Глава 7
Give us a little love, give us a little love
We never had enough, we never had enough
Give us a little love, give us a little love
We never had enough, we never had enough
Give us a little love — Fallulah*
— Малфой, просыпайся.
Драко со стоном натянул на голову одеяло, пытаясь укрыться от слишком раздражающего в данный момент голоса Забини. Мерлин, неужели, чтобы элементарно выспаться, ему через раз нужно притворяться мертвым? Потому что любые другие оправдания Блейз просто отказывался принимать.
— Эй, открывай глаза, — Забини настойчиво сдернул с Драко одеяло, и тот мысленно застонал.
— Блейз, отвали, я хочу спать, — прорычал он и вновь попытался вслепую сформировать из одеяла кокон.
Постепенно до его еще сонного сознания начало доходить, что этот голос совсем не похож на низкий тембр Забини. А кто еще, кроме него, может безнаказанно являться к Драко в спальню и так нагло его будить? Правильно. Никто.
Малфой резко сел в постели и, вытащив из кобуры на поясе волшебную палочку, приставил ее к горлу незваного гостя.
— Поттер? — недоуменно протянул Драко, разглядывая сидящего перед ним на стуле главу Аврората. — Что ты тут делаешь?
— Пришел навестить Гермиону после ранения, — осторожно протянул тот, с опаской наблюдая, как Малфой медленно убирает палочку в сторону. — Только не говори, что и у тебя тоже частичная амнезия.
Воспоминания о предшествующих событиях мощной волной ворвались в сознание Драко, и он тихо выдохнул через нос, когда мозг услужливо подкинул ему картинку крайне увлекательной прогулки по чертогам памяти Грейнджер. Малфой с интересом огляделся по сторонам и пришел к выводу, что окружающая обстановка мало похожа на номер в отеле, служащий ему и Забини временным пристанищем. Черт, видимо, он слишком долго не приходил в себя после обморока, раз сейчас лежит в палате Святого Мунго.
— Я все помню, — откашлялся он, изо всех сил стараясь придать своему голосу твердости. — Где Грейнджер? Ей лучше?
Поттер неожиданно стушевался после этого вопроса, но буквально через мгновение на его губах расцвела лукавая улыбка.
— Она ушла на процедуру восстановления за десять минут до твоего пробуждения, — наконец ответил он, так пристально глядя на Малфоя, словно у того на лбу внезапно появились очень важные для него записи. — Пришлось выгонять ее практически силой.
— Силой? — Драко недоуменно нахмурился, пытаясь понять причину такого веселого настроения Поттера. — Она что, отказывается от лечения? Она сошла с ума? Надеюсь, ты объяснил этой самоуверенной всезнайке, насколько важно восстановиться после такого серьезного ранения. Ведь она потеряла столько крови и...
— Она хотела дождаться, пока ты придешь в себя, — Поттер махнул рукой прямо перед его лицом, и Драко растерянно замолчал.
Грейнджер сидела у его постели? Это что-то новенькое. Хотя, скорее всего, она просто чувствовала свою вину за произошедшее, потому что он позорно грохнулся в обморок аккурат после просмотра ее воспоминаний. Типичная манера поведения для спасителей волшебного мира.
— Гермиона мне все рассказала.
Драко с трудом сохранил на лице невозмутимое выражение. В голове раздражающим жужжащим роем пронеслось все, о чем он когда-либо рассказывал Грейнджер и что, так или иначе, могло вызвать у Поттера такой серьезный тон. Может быть, она рассказала ему про Лютера? Черт, это было бы очень некстати. Скорее всего, она сложила два и два, когда услышала о «невменяемом состоянии» и поделилась своими домыслами с Избранным.
— Она рассказала, какие именно воспоминания ты увидел.
Драко не сдержал облегченного выдоха. Грейнджер сохранила его тайну, и осознание этого факта каким-то странным образом заставило что-то внутри него резко потеплеть.
— Я не хотел этого, — хриплым от волнения голосом пробормотал он и откашлялся. — Я собирался уйти.
— Да, она сказала мне, — Поттер смотрел куда-то сквозь него, нервно сминая в ладони край своей мантии. — Теперь ты понимаешь, что именно я с тобой сделаю, если ты хотя бы задумаешься над тем, чтобы обидеть ее?
Драко недоуменно уставился на него и даже слегка приоткрыл рот от удивления — настолько эти слова стали для него полной неожиданностью. Нет, скорее, даже бредом сумасшедшего. Неужели он правда думает, что Малфой каким-то совершенно странным образом решил для себя, что нет ничего лучше поведения самого законченного ублюдка в мире?
— Я сейчас не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — с трудом облек мысли в слова Драко и прикрыл веки от неожиданного головокружения. — Ты намекаешь, что я последняя мразь и могу причинить Грейнджер боль? После всего, что мы пережили? После того, что я увидел? После того как понял, какая она на самом деле? Скажи честно, ты ненормальный? Просто скажи, что ты не дружишь с головой, и я больше никогда не буду требовать от тебя слишком многого.
Поттер тихо усмехнулся и, сняв очки, спрятал лицо в ладонях. Буквально через пару мгновений гробовую тишину разрезал его громкий смех.
— Я так и знал, что все эти выкрутасы с Волан-де-Мортом не прошли для тебя даром, — проворчал Драко, с подозрением наблюдая, как он заходится в истерическом хохоте. — Может, поделишься, что тебя так развеселило?
Гарри всхлипнул от смеха в последний раз и смахнул слезы, набежавшие на глаза.
— Мерлин, кто бы мог подумать, — наконец пробормотал он, с интересом глядя в лицо Малфоя. — Если бы мне кто-то сказал об этом в школе, я бы сам лично проспонсировал лечение этого несчастного в психиатрическом отделении Святого Мунго.
— Да о чем, ради Мерлина, ты там бормочешь? — чуть повысил голос Драко. Его стало понемногу раздражать такое странное поведение Поттера. Очень захотелось схватить того за грудки и просто-напросто вытрясти из этого придурка причину его неожиданного хорошего настроения.
— Я буду с нетерпением ждать, когда осознание коснется твоего упрямого мозга, — Поттер дружелюбно похлопал Драко по плечу и встал со стула. — А пока просто прими к сведению, что если ты ее обидишь, то я разорву тебя голыми руками.
— Пошел на хрен, — прошипел Драко, как только дверь в палату с тихим скрипом закрылась, сигнализируя, что он остался наедине с самим собой. — Ну какой придурок.
Он со вздохом откинулся на подушки и, прикрыв глаза, постарался сосредоточиться на одной из самых странных бесед с Гарри Поттером за всю свою жизнь.
Драко отвернулся к стене и, поймав глазами игру солнечных лучей на одеяле, начал рассеянно следить за полоской света.
Что это вообще было? Почему Поттер ни с того ни с сего решил, будто он по какой-то совершенно непонятной причине захочет навредить Грейнджер? Драко казалось, что он сделал все, что было в его силах, дабы доказать окружающим и в первую очередь себе, что больше не является тем несносным мальчишкой, коим был во времена учебы в Хогвартсе. Что он давно перенес мысль о чистоте крови в разряд бредовых и абсолютно не обоснованных.
Солнечный луч, отразившись от небольшого зеркала, стоящего на подоконнике палаты, резко двинулся к потолку. Драко задумчиво проследил весь его путь по стене, продолжая настойчиво прогонять в голове абсолютно необъяснимое поведение Поттера. Может быть, он и не переставал относиться к нему как бывшему Пожирателю смерти? Что, если он так и не смог отпустить Малфою грехи юности? Тогда зачем все это время давил из себя хорошее отношение? К чему этот фарс? Еще и лучшую подружку так спокойно приставил к нему в напарники.
— Черт, это все полный бред, — в сердцах воскликнул Драко и услышал тихий кашель сбоку от себя. Он резко повернул голову и увидел растерянно переминающуюся с ноги на ногу Грейнджер в дверях палаты. Мерлин, и как долго она тут стоит?
— Привет, — она слабо улыбнулась и осторожно прикрыла за собой дверь палаты. — Можно я войду?
— Ты уже вошла, — Драко жестом указал ей на стул рядом со своей постелью. — Присаживайся.
Грейнджер несмело подошла ближе и осторожно опустилась на стул, разглаживая образовавшуюся складку на рубашке больничной пижамы. Она виновато окинула взглядом Драко и с видимой силой прикусила нижнюю губу.
— Как ты себя чувствуешь? — наконец пробормотала Гермиона, нарушая окутавшую их неловкую тишину.
— А ты? — вместо ответа спросил Малфой, бегло окинув ее взглядом.
Грейнджер явно выглядела лучше, чем в тот момент, когда он на руках принес ее в госпиталь. Цвет лица из землисто-серого стал привычным персиковым, синяки и ссадины на лице исчезли, а губы вновь налились кровью и покраснели.
— Я — просто замечательно, спасибо, — она неловко улыбнулась и вновь принялась терзать зубами ни в чем не повинную нижнюю губу. — Мне вовремя оказали помощь, плюс процедуры восстановления действительно творят чудеса.
— Это прекрасно, — преувеличенно бодро ответил Малфой, но спустя мгновение его глаза сузились. — Значит, скоро тебя выпишут, и ты сможешь вернуться к своему любимому делу.
— О чем ты? — Гермиона удивленно приподняла брови. — Если ты про работу...
— Я про твое безрассудное желание жертвовать собой ради других, Грейнджер, — прошипел Драко, усаживаясь в постели. — О чем ты вообще думала? А если бы ты погибла?!
Гермиона тут же упрямо вздернула подбородок, складывая руки на груди, и возмущенно фыркнула, явно давая понять, что ее абсолютно не интересует его мнение по данному вопросу. Действительно, кому вообще важно слушать человека, спасшего твою жизнь?
— Если это твой способ отблагодарить, Малфой, то он весьма и весьма плох.
— Как ты не понимаешь, Грейнджер! — не сдержался Драко, значительно повышая голос. — Ты не должна была этого делать! И уж точно ты не должна была это делать для меня!
— А может быть, я сама буду решать, что и для кого я должна делать, Малфой?! — Гермиона почти задохнулась от возмущения. — И что значит «не для тебя»? Чем ты хуже остальных?!
Драко со злостью отшвырнул со своего тела одеяло и, не обращая внимания на слабость от головокружения, подошел к окну. Он чувствовал, как его практически разрывает на части от злости. Черт, сейчас бы покурить.
— Кажется, я задала тебе вопрос, — менторским тоном сказала Грейнджер, тихо подходя к нему со спины. — И игнорировать его невежливо с твоей стороны.
Малфой раздраженно сжал ладони в кулаки, ощущая, как ногти впились в кожу. Кажется, это немного успокаивает, по крайней мере, желание придушить эту упрямую идиотку стало чуть меньше.
— Потому что, Грейнджер, — холодно процедил Малфой, смотря на нее сквозь отражение в маленьком зеркале на подоконнике. — Не после того, что произошло во время войны.
— А теперь послушай меня, — прошипела Гермиона и, больно вцепившись тонкими пальчиками в локоть Драко, с силой развернула его к себе. — Я больше не желаю слышать всю эту твою ерунду про ошибки прошлого. Что бы ты там ни говорил и ни думал, я убедилась, что ты хороший человек, Драко Малфой, и еще ты мой напарник. Так что, если потребуется, я повторю все то, что случилось сегодня, еще раз, потому что уверена, что ты сделаешь то же самое для меня при необходимости. Я права?
Малфой молча смотрел на ее слегка покрасневшие от злости щеки, на вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь и остановил свой взгляд на искусанных от волнения губах. На ум почему-то пришла картинка из воспоминаний Грейнджер, где она разговаривала по телефону, а из одежды на ней были лишь шелковый топ и кружевные трусики. Драко тряхнул головой, отгоняя от себя непрошеные мысли, и хрипло пробормотал, избегая ее тяжелого взгляда:
— Да.
Скрип открывающейся двери заставил Гермиону вздрогнуть и разжать пальцы на предплечье Малфоя. Драко тут же растер ноющую после ее железной хватки кожу и, едва заметно усмехнувшись, покачал головой. Знаменитое гриффиндорское благородство и не менее впечатляющая смелость этой девушки буквальным образом ломали все его годами сложившиеся устои. Значило ли это, что Грейнджер заслуживает его доверия? Определенно. И от осознания этого факта почему-то дышать становилось все тяжелее.
— Вы вообще в курсе, что орете на весь этаж? — укоризненно хмыкнул вошедший в палату Поттер и прикрыл за собой дверь. — Что вы не поделили?
— Ничего особенного, Гарри, — Грейнджер громко фыркнула и демонстративно отвернулась от Малфоя. — Ты уже собираешься уходить?
— Да, — кивнул Поттер и протянул им две сумки, уменьшенные заклинанием. — Тут ваши с Малфоем вещи. Целитель Дженкинс утверждает, что вам обоим лучше провести ночь здесь. За вами понаблюдают, подлатают, а уже завтра скажут, когда можно будет вернуться к расследованию.
— Мерлин, надеюсь, Забини додумался положить сигареты, — пробормотал Драко, роясь в своих вещах.
— Малфой, ты в госпитале, — возмущенно прошипела Гермиона, наблюдая, как он с торжествующей улыбкой на лице достает из небольшого кармашка сумки пачку Мальборо. — Тем более ты ударился головой, а еще совсем недавно потерял сознание. Кстати, из-за курения сосуды головного мозга...
— Ну раз вы во всем разобрались, я, пожалуй, пойду, — Поттер быстро клюнул Грейнджер в щеку и, пожав руку Драко, попятился к выходу. — Я обещал Джинни рассказать о твоем самочувствии, она очень волнуется.
При упоминании имени лучшей подруги лицо Грейнджер заметно смягчилось. Она улыбнулась и одобрительно кивнула головой.
— Конечно, Гарри. Передай Джинни, что со мной все в порядке, и обязательно поцелуй от меня Джеймса и Альбуса.
Драко достал из сумки зажигалку, мысленно пожелав Забини всех самых красивых и доступных женщин Лондона, распахнул окно настежь и прикурил сигарету. Он улыбнулся краешком губ, ощущая гневный взгляд Гермионы, сверлящий его спину насквозь. Кажется, он мог бы к этому привыкнуть.
— Ты просто невыносим, — проворчала она, и Малфой услышал удаляющийся стук ее обуви по паркету, за которым последовал звук открывающейся двери. — Я зайду к тебе позже. У нас еще осталась тема для разговора.
Драко выпустил изо рта остатки сизо-голубого дыма и закрыл окно, поежившись от холодного, осеннего воздуха. Он достал из сумки чистую футболку, белье и домашние штаны. Ему в срочном порядке был необходим душ, потому что всякий раз, проводя по волосам, он чувствовал на кончиках пальцев пыль от бетонных блоков.
Малфой толкнул дверь, ведущую в ванную комнату, нашел глазами душевую кабину с небольшим порогом и, мысленно воздав благодарность проектировщику госпиталя за выбор сантехники, с наслаждением встал под практически ледяную воду. Наскоро смыв с себя пыль и грязь, он натянул белье и привычную домашнюю одежду, а больничная пижама без сожаления отправилась в небольшую пластиковую корзину для грязного белья.
Он вернулся в палату, вновь лег на постель и, стуча зубами от холода, с удовольствием укутался в одеяло. Тело, наконец ощутившее столь долгожданное тепло, начало медленно расслабляться, и Драко прикрыл веки, надеясь немного поспать.
— Умоляю, не надо!
Малфой резко раскрыл глаза и сел в постели, озираясь по сторонам, словно пытаясь отыскать в палате полуживую Гермиону, кричащую в агонии. Понимание, что это было всего лишь отголоском воспоминания, увиденное им в ее памяти, принесло облегчение, и он со вздохом откинулся на подушки, устремляя взгляд в потолок. И без того зыбкое желание поспать растворялось без следа, пока под веками горел образ Грейнджер на полу.
Им придется обсудить с ней этот момент. Как бы он этого ни хотел и что бы ни сделал для избежания этого разговора. Гермиона переступила через себя, через свою боль. Она вновь продемонстрировала свою исключительную храбрость, впустив Малфоя в самые потаенные углы своей памяти, и смело еще раз пережила один из самых ужасных моментов в своей жизни. Перед глазами тут же возникло искаженное какой-то звериной злобой лицо Зена, отпускающего удар за ударом по телу Гермионы, и ладони Драко инстинктивно сжались в кулаки.
Какая мразь.
Грейнджер не показала ему, чем закончилась эта история, но раз она была жива и здорова, это могло означать только одно — Поттер успел вовремя. Видимо, это его отличительная суперспособность появляться в самое подходящее время, когда, казалось бы, нет никакой надежды на положительный исход.
Малфой лег на спину и уставился в потолок. Интересно, какое наказание получил этот ублюдок за то, что сотворил такие ужасные вещи? Это каким нужно быть конченым психом, чтобы возбуждаться, причиняя человеку боль? Как вообще можно было так поступить с девушкой? Еще и с кем. С Гермионой Грейнджер. Самой известной ведьмой Лондона. Драко с мстительной улыбкой представил, как Зена под руки уводили в Азкабан, где его уже поджидали сотни изголодавшихся дементоров. Идеально.
Это все казалось каким-то неестественным. До возвращения в Лондон вся жизнь Драко во Франции была рутиной. Одни и те же лица, одинокие вечера после работы, виски с Блейзом по пятницам, приносящие глоток свежего воздуха в застоявшиеся будни.
Иногда, в моменты особой тоски, Малфою казалось, что Париж ослеп и оглох. Словно город не видел всю ту боль воспоминаний, которую так тщательно прятал в своем сердце Драко. Лелеял. Оберегал. Будто кто-то засунул его в холщовый мешок и бросил на самое дно океана. И выхода оттуда не было. Как и кислорода.
И Малфой был рад сидеть в этом мешке. Потому что это казалось ему привычным. Нормальным. Кто бы мог подумать, что единственной причиной, по которой ему захочется вспороть этот мешок изнутри, станет возвращение в его жизнь Гермионы Грейнджер. Она стала для Драко каким-то удивительным феноменом. Ведь она пережила во время войны ничуть не меньше, чем он сам, но не сдалась. Если быть откровенным до конца, то эта гордая девчонка навсегда стала для Малфоя синонимом к слову храбрость. Потому что выжила. Потому что всегда выживала.
Ее некогда любимый человек практически наживую вырвал ее сердце из груди, но она не сдалась. А были ли у нее вообще слабые места? Ведь казалось, что из любой ситуации Грейнджер может выйти победительницей. Даже оттуда, откуда изначально нет выхода.
Тихий стук в дверь вырвал Драко из своих мыслей, и он, откашлявшись, пробормотал:
— Войдите.
— Ты не спишь? — в палату вошла Гермиона, сменившая больничное одеяние на бежевую атласную пижаму. — Мне вот так и не удалось заснуть. Можно к тебе?
— Ты снова уже вошла, — ехидно хмыкнул Драко и, как в первый ее визит, махнул рукой на стул возле постели. — Я тоже не могу уснуть.
— Тебе тоже до сих пор кажется, что на нас опять летят эти бетонные балки? — сочувственно произнесла Грейнджер, забираясь с ногами на стул. — У меня такое чувство, что стоит мне закрыть глаза, как в меня снова полетит Бомбарда.
— Нет, — покачал головой Драко. — Стоит мне закрыть глаза, и я вижу тебя, лежащую избитой на полу, почти так же, как и тогда в Мэноре.
Гермиона тихо выдохнула и возвела глаза к потолку. Она соскользнула со стула и подошла к окну, всматриваясь в пустынные улицы сквозь стекло.
— Значит, тебя мучает чувство вины, — скорее утвердительно пробормотала Грейнджер, нарушая неловкую тишину. — Я поняла это в тот момент, когда ты начал говорить про принцессу и чудовище.
— Я всегда чувствовал себя виноватым за то, что не помог тебе в тот день, — Драко встал с постели и подошел к ней, беря с подоконника пачку сигарет. — А потом к нескончаемому чувству вины прибавились видения и сны. Каждую ночь я видел твои пытки. И снова ни разу не помог. Точнее, не мог помочь.
Грейнджер слегка поморщилась от сигаретного дыма, но не отошла, внимательно разглядывая его лицо.
— И как ты с этим справился?
— Тебе лучше не знать, — глухо ответил Малфой и распахнул окно, с наслаждением втягивая носом свежий воздух. — Самое главное, что я смог это преодолеть, но ты решила, что я должен еще раз насладиться видом твоего истерзанного тела.
— Прости, — прошептала Гермиона, опуская глаза в пол. — Проговорить вслух все, что со мной делал Зен, я бы не смогла. Мне было проще впустить тебя в воспоминания. Если бы я знала, как это на тебя подействует, то никогда бы так с тобой не поступила.
Драко затушил бычок в трансфигурированной из стакана пепельнице и залез с ногами на подоконник.
— Не беспокойся обо мне, Грейнджер, — спустя мгновение ответил он. — Я ценю, что ты смогла доверить мне такую сокровенную часть своей жизни. Я обещаю, что не подведу твоего доверия.
Лицо Гермионы тут же осветила мягкая улыбка, и Драко на секунду засмотрелся, как вспыхнули ее глаза после этих слов.
— Я обещаю тебе то же самое, Малфой, — Грейнджер несмело протянула ему руку, и он осторожно пожал хрупкую ладошку, про себя отмечая, что она даже не вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее кожи.
— Знаешь, мне только не совсем понятно, почему ты так легко позволила мне войти в свои воспоминания? — Он выпустил ее руку, ощущая, как пальцам резко стало холодно. — Мы ведь никогда не были близки. Да что там. Уверен, я последний человек, которому ты могла бы доверить свои тайны.
— Мы напарники, — пожала плечами Гермиона.
— Не думаю, что это ответ на мой вопрос, — прищурился Драко. — Мы вполне могли бы оставаться напарниками и без того, чтобы я был посвящен в тайны твоего прошлого. Это ведь совсем не мое дело.
— Ты хотел знать, почему я так реагирую на прикосновения посторонних мужчин, — ее губы едва заметно дрогнули на последних словах. — Я дала тебе возможность получить ответ на твой вопрос. Что именно тебя не устраивает?
— Меня все устраивает, — согласно кивнул головой Драко. — Просто это слишком личный момент, чтобы делиться им практически с первым встречным.
— Ты не первый встречный, — с прохладой в голосе ответила Гермиона и упрямо продолжила: — Ты мой напарник. Мы должны доверять друг другу. Я ведь пообещала тебе, что расскажу о причинах своего поведения. Обещание я сдержала. Мы заключили сделку, помнишь? Ты рассказал мне о Лютере, я рассказала, вернее, показала тебе Зена. Все честно.
Драко нервно провел рукой по волосам, ощущая, как что-то внутри медленно закипает от небрежных ноток в ее голосе. Блядь, почему он всегда испытывает такие противоречивые эмоции только рядом с ней? Вот она вроде отвечает на его вопросы. Все логично и понятно, и вполне аргументировано, но почему тогда у него такое ощущение, что Гермиона делает это лишь для того, чтобы у него появилось еще больше вопросов? Из ее уст все это звучит так легко и будто совсем не важно, но ведь он прекрасно видит, как трясутся ее губы и бегают глаза во время разговора. Для чего нужно так себя насиловать?
— Хорошо, — наконец процедил Малфой сквозь крепко сжатые зубы. — Перефразирую вопрос. Почему именно сейчас? Для чего нужно было идти на такие жертвы и открывать для меня сознание, когда ты еще даже не отошла от повреждений? Неужели не было логично элементарно прийти в себя и потом с новыми силами...
— Сегодня ты спас мне жизнь, на руках отнеся меня в госпиталь. Целитель сказал, что ты, как смог, остановил кровь в моей ране и попытался привести меня в чувство. И я ценю твой порыв, Малфой. Поэтому я уверена, что если мы хотим, чтобы у нас получилось нормально взаимодействовать в качестве напарников, то нужно выделить друг другу лимит доверия. Хотя бы для того, чтобы понять, к чему это нас приведет. А посему, зачем ждать?
Вот так просто.
— Что сейчас с этим парнем?
Этот простой вопрос, казалось, поставил Грейнджер в тупик, потому что с ее лица разом схлынули все краски, а с губ сорвался рваный выдох, когда она, наконец, попыталась вымолвить хоть слово.
— Он в Азкабане? — решил помочь ей начать Малфой. — На сколько лет его осудили? Только не говори мне, что этот псих избежал наказания за то, что натворил.
— Он мертв, — еле слышно прошептала Гермиона и, задрав голову к потолку, быстро сморгнула скопившиеся в уголках глаз слезинки.
Драко замер в оцепенении. Твою мать. Нет, он, конечно, понимал, что такой ублюдок вряд ли заслуживает справедливого суда, но он даже представить не мог, что Избранный решит эту проблему настолько радикально. Хотя, если заглянуть поглубже и прислушаться к своим собственным ощущениям, то Малфой, скорее всего, поступил бы точно так же, если бы ему открылась такая картина по прибытии в дом лучшей подруги.
— Значит, Поттер... — силясь подобрать слова, пробормотал Малфой. — Он его...
— Мерлин, конечно, нет, — Грейнджер сдвинула брови к переносице и легонько хлопнула Драко по плечу. — Как ты мог такое о нем подумать.
Малфой облегченно выдохнул, но все же успел поймать ощущение легкой досады, что, скорее всего, к смерти этого упыря приложили костлявую ладонь дементоры, а не Поттер. Может быть, Избранный был бы менее снисходителен в выборе метода мести обидчику лучшей подруги.
— В тот вечер ему удалось скрыться, — обняв себя за плечи, продолжила Гермиона. — Он сбежал, как только понял, что я успела позвать Гарри. Перед уходом он пообещал мне, что я навсегда буду принадлежать только ему. Что нам предначертано судьбой быть вместе и я буду полной идиоткой, если не подчинюсь этому.
Драко злобно скрежетнул зубами, внимательно слушая неторопливую речь Грейнджер. Было видно, что воспоминания о произошедшем все еще причиняют ей словно физическую боль, но она всеми силами старалась держать спину ровно, а подбородок — высоко поднятым. Храбрится изо всех сил. Неожиданно в душе зашевелилось уважение к этой хрупкой девушке, которая даже сейчас максимально старалась сохранить самообладание, пока наживую снимает засохшую корку со своих почти заживших ран.
— Я пролежала в Мунго почти неделю, — тихо пробормотала Гермиона, смотря куда-то за спину Малфоя. — Меня круглосуточно охраняли приставленные Гарри авроры. Я очень боялась, что Зен сможет добраться до меня в госпитале, поэтому почти не спала, ежесекундно сверля взглядом входную дверь в палату. Целители практически силой заливали мне в рот зелье сна без сновидений, но я соглашалась его принимать, только если Гарри оставался со мной в палате, пока я сплю. Но Зен все равно продолжал мне чудиться практически в каждом углу и в любом заходящем в палату человеке. Так что я постоянно плакала и молилась всем святым, чтобы не потерять рассудок.
Малфой мысленно ругнулся, боясь, что если скажет вслух хоть слово, то всю откровенность Грейнджер тут же словно ветром сдует. Он даже и не подозревал, что у них будут такие до боли похожие друг на друга ситуации. Единственная разница была в том, что Драко сам с превеликим удовольствием вливал в себя зелье сна без сновидений, наивно полагая, что так сможет укрыться от преследующих его кошмарных видений. Еще никогда он так не ошибался.
— К счастью или сожалению, Зен не предпринял ни единой попытки добраться до меня в госпитале, — Грейнджер осторожно опустилась на стоящий рядом с постелью стул и, поджав ноги, уперлась подбородком в колени. — А после выписки мне постоянно казалось, что за мной следят. Знаешь, это непонятное чувство, когда ты словно физически ощущаешь на себе чужой взгляд. Холодный, колючий. Куда бы я ни пошла, я слышала, как кто-то словно дышал мне в затылок. Практически шел по моим следам.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — Драко сел на постель напротив Гермионы и внимательно посмотрел ей в глаза. — Когда в моем доме правил балом Волан-де-Морт, его прихвостни следили за каждым моим шагом. Нет, они были тщательно выдрессированы и следовали за мной, словно незримые тени, но я всегда чувствовал чье-то присутствие за своей спиной. Всегда. Иногда я просыпался ночью и подолгу вглядывался в темноту спальни, пытаясь разглядеть в ней кого-то. Я пытался задавать вопросы своему невидимому спутнику, понимая, что мне никто не ответит, но я всегда знал, что никогда не бываю в одиночестве.
— Тогда мне не придется объяснять тебе, насколько мне было страшно, когда темнота в моей комнате периодически принимала слишком знакомые для меня очертания фигуры Зена, — прошептала Грейнджер. — Клянусь, однажды я видела, как он сидит в кресле напротив моей постели и просто смотрит, как я сплю.
— Ты говорила Поттеру?
— Нет, — отрицательно покачала головой Гермиона. — У него тогда только родился Альбус, и я не хотела омрачать радость их семьи своим маниакальным чувством преследования.
— Но ведь он мог бы помочь тебе, — возразил Драко. — Он твой лучший друг.
— И именно поэтому я предпочла сохранить в тайне от него свои домыслы, — жестко ответила она, складывая руки на груди. — Гарри не должен был переживать еще и о том, что мне чудится что-то невнятное. Особенно учитывая обстоятельства...
— Обстоятельства?
— В то время мне было очень тяжело, — печально усмехнулась Гермиона. — Знаешь, я всегда считала себя морально сильнее многих людей. Мы пережили войну, потеряли друзей и близких, но не сломались, практически выгрызая для себя дорогу к счастью. Но тут я просто поняла, что не могу. Не могу, Малфой.
Драко молча смотрел, как одинокая слезинка, срываясь с ресниц, прочертила мокрую дорожку по щеке Грейнджер. Оказалось, что их судьбы были похожи намного сильнее, чем он предполагал ранее. Только Гермиона продержалась дольше, чем он, прежде чем сломаться и пустить все на самотек. Оба дети войны, одинокие, разбитые. У каждого из них был свой предел. Своя точка невозврата.
— И что это было? — хрипло прошептал Малфой. — Что именно помогло тебе отключить голову и не сойти с ума?
— Сначала это был бокал вина за ужином, — Грейнджер с силой закусила истерзанную нижнюю губу. — Потом к нему добавился еще один и еще. Иногда, когда мне было особенно тяжело, я не утруждала себя поиском бокалов и пила прямо из горла, подолгу крича в темноту. Я просила, чтобы Зен перестал мучать меня и показался, но, как ты понимаешь, мне сложно было отличить явь от алкогольного бреда, поэтому ответом всегда была тишина. Она убивала меня, разрывала внутренности голыми руками. Я мечтала забыть это все, как страшный кошмар, но, оставаясь вечером в одиночестве, я вновь тянула руку к бутылке, зная, что спустя пару часов мои веки потяжелеют и тьма примет мое тело в свои объятия.
Малфой молчал, ощущая, как мурашки неровным строем гуляют по его коже от тихого голоса Гермионы, выдающего такие до боли знакомые для него вещи. Внутри абсолютно каждого были демоны, изредка откусывающие частички человеческой души. Их же с Грейнджер демоны пожирали души целиком, не оставляя за собой ни крошки. И пути назад не было, как и способа борьбы. Только полная капитуляция. Подчинение.
— И я тонула в этой тьме до тех пор, пока не пришло время открыть глаза.
«Я не смогу тебе помочь, пока ты сам не захочешь спастись».
— Значит, ты захотела выбраться из этого болота. — Утверждение, не вопрос. Ведь он точно понимал, что она имеет в виду.
— Да, — согласно кивнула головой Грейнджер. — Знаешь, я так долго пыталась справиться с чувством вины за происходящее. Я ненавидела себя за то, что была такой влюбленной дурочкой и не распознала вовремя, за какого человека так быстро засобиралась замуж.
— Замуж? — Внутри Малфоя словно что-то оборвалось и с диким грохотом ударилось о грудную клетку. — Вы с Зеном собирались пожениться?
— Да, — ответила Гермиона после минутной паузы. — Он сделал мне предложение за месяц до того, что ты увидел в моих воспоминаниях.
— Слушай, прости, конечно, — Драко нервно пригладил волосы, тщательно обдумывая выбор следующих слов. — Неужели Зен никогда не вызывал у тебя никаких подозрений? Не вел себя странно?
— Если бы я вела учет всем его странностям, то мои записи заняли бы львиную долю книжных шкафов в твоей библиотеке, — Грейнджер грустно улыбнулась. — Нет, конечно, он был мил, обходителен и очень хорошо воспитан. За все время, что мы были вместе, он начинал вести себя ужасно, только когда дело касалось моего общения с противоположным полом.
— Это неудивительно, — не удержался от фырканья Малфой. — Чаще всего такие ублюдки, как он, абсолютно двинуты на своем чувстве собственничества.
— Да, ты прав, — кивнула Гермиона. — Сначала это не было похоже на что-то, требующее особого внимания. Он в шутливой форме журил меня за слишком частые разговоры с Гарри по телефону. Звонил каждые десять минут, когда я была на допросах вместе с Роном, но тогда я была так влюблена, что списывала все эти странности на то, что он просто очень переживает за меня. Дура.
— Не вини себя, Грейнджер, — укоризненно покачал головой Драко. — Зен типичный абьюзер, и его поведение полностью соответствует психотипу таких людей. Сначала это действительно кажется лишь гиперопекой и заботой. Все самое «сладкое» проявляется значительно позже.
— Впервые я увидела, как его глаза налились кровью от злости, когда меня пригласил на танец коллега во время рождественской вечеринки в Министерстве, — тихо продолжила Гермиона, прикрывая глаза от тяжелых воспоминаний. — Тогда он практически вырвал мою ладонь из руки ничего не понимающего Джека Форелла — стажера из отдела Стирателей — и выволок меня на балкон. Знаешь, он не кричал и не трогал меня, но его взгляд... Он был такой холодный и колючий, что мне на миг стало страшно — настолько он казался в этот момент чужим человеком, но уже буквально через секунду передо мной снова стоял мой Зен. Он вновь стал тем самым любящим и заботливым, воркуя мне на ухо, что ему так тяжело видеть меня в объятиях другого мужчины, потому что я самая красивая и желанная девушка на свете. Что он так сильно боялся меня потерять и поэтому не может сдержать эмоций.
— И ты не придала этому значения? — вопросительно приподнял бровь Малфой. Поведение Зена его не удивляло, скорее, он был даже уверен, что все в этой истории происходило именно так, как он предполагал. Драко лишь пытался понять, где образовалась брешь в броне самой умной ведьмы из тех, что он когда-либо встречал.
— Иногда мне кажется, что он подливал мне Амортенцию на завтрак, обед и ужин, — горько усмехнулась Грейнджер. — Потому что я вообще не могу найти никакого другого объяснения своему поведению. Да, я спустила это ему с рук, вновь убедив саму себя, что это обычный влюбленный мужчина. Когда Зен понял, что я принимаю эти его выходки, он пошел дальше. Со временем он сделал так, что я стала видеться с Гарри и Роном все реже и реже. Он постоянно требовал моего присутствия, говорил, что ему меня мало и как ему сложно делить меня с кем-либо. Я отказалась от наших традиционных пятничных посиделок с друзьями, стала бывать у родителей раз в пару недель и договорилась с Гарри, что возьму на себя всю бумажную работу в Аврорате, чтобы у меня было как можно меньше выездов на допросы и места преступления.
Малфой внимательно смотрел на внезапно замолчавшую Гермиону и только сейчас сообразил, какое на самом деле потрясение она испытала. Зен сделал все возможное и невозможное, чтобы привязать ее к себе. Как типичный абьюзер, он вырвал Грейнджер из ее обычной жизни, отдалил от друзей и родных. Сделал так, чтобы ее внимание крутилось исключительно вокруг его персоны. И если даже такая сильная личность, как она, попалась на этот крючок, то что говорить об обычных девушках, особенно тех, которые никогда в своей жизни не получали достойных знаков внимания и поэтому с радостью принимали такое поведение за чистую монету.
— В какой-то момент с моих глаз начала спадать пелена, — вполголоса хрипло пробормотала Гермиона. — И в голове стали постепенно формироваться вопросы. Я начала размышлять о том, что такое поведение ненормально. Что это не я. Кажется, Зен тоже начал это замечать, потому что следующим его шагом стало...
— Предложение, — закончил за нее Драко. — Он предложил тебе выйти за него.
— Да, — выдохнула Грейнджер. — Он устроил вечеринку-сюрприз, куда позвал всех моих друзей и коллег. И я впервые за долгое время была абсолютно счастлива. Я так давно нормально не общалась с кем-то еще кроме Зена, что совершенно забыла о тех мыслях, прочно обосновавшихся в моей голове. Поэтому, когда в конце вечера он исчез, а затем вернулся спустя полчаса с огромным букетом роз и кольцом, я не раздумывая согласилась.
Драко проследил за тем, как она протянула между пальцев свою тоненькую серебряную цепочку с небольшим кулоном в виде знака бесконечности. Малфой был абсолютно точно уверен, что в воспоминании, которое ему показала Грейнджер, подвеска была другая. Не то чтобы он пристально рассматривал ее украшения... Блядь, врать самому себе не самая чудесная привычка. Конечно, когда в тот момент он, наконец, вспомнил о приличиях и оторвал свой взгляд от белья Гермионы, выглядывающего из выреза платья, то неосознанно зацепился глазами за цепочку, на которой висело кольцо.
— Ты не носила помолвочное кольцо? — слова сами собой сорвались с его губ, и Драко с трудом подавил желания надавать себе пощечин, глядя, как Грейнджер вопросительно сдвинула брови.
— Да, а откуда ты знаешь?
— Увидел в воспоминаниях, что на пальцах не было украшений, — нехотя выдавил Малфой, отчетливо ощущая, как краснеет лицо. — Почему ты его не носила?
— О, оно было мне велико, — Гермиона вновь неосознанно поймала кулон на шее и покрутила его в пальцах. — Зен обещал отнести его к своему знакомому ювелиру, когда тот вернется из отпуска в Мексике. Он сказал, что это семейная реликвия и ее не следует отдавать абы кому. Поэтому я носила его на цепочке. Хотела сделать приятное любимому человеку.
Драко встал с постели и подошел к окну, вновь распахивая створки. Щелчок зажигалки и треск табака в сигарете ненадолго отвлекли его от обдумывания того, что он только что услышал. Теперь он прекрасно понимал, почему Грейнджер вела себя как запуганный зверек каждый раз, когда он случайно касался ее тела. Малфой неожиданно почувствовал, как злость внутри него вновь поднимает голову. Блядь, этому Зену очень повезло, что он самостоятельно решил уйти из жизни, иначе... Незаконченная мысль заставила Драко замереть, рассеяно глядя в окутавшую улицы темноту. Иначе, что?
— Поттер и Уизли знали о твоем маленьком хобби? — хрипло пробормотал он, продолжая бездумно вглядываясь в темноту улицы. — Или ты предпочла не делиться с ними этой тайной?
— Знаешь, это так и не переросло в полноценный алкоголизм, — моментально отозвалась Гермиона. — Мне крупно повезло, потому что в один из таких вечеров меня решил навестить Рон. Видимо, в тот день я недостаточно хорошо убедила его в том, что мне не нужна компания. Он пришел без предупреждения, а в моей крови было уже так много алкоголя, что я элементарно не отреагировала на звук дверного звонка, поэтому он воспользовался своими ключами. Мы ведь жили вместе целый год, когда были парой, а после расставания я решила, что будет неплохо, если у него останется комплект. Рон в свое время здорово выручал меня, когда я подолгу не появлялась дома или уезжала в командировки. Живоглот...
— Стоп, — Драко затушил окурок в пепельнице и с лукавой улыбкой на лице повернулся к Гермионе. — Этот твой уродливый кот еще жив?
— Эй, — Грейнджер шутливо нахмурилась и, взяв подушку с постели, швырнула ее в Малфоя. — Ты не посмеешь обзывать моего кота.
— О да, Грейнджер, — Драко рассмеялся и сел на постель, подложив пойманную подушку себе под спину. — И как же тебя выручал Уизли с этим твоим милым любимцем?
— Ну, Глотик, — она громко фыркнула, когда Малфой показательно закатил глаза. — Не любит чужих, а к Рону он уже привык. И я могла не переживать, что мой кот останется голодным, пока я буду отсутствовать. Поэтому я и оставила ключи у Рона — как раз на такой случай.
— И что увидел Уизли, когда вошел в твой дом? — спросил Драко, ощущая, как громко ухнуло сердце, когда с лица Гермионы моментально исчезла улыбка.
— Я не очень помню подробности того вечера, — прошептала она. — Поэтому мне сложно ответить на вопрос, что я делала до этого, но когда пришел Рон, я сидела в ванне в одежде. На меня лилась вода из душа, а я, не обращая внимания вообще ни на что, просто рыдала и пила прямо из бутылки. Рон попытался вытащить меня оттуда, но я...
— А ты, конечно, уже совсем не соображала, в каком из миров находишься, — понимающе кивнул головой Драко, вспоминая свое пробуждение в клинике после неудачной попытки суицида. Мерлин, если бы не Забини...
— Я была настолько пьяна, что даже не сообразила, кто передо мной стоит, — глухо ответила Гермиона. — Когда он схватил меня за руки, я начала кричать и отбиваться, умоляя вернуть меня обратно. Я помню, что мне было так страшно. Я боялась, что снова придется столкнуться с темнотой, но чувствовала, что больше не могу. У меня просто не было сил для этого.
— Что он сказал, когда увидел тебя... такой? — поежившись от ощущения гребаного дежавю, прошептал Малфой. Блядь. Так не бывает. Такого просто не может быть.
— Ничего, — Грейнджер смахнула с щеки слезинку и тихонько всхлипнула от охвативших ее эмоций. — Когда ему наконец удалось вытащить меня из ванны, я вновь разрыдалась, уткнувшись ему в рубашку. Рон просидел со мной на полу ванной комнаты несколько часов, ожидая, когда отпустит истерика. Потом он напоил меня Отрезвляющим зельем, приготовил суп, пока я мокрая и дрожащая приходила в себя, завернувшись в плед на диване. Знаешь, я ждала, что он будет разочарован во мне. Мерлин, ведь я сама так себя ненавидела за все это. За слабость, за то, что допустила эту ситуацию. Я ведь Гермиона Грейнджер! Я просто не имею права на ошибку! А я добровольно разрешила человеку полностью перевернуть мою жизнь и сломать меня! Малфой, меня ведь не сломала война, понимаешь?! Меня чуть не убила любовь! Я ведь просто хотела любви!
Драко смотрел, как из ее глаз вновь медленно покатились слезы, и до хруста сжал челюсти. Он не знал, чего сейчас хочет больше: еще раз убить гребаного ублюдка, который сотворил с ней такое, или просто обнять ее. Просто успокоить ее душу.
— А Рон, знаешь, он так посмотрел на меня, как будто, несмотря на то, что от меня несло перегаром, как от заправской пьяницы, я самый лучший человек на этой планете. А потом он тяжело вздохнул и сказал мне... он сказал...
— Что хочет помочь тебе, — закончил за нее Драко и осторожно накрыл ее ладонь своей. — Но ты должна захотеть этого сама.
— Откуда ты знаешь? — нахмурила брови Гермиона, но руки не отняла. — Ты не мог видеть эти воспоминания, потому что я давным-давно похоронила их глубоко внутри себя.
— Я был в соседней могиле, Грейнджер, — хрипло пробормотал Малфой. — И меня, как и тебя, почти засыпало землей.
Она ждала. Молча смотрела чуть прищуренным взглядом и ждала. Это был тот самый переломный момент, когда Драко впервые в жизни собирался открыть свою душу кому-то, кроме Забини. Разделить эту боль, потому что он знал — она поймет. Не могла не понять. Они вместе сидели в этом холщовом мешке на самом дне гребаного океана. Странно, что не встретили друг друга раньше в этой темноте.
— Наркотики, — абсолютно чужим, ровным голосом продолжил Драко, не отводя от Гермионы взгляда. — Я не смог справиться с чувством вины и нашел утешение в кокаине. Мой предел наступил тогда, когда я под кайфом попытался покончить с собой. Меня нашел Блейз в моей собственной ванне с перерезанными запястьями. Он отнес меня в маггловскую клинику, чтобы моя маленькая шалость не попала в свежий номер «Пророка», и выхаживал несколько дней. Тогда он и сказал мне эту фразу: «Я не смогу тебе помочь, пока ты сам не захочешь спастись». И я понял, что хочу. Даже не ради себя, а ради того, чтобы больше никогда не видеть своего лучшего друга таким. Чтобы он никогда не ощущал, что все, что он сделал для меня, было напрасным. Чтобы оправдать его веру в меня.
Скорее всего, Драко дышал через раз, напряженно ожидая реакцию Грейнджер. Он чувствовал, как сердце колотится где-то в горле, пока она сидела не шевелясь, а по ее щекам быстро текли слезы.
— Значит, ты сильнее меня, Малфой, — наконец сказала она, шмыгнув носом, и рвано выдохнула. — Потому что первое, что я сделала после того, как Рон покинул мою квартиру, это направилась за новой бутылкой.
— Тогда что дало тебе стимул взять себя в руки?
— Смерть, — Гермиона склонила голову набок и внимательно посмотрела ему в глаза. — Я завязала, как только узнала, что Зен покончил с собой.
— Покончил с собой... — задумчиво протянул Драко. Что ж, это весьма неплохой исход для такого ублюдка. Его в любом случае ждало наказание, и еще неизвестно, было бы оно гуманнее самоубийства. — Как это произошло?
— О, он и тут отличился, — Гермиона скривила губы в странной эмоции — презрение пополам с жалостью. — Все это время он успешно скрывался от разыскивающих его авроров, а год назад пришел к зданию Министерства, облил себя бензином и поджег.
От шока у Малфоя пропал дар речи. Он думал, что этот придурок вскрыл себе вены, ну или на крайний случай принял яд — потому что такие люди в основном трусы и не способны причинить себе реальный вред, а тут такое варварство. Скорее всего, у Зена явно были крупные проблемы с психикой, потому что здоровый человек до такого кошмара просто не додумается.
— Он бросил в себя Инсендио, — обняв себя за плечи, продолжила Гермиона. — Вспыхнул буквально за секунду и все. Мне кажется, что Зен специально выбрал такой ужасный способ уйти из жизни, чтобы хоть как-то причинить мне боль. Но, несмотря на это, его смерть принесла мне долгожданное облегчение. Я просто не находила больше смысла топить свою жизнь на дне бутылки и быстро пришла в себя. Вернулась на работу, начала снова общаться с друзьями, перестала ходить, постоянно оглядываясь. И что самое главное, я перестала чувствовать его присутствие в темноте комнаты, засыпая. Я освободилась от него.
Она гордо вздернула подбородок, всеми силами стараясь скрыть истинные эмоции на своем лице, но Малфой успел прочитать в ее взгляде эту мимолетную вспышку.
Стыд.
Грейнджер стыдилась своей радости из-за смерти человека. Ее слишком доброе сердце просто не могло договориться с голосом разума, кричащим ей о том, что это нормально — испытывать облегчение от смерти своего мучителя. И сколько бы ни было между ним и Гермионой общего, эта черта всегда будет разительно их отличать друг от друга. Потому что никакой жалости к Зену Малфой не испытал. Не после того, что увидел в воспоминаниях Грейнджер.
— Послушай, он получил по заслугам, — он изо всех сил постарался придать своему голосу спокойные нотки. — Ты ни в чем не виновата. Все твои чувства и эмоции абсолютно нормальны.
Грейнджер облегченно выдохнула и спрятала лицо в ладонях. Черт, неужели она действительно опасалась услышать осуждение от Драко? От бывшего Пожирателя смерти?
— Мерлин, Грейнджер, ты можешь спокойно убивать в день по одному человеку на протяжении целого месяца, и твоя душа все равно попадет в рай, — коротко усмехнулся Малфой, пытаясь заставить ее немного расслабиться. — Твои былые заслуги существенно склонят чашу весов в свою сторону.
Гермиона тихонько рассмеялась, заглушая звук собственного голоса своими ладонями, и, наконец, убрала руки от лица.
— В своей голове я уже почти сварила себя заживо в одном из адских котлов, среди маньяков и убийц, — печально усмехнулась она, запуская пальцы в волосы. — Не думаю, что спасение пары жизней поможет мне забраться на одно из облаков рая.
— Даже если в раю тебя никто не ждет, то тебе все равно не о чем волноваться, — повинуясь какому-то странному порыву, Драко откинул с ее лица прилипшую к щеке прядь волос. — Ад пуст, Грейнджер. Все бесы здесь. Я сам их видел.**
Неожиданно Гермиона, сгорбившись, тихо выдохнула и, обняв себя руками за плечи, сдавленно прошептала:
— Ждет.
— Что? — Драко вопросительно изогнул правую бровь. — О чем ты?
— Ты сказал, что в раю меня никто не ждет, — выдавила она с мученическим выражением на лице. — Ты неправ.
Малфой понимающе кивнул и, отчаянно сдерживая порыв похлопать ее по плечу, ответил:
— Да, все мы потеряли кого-то на войне, и я абсолютно уверен...
— Я была беременна от Зена, когда он избил меня.
Остаток фразы застрял где-то в горле у Малфоя, и все, на что он был способен в этот момент, это судорожно закашляться, ощущая, как дерет горло. Он, приложив невероятные усилия, вернул свой взгляд к лицу Гермионы. Она нервно кусала дрожащие губы, а по ее щекам катились слезы.
— Когда Гарри принес меня в Мунго после избиения, я была без сознания, — тихим голосом начала она, мерно раскачиваясь из стороны в сторону. — Поэтому даже не знала, какие именно манипуляции со мной проводили. Когда я очнулась, первым человеком, попавшемся мне на глаза, стала Джинни. Она сидела у моей постели, безостановочно рыдая, и что-то тихо бормотала себе под нос. Все, что я смогла расслышать, это «мне так жаль, Гермиона, у него не было никаких шансов».
Драко громко сглотнул, пристально глядя на нее, и почти не шевелился. Происходящее не укладывалось в его голове. Так несправедливо.
— Я думала, что она говорит о Зене, — почти шепотом продолжила Гермиона. — Признаться честно, я так испугалась. На секунду я представила, что Гарри все-таки успел поймать его и убить за все, что он натворил. Я начала судорожно успокаивать Джинни, обещать, что сделаю все возможное, но ее муж останется на свободе. Знаешь, я уже начала прикидывать, что буду врать в суде и как именно обойти Сыворотку правды, но тут вошел целитель и начал выражать мне соболезнования по поводу моего выкидыша.
Ее голос предательски дрогнул, и Драко, наплевав, как это будет выглядеть со стороны, осторожно взял ее за руку в попытке подарить хоть какое-то утешение. Грейнджер, тихо плача, смотрела на их сцепленные ладони и молчала, лишь изредка вытирая застилающие глаза слезы.
— Они сказали, что срок был очень маленький — всего несколько недель, — прошептала она и судорожно всхлипнула. — У него просто не было шансов. Не после того, что со мной сделал Зен. Он убил... он...
Она, не выдержав, зарыдала в голос, крепко сжимая ладонь Драко ледяными пальцами. Он осторожно потянул ее на себя, усаживая рядом с собой на постель, и мгновения спустя Гермиона, уже не сдерживая себя, громко всхлипывала, уткнувшись лбом в его плечо.
И это был тот самый момент, когда демоны внутри Малфоя вновь оживленно зашептали в его голове, ожидая, когда он позволит им вкусить излюбленное лакомство — свою душу. Потому что еще никогда в жизни он не был так рад смерти другого человека и с огромным удовольствием сделал бы это сам.
Убил.
Для нее.
Примечания:
* Дай нам немного любви, дай нам немного любви.
У нас никогда не было достаточно, у нас никогда не было достаточно.
Дай нам немного любви, дай нам немного любви.
У нас никогда не было достаточно, у нас никогда не было достаточно.
** Цитата Уильяма Шекспира из пьесы «Буря».