «Открытие "Рассвета"». — Смотри, я нашел альбом с этого мероприятия.

— Отлично, — ответила Грейнджер и пересела на стул рядом с ним.

Пару минут они молча листали альбом, пытаясь найти хоть какую-то колдографию с изображением Элизабет. Как назло, все это время перед ними оказывались колдо Лофри и его отца в обнимку с другими гостями мероприятия.

— Алиса сказала, что мы сразу узнаем этого парня, — вполголоса припомнил Малфой, переворачивая страницу. — Элизабет говорила, что он показался ей странным с самого начала, потому что у него единственного, несмотря на дресс-код, был белоснежный костюм.

— Действительно странно, — задумчиво протянула Гермиона. — Интересно, почему ему позволили остаться?

— Может быть, он важная шишка, — пожал плечами Малфой. — Такие обычно не подчиняются правилам. Стоп, это что, ты?

— Где? — Гермиона пододвинула альбом к себе поближе и изумленно уставилась на стоящую спиной на колдографии девушку. На ней было изумрудно-зеленое платье, вырез которого был надежно скрыт копной каштановых кудрей. Она сжимала в руках бокал шампанского и о чем-то увлеченно беседовала с одним из гостей.

— Самое интересное, что у меня есть точно такое же платье, — растерянно пробормотала Грейнджер. — Я участвовала в одном колдо-проекте как героиня войны, и мое фото в нем было напечатано во всех известных газетах и журналах. Но на этом колдо точно не я.

— Ты уверена? — прищурившись, посмотрел на нее Малфой. — Вы ведь бывали на тысяче мероприятий, вдруг ты забыла.

— Да не забыла я! Хотя, признаюсь, если бы я не была так уверена в своей памяти, то легко могла бы перепутать себя с этой девушкой, — фыркнула Гермиона и начала быстро листать страницы. С каждой колдографией камера оказывалась ближе к таинственной незнакомке, но она все еще была снята со спины, упрямо отказываясь повернуться.

— Мерлин, да сколько можно, — проворчала Грейнджер и, разом перевернув несколько страниц, изумленно уставилась в колдографию.

— Этого не может быть, — растерянно прошептала она и, чтобы удостовериться, что перед ней на столе не иллюзия, аккуратно провела пальцем по движущемуся изображению.

Драко ничего не ответил, лишь так же, как и Грейнджер, продолжал мрачно разглядывать, как девушка на колдографии легким движением руки откидывает в сторону волосы и наконец поворачивается к камере.

— Это ведь... — неверяще пробормотала Гермиона, наблюдая, как к девушке подходит Стэнли Лофри и собственнически притягивает ее к себе за талию.

— Элизабет, — процедил Малфой, чувствуя, как в голове взрываются снаряды, когда очередной пазл этой головоломки наконец встал на свое место — это Элизабет, мать ее, Скин собственной персоной.

Примечания:

* Я во власти этой ужасной энергии,

Все правильно, черт возьми, ты должен бояться меня,

У кого сейчас власть?