Урод

„Ваше прошлое — это уже только история. И как только вы это осознаете, оно больше не имеет власти над вами."

Чак Паланик

- Не понимаю...

- Если честно, я тоже, - сознался Кай. Он сел на другой конец дивана, соблюдая дистанцию, давая и себе, и Заку некий кусок нейтрального пространства. – Сколько ни пытался найти хоть какое-то здравое объяснение и причину, почему это произошло именно со мной, так и не смог. В итоге мы пришли к выводу, что я таким родился, в определенном смысле бесполым, так как не отношусь в чистом виде ни к одному из трех существующих вторичных полов. Я не обладаю цвето-феромонами, поэтому для восприятия других в своей изначальной природе...как бы правильнее назвать, незаметен, невидим, да, наверное, это будет подходящим словом. Словно и не существую, понимаешь. А запах, что ты с таким трудом улавливаешь сейчас, та ничтожная малость в сравнении с нормальными людьми – это все, что у меня есть своего собственного. Изучив кучу информации, склонен считать, что именно так пахли люди в старожизненные времена. Подозреваю, что тоже индивидуально, но далеко не настолько выражено, и информативной нагрузки, схожей с феромонами, у подобных запахов не было. В принципе, на то время при существующих раскладах она им и не была нужна. У современного же общества – это основа основ. Цвето-феромоны остальных людей я прекрасно улавливаю, но они не воздействуют на меня стандартно принятым образом.

Чуть позже выяснилось, что у меня есть матка, и я могу как забеременеть, не будучи омегой, как и оплодотворить альфу, не являясь представителем данного пола, что само по себе принято считать невозможным. Но при этом я не знаком ни с течкой, ни с гоном как таковыми и, как следствие, и в том, и в другом случае для воспроизведения потомства не нуждаюсь в особых фазах. Однако, невзирая на то, что мой гормональный фон способен функционировать по-разному, глубинная, именно на таком уровне адаптация под партнера требует определенного постоянства в отношениях или сильной эмоциональной вовлеченности. Если упростить, можно сказать, что в естественной форме и не испытывая к человеку никаких глубоких чувств, на уровне именно физиологии, а не только лишь внешнего проявления, я как человек нахожусь в нейтральной позиции, во вторичном половом нуле и, своего рода, стерилен. Поэтому «никто» будет подходящим термином.

Мне кажется, что именно с такой моей особенностью, в конечном итоге, связаны и мои возможности. Ты ведь уже понял это, верно? Я могу поглощать и воспроизводить цвето-феромоны, имитируя соответствующий пол. Или становиться им в особенных случаях.

Зак ожидал истории о невероятном и мастерски прокачанном навыке обмана и маскировки. Грима, гипноза, черт подери. Каких-нибудь заковыристых психологических штучек, на худой конец, но такого...такого он себе даже представить не мог. Зато куда понятнее стало, что чувствовали современники самой первой пары двуполых полтора века назад: шок, удивление, осознание собственного несовершенства и страх. Иными словами, весь набор реакций на новое и необъяснимое. Голова шла кругом, а мозг, по ощущениям, закипал в попытке переварить услышанное.

Молчание затягивалось, становясь все более пугающим.

- Знаю, что ошарашил тебя, и пойму, если это чересчур. Я просто... просто уйду, - сказал Кай, намереваясь встать.

Последняя фраза и движение вывели Зака из ступора.

- Нет! Ты никуда не уйдешь, я ведь уже говорил, - отрезал он.

В голосе явно слышались металлические нотки, и Кай, как бы ни пытался, не мог избавиться от мысли, что это реакция на него. Не на его слова, а именно на него. Да, Зак сказал, что он ему нравится. Но это было до того, как была обнародована не самая лицеприятная правда. И потом, кто этот «он»? Кай Сильверстоун, молодой журналист-бета, пусть и имеющий за плечами не самое прекрасное прошлое, но понятный и в определенной степени удобный? Или Кай-человек, не вписывающийся ни в какие рамки текущей реальности, где бы она ни находилась?

Да ладно, парень? Ты веришь, что есть хоть минимальная вероятность существования такой альтернативы? Быть с кем-то, кого просто нет. Во все эти «бабочки-ромашки»?

