when the notebook's silent.

Джин тяжело опёрся спиной о спинку дивана; мягкая обивка поддалась, и в комнате раздался тихий скрип. Вечерний свет от лампы разливался тёплым пятном на полу, экран телевизора отбрасывал холодное голубоватое сияние. Джису вошла, не спеша, с подносом: на нём поблескивали чашки с попкорном, маленькие миски с орешками и засахаренными кусочками — простые, уютные снеки, которые она успела приготовить между сменами. Приставив поднос к журнальному столику, она отряхнула ладони и на мгновение задержалась, глядя на Джина: в её взгляде читалась смесь усталости и облегчения — наконец-то вечер только для них двоих.

Они не могли позволить себе такие вечера часто: работа рвала ритм жизни, а последние недели словно состязались друг с другом в настырности — не оставляли ни дня для пустяков. Да, это было не слишком профессионально — детектив и врач, отрывающиеся от обязанностей ради кино — но за звёздами и должностями оставались прежде всего люди; и сегодня, когда самые важные дела вроде бы были завершены, им хотелось просто быть рядом.

Джин обнял Джису за плечи, её голова лёгла ему на грудь, и он укутал её тёплым шерстяным пледом. Плед был весёлый — маленький пингвин вышит на углу, его чёрно-белая мордочка смотрела прямо. Шерсть покалывала в приятном порядке, запах свежей стирки смешивался с ароматом горячего какао, который остался на кухонном столе. Фильм начался: динамичный боевик с юмористическими вставками — ровно то, что нужно, чтобы на время выключить лапы реальности.

— Когда закончим с делом Юнги... — Джису подняла на него взгляд, не отрываясь от экрана совсем, голос её был тихий, почти доверительный. — Может подумаем о нашей семье?

Джин невзначай приподнял бровь. Тень недоумения пробежала по лицу, но глаза его были мягки. Он провёл ладонью по её волосам, чувствуя тепло затылка и лёгкий запах лечебного одеколона — напоминание о её долгих сменах в больнице. Он догадывался, к чему ведёт её вопрос: дети. Эта тема появлялась между ними редко, как неловкий, хрупкий сосуд, который можно разбить одним неосторожным словом. Джин не торопился отвечать — не потому что не думал об этом, а потому что не хотел давить; он знал, как много для неё значила карьера, сколько сил и надежд она вложила в своё дело. Вместо прямого ответа он прижался к ней чуть сильнее, и в этот простой жест вошло больше обещаний, чем любые слова могли бы вместить.

Джису устроилась удобнее, положив ладонь на его руку, будто ища в этом движении уверенность и подтверждение того, что её слова не пропали в пустоту. На экране мелькали сцены погони — актёры кричали, машины взрывались, смех в зале кинотеатра был бы гарантирован, но здесь, в их гостиной, над всем этим витала едва уловимая тишина, связанная с их собственными мыслями.

— Ты ведь знаешь, — продолжила она чуть неуверенно, проверяя, не слишком ли резко вырвалась с таким разговором, — я люблю свою работу. Но иногда кажется, что если мы будем только работать и работать в какой-то момент оглянёмся — и жизнь прошла мимо.

Джин не перебивал её, лишь слушал, водя большим пальцем по её плечу кругами, будто успокаивая. В нём боролись два чувства: желание защитить её мечты и планы, и одновременно страх упустить то, что называется простым человеческим счастьем.

— А что не так с нашей семьёй сейчас? — спросил он мягко, больше для того, чтобы услышать, как она сама это сформулирует.

— Ничего, — ответила она, слегка улыбнувшись. — Всё прекрасно. Просто… я ведь не всегда буду молода. И у нас так мало людей рядом. Хочется, чтобы было тепло не только от пледов и фильмов, но и от маленьких шагов, от смеха, от того, что мы что-то оставляем после себя.

Эти слова застряли у Джина внутри. Он опустил взгляд на её пальцы, которые осторожно переплелись с его. Картина будущего, которую он давно держал где-то на краю сознания, стала вдруг яснее: не абстрактная идея, а вполне реальная возможность. Маленький домовой хаос, игрушки на полу, новые заботы и радости.

Он тихо вздохнул, позволив себе на секунду закрыть глаза.

— Я думал об этом, Джису. Просто боялся поднимать тему. Боялся, что это будет похоже на давление, ведь твоя мечта стать врачом...

Она посмотрела на него серьёзно, без обиды, с тем терпением, которое только у неё и могло быть.

— А я боялась, что ты сам не захочешь об этом говорить.

Фильм продолжался, но они его уже почти не слышали. Их разговор становился важнее любого сценария.

***

В тёмном углу маленького кафе, где за окнами редкие фонари выхватывали из мрака мокрый асфальт, стояли два стола, но занят был только один. Воздух пах остро — смесь жареного масла, кимчи и пряного бульона цеплялась к одежде.

Тэхён сидел с прямой спиной, хотя в глазах читалась усталость. Он тяжело вздохнул и расправил плечи, словно готовился не только к разговору, но и к внутренней борьбе. Перед ним стояли тарелки, наполненные закусками, но он едва касался еды. Его пальцы играли с экраном телефона, ожидая нужного момента.

Джин напротив был противоположностью — он уверенно, почти сосредоточенно доедал кимчичиге, каждое движение палочек было размеренным, еда давала ему необходимую паузу перед новым рывком расследования. Чаша с твэнджанчиге уже пустовала; видно было, что он вошёл сюда с голодом человека, который весь день отдал работе и забыл про себя.

— Я вышел на след нашего тайного SH, — наконец произнёс Тэхён, нарушив вязкую тишину кафе. Его голос прозвучал чуть ниже обычного.

Палочки в руках Джина замерли. Он отпустил их на край тарелки, и взгляд его стал жёстким, сосредоточенным.

— Продолжай, — только и сказал он.

Тэхён повернул телефон к нему, на экране светился файл — цепочка данных, координаты, короткие пометки.

— Его телефон был замечен на мероприятии, где находилась Лиса, — сказал он, чуть поддавшись вперёд.

Джин медленно прищурился. На мгновение в его лице промелькнула тень сомнения — слишком многое было связано с Лисой, но и слишком очевидно, чтобы оказаться правдой.

— Ты уверен, что это именно его телефон? — голос Джина прозвучал тише обычного, но в нём чувствовалась привычная твёрдость.

Тэхён кивнул.

— Отследили по IMEI. Он не пользовался своим номером, всё тщательно скрывал. Но на том мероприятии, где присутствовала Лиса, сигнал всё-таки засекли. И вот что интересно… — он открыл ещё один файл. — В то же время был зарегистрирован вход в закрытую сеть, принадлежащую какой-то компании.

Джин нахмурился, сцепив пальцы перед собой.

— Значит, наш SH не просто наблюдал. Он действовал. Возможно, передавал или получал данные прямо там.

Тэхён покачал головой, тяжело вздохнув:

— Проблема в том, что участников было слишком много. Журналисты, обслуживающий персонал, чиновники… Даже Лиса могла оказаться втянутой случайно, если её использовали как прикрытие.

— Вот именно, — тихо проговорил Джин, взгляд его сузился. — Подозревать можно кого угодно. Но чем шире круг — тем опаснее промах.

Он замолчал, прислушиваясь к собственным мыслям. Внутри появлялось неприятное ощущение, что фигуры в этой игре гораздо хитрее расставлены, чем им кажется.

Джин молча уставился в экран телефона. Цифры и краткие отчёты мерцали холодным светом, отражаясь в его глазах. Несколько секунд он взвешивал что-то невидимое, и только потом заговорил, низким, глухим голосом, в котором чувствовалась сталь.

— Знаешь, Тэхён, — он говорил медленно, почти разжёвывая каждое слово, — одно совпадение с телефоном нам ничего не даст. Сегодня он может быть кем угодно, и именно в этом его сила.

Он отставил в сторону почти нетронутую миску, переплёл пальцы и чуть подался вперёд. В его жесте не было спешки — только намерение.

— Нам придётся идти другим путём. Не за телефоном гоняться, а за людьми. Проверить каждого, кто хоть как-то оказался втянут в эту историю. Каждого, кто был на том злополучном вечере. И не просто — «где они были и что делали». Их прошлое. Их связи. Их мнимую порядочность. У кого из них остались долги, старые обиды или слишком жирные выгоды, чтобы от них отказаться.

Тэхён нахмурился, но в его взгляде промелькнула тень согласия. Он понимал: это работа из тех, что требуют месяцев, а не часов, но именно в таких трещинах и прячутся зацепки.

— То есть мы составляем досье на каждого, — уточнил он, больше для себя, чем для напарника. — Поднимаем биографии, роемся в архивах, вытаскиваем старые связи, даже слухи. А потом смотрим, кто из них мог быть связан с SH — или хотя бы косвенно работать на него.

— Именно, — кивнул Джин. — Мы ищем тех, через кого она движется. SH проявляется в чужих судьбах. Стоит прошлому кого-то из них оказаться слишком грязным — мы выйдем и на него.

Тэхён сжал губы в тонкую линию. В телефоне по-прежнему горел список имён, будто вызов, от которого нельзя отвернуться.

— Хорошо. Я возьму на себя данные, — произнёс он. — Архивы, базы, даже слухи на форумах и в старых газетах.

Джин едва заметно улыбнулся — уголком губ, без тепла, скорее с ледяной уверенностью.

— А я начну с людей. Секреты SH отзовутся в их словах, даже если они сами не поймут, что проговорились.

Они обменялись взглядом: коротким, но тяжёлым. Решение было принято. И пути назад уже не оставалось.

***

Кабинет Сухо был точной иллюстрацией его мира: идеальная симметрия, каждый предмет занимал своё место, как нота в партитуре. За длинным столом из тёмного дерева стояли два кресла — одно для него, другое для гостей, но оно редко использовалось по-настоящему. На стене — большая картина в строгой раме; напротив — узкая витрина с редкими бутылками вина, каждое с аккуратно подписанной историей. Он любил эти бутылки не за вкус, а за владение: они как трофеи, свидетельства пройденного пути и купленной власти. Почти никогда их не открывал.

Сухо сидел за столом, и всё в нём говорил о контроле. Рука, на которой блестели часы, едва заметно постукивала по поверхности; движение было точным. Он посмотрел на звонок и, не поднимаясь, с одним спокойным движением поправил запонку.

— Документы на инвестора готовы, — донёсся голос секретаря в дверях. — Он ждёт подтверждения по почте.

Сухо поднял взгляд. Его улыбка была ровной, без натуги: продуманная и лёгкая, как окончание удачной сделки. В ней не было тепла, но была уверенность — в том, что он всегда знает, на каком шаге поставить точку.

— Отправь. И попроси принести бутылку 1978-го, — сказал он.

Секретарь кивнул, немного задержавшись в дверях — на губах мелькнула неловкая попытка улыбки, но взгляд Сухо мгновенно её остудил: ровный, холодный, внимательный к мелочам, которые могли выдать слабость. Она вышла, и его рука снова потянулась к часам.

Он редко позволял себе расслабиться. Даже когда один, он хранил маску: не от людей, а от самого себя — чтобы никогда не дать слабину, которая могла бы быть использована против него. В этих рамках власти личная жизнь казалась ненужным балластом.

Звонок в телефоне повернул внимание. На экране — имя, которое он не ожидал. Он ответил без спешки, голос его был ровен и мягок, как шелк, но в каждом слове скрывалась острота.

— Да? — произнёс он. — Нет причин для паники. Просто убедитесь, что всё выглядит так, как и должно. Никто не должен увидеть, что у нас есть... альтернативы.

Он закончил разговор, глядя на свою руку. В тишине кабинета часы тикали громче обычного. Сухо снял одну бутылку с полки, провёл пальцем по этикетке, и в его взгляде на секунду мелькнуло то, что можно было бы назвать удовольствием: не от винного букета.

Он аккуратно поставил бутылку на его место. Ведь это важно, соблюдать порядок любыми средствами.

***

В кафе стояла тягучая тишина. Лишь за дверью на кухне гудела вытяжка, напоминая о другой, обыденной жизни. Тэхён снова уткнулся в экран, скользя пальцем по списку, а Джин, не спеша, доедал холодеющий рис.

— С кого начнём? — спросил Тэхён, не поднимая головы. Джин положил палочки на тарелку и спокойно произнёс:

— Сухо.

Тэхён резко поднял глаза, приподняв брови.

— Сухо? Генеральный директор корпорации Ким? У него же идеальная репутация: образец управленца, вечная выдержка.

Джин чуть наклонился к нему, голос его стал тише, но жёстче.

— В том-то и дело. Он всегда держит лицо. Даже когда думает, что на него никто не смотрит. Люди, которые не позволяют себе расслабиться даже в одиночестве, — самые опасные.

— Но какой мотив? — нахмурился Тэхён. — У него всё есть. Деньги, власть, связи. Что ещё может понадобиться такому человеку?

Джин усмехнулся краем губ, в глазах мелькнул холодный огонь.

— Ты думаешь, бывает «достаточно»? Для тех, кто привык контролировать всё вокруг, предел — это мираж. Им нужен не результат, им нужен сам процесс подчинения. Жажда контроля всегда требует большего, — Он сделал паузу, вспоминая детали. — Такой человек способен на любые грязные сделки, лишь бы сохранить собственный порядок.

Тэхён медленно закрыл список на телефоне и поднял взгляд. В его голосе звучала смесь сомнения и интереса.

— Ты хочешь сказать, он связан с SH?

Джин выдержал паузу, прежде чем ответить, почти как при допросе.

— Я хочу сказать, что его прошлое мы обязаны проверить в первую очередь. Такие, как он, всегда кажутся идеальными. Но стоит копнуть — и за их спинами всплывают сделки, зависть, обиды… или трупы.

Тэхён тихо усмехнулся, но кивнул.

— Хорошо. Я займусь его финансовыми отчётами, старыми контрактами, корпоративными архивами. Если где-то у него были конфликты с Юнги или странные связи, я их найду.

Джин вновь взял палочки, словно разговор был для него всего лишь продолжением привычного рабочего дня.

— Отлично. А я покопаюсь в остальных людях. Секретари, партнёры, даже те, кто давно ушёл из корпорации. Всегда найдётся тот, кто проговорится, если правильно задать вопрос.

Тэхён откинулся на спинку стула, устало проведя рукой по волосам.

— Иногда мне кажется, что тебе, хён, нравится расшатывать такие крепости.

Джин взглянул на него поверх тарелки, и в его голосе прозвучала тихая усмешка:

— Крепости строят только для того, чтобы они когда-нибудь рухнули. Особенно, если их хозяева слишком уверены, что стоят выше всех.