Coldplay [Холодная игра]

В броненепронецаемом жилете, 

С окнами, наглухо закрытыми, 

Я сделаю все в моих силах 

И вскоре тебя увижу ...

Coldplay – See You Soon

Машина остановилась возле больницы, к ним спешили парамедики с каталкой. Их ждали. С вымученной улыбкой Менсфилд обернулся к Кастильо, голова которой покоилась у него на плече.

— Мы приехали, — сообщил он, но...

Весь светлый салон залила кровь. Водитель – дежурный Бредли – исчез, исчезли и парамедики и каталка, и больница. А Кастильо не дышала. Её кожа была бледной и холодной как лёд, под глазами залегли тёмные круги, а кровь продолжала сочиться из раны, заливая сиденье.

Раздался хлопок, машина легко качнулась – кто-то лазил в багажник, а затем искажённый голос сказал:

— Спасибо за завтрак...

Менсфилд проснулся.

Уже три с половиной месяца его мучили подобные кошмары. Он видел тела, его допускали на места убийств, он видел фотографии «работы» Редженского палача, но...

Кастильо была права в двух вещах. Первый раз, когда говорила матери, что видеть труп и наблюдать, как человек умирает – совершенно разные вещи. Второй раз, когда предупредила Менсфилда о последствиях подобной ситуации в больнице.

Тогда они очень вовремя приехали. Парамедики сразу же вытащили её из машины, буквально вырвали из рук, положили на каталку и увезли. С трудом Менсфилд выбрался из салона. Прохожие смотрели на него с ужасом, перешёптывались. Только потом Менсфилд понял почему: вся его одежда перепачкалась в крови Кастильо, рубашка пропиталась насквозь, пока он нёс её до машины.

В тот момент, когда они с Паркером влетели в комнату, она оседала на пол, он успел её поймать, но вот её сосед, оказавшийся подручным Палача, застрелился. Красное и белое растеклось по полу...

Его стошнило. Какое-то время продолжало трясти.

Кто-то похлопал Менсилда по спине.

— Не боись, — сказал Паркер, он тоже перепачкался кровью Кастильо, — со всеми бывает. Меня самого так выворачивало первое время, просто жуть, бледным домой приходил, что мать шарахалась... Ты, это, пока не переодевайся, у тебя одежду заберут, ты – часть места преступления. Хорошо, что Кастильо додумалась оставаться со мной на связи, а я – включить диктофон. У нас есть доказательства его причастности, вот только, тварь, оригинально он сбежал! Ничего не скажешь... Тебе лучше покурить.

Он протянул Менсфилду тонкие сигареты. Очевидно, они принадлежали Кастильо, пока их не изъял Паркер. Они оба глубоко затянулись.

— Она позвонила отцу, — сказал Менсфилд поле недолгого молчания, — и поблагодарила меня за завтрак...

— Идиотка! — горько усмехнулся Паркер и снова затянулся. Менсфилд только сейчас заметил, что у напарника Кастильо жутко трясутся руки. — Чертова камикадзе! Просил же подождать... И спасибо.

— За что?

— Ты паниковал. Если бы тебя не было – паниковал бы я... — Паркер тяжело вздохнул и кивнул по направлению входа в больницу.

К ним спешил старший инспектор Джо Галбрейт с очень недовольной физиономией.

— Она в порядке, если ты хотел спросить, — сразу же обратился он к Паркеру. — Благодаря тебе, диспетчер сообщил о её состоянии, а здесь подготовили кровь для переливания. Так что, невзирая на то, что вы вдвоём учудили, ты – молодец.

Его тон звучал очень холодно. Он смотрел куда-то в сторону парковки. Менсфилд тоже посмотрел туда и увидел бегущего к ним суперинтенданта Джека Макбина с бледным, почти мертвенно бледным лицом.

— Где она?! — проревел он, поравнявшись с группой мужчин.

— Алва потеряла очень много крови, сейчас в реанимации – её готовят к операции, — объяснил Галбрейт и перевёл взгляд на Паркера, тот ответил:

— Она пыталась остановить Эммануэля, он выстрелил в Менсфилда, Кастильо подстрелила его в ногу, а он подстрелил её случайно. Она была в сознании, когда её вели сюда...

— С тебя, — Галбрейт обратился к Менсфилду, — возьмут показания и заберут одежду, а тебя, — он сурово посмотрел на Паркера, — и Кастильо ждёт дисциплинарный комитет: вы подвергли опасности жизнь гражданского, притащив его без подкрепления в логово опасного преступника!

— Это не он Редженский палач, — сказал Паркер и протянул начальнику свой мобильный, — он был его пешкой, как и все, кого мы встречали в последнее время. Здесь записан их разговор вплоть до выстрелов. Он хотел, чтобы она его убила, а в итоге, пальнув в неё, застрелился сам.

Менсфилд присел на ближайшую скамейку, его ноги почти отнялись. Он не сразу понял, что ему звонят. И никогда на свете не был так рад звонку самого близкого человека.

— Да, мам, — голос прозвучал разбито.

Тогда он рассказал ей о случившемся. И пообещал, что когда Кастильо придёт в норму, а он убедиться в этом, то обязательно приедет домой. И тогда Менсфилд осознал, насколько был слеп всё это время: Кастильо не просто разыскивала Редженского палача, дом принадлежал убитой семье суперинтенданта Джека Макбина, Скай Фрейзер выглядела разумеется, типично для шотландки, но! у неё и Джека Макбина имелись одинаковые черты во внешности. Она взяла другое имя, Кастильо призналась – Исла, выходит, что её зовут Исла Макбин. Выходит, что эти пятнадцать человек не просто жертвы, а близкие люди для Кастильо. И в тот день он напал и на неё. Паркер сказал, что ей 27 лет, а прошло с того громкого дела целых 15 лет. Выходит, что на Кастильо напали, когда ей был всего 12. У неё навсегда остались белые борозды на животе. Следы ножа. Какое чудовище могло сотворить такое?! Убить детей, взрослых, назвать подобное заботой о Кастильо...

Она пришла в себя не скоро. Примерно на третий день. Тогда тоже была среда. Менсфилд вошел на этаж и заглянул в её палату. На стуле возле больничной койки дремала Скай Фрейзер, нет, Исла Макбин. Очень осторожно Менсфилд прикрыл за собой дверь, чтобы не потревожить сон профессора, но она вскочила и принялась приводить себя в порядок. У неё залегли под глазами тени, женщина сильно похудела, волосы растрепались. Она словно стала совершенно другим человеком, не тем, с кем познакомился в Оксфорде.

— Вам нужно поспать, Скай, — тихо и ласково обратился он к ней. — Езжайте домой, поешьте и поспите. Я послежу за ней.

— Я... заеду... переоденусь... — растеряно проговорила профессор. Она очень устала.

— А где ваш муж? Мистер Кастильо? — спросил Менсилд.

— А? Ал поехал в офис, — она слабо улыбнулась, — всю ночь просидел с ней. Она ночь попросила пить. Ал приехал ко мне в общежитие, сказал, что Ро позвонила, попросила его приехать ко мне. Только её тон ему не понравился, но он сделал, как она попросила. Она ведь первый раз ему за столько времени сама позвонила... — Скай разревелась и принялась искать коробку с бумажными платками. — Потому ему Камерон позвонил с её номера, спросил, со мной ли он, а тут мне Джек сообщает, что Ро в реанимации... Здесь только рассказал, что случилось... Я боялась, что...

— Джек Макбин... он ведь ваш брат, не так ли? — решился спросить Менсфилд, на что Скай закивала головой.

— Старший, — ответила она, вытерев слёзы. — Нас было трое – Джек, я и Анжела, у нас было двое кузенов и кузина. У меня было четверо племянников: Дэн, Марк и Нив у Джека, и Алекса у Марты, нашей кузины. А теперь нас только четверо: Джек с Нив, и я с Ро. Она ведь единственная, кто выжил тогда, в том доме...

— Простите, меня, — тихо произнёс Менсфилд. — Вам нужен отдых.

Скай Фрейзер собрала сумку и тихо вышла из палаты, а Менсфилд занял её место и стал вглядываться в лицо Кастильо. Она очень сильно похудела, бледность кожи можно сравнить с простынёй, под глазами так и остались синяки, а губы посинели. Тёмные волосы спутались, но она дышала, иногда вздыхала. Она была жива.

Когда Менсфилд взял её ладонь в свою, то поразился бледностью, хрупкостью и холодом кожи. Он попытался её согреть, иногда прикасался губами к костяшкам пальцев.

— Я не спящая красавица... — прохрипел женский голос, — да и будили её не так...

— Ты как? — спросил Менсфилд, чувствуя, как внутри него разливается тепло, когда встретился с ней взглядами. В первую ночь после происшествия он не мог спать, а последующие его мучили кошмары.

— По мне бульдозер разъезжал? Сколько я проспала? — засыпала его вопросами Кастильо. Она очень слабо улыбнулась. И Менсфилд понял, что она в порядке. Пускай ей и тяжело сейчас. И больно. Но она жива.

— Три года, — пожал плечами Менсфилд, наблюдая за реакцией.

— А-а-а, — брови Кастильо взметнулись, — как там «Игра престолов»? Мартин выпустил свою чертову книгу «Ветра зимы»?

— Все погибли, а насчёт книги, то нет, ещё не вышла, — на бум ответил Менсфилд, продолжая вглядываться в бледное лицо.

— Ну и засранец! — укоризненно проговорила Кастильо, а затем посмотрела прямо Менсфилду в глаза. — А если серьёзно?

— Три дня. Сегодня среда. И не стоит благодарить меня за завтрак, могу хоть сегодня принести поесть, — рассмеялся он.

— Мама здесь?

— Я отправил её домой, она засыпала на ходу. И твой отец тоже приезжал дежурить ночью. Так что всё хорошо. Отдыхай. Тебе нужны силы, особенно на комиссию, о которой грозился Галбрейт. Да, что ты намерена делать дальше?

Кастильо закусила губу. Она задумалась, а затем ответила:

— Отдохну пока здесь, наверное, месяц. Потом меня переведут на дом, мама переедет ко мне на месяц, потом будет ещё один месяц реабилитации, а затем я выйду на работу, и мне поставят посещения мозгоправа в обязательном порядке, — заметив хмурый взгляд Менсфилда, она пояснила обыденным тоном: — Я же в человека стреляла, а он стрелял в меня. И тебе тоже нужен психолог: на твоих глазах застрелился человек, а я едва не умерла у тебя на руках. Если тебя сейчас не мучают ночные кошмары, то будут мучить в дальнейшем. Это растянется на годы...

Тогда они говорили не долго. Кастильо очень быстро устала и снова уснула, а Менсфилд остался до тех пор, пока не приехала Скай в чистой одежде. На следующий день после работы он снова заехал к Кастильо, беседовали они не долго, в основном он спрашивал у неё, у её матери и у врача, какую еду ей можно есть. Спустя неделю ей разрешили ходить по палате, затем ещё через неделю ходить по коридору. Вечером, когда он приезжал, они ходили туда-сюда и беседовали, очень редко затрагивая то, что произошло в тот день.

Но кошмары наступали. И всегда заканчивались одинаково – Кастильо умирала, истекая кровью. Как-то раз приснилось даже нечто иное. Его номер, все пространство уставлено свечами, они пили вино, совсем как в ночь их знакомства и близости. Он поцеловал её, руками заскользил по талии, обтянутой в шёлк, она сбросила черное платье... раны на её животе стали кровоточить, она снова умирала у него на руках.

Однако жизнь, на время больничного Кастильо, вернулась в прежнее русло: Менсфилд исправно приходил в офис на работу, хотя и мог вести дела удалённо, несколько раз собирался с друзьями в пабе, пару раз обедал в ресторане с семейной парой, с которой дружен был очень давно.

Кастильо ошиблась: в больнице она провела месяц и целую неделю. Ей приходилось ходить не только на процедуры, но и на тренажеры для реабилитации. Когда выписывали, она была в таком состоянии, словно держали насильно. Но и дома свободы не дали: к ней действительно переехала Скай на время летнего отпуска. Так что Менсфилд её видел редко. На третий месяц, когда он подъезжал к её дому, то застал её бегущей трусцой по тротуару. Тогда Менсфилд узнал, что Скай вернулась в Оксфорд, и в последнее Кастильо видится только с Паркером, Лоу и Дженни в пабе через дорогу от её дома.

Когда Менсфилд оказался у неё в квартире, то в глаза бросились гантели возле балконной двери. Кастильо объяснила, что ей нужно вернуться в форму перед тем, как её допустят к работе. Да и чувствовала и выглядела она хорошо. Возвращалась в прежнее состояние.

Тогда Менсфилд спросил:

— Что ты делаешь во вторник 4 сентября?

Кастильо в этот момент разминалась, делала «скручивание». Она обернулась через плечо и посмотрела на Менсфилда, который оккупировал её кухню.

— Ничего, кроме как работы: я в понедельник выхожу, — ответила она.

Бросив заниматься разминкой, Кастильо стала помогать накрывать на столе. Действительно, её больничный пошел к концу.

— Хорошо, а как насчёт субботы? Это шестое, — спросил Менсфилд, перемешивая жаркое.

— Эм, ну, до 12 дня я на дежурстве, до половины третьего у мозгоправа, если никакой урод не подкинет тело, то я свободна, — ответила Кастильо и, заметив недовольный взгляд Менсфилда, спросила: — Что?

— Ты с гантелями занималась – руки помой, — сказал он, убавляя огонь на плите.

Когда Кастильо скрылась в ванной, Менсфилд взлетел по лестнице в спальную зону. Кровать не заправлена, в воздухе витал запах сигарет, на столе завал. Но Менсфилд знал, что ему нужно. Он открыл шкаф и достал чёрное шёлковое платье, которое было на Кастильо на аукционе.

— Эй! — закричала Кастильо, заметив его на верхнем ярусе. — Туда не приглашала!

Он послушно спустился, но платье нёс в руках. Кастильо забрала его, а Менсфилд вернулся к жаркому на сковородке.

— У меня День Рождения четвертого, — сказал он, раскладывая по тарелкам блюдо. — Приглашаю на празднование в субботу, — Менсфилд повернулся к хозяйке квартиры и жестом указал на платье. — Хочу, чтобы ты его надела.

Кастильо смотрела на него, гордо вскинув голову. А затем ответила:

— Я его сожгу! Лучше скажи, кого ты ещё пригласил.

— Приглашали мои сестры, наверное, друзья со школы, с института, коллеги, разумеется, семья. Человек 15 точно... — вдруг Менсфилд замер, он вглядывался в лицо Кастильо, и сказал: — Прости, не подумал...

— Всё нормально, — совершенно спокойно сказала Кастильо, поднимаясь по лестнице, она повесила платье на перила второго этажа. — Я не так остро реагирую, когда слышу подобную цифру. Это же совпадение. Да и ты не уверен. — Всё ещё стоя на лестнице, она спросила: — Если ты приглашаешь меня официально, то назови дресс-код. Желательно в следующие выходные.

— Хорошо, — согласился Менсфилд.

В последние месяцы он переехал загород к родителям, сестрам, невесткам и племянникам. Его мать – Карен Менсфилд, светская дама, – заметила состояние среднего сына. Ему пришлось рассказать о тех событиях. Разумеется, про аукцион ни слова. К разговору подключилась Кейт – жена старшего брата, затем и Хейзел – сестра «номер один». Когда Менсфилд обратился к ней с вопросом дресс-кода, о котором спрашивала Кастильо, то Хейзел ответила:

— Судя по твоему рассказу о ней, пусть оденется в винтажное вечернее.

Суббота настала неожиданно. Вечер же приближался со скоростью черепахи, но ближе к пяти стали стекаться гости. Первым приехал Элиот Портер – одноклассник и профессиональный игрок в регби, а следом и Пейдж Парсон – однокурсница и директор собственной небольшой страховой фирмы. Примерно через полчаса в дверь позвонил одноклассник Ноа Тёрнер – совладелец яхт-клуба, которого в кругу друзей прозвали «пират» из-за любви к морю. Приехал он не один, а со Стэнли Тафтом – однокурсником, соседом по комнате и владельцем сети ночных клубов и баров. Далее появилась Нив Сайк, с которой Менсфилд познакомился года три назад на какой-то вечеринке как раз в одном из клубов Стэнли, где девушка и выступала. Высокая и заводная рок-певица, однако, не смотря на её красоту и характер, любовниками они не стали, не целовались, а общались как самые обычные закадычные друзья. Его удивляло, что девушка ни разу не пробовала наркотиков, хотя вращалась в тех кругах, где без «дозы» никак. Временами, Нив казалась ему единственным глотком чистого воздуха в той большой компании, в которой они обычно встречались. В ней он не видел той испорченности, она была из простой семьи, по крайней мере, так ему сказала.

Затем приехала семейная пара, с которой не так давно обедал в ресторане Менсфилд. Порядочного и сдержанного Харви Уокмана он знал ещё задолго до школы «Блю Коал»: их матери часто виделись по выходным. Сам Харви является совладелец семейного дела – закрытого загородного клуба для подобных им – для элиты. С ним же приехала его жена – Мария Сантьяго – жеманная фото-модель латиноамериканского происхождения. С собой они привезли Джанетт Озборн, тоже их одноклассницу, которая была более известна как ведущая ток-шоу в Лондоне Леа Озборн, и Натана Куина. Если быть точнее, то Нэт больше общался с Марией и Реджи, но затем копания друзей в Абертрей расширилась, создав связи в различных областях.

— Привет, Аарон! — сдержано поприветствовал именинника Нэт. — С Днём Рождения!

— Спасибо, — дружелюбно улыбнулся Менсфилд, попутно принимая поздравления и поцелуй в щёку от Марии. — Как жизнь? Давно ничего про тебя не слышал.

— Возникли небольшие семейные трудности, — тихо ответил Нэт, поправляя воротник рубашки. — И клинику открыл в Ливерпуле. Я же всё-таки психолог. Девушка бросит – приходи, поговорим. А так, хотелось бы узнать, как поживает тридцатилетней?

— Сносно, ничего не скрипит, ну, кроме кровати, — улыбнулся Менсфилд и показал жестом, чтобы тот проходил в просторный зал.

— Я тут подарок принёс, — Нэт показал бутылку дорогущего вина, — куда поставить?

— Отдай Хейзел – она определит.

Улыбаясь, Менсфилд проводил его взглядом, дожидаясь последних гостей. Должен приехать Реджи Нэш и, если повезёт, Кастильо. Смеясь отпускаемым шпилькам друзей, Менсфилд поглядывал в окно, выходящее на парковку. Однако упустил момент, когда показался старенький «фольцваген». Менсфилд, не дожидаясь звонка в дверь, распахнул преграду, чем испугал невысокую фигурку.

— Менсфилд! — по обыкновения возмутилась Кастильо. — Ты что, под дверью стоял?!

— Ты... — именинник не мог подобрать слов, увидев на ступеньках крыльца Кастильо, облаченную в элегантное красное платье без рукавов. Оно очерчивало её фигуру, расширялась к бёдрам и заканчивалось на серединах икр, открывая изящные остроносые лакированные туфли. Волосы Кастильо оставила распущенными, но уложила крупными локонами на левую сторону, чтобы не привлекать лишнее внимания к порванному уху. Щёки Кастильо горели, а тёмные глаза высказывали недовольство. Руки сжимали маленькую сумочку и плащ. Кастильо волновалась.

— Что-то не так? — с вызовом спросила она.

Менсфилд покачал головой и улыбнулся. Он никак не мог подобрать подходящие слова.

— Нет, ты... ты прекрасна...

— Ну, — с воодушевлением произнесла Кастильо, прикрыв глаза, она с трудом сдерживала довольную улыбку, — я на это и рассчитывала.

— Эй! Старина! — донеслось с парковки. И Кастильо и Менсфилд обернулись к дорогой машине, которой пять минут назад точно не было. К ним спешил Реджи Нэш. Он подлетел к Менфилду и по-дружески обнял его. — С Днём Рождения! А это кто? — Он обернулся и встретился взглядом с Кастильо и тут же снова посмотрел на Менсфилда. — А-а-а, твоя коллега...

— Алва Кастильо, — напомнил ему именинник.

— Точно! — очаровательно улыбнулся Нэш и переключился на Кастильо. — Теперь-то вы не станете отрицать тот факт, что мы с вами виделись раньше.

Кастильо улыбнулась ему в ответ. Менсфилд заметил, что именно так она улыбается и смотрит на человека, не входящего в круг её общения. Вроде бы такое выражение использовала при работе или когда делала заказ в пабе.

— О-о-о, в любом случае, даже при свидетеле, я бы всё отрицала, — и она хитро взглянула на Менсфилда. Тот понял её намёк.

— Проходите, — сказал он, — все уже в сборе.

Реджи влетел в дом первый, попутно извиняясь за это перед Кастильо, а затем они услышали его радостный голос в комнате, где дожидались гости:

— Дамы и господа, внимание! К Аарону пришла леди в красном!

Когда Менсфилд проводил Кастильо в комнату, заполненную его друзьями и членами семьи, все уставились на инспектора. Она производила невероятное впечатление. Менсфилд заметил любопытные лица сестёр и светящиеся радостью родителей, оценивающие взгляды Эллиота и Ноа, и несколько пожирающие от Стэнли и Харви. Глаза Нэта и Реджи выдавали некую обеспокоенность, а вот женщины явно увидели в Кастильо соперницу за мужское внимание. Все, кроме Нив – она была ошарашена.

Менсфилд приобнял Кастильо за плечи и обратился к гостям:

— Друзья! Позвольте представить Алву Кастильо, мою коллегу по работе. Это мои одноклассники из «Блю Коал»: Эллиот, Ноа, Харви и Джанетт. А с этими ребятами я учился в Абертрей Данди: Пейдж, Стэнли, с Реджи Нэшом мы виделись, — каждый, кого он называл, либо махал рукой, либо подмигивал, девушки кивали или же просто говорил «привет!». — Это жена Харви – Мария, тоже в нашей компании, Нив – я её преданный фанат, и Нат, наш хороший друг.

Менсфилд повернулся к Кастильо. Она скользила по присутствующим изучающим взглядом, однако надолго задержалась на троих – Реджи, Нив и Натан.

— А это мои приставучие сестры – Хейзел и Эмили...

— А! — воскликнула радостно Эмили. — Аарон, когда мы в мае на концерт Нив ходили, это ты ей еду заносил?

— Какая память! — улыбнулся Менсфилд. — Да, ей. Прошу любить и жаловать.

Однако он не ожидал, что первой к Кастильо подойдёт Нив, и не просто подойдёт, а ещё и обнимет.

— Аз! Сколько не виделись! — воскликнула рок-звезда.

— Года три, вроде, — согласилась Кастильо.

— Прекрасно выглядишь! Видна рука Эби, шикарное платье!

— Мне сказали, здесь строгий дресс-код, однако, обманули.

— Здесь явно замешана Хейзел, я права? — Нив обернулась к сестре Менсфилда, а затем и к виновнику торжества. — Ты не против, если мы сядем вместе? Так давно не общались.

— Кастильо – головная боль для врагов, столько секретов, — улыбнулся Менсфилд, но согласился. — Рад, что вы знаете, друг друга, скучно не будет.

— Стол накрыт! — в комнату вошла Карен Менсфилд в строгом платье, оповестив о начале трапезы. Она дождалась, когда гости выйдут из комнаты и спросила: — Аарон, ты не против, если дети поужинают с вами? Кейт уведёт из после трапезы наверх.

— Я не возражаю, — ответил Менсфилд и, заметив настороженный взгляд матери, обращённый к девушке в красном, представил: — Мама, это Алва Кастильо. Я о ней рассказывал. Кастильо, это моя мама Карен Менсфилд. Она меценат местных театров и галерей.

Менсфилду показалось, что его мама, при виде Кастильо, расцвела, как Скай после нескольких бокалов вина с его руки тогда за ужином в Оксфорде.

— Рада познакомиться! — улыбнулась Карен. — Я столько слышала от Аарона о тебе. Куда бы тебя посадить? С Аароном?

— Я посмотрю, где будет свободно, — сдержано ответила Кастильо.

— А как ты себя чувствуешь? Аарон рассказал, что с тобой произошло. Так ужасно!

— Аарон же говорил, кем я работаю? — поинтересовалась Кастильо и, дождавшись кивка, пояснила: — Это профессиональный риск.

Карен вывела Кастильо и Нив из комнаты и посадила недалеко от Менсфилда, напротив девушек посадили детей – племянников Менсфилда – Сару, Шона и Эдгара. Поскольку самым младшим был Эдгар, то Кейт с особой тщательностью следила за мальчиком, а вот Шон, которому недавно исполнилось восемь, часто сбегал со своего места и что-то либо говорил Аарону, либо приносил игрушки. Сам Менсфилд украдкой наблюдал за Кастильо и Нив: они сначала что-то бурно обсуждали, затем притихли, а спустя десять минут Шон и вовсе переключился на Алву, когда она что-то показала ему. Однако через какое-то время Менсфилд заметил, с какой тоской обе девушки следят за детьми.

Разговор со Скай Фрейзер трехмесячной давности, напомнил ему, почему настроение девушек изменилось, и почему Кастильо знает Нив Сайк. Суперинтендант Джек Макбин - старший брат матери Кастильо, а посему для девушки – дядя. Скай Фрейзер упомянула в больничной палате, что племянников у неё было четверо, а Джек Макбин из-за Редженского палача потерял двоих малолетних сыновей, однако у него осталась дочь... Нив. И вот почему девочка на фотографии в кабинете суперинтенданта показалась тогда знакомой, и вот почему манера держаться, колко отвечать и не попадать под очарование Менсфилда у этих девушек одинаковая – они кузины. Сама Нив никогда не рассказывала про свою семью, но сейчас Менсфилд видел её боль: Сара была старшей из племянников, как и Нив тогда...

Так же Менсфилд заметил, как на Кастильо с любопытством косятся его старшие братья Итан и Чарли, и с каким интересом за ней наблюдают Реджи и Нат. Когда дети с Кейт ушли, то некоторые пересели на освободившейся места, и пространства за столом стало больше. Реджи обратился к Кастильо:

— Попробуйте салат, Алва. Он очень вкусный.

— Вы маньяк? — спросила Кастильо с улыбкой.

За столом повисла неловкая пауза. Реджи Нэш уставился на неё в недоумении.

— С чего вы взяли? — усмехнувшись, спросил он.

— Не надо предлагать мне то, что стоит рядом со мной, — Кастильо столовым ножиком указала на салатницу.

— О, и, правда, извините, Алва, поухаживать за вами не получится, — рассмеялся Реджи и обратился к Аарону, заметив его хмурый взгляд: — Что такое?

— Немного не привычно, когда к ней обращаются по имени, — признался Менсфилд.

— А как вы друг к другу обращаетесь? — спросил Харви.

— Обычно по фамилии, — ответил Менсфилд. — Я называю её Кастильо или Кас. Этого достаточно.

— Спасибо, Менсфилд, — с наигранным высокомерием сказала Кастильо, — а то у меня иногда складывается впечатление, что ты забываешь, как меня зовут.

Многие не сдержали улыбку. Нив хихикнула громче всех. Мария воздержалась, а вот Джанетт элегантно промокнула салфеткой губы и бросила на Кастильо несколько презрительный взгляд.

— Вы занимаетесь спортом, Алва? — спросил Элиот, та кивнула. — Каким, если не секрет?

— Борьбой, самозащитой, бегаю по утрам, — скромно ответила Кастильо, продолжая размазывать еду по тарелке.

— Вы не очень-то похожи на бизнес-леди, кем вы работаете? — спросила Мария, не скрывая высокомерие в голове.

— Аарон коллекционирует только моделей, звезд, актрис и певиц, ну и ещё аристократок. А ты у нас кто? — влез Стэнли.

— Я не героиня Джулии Робертс в «Красотке», подобным не занимаюсь, — ответила Кастильо, пожав плечами.

— Но Аарон знает, — возразил Итан – старший брат Менсфилда.

— Знает, потому что работает со мной, — сказала Кастильо, откладывая в сторону столовые приборы, и Менсфилд понял её план. — Давайте так, поскольку я новенькая, и мы плохо знакомы друг с другом, я попробую разгадать вашу профессию, а вы тогда решите, кто я. Идёт? Честно скажу, что знаю Менсфлдов и Нив.

Дамы первые. Мария, вы очень часто смотритесь в зеркало, замираете в «идеальных» позах, поправляете себя, и хорошо выглядите. Вы – модель, скорее всего не подиум, а обложки. Пейдж, у вас деловой вид, пучок, строгий взгляд, сдержанный вкус, вы оцениваете. Страховая среда. Джанетт, вы одеты сдержано, но со вкусом, прямая осанка, работа в офисе, но глаза раздражены, у вас отличная дикция, телевидение. Элиот, я не спортивный фанат, но вы связаны с ним, притом профессионал, об этом говорит телосложение, заметны профессиональные травмы. Подумала, что бокс, но уши не поломаны, так что склоняюсь к регби. Стенли, вы – тусовщик, очень дорогой костюм, но не деловой, а именно клубный, говорите громко и щуритесь от яркого света, кожа бледная, точно связаны с клубным бизнесом. Харви, у вас консервативный вид, держитесь строго и сдержано, могу предположить, что дело семейное, а вы его наследник, но вот точно определить не могу. Гостиница? Реджинальд, вы...

— Можно просто Реджи, — перебил её Нэш.

— У вас реакция тоже превосходная, часто поясняете, бываете в разъездах, значит, личный бизнес, в ином случае приняла бы за офисного служащего с вашим дресс-кодом, даже, за руководителя, но вы не из таких. На крыльце вы говорили со мной языком суда, поняли мою шутку, значит вы – юрист. Адвокат. Ноа, вас выдаёт загар, волосы выгорели, лицо обветренно, руки грубы. Вы связаны с морем, я бы сказала, что и под парусом ходите. И Нат, вы молчаливы, прислушиваетесь, но не встреваете, немногословны, наблюдаете, вы интроверт, но... — Кастильо заметно сощурила глаза, приглядываясь к Куину, — склоняюсь к специфике работы. Психолог? Я где-то ошиблась?

Повисла недолгая тишина. Многим стало некомфортно. Однако Менсфилд точно знал, что ни про кого не говорил, ну, кроме, вроде, Реджи, она не могла разузнать так много за такое короткое время. Но она могла «прочитать». Это её работа.

— Вам Аарон разболтал всё! — заявила Джанетт, первой придя в себя.

— Мы не так близко знакомы, чтобы Менсфилд рассказывал мне о своих друзьях, а я ему о своих, — холодно ответила Кастильо. — Так кто я?

— Аферистка! — выкрикнула Мария.

Кастильо улыбнулась, а вот знающая Хейзел встрепенулась и уже хотела встать на защиту.

— Не близко, чтобы с друзьями знакомить, но близко, чтобы ужин заносить и готовить обед? — рассмеялась Эмили. Менсфилд взглядом пригрозил ей, а вот Нив с удивлением посмотрела на Кастильо.

— Еда не друзья, еда – главное составляющее процессов жизни, а хорошая еда, ещё лучше, так что я не против, если Менсфилд и дальше будет готовить, но не рассказывать о друзьях, — ответила инспектор

— Ты говоришь, как мой папа, — рассмеялась Нив, и обратилась к гостям: — Нет, не аферистка.

— Менталист, — утвердительно произнёс Нэт, не отрываясь от Кастильо. Менсфилду не особо понравился этот взгляд.

— Я дала вам маленькую подсказку, когда описала одного из вас, — сказала девушка.

— Но вы явно не специалист по рискам, — рассмеялся Ноа.

— Я бы так не сказал, — грустно улыбнулся Менсфилд. — Ещё одна подсказка: рискует она ещё как!

— Медиум? — предположил Стэнли. — Я знал одну такую...

— Они не догадаются, лучше скажи, — заметила Карен.

— Всё намного прозаичнее: я инспектор в отделе убийств. И это Менсфилд сам привязался. За ним я не бегаю.

В очередной раз за столом повисла гнетущая тишина. Менсфилд уловил реакцию всех на подобное заявление: его семья знала, поэтому отнеслась спокойно, женщины нахмурились, видно не могли представить себе такую, как Кастильо в форме офицера, мужчины смотрели с интересом, некоторые с беспокойством. Реджинальд фыркнул и рассмеялся.

— Так вот как вы поняли, что я адвокат: вы заметили мою манеру и подыграли, – в этом была подсказка? — спросил он, на что Кастильо кивнула.

— Я слышала, — начала Джанетт, — что весной напали на офицера полиции, а преступник, убивший всю семью, застрелился у него на глазах. Это правда?

— Откуда у вас такая информация? — хмуро спросила Кастильо.

— Вы правы, я работаю на телевиденье в Лондоне, но у меня здесь свои каналы связи в «Дейли Ньюс», — важно ответила Джанетт.

— Бристлоу? — с долей разочарования уточнила Кастильо и, получив нужную реакцию, выдохнула: — Ну и трепло, чтоб его!

— Так, значит, это правда? — спросила Пейдж.

— Хуже уже быть не может, да и новость устарела, но да, это правда, — сказала Кастильо и выпила немного воды, игнорируя бокал вина.

— Неужели это кто-то из вашего отдела? — насторожился Харви.

— Лучше не спрашивать, — вмешалась Хейзел.

— Менсфилд скажет вам, что там случилось, — ответила Кастильо, — или вам охота услышать именно от легавой?

— Да, — сказал Реджи.

— Парень был не в себе, стал размахивать пистолетом, пальнул в меня, а затем в панике упал, а пуля срикошетила в него, — просто ответила Кастильо и откинулась на спинку стула. — Менсфилд видел. Ему большое спасибо, что до больницы довёз, иначе ногу пришлось бы отнять.

Она очень осторожно обвела взглядом присутствующих, и подмигнула Менсфилду. Он не сразу понял, почему она так открыто врала. Выходит, что информация всё ещё закрыта для общественности. Однако Бристлоу видно где-то узнал.

— Как неделя прошла? Ты мне не говорила о новых делах... — заметил Менсфилд.

— О, да ничего интересного, — отмахнулась Кастильо. — Сплошные поножовщины, виноватые сознаются под чувством вины, а не под давлением улик, ничего интересного, — она опустила голову, достала из сумочки вибрирующий телефон и поднялась из-за стола. — Извините, работа.

Кастильо вышла из обеденного зала, в это время обслуга, нанятая на этот вечер, убрала со стола тарелки с основными блюдами и принесла десерты. Некоторым индивидуальный, с учётом предпочтений.

— Жуткая, — презрительно высказалась Пейдж. — Смотрит как-то странно. Противно...

— Да, — поддержала её Мария.

— А она красотка, — сказал Ноа, провожая взглядом удалившегося Реджи. — Думал, модель, как ты, Мария, но нет. Опасная штучка.

— Ты её на работе не видел, — бесцветно сообщил Менсфилд и бросил взгляд в окно, где, как видно, моросил дождь.

Ему вдруг стало противно. С чего он позвал её на ужин в свою компанию? Да, сам-то он успел выпить с Лоу и Паркером, но те говорили только о работе, выдвигали свои предположения, делились мнением, затем переходили на вопросы о выходных, однако через какое-то время они снова начинали говорить о работе и о Кастильо. Они на неё надеялись. Но здесь всё иначе. Можно было бы предвидеть, что такая, как она, не находит с другими общий язык. Да и он с ней с трудом нашел точки соприкосновения. Ей нравился джаз, она слушала соул и рок, смотрела либо мелодрамы, либо серьёзные фильмы, где нужно размышлять. И ей нравилась его стряпня. В последнее время он и, правда, стал частым гостем в её квартире. Тогда-то ему не снились кошмары. Но она ничего не говорила ему о прошлом, и не разрешала подниматься в спальную зону. Тогда он ослушался её, когда поднялся за платьем. И она не садилась с ним рядом на диван – всегда держала дистанцию.

— К сожалению, нужно бежать, работа, — именно с этого начала она, вернувшись к гостям и указав на мобильник. Одежда на ней, несомненно, была брендовой, но телефон ничего не говорил о статусе. — У психов отсутствуют понятия такт, праздники, выходные и ужин. Рада была познакомиться. Менсфилд, подарок вручу позже.

Схватив сумочку со стула, Кастильо прошла мимо Менсфилда с лёгкой улыбкой. Слышался тихий шорох её юбок. Кто-то за столом усмехнулся, кто-то что-то сказал, вернулся Реджи...

— Ты навигатор свой забыла, — крикнул Менсфилд, срываясь с места и хватая пиджак со спинки стула.

Нагнав Кастильо в холле, он помог ей надеть плащ. Да, тоже от известного бренда, как и та красная кожанка.

— А гости? — Она очень осторожно заглянула ему в глаза.

— Я давно не видел тебя в деле, — ответ нашёлся сам.

— Тебе не понравиться, что ты увидишь. Пожалеешь, что поел, — предупредила Кастильо, выходя за порог в холодный вечерний и промозглый вечер.

До приезда гостей шел небольшой дождь, сейчас только моросил. На парковке перед внушительным домом Менсфилдов образовался автопарк из дорогих и новеньких марок, и только старенький красный «жук» не пытался выдавать себя за раритет – он был им. Менсфилду показалось странным, что Кастильо не была восхищена или заинтересована, не осматривалась в доме с открытым ртом. Словно ей всё равно. Она не замечала роскошь и не притворялась, что не замечает. Но темный спорткар Нэша её заинтересовал.

Она назвала ему приблизительный адрес, точнее ориентир – тело нашли в лесополосе недалеко от трассы. Менсфилд хорошо ориентировался в местных дорогах, он сразу показал короткий путь, поразившись, в какой близи от дома его семьи совершили убийство.

— Ты в порядке? Может, стоило остаться? — спросила Кастильо, включив дворники. Её голос звучал обеспокоенно.

— Нет, просто удивляюсь: в двадцати километрах от нас в доме сидят люди, празднуют мой День Рождения, а... а кто-то умер, даже убит, и никто об этом не знает. Люди продолжают веселиться, — признался Менсфилд.

— Так было всегда, — ответила Кастильо. — Кто-то умер, а люди даже не подозревают об этом. Мой отец в тот день был на корпоративе, обо мне он узнал от полиции, когда я лежала в реанимации. После тех событий прошло часа четыре, а он не знал, никто не знал, куда звонить. И... я так разозлилась на отца... мне было всего 12 лет. Всего на два года старше Шона Флетчера...

Она вспомнила убитого Редженским палачом ребёнка, никогда не забывала, а веселилась ли она сегодня?

— Знаешь, мне очень неудобно за сегодняшний вечер...

— Вот как? — голос Кастильо дрогнул, но она не сводила глаз с дороги. — Знаешь, мне тоже. Я-я-я не хотела портить настроение твоим друзьям. Я-я-я не могу нормально разговаривать с людьми: начинаю подозревать, «читать» искать малейшие признаки отклонений, я ищу... ох! Я ищу убийц! А нахожу не совсем, что хотелось бы. Мне о-о-очень жаль. Не стоило приходить...

— Я не об этом, я не особо хотел видеть их, — Менсфилд внимательнее присмотрелся к её лицу. — Ты что? Плачешь?

Кастильо так быстро посмотрела на него, а затем снова уставилась на трассу, крепче сжав руль.

— Нет! — воскликнула она, но по голосу было ясно, что это не так. — Дело в другом. Я-я-я помешана на работе! И я не знаю, как сейчас буду работать. Потому что, если Лоу и Джо всё правильно поняли, то Паркера... Паркера отстранят за личную заинтересованность. И меня, наверное, тоже.

— Кастильо, это снова Редженский палач? — очень тихо спросил Менсфилд, заметив, как та очень быстро проводил пальцами под глазами, вытирая слёзы.

— Нет, не он, — замотала головой Кастильо. — Помнишь, я как-то говорила тебе о своей подруге. Её звали Холли Паркер, мы были лучшими подругами в Инвернессе после нападения Редженского палача. Камерон – её старший брат. И нас из-за этого могут, нет, имеют право отстранить за личную заинтересованность.

— Это из-за Палача ты оставила школу «Мерчант Тейлор», — тихо прошептал Менсфилд. — Я хорошо запоминаю некоторые детали. Но почему? Разве её не убил Палач?

— Это не совсем он, это маньяк по кличке Флорист. И если ты хочешь посмотреть, увидеть его почерк, то мешать не буду, но зрелище не из приятных.

Когда они добрались до пункта назначения – их встретил на обочине рассерженный Паркер. Он ввёл в курс дела, сказал, кто нашел тело и при каких обстоятельствах. И тоже не забыл упомянуть, что это Флорист.

Под светами мощных прожекторов под моросящим дождём работал облачённый в специальный костюм Лоу. Он стоял на специальных пластиковых «плитках», чтобы не затоптать место убийства.

Менсфилду открылось ужасающее зрелище: на траве в лесу неподалёку от трассы оставили раздетую догола девушку. Она лежала очень неестественно, ноги не разгибались, по всему телу на бледной коже яро бросались в глаза синяки и следы от верёвок на руках. В руках и во рту были заметны цветы – большие красные шапка. Жуткое зрелище.

— Вы откуда такие красивые? — полюбопытствовал Лоу, оглядев пришедших с ног до головы. — Неужели снова изменяешь мужу?

— Помолчи, Лоу, — злостно оборвал его Паркер.

— Ты, — обратился к Паркеру Джо, — проверь те следы проектора, может, сузим круг поисков до марки машины. Кастильо, на этот раз красный гиацинт. Спрашивал у жены о значении, говорит, что означает развлечение, или «Наша жизнь – игра». А теперь, Лоу, рассказывай, что узнал.

Судмедэксперт потоптался на пластиковом «подиуме», Кастильо подошла ближе и осторожно присела, подобрав полы и платья и плаща.

— На шее – кольцевая гематома от рук, от 3 до 5 удушений, — стал озвучивать Лоу, — на голени и руках – свежие борозды, на запястьях и лодыжках – синяки. Слияние трупных пятен и распространение трупного окоченения на всё тело говорит, что смерть наступила примерно 15 часов назад. Подробно расскажу о ней после вскрытия. И когда узнаем, кто она. И есть... следы изнасилования. Это Флорист, господа.

— Садистические пытки, насилие, её душили, скорее держали, пока не задушили, так? — рассуждала вслух Кастильо, наблюдая за реакцией Лоу. — Цветы в руках и во рту и удалённая местность. Да, это Флорист, спешащий Флорист.

— С чего ты вязла? — осторожно спросил Менсфилд.

— Ты это тоже заметил, Лоу? — спросила она, задрав голову вверх.

Судмедэксперт опустился рядом с Кастильо на корточки и провел руками в перчатках по телу жертвы.

— Да, — ответил Лоу, — её привезли сюда часа два с половиной назад. Тело влажное от, — он показал в небо, — от моросящего дождя, но волосы не мокрые. Если бы её оставили здесь утром, то они бы заметно вымокли, а так только сверху накапало.

— Как и следы подошвы, — добавила Кастильо. — Он явно торопился на праздник. Паркер, — громко крикнула она, — пусть сделают слепок проектора, не удивлюсь, если это «порше» последней модели.

— С чего взяла? — насторожился Джо.

— Он ведь газанул – там куски грязи, у него под задними брызговиками осталась влажная земля от сюда. А её поза говорит, что окоченение не позволило её положить ровно, она же почти в позе эмбриона, следовательно – остывала уже в багажнике, а по размерам – он маленький. Найдём машину – найдем там ДНК.

— Да, вот только когда придёт ответ по слепку проектора, машин в Ливерпуле, скажем, твоё «порше» ты хоть знаешь сколько? — спросил Лоу.

— И на угон списать могут, — добавил Джо.

— Не успеют, — оборвала их Кастильо, поднимаясь на ноги, — я знаю, кто это.

— Скажешь «Редженский палач» – и забудешь об этом деле, — сурово пригрозил Джо, затем повысил тон: — Будешь защищать её, Паркер, вылетишь следом! Я и так едва вас смог оправдать перед комиссией, предоставив им ваши личные дела, заслуги и уровень раскрываемости дел поодиночке. Мы сейчас ходим по лезвию ножа с Флористом...

— Это не Редженский палач, а действительно, Флорист, — спокойно ответила Кастильо. — Просто сегодня я с ним перекинулась парой фраз. По дороге у меня спустилось колесо, а владелец грязного черного «порше» помог мне, я его «прочитала», надеялась, что показалось. Высокий, белый, светловолосый, голубоглазый. В светлой тенниске. Он не представился, но есть вероятность, то заедет на автомойку с грязным салоном и багажником.

— Паркер! — рявкнул Джо. — Всё услышал? Организуй! Кастильо, ты ведь сегодня не на дежурстве?

— Только заметили? — улыбнулась Кастильо, провожая взглядом друга. Она извлекла из сумочки телефон и что-то очень быстро набрала, а у старшего инспектора мобильник оповестил о сообщении. — Это моё предположение, но проверить стоит. Очень прошу! А нам нужно вернуться, да, Менсфилд?

Менсфилд кивнул и протянул руку, чтобы Кастильо не навернулась в своей обуви с пластиковой платформы. Её пальцы были ледяными, как и тогда, её била легкая дрожь, но дело здесь явно не в прохладной погоде и открытой одежде. Когда они ступили на асфальтированную трассу и направились к её машине, Менсфилд спросил:

— Ты столкнулась с ним на дороге? Могла бы позвонить мне, рассказать, что случилось...

— Я-я-я не хочу быть правой в этот раз! — воскликнула Кастильо и резко остановилась, развернулась к Менсфилду. Её лицо раскраснелось. — Скажи, только честно, тебе сняться кошмары после того, что произошло?

— Да, — кивнул Менсфилд. — Почти сразу. Мы в глуши в той машине, всё в кровище, никого рядом нет, ты умираешь...

— Менсфилд, я мертва уже пятнадцать лет, — произнесла Кастильо. — Он убил меня на пороге того дома, куда ты вошёл тогда. И все эти чертовы пятнадцать лет почти каждую чертову ночь во сне меня убивали снова и снова! Я проходила через это снова и снова! Алва Кастильо – призрак.

— Мозгоправ тебе не помогает, — понял Менсфилд. А всё потому, что она знает все эти приёмы, а всё потому, что она составила портрет Редженского палача, отметив у него непревзойдённые навыки убеждения, навыки манипулятора и превосходного психолога. Она боялась. Все эти три месяца реабилитации после ранения и сеансы сейчас – она боится.

— Он пообещал убить дорогих мне людей, если я не убью Эммануэля, а раз он сам застрелился, то выполнение обещания близиться, — ответила Кастильо и тяжело вздохнула. — И... — она кашлянула, — пару недель назад у меня умерла бабушка. По папиной линии. Она жила в Испании, плохо себя чувствовала, упала с лестницы и её парализовала. К ней ездила моя родственница. Бабушка просила, чтобы я с ней поговорила, но... я дала волю детской обиде. Я не хотела её видеть, потому что она выгнала нас с мамой из дома в тяжелое время. Сказала нам не появляться на пороге, валить к чёрту. Я могу потерять дорогих мне людей, но так повела себя с ней, а она умерла. Знаешь, что самое странное было в словах Эммануэля тогда? Он озвучил лишь тех, с кем я очень близко общаюсь, но он не сказал о Нив, с которой я не виделась три года, он не сказал о Дженни, которую мы зовём выпить в паб, и ничего не говорил про отца, а с ним я впервые увиделась не так давно, и то в больнице. И это наводит всё на определённые размышления...

Кастильо грустно улыбнулась и направилась к красному «жуку». По дороге Менсфилд стал размышлять о её словах. Да, действительно, если так посмотреть, то Редженского палача не интересуют те, с кем она едва знакома или больше не общается, иначе бы он убил её бывшего. Из-за близости с ней Менсфилда едва не убила Монктон, решив обрадовать Палача. Но почему Кастильо считает, что её подругу убили с его разрешения? Что же такого сделала девушка, чтобы так насолить маньяку? Или у него своя изощрённая логика?

— Пока не забыла, возьми подарок, он в сумке, — сказала Кастильо.

Менсфилд протянул руку назад и достал с заднего сидения её сумочку. Косметичка, телефон, удостоверение, документы, блокнот, ручки, подарочная коробка, наручники...

— Ты их всегда с собой носишь? — спросил Менсфилд, выудив последнее, на что Кастильо, пожав плечами, ответила:

— Никогда не знаешь, что ждёт. К тому же, когда на тебя напала Монктон, я вообще-то ужинала с тётей, и наличию их ты тогда не удивился!

— Ты показала Шону, поэтому ребёнок был так счастлив. У нас в гостях полицейский! Хорошо, что ты тогда другим это не показала, а то решили бы, что это подарок, — рассмеялся Месфилд, вытаскивая коробочку и распаковывая её. — Серьёзно?

— Я не знаю, что дарить тебе, — призналась Кастильо, её плечи поникли, пока она вела машину. — Показалось, что это – самый лучший вариант. И... осень наступила, а-а-а они тёплые.

Менсфилд рассмеялся и вернул в коробочку тёплые шерстяные носки. Подарок он крепко сжимал в руках, как и женскую сумку. Они подъезжали, поэтому не видел смысла, возвращать её на заднее сиденье, пока не заметил внутри свет мобильника, на который пришло новое сообщение:

· Принял инфу, через полчаса следом поедем. Если ошиблась, и Паркера зря по ложному отправили, отстраню за личную!

· Машину пробили, штраф на прошлом месте Флориста. Не ошибись!

Когда они вернулись, Кастильо снова бросила взгляд на дорогущие машины, от чего Менсфилду стало не по себе. Особенно от тёмного спортивного «порше». Он уже и не помнил, кому из друзей принадлежит, какая машина. Вроде Харви с Марией и Джаннет приехал на серебристом «ягуаре». Да и у Чарли – второго брата – тоже тёмный «порше».

Когда Кастильо поднялась по ступенькам на крыльцо, то остановилась возле двери и прислушалась. Громкий смех заставил ей вздрогнуть, но выдохнуть с облегчением.

— Боишься? — спросил Менсфилд, не найдя ничего другого, о чем можно было заговорить. Он и так разрушил все запреты Паркера.

— Просто... — Кастильо тяжело вздохнула, — воспоминания навевает. Я не хочу, чтобы кто-то проходил через подобное...

— Ну же, Кастильо! Когда ты рядом, чувствую себя как за каменой стеной, — и, поймав недовольный взгляд, наиграно удивился. — Ой! Какой каламбур!

Стоило им вместе войти в гостиную, как Эмили начала с порога:

— Аарон, ты сильно не ругайся... — жалобно заговорила она.

— Не говорите, что начали пить без нас, — улыбнулся Менсфилд.

— Если бы! — рассмеялся Ноа, рассевшись на кожаном диване. — Она целых три разбила!

Понятно, откуда взялся запах вина и странные алые брызги на белой скатерти, которую не успели заменить. Эмили жалобно посмотрела на брата, а затем на Нэта.

— Прости, — проговорила она, на что тот вздохнул и ответил:

— Знатная была бутылка!

— Как съездили? — прокричал Стэнли – говорить он тихо никогда не умел. — Уединились в лесочке, да?

Менсфилд заметил, как Кастильо опустила взгляд на их туфли, слегка перепачканные влажной землёй – последствия осмотра тела. Но очень быстро она нашла, что сказать.

— Если бы! Уединяться рядом с трупом, знаете, плохая идея, — раздосадовано ответила Кастильо. Гостиная замерла.

— Вы, правда, ездили по работе? — удивилась побледневшая Пейдж.

— Хороший «подарок» на День Рождения! — заметил Реджи, не сводя глаз с Кастильо.

— Изнасилованная и убитая девушка, выброшенная в лесу с единственной зацепкой, не самое худшее, поверь, — холодно ответила Кастильо, прошла в центр комнаты и вдруг упала на спину. Менсфилд бросился к ней, но Кастильо подняла руку, говоря, что это было специально. — Она лежала так, да? — Менсфилд кивнул, а инспектор продолжала рассуждать: — Если судить по ней, то её похитили только вчера, смерть наступила примерно 15 чесов назад, следовательно, примерно вчера ночью её истязали, — Кастильо резко села на полу, схватившись за голову. — Чёрт! Я всё испортила! Всё испортила! Я всегда всё порчу! Мне не следовало приезжать. Ни тогда, ни сейчас!

Она так резко вскочила, что едва снова не упала, пошатнувшись на каблуках, Менсфилд не успел её поймать за руку.

— Кастильо, успокойся, — он был обеспокоен, но инспектор вырвалась. Она металась по комнате, вглядываясь в лица гостей. Менсфилда успокоило отсутствие здесь детей, Кейт и Шарлотты – беременной жены Чарли.

— Я же предупреждала тебя, я всё порчу. Я не могу терпеть больше, я не могу! Не могу! Я не могу больше игнорировать! — возбужденно повторяла Кастильо. Она остановилась и указала на Джанетт. — Ты сидишь на антидепрессантах, — указала на Марию и Элиота, — Вы изменяете супругам! — те отшатнулись, Кастильо указала на Нив, — Ты под кайфом, травка. — Следом на Пейдж. — Ты много пьешь, — настал черёд Ноа. — Тебе запрещают видеться с ребёнком после развода из-за несчастного случая. — Кастильо стало заметно трясти, она вцепилась взглядом в Нэта, — Ты считаешь их всех идиотами, у тебя завышенное самомнение, — следом указала на мужа Марии – Харви. — А ты сидишь на успокоительных. — Кастильо взглянула на Реджи, — Ты пользуешься девушками, а ты, — инспектор указала на Эмили, — влюблена в него. Очень зря! Ты, — Стэнли отшатнулся от неожиданности, — у тебя рак и ты тайно сохнешь по Хейзел, но ей наплевать на тебя, у неё есть парень, а ещё она играет на кларнете. — Она переключила внимание на братьев Менсфилда, первым попался Итан. — Вы играете теннис, а вы играете в поло и держите конюшню, — Кастильо не завершила на Чарли, она указала на Менсфилда, — а вот ты... ты любишь риск. Даже сферу подобную выбрал, но не помогает, да? Гонки, ночные гонки тоже, поэтому ты пошёл на тот аукцион, захотелось чего-нибудь новенькое, да? Поэтому ты шатаешься со мной по местам преступления, поэтому ты влетел в тот дом, зная, что у того критина пистолет. Ты помешан на риске...

Она закрыла ладонями уши и попятилась назад, пока не ударилась о стену позади неё. Менсфилд не мог понять, в чём дело, она никогда так странно себя не вела. Внутри возрастала паника.

— Я должна думать о другом! — повторяла она, дотрагиваясь ладонями до раскрасневшихся щёк. — Я должна думать о той бедной девушке в лесу! С ней же Лоу. Как неудобно! — сокрушалась она. — Хорошо, что я не умерла тогда, а то бы оказалась у него на столе. Я бы умерла снова! — затем Кастильо заметила Эмили и, подлетев к ней, вцепилась в хрупкие плечи. — Скажи вот, что может тебя заставить сесть в машину к парню и уехать с ним, а? Я, как твой брат, слишком часто думаю о рисках. Скажи! — она затрясла её. А затем будто бы её осенило. Кастильо отпустила Эмили. — Сколько нас здесь? Двадцать два, включая детей, не считая прислуги. Двадцать два... хорошее число! Пятнадцать человек тогда, семь человек... недавно, итого двадцать два, нас столько же. Дом большой, каждого можно заманить в комнату, никто и не заметит пропажу, он ведь так же думал, да?

— О чем ты, Аз? — к сползшей вниз по стене Кастильо подошла Нив, присела рядом на корточках, в неё-то и впилась глазами инспектор.

— Тогда должно было быть шестнадцать человек! — воскликнула обезумившая Алва, уставившись на кузину. — Тогда у тебя волосы были тёмными, ты тоже ходила в ту же школу... Те раны не мои, а твои... Ты должна была умереть тогда, а... Прости... Мне так жаль... Я не могу. — Кастильо оттолкнула певицу и вскочила на ноги. Она подошла к Реджи. От Кастильо все шарахались. — Я согласна, Реджи, поехали к тебе. Тот черный «порше» твой, не так ли? Да?

— Да, но... — Реджи растерялся.

— Ты же тогда говорил про коллекцию вина, я готова выпить все запасы, их точно хватит? — Кастильо тянула его за руку, тот не вырывался, но напряжение выдавало его.

— Конечно, но...

— Все девушки ведутся на это, или только самые отчаянные, как я? Я отчаянная или нет?

— Да, но... — Реджи дергано огляделся по сторонам, когда Кастильо споткнулась и упала перед ним на колени, он кое-как помог ей встать.

— А можно посмотреть на твой багажник? Я никогда не видела багажник спорткара «порше». Он небольшой, да? Мне нужно будет согнуться, да? Я буду плакать в багажнике, не хочу, чтобы кто-нибудь видел мои слёзы... я могу взглянуть на него?

— Нет! — возразил Реджи и оттолкнул Кастильо, та пошатнулась на каблуках, она держала руки перед собой, готовая вцепиться в руку кому-нибудь. Её трясло. Она посмотрела на Нив.

— Нив, — жалобно, едва ли не со стоном произнесла Кастильо, она вся дрожала, была не в себе. — Нив, прости меня, мне так жаль...

Её кузина закрыла ладонью рот, чтобы не закричать от отчаянья. Менсфилд не мог понять, что происходит, что происходит с Кастильо. До этого всё было нормально, и вот...

— Я, правда, не хотела, — Кастильо дрожащей рукой указала на забрызганную вином скатерть. — Но это заставило вспомнить... кровь была везде... вспомнить, кем я когда-то хотела стать... Ты же помнишь, что говорила Анжела, — Кастильо постоянно дотрагивалась до лица, размазывая макияж. — Я же не хотела быть полицейским... хотела быть... нет...

Нив перекосило от ужаса. Она широко распахнула глаза, а затем едва ли не подавилась от восклицания.

— Какая же ты всё-таки дрянь! — не сдержалась певица. Развернувшись к Менсфилду, она указала на Кастильо и воскликнула: — В твоей коллекции, Аарон, настоящая актриса!

Менсфилд перевел взгляд на Кастильо. Вдруг она перестала дрожать, вытерла руками лицо и стала убирать волосы в хвост, открывая порванное левое ухо. Она прочистила горло, а затем сказала:

— Мне очень жаль, правда, очень жаль, — её голос звучал спокойно, а не возбужденно, как несколько секунд назад, — мне не всегда нравиться оказываться правой, но ты, Менсфилд, и, правда, очень рисковый человек. Удивительно, что ты ещё жив, — Кастильо посмотрела на Реджи. — Так я могу увидеть багажник?

— НЕТ! — взревел Реджи.

— Ну, ваше-то согласие особой роли не сыграет, когда вас арестуют... — пожала плечами, Кастильо, подходя к Менсфилду, возле которого на стуле лежала её сумка. Зачем-то она стала разуваться, и отдала туфли Менсфилду. — Еловая иголка к штанине прилипла, грязь на ботинках засохла, да и где вы так брызговики уделали в городе? По стройками ездили, что ли? — Кастильо обернулась к нему лицом, показав наручники и удостоверение. — Прости, Менсфилд, за испорченный День Рождения. Реджинальд Нэш, вы арестованы по подозрению в серийных убийствах. Вы имеете право...

Но Реджи не дослушал, не дожидаясь, когда Кастильо подойдёт ближе, он с силой ударил её по лицу и вылетел вон из гостиной, следом за ним рванула и Нив. Кастильо пришла в себя очень быстро и бросилась следом.

Хлопнула входная дверь, раздались крики. Никто не мог понять, что происходит. А Менсфилд злился на себя, что не сразу понял, что замышляет Кастильо и бежал следом за исчезающими фигурами в сторону леса.

Было темно, но отчётливо слышно, как кто-то вскрикнул, возможно, Кастильо, а может и Нив, но через какое-то время, когда Менсфилд подбежал ближе, все были не земле, перепачканные мокрой грязью, но на Реджи блестели наручники.

— Нив, — хрипела Кастильо, рывком заставляя подняться рослого мужчину с земли, — не делай так больше!

У певицы грязь размазалась по щеке, короткое платье задралось, не видны блёстки из-за грязи, а ноги до бёдер выпачканы в земле.

— Прости, — поговорила, запыхавшаяся Нив. — Привычки вспомнились: после того случая, папа бегать заставлял каждый день по семь километров. Говорил, если... если вырвешься, не геройствуй... ух! а беги. Вот я и побежала... Сёстры Макбин в действие?

— Да, — огласилась запыхавшаяся Кастильо, заламывая руки Реджи, ей на помощь поспешил Менсфилд. Даже со всей подготовкой в весовой категории ей не справиться с рослым мужчиной в одиночку.

Выглядела она не лучше, особенно, когда они вернулись в дом, и Менсфилд увидел её при свете: волосы растрепались, платье в разводах, на левой щеке седина от удара Реджи, а, поскольку бежала босиком, в одних колготках, то ноги выпачканы по колено.

Игнорируя изумлённые взгляды, она попросила у Менсфилда небольшую комнату, где можно оставить Реджи до приезда полиции, разуметься под её контролем.

К сожалению, на первом этаже все двери были застеклённые, поэтому он видел через стекло, как они смотрят друг на друга. И ни о чём не говорят.

К Менсфилду подошла Нив. Она умылась, помыла ноги, в руках держала полотенце, а Хейзел пожертвовала ей простое платье.

— Она не всегда была такой, — тихо произнесла Нив. — Ну, «читала» людей. Скорее была хорошей актрисой, подстраивалась под настроение и могла что-нибудь выпросить у своего отца. Он-то ей ни в чем не отказывал. И, чтоб ты знал, когда Аз разоблачала, то она не обо всех сказала правду: я не наркоманка.

— Я и не думал о тебе так, пусть ты и рок-певица, но ты – дочь начальника участка, — сказал Менсфилд.

— Да, не совсем, — нахмурилась Нив, — у меня с папой уговор: я занимаюсь любимым делом без риска для здоровья, то есть почти каждый месяц прохожу тест на наркотики и каждые полгода на половые заболевания... Они не будут разговаривать, пока мы не них смотрим. Идём?

Через минут 10-15 приехал Джо Галбрейт с несколькими машинами, дал разгон Кастильо, а его люди в жилетах взяли под руки Реджинальда Нэша и повели к выходу, однако он крикнул, увидев уходящую Кастильо:

— Инспектор! Мне есть, что вам сказать. Кольцо вокруг роз!

Кастильо остановилась. Менсфилд заметил, как на его некогда друга и соседа по общежитию, смотрит Галбрейт.

Кастильо подошла ближе, но Менсфилд всё равно слышал:

— Кольцо сжимается на шее, мы не упадём! — проговорил Реджи.

— Это всё? — холодно и безразлично спросила Кастильо. — Уводите.

Она развернулась. Направилась в дом. Шла босиком, Карен предложила ей воспользоваться ванной, а инспектор, видно, хотела воспользоваться возможностью.

— Жаль, мне не разрешили тебя попробовать, — кричал Нэш, наводя ужас на гостей. — Интересно, ты такая же сладкая, как твоя подруга Холли? Столько криков было! А кричала эта дура: «Не тронь Азалию!». Я ей на животе «падшая» нацарапал. Жаль не я попробовал тебя первым...

— АЗ, НЕТ!!! — истошно закричала Нив, когда Кастильо резко развернулась и бросилась на подозреваемого, которого ещё не успели посадить в машину.

— ПРЕКРАТИТЬ! — раздался голос Галбрейта.

В этот раз Менсфилд среагировал быстрее неё, а кулак обожгла боль, когда встретился со скулой соседа по общежитию. Ярость бушевала внутри. Было больно, но это явно ничто с тем, через что прошла девушка позади него.

Менсфилду едва не влепили обвинение в нападение и причинение физического вреда подозреваемому, он обернулся но...

Кастильо стояла посредине площадки и дрожала, к ней успела подбежать Нив и крепко обнять. А вот возле ворот Лоу и Джо держали Паркера. Тот вырывался, зверем ревел, но его не пускали, ему выкручивали руки, пока машина с подозреваемым и машины сопровождения не удалились.

— СУКА! — истошно кричал Паркер. — КАК ТЫ МОГЛА СОВРАТЬ МНЕ?! ОНА МОЯ СЕСТРА! ХОЛЛИ – МОЯ СЕСТРА, А ЭТОТ УБЛЮДОК УБИЛ ЕЁ! ОН УБИЛ ЕЁ!

— ТЫ ОТСТРАНЁН! — прогремел голос Галбрейта. — И ТЫ ТОЖЕ!

Менсфилд заметил, как вздрогнула Кастильо. Нив ещё крепче прижала кузину к себе. И как исказилось лицо Паркера.

— Пока идёт следствие по делу Флориста, вы отстраняетесь от работы, потому как заинтересованы оба! — наконец-то Галбрейт мог высказать всё.

«Игра престолов» — американский телесериал в жанре фэнтези, основанный на цикле романов «Песнь Льда и Огня» Джорджа Р. Р. Мартина. На май 2018 года вышло 7 сезонов, уже опережающих события книжного цикла. 7 сезон экранизирует черновой вариант второй половины книги «Ветра зимы», о чём и спрашивает Кастильо.

Аарон имеет в виду значение её фамилии. Испанская фамилия Castillo (Кастильо) схожа с английской Castle (Касл), и в обоих случаях буквально переводятся как «замок», «крепость».