Обнажаясь, Кай вполне отдавал себе отчет в том, что с каждым новым словом, растворяющимся в воздухе и становившимся неотъемлемой частичкой вечности, уверенность в том, что Зак будет счастлив видеть рядом с собой кого-то, подобного ему, настоящему ему, таяла на глазах. Да кто был бы?! Это в кино, опять же, прикольно и душещипательно иметь партнера в параллельной реальности или другом времени, а в жизни такие отношения сплошной стресс, который, так или иначе, убивает со временем любые чувства. Желал ли он такого Заку? Нет. Но и врать не хотел, приукрашать, сглаживать, смягчать. Слишком много лжи было в его жизни, слишком долго. Устал. И если разрыв неизбежен, пусть он будет полным. Он просто сидел, не говорил ничего больше и ждал приговора.

- Прости, это было грубо, - сказал ему Зак. - Но не заставляй меня нервничать еще больше, говоря о том, что просто бросишь и исчезнешь.

Кай слышал его и не верил в то, что улавливали его уши. Не гонит?!

- Я видел следы в твоей квартире, - продолжил парень. - Разные и свежие. И сейчас ты на полном серьезе утверждаешь, что все они были твоими, и что можешь стать, притвориться, сыграть, не знаю, что из этого правильно, кого угодно. Так?

- Не опускаясь в технические детали, да, могу, - ответил Кай.

- Охуеть! - в свойственной ему манере весьма конкретно констатировал свое отношение к услышанному Зак. Еще несколько секунд ушло на осмысление. - Это...это больно... меняться? И кто ты тогда? Другой? Иная личность? А сейчас?

Интерес вполне оправдан. Представив себя на его месте, Кай вдруг понял, что спросил бы то же самое. Почему? Простейший пример: вся косметическая и модная индустрия стоит на этом – дает возможность человеку перевоплотиться, частично или полностью. Элементарно радикально разные образы в гардеробе меняют многое: подачу, мимику, даже тембр голоса, а также, что и есть целью, - самоощущение и даже самоидентификацию. Что уж тут говорить о таком куда более сложном «переодевании».

- Если ты про сам переход, то не очень. Раньше было ощутимее, но я давно привык. Он в чем-то сродни чужому костюму, в который я облачаюсь, где-то жмет, что-то трет, но не критично, носить можно. Касаемо личности – я остаюсь собой, погружаясь в образ и приспосабливаясь к одежке подобно актеру. Не скажу, что это абсолютно безопасно. Чем сложнее роль, тем выше вероятность застрять в ней. Распространенная проблема в индустрии. Многим после требуется психолог. Кто-то и вовсе сводит счеты с жизнью, не найдя обратную дорогу к себе. Мне везло, я справлялся, чередуя роли, но вот длительное удержание с интенсивным воспроизведением характерных конкретному полу особенностей по максимуму может выматывать. Такие выходы крайне редки, забирают слишком много сил, и по завершению мне приходится восстанавливаться.

- Как вчера, когда ты был у Рича? Это была месть? Хренов мудак что-то сделал с тобой? – Зак в воспоминаниях Кая, тех, пятилетней давности, никогда особенной сдержанностью не отличался. И, судя по сжатым кулакам сейчас, мало что в этом смысле изменилось. Тяжело ему, наверное, работается, но не всегда и не все мы вольны выбирать, рождаясь с тем или иным набором исходных данных. В определенном смысле, Зак такой же заложник обстоятельств, как и он сам.

- Нет, со мной ничего. Это сложно объяснить и лучше никогда не сталкиваться с такой необходимостью. Может, и не мне быть судьей, но говнюк определенно заслужил пройти через свои же развлечения. Что с ним? Я так понимаю, ты в курсе, раз спрашиваешь.

- Слетел с катушек полностью, - ответил Зак, откровенно наслаждаясь данным фактом. - Все, что светит до конца жизни, искренне надеюсь, недолгой, - режим вареного овоща. Одной мразью меньше. Знаешь, вчера после клиники, когда я еще не знал, что преступник, так филигранно отделавший Рича, это ты, поймал себя на мысли, что, как бы странно это ни звучало, восхищен поступком и от всей души благодарен ему за труд. То есть, тебе. Правда, одновременно и прибить хотел за то, что не мог вычислить. Вот такое вот несоответствие.

Кай с облегчением выдохнул – Зак не осуждает его, хотя то, что он сделал, прямо скажем, далеко от понятия закона и человеческой адекватности.

- И...и сколько их в твоем...арсенале? Образов или ролей? И откуда ты «черпаешь информацию»?

С Лиамом в определенном смысле в схожей ситуации было проще. Возможно, потому, что тогда все только-только начиналось и особо рассказывать было нечего. Или же из-за профессиональной дотошности Зака, но в этот момент он был чем-то похож на мальчишку, которому сказали, что у другого такого же есть неограниченное количество игрушечных машинок и самолетиков, и выражение крайней озадаченности и по-детски непосредственного неверия на всегда таком сосредоточенном и хмуро-недовольном лице было не оскорбительным, а забавным и немного смешным.

- Не так много, на самом деле, как ты себе представляешь, - улыбнулся Кай. – Я же их не складирую в чулане, как сухари на черный день. Было немало, когда я жил на Макзи. Но там обстановка требовала. С поступлением и переездом по большей части все оказались ненужными. Я использовал только «повседневный» вариант и...несколько разных для дела. Что касается источника – выдумывать с нуля не выходит. Я использую оригинал, просто людей, знакомых или случайных прохожих. Иногда попадаются ну очень даже любопытные экземпляры. Кстати, воспроизведение, это я смог оценить далеко не сразу, не стопроцентно идентичное, ведь свой собственный запах выключить или заглушить полностью я не могу.

- Повседневный это бета?

- Угу. Они довольно часто особняком держатся, и мне во всех смыслах так было удобнее. Можно относительно безопасно и не вызывая подозрений избегать чрезмерного общения.

- Избегать? Где? В вашем редакционном террариуме?! – Зак вполне себе натурально подпрыгнул на месте, даже задница от сиденья оторвалась, а глаза стали больше похожи на круглые теннисные мячики с откровенным ужасом от одной только идеи оказаться там.

- Да уж, детектив, - не выдержав, все же рассмеялся Кай. Как из удушающего напряжения они за несколько минут пришли к смеху, он и понятия не имел. – Человеколюбие однозначно не входит в «огромный» список ваших достоинств и добродетелей.

- А когда я говорил, что люблю «людей»? – отбил парень. – Терпеть не могу! Я люблю отдельных представителей. Заметь, - подняв указательный палец, добавил он. - Весьма немногих. Еще максимум с десяток могу худо-бедно выносить. И все. На большее моей любвеобильности точно не хватит.

- Ну, зато честно.

- Скажи, а цвето-феромоны беты? Это...кто-то особенный для тебя или просто рандомный выбор?

Кай знал, сначала подозревал, а потом догадался, что Зак запал на них. Страшно ли признать, глядя в глаза любимому человеку, что ты в определенной степени подделка, некачественная копия кого-то другого, чей нечестно присвоенной тобой частичкой, мега важной, на минуточку, он увлечен? Безумно.

- Запах одного из моих отцов, из детства, когда он был еще молод и полон сил. Он как раз и был бетой. Иногда для омеги использовал данные второго. Их цвето-феромоны я хорошо помнил. Но время неумолимо, что-то да стирается или тускнеет в памяти, а я не хотел их забывать. Ведь у меня, если так подумать, ничего не осталось от семьи, только мои воспоминания.

- Семья...Тогда, в самом начале, говоря «мы», ты имел ввиду своих родителей?

- Нет, они умерли еще до того, как пришло понимание. Этим я обязан тому, чье участие в моей жизни невозможно оценить однозначно.

Продолжить Кай не успел, за него это сделал Зак.

- Мауро...

- Да, именно ему. Раз ты читал мое досье, поймешь, о чем я. Он спас меня, найдя на улице и не сдав законникам, но, вместо этого, привез на Макзи и выставил на панель. Был моим любовником сегодня и подкладывал под клиентов завтра. Не отвернулся от того, какой я, но использовал для своих целей. Защищал и убивал одновременно.

Что-то было настораживающим и необычным в том, как Кай говорил все это: в надрыве и эмоциональности, в легко улавливаемой грусти с отголоском печали и с таким выражением лица, как если бы он...

- Ты...любишь его?

Очередной вопрос оглушил. Как ему это удавалось, Кай понятия не имел, но непостижимым образом Зак умудрялся попадать каждым из них прицельно, в самую сердцевину его стыда и боли, сдирая их по живому, без анестезии, слой за слоем.

- Любил. Вернее, думал, что любил, в самом начале. Нездоровое чувство, идеализирующее и стирающее все, кроме «достоинств» спасителя. Знаешь, как я узнал о специфических возможностях своего тела? В постели Мауро. Один из моих постоянных на то время клиентов был невероятно хорош собой, при этом безбожно заносчив и совершенно никудышен в сексе, даже несмотря на бытность альфой. Наверное, поэтому и развлекался на Макзи, скрывая свои недостатки. Я знал, что младший Родригес хотел его, и хотел именно в пассивной роли, подавить, прогнуть и насладиться покорностью надменной стервы. Он рассказывал мне, как всегда любил, о своих диких желаниях, а я ревновал и злился, пока однажды на эмоциях не спародировал поведение в постели уже ненавистного мне самца, желая продемонстрировать его безынтересность, и ничего не успел понять, когда Мауро привалил меня собой со всеми вытекающими. Как оказалось, от меня в тот момент исходили именно его феромоны, яркие, насыщенные и практически идентичные, а следом и весь образ взыграл, невзирая на наше с альфой внешнее различие.

Просеча эту фишку, Мауро довольно долго развлекался, вынуждая меня «примерять роли», но потом и это приелось. К тому же есть определенные ограничения: более одного-двух образов за день я сменить не могу. Физиология не позволяет. Но благодаря этому опыту я шаг за шагом понял как и научился улавливать мелкие нюансы, а со временем поглощать и воспроизводить какой угодно феромон и тон из мной виденных, выдавая себя за любой из трех полов. Мог не прятаться, не бояться быть обнаруженным и подвергнутым остракизму. С одной маленькой оговоркой – постоянно контролировать себя и притворяться, но с годами и контроль стал привычной составляющей.

У Зака сжалось сердце. Он смотрел на мужчину напротив и видел мальчишку, брошенного, использованного и растерянного. От одной мысли, что Мэтт, Адам, родители, племянники, Чарли вдруг исчезли бы из его жизни становилось дурно даже сейчас, взрослому дяденьке. А Кай выжил, да не без потерь, но смог, и что бы и как он ни преподносил сейчас, одному Богу известно, чего ему это стоило.

- Извини, если я ляпну херню...

Заккери Витла извиняется прежде чем что-то сказать?! Какой там у нас сегодня день? Нужно в календарик заглянуть, не иначе как тридцать второе июня!

- ...но тогда, десять лет назад мне казалось, что Лиам стал для тебя кем-то большим, чем просто старшим товарищем. Твоей пусть и не родной, но семьей. И события последних дней меня лишь убедили в этом. Он же в курсе, верно?

- Лиам, Лиам, Лиам...- Кай потянулся к столу и взял бокал. – Прости, остывший кофе не пригоден к употреблению, да и момент упущен. Негрони? Твой любимый? – понюхав и посмотрев сквозь жидкость на свет, - уточнил парень. - Заметил еще тогда, в баре. Говорят, любимый напиток созвучен с характером. Вы, и правда, похожи – терпкая приглушенная крепость не бьет наотмашь, но, сделав глоток, остановиться невозможно.

- Юлит, - тут же уловил Зак. – Волнуется?

И если первая, выбивающая из седла часть сегодняшних откровений оказалась, невзирая ни на что, доступной для его сознания, то волнение парня сейчас выходило за рамки понимания. Раз уж ДО он не то, чтобы был невозмутим, как скала, но и не уходил словами в какие-то несущественные боковые ответвления, и это при всем том, что рассказанное однозначно не было радостной сказочкой на ночь, то с чего уворачивается сейчас? И как это связано с их общим другом? А в том, что связь имеет место быть, Зак был абсолютно уверен.

- Да, Лиам знает, практически с самого начала. Как-то так вышло, что он был причиной или участником многого, произошедшего со мной за последние десять лет. Благодаря ему я, можно сказать, выжил в первые годы. При всем прочем, ты даже не представляешь, как ювелирно он может выколупывать мозг. Но и за это тоже спасибо – так я понял, что именно хочу от своей жизни.

- И что же это? – уточнил Зак. - Кстати, про мозги прекрасно могу себе представить, уж поверь мне.

Кай видел, как пристально наблюдает тот за ним, нюхом чуя важность момента. Он и хотел бы сдержаться, чтобы не выдать себя, да не смог – во рту пересохло напрочь, и пару глотков багрово-янтарной жидкости он все же сделал. Коктейлю тоже не повезло - лед успел раствориться, и крепость напитка упала. Что ж, не все и не всегда идеально.

- Свобода, - ответил Кай. – Свобода жить так, как я хочу, без притворства и ролей, без необходимости постоянно помнить о том, кто я сегодня, и просто быть собой.

- И как ты себе это представляешь? Быть невидимкой ты не хочешь. Остается только необитаемый остров.

Зак выпалил первое попавшее, что пришло в голову. И каково же было его удивление...

- Бинго! В очередной раз в яблочко, детектив! – Отсалютовал бокалом Кай, наблюдая, как челюсть оппонента не фигурально, а вполне реально отвисла.

- Шутишь?

- Ни разу. Не в режиме Робинзона, конечно, но, действительно, на острове. Приобрести его, как оказалось, не такая уж и проблема, но есть одно НО.

- Деньги? – и тут Зак все понял. – Так ты поэтому в аферу с кражами влез? Значит, все-таки ради них.

- Осуждаешь? – спросил Кай.

Несмотря на то, что подобную реакцию он предполагал или допускал, приятнее все равно не стало. Конечно же, не тому учат в любящих семьях заботливые родители своих чад. Уж точно не идти на сделку с совестью. И у Зака как раз такая семья. Ему не понять.

– Это была не единственная причина, но да, из-за денег. Остров, знаешь ли, не вонючая конура на окраине, чутка подороже будет. Так что, пришлось немного отформатировать моральные нормы в голове и научиться считать крупными суммами. Сначала пугает, но потом, когда привыкаешь, даже приятно. Все эти нули так возбуждают.

За годы службы Зак сталкивался с таким разнообразием преступников, что впору энциклопедию писать или, на худой конец, справочник. Среди откровенных негодяев и вдохновенных ублюдков, творивших зло из любви к искусству и нежелания видеть мир иначе, кроме как через призму своей гнили, попадались и другие, нормальные ребята, молодые или совсем юные, случайно оказавшиеся в определенный момент без поддержки или хоть какого-то тыла. И на допросах они чаще всего вели себя именно так, как сейчас Кай: дерзко, вызывающе, провоцируя на осуждение, в глубине души надеясь на понимание.

Глупый пацан!

- Не выйдет, - покачал головой Зак, наперед зная, что и как тот будет говорить. – Можешь не напрягаться, Кай, у тебя не получится вызвать во мне презрение или отвращение. Я говорил тебе там, на мосту, ты мне нравишься. Нечто подобное, поверь, не происходит со мной каждый день, даже не каждый год. И еще - не думай, что я не заметил дистанцию между нами здесь, на диване. Это нормально, сейчас тебе так легче, понимаю. Но я хочу, чтобы ты знал: я преодолею эти полтора метра в два счета, как только ты решишь ее увеличить, используя подобные приемы. Так какая другая причина?

Кай сдавленно сглотнул.

- Ну, ты формулируй, а я пока напитки обновлю. То, что ты сейчас цедишь, больше похоже на забродивший яблочный сок, - вставая, добавил Зак и, забрав бокалы, удалился на кухню.

Можно было легко обойтись и без добавки, но он знал, что Каю нужно собраться, спрятать колючки и понять, что его не заклеймили, и такой незамысловатый повод отлично списался. Вернувшись, Зак передал один коктейль ему, а со вторым занял прежнее место и, видя, что парень все еще «не созрел», решил немного сдать назад.

- Если ты не готов говорить об этом сейчас, мы можем пропустить и вернуться к началу – из-за чего тебя предали. Вот только мне почему-то кажется, что одно вытекает из другого.

- Мауро предупредил меня, и я пытался, но где-то снова ошибся, - ответил Кай, не оспаривая и, тем самым, подтверждая сказанное.

Значит, связаны.

- О чем именно он тебя предупредил?

- Не приближаться к тебе.

- Неожиданно, – удивился Зак. – И странно, не находишь? Я веду дело, в котором ты фигурируешь. Отказаться от общения с полицией в твоем случае, конечно, можно, но это вызвало бы подозрения и, как следствие, повышенный интерес к твоей же персоне, то есть, привело бы к прямо противоположному эффекту. Так какой смысл в таком требовании? Не стыкуется. Разве что...Мауро сделал это по совершенно другой причине, и запрет касается меня как человека, а не детектива. И это еще более странно.

Технически мы с тобой, получается, знакомы давно. И братьям, надо думать, об этом прекрасно известно. Но подобных ограничений, насколько мне не изменяет память, ранее не было. А я бы узнал о них так или иначе, ты же понимаешь: от своих «ушей» или от Лиама. Письмо пришло сегодня, и, зная скорость реакции Мауро, могу предположить, что «ошибся» ты тоже не неделю назад.

Внимательно, с легким прищуром Зак посмотрел на парня напротив. Тот, так и не сделавший ни одного глотка из вновь принесенного бокала, все время, пока он говорил, вертел его в руках, пребывая мыслями где-то далеко. Повторяющееся механическое движение, привычка, приобретая которую, человек совершенно не замечает, как делает это раз за разом, используя как некий успокоительный тренажер.

- Что случилось, Кай? Что такого особенного стряслось за последние несколько дней и настолько вывело Родригеса из себя? Ведь ты, мы оба это знаем, не посторонний для него. К тому же, прости, но никто в здравом уме не убивает курицу, несущую золотые яйца. А дураком Мауро уж точно не назовешь.

На последней фразе тонкие пальцы замерли. Зак ждал.

- Не произошло ничего сверхъестественного, если так разобраться, - наконец, заговорил Кай, сфокусировавшись на собеседнике. – Я просто решил завязать. Изначально мы с Мауро не оговаривали сроки и лимиты, и в тот момент, честно говоря, я об этом даже не думал, хотел лишь убраться с Макзи как можно дальше. Все умудрилось совпасть, уложившись в один отрезок времени: моя мечта, невозможность продолжать такую жизнь, отсутствие образования и денег опять же, в том числе, и на него, и план, суливший мне реальную возможность осуществления всего вышеперечисленного и не требующий никаких дополнительных навыков, кроме тех, что уже имелись и был изрядно прокачаны. Я не тащился от осознания своей крутости, поверь, это был просто способ заработать. Не самый чистоплотный, но уж какой есть.

Все шло, если уместно будет так сказать применимо к ситуации, хорошо. Изучив возможные варианты, я плюс-минус понял, где и как хотел бы жить и какая сумма понадобится на покупку и налаживание быта. Сделки становились весомей, деньги постепенно накапливались, приближая меня к цели. Через пять лет я был практически в финальной точке. По моим подсчетам оставалось провернуть всего парочку заказов, и я буду свободен.

Когда я понял, что с Ричем меня откровенно прокатили, закрались первые подозрения, но тогда я подумал, что Мауро, как ты и сказал, не хочет лишаться меня как игрока. Как оказалось, проблема не только в этом. К тому же он пронюхал про остров. Своеобразная логика честности братьев Родригес: играть грязно можно любому, и если ты победил, тебя не осудят, а если проиграл – пеняй на себя. Ты уже знаешь, во второй раз все получилось, и я поехал к нему, хотел лично поставить точку в наших отношениях. Навсегда уйти с Макзи, смотря в глаза тому, кто меня туда привел. Это была сатисфакция, моя личная победа, мать его бенефис! Естественно я был готов к возможному скандалу, новым обещаниям и даже угрозам, но никак не ожидал услышать...признание.

- Признание? Признание в чем?

- В любви.

Зак, мягко говоря, офигел. Да и было с чего. Как-то не вязался Мауро с романтикой, вот ни капельки. Все, что он о нем успел узнать, а это весьма немаленький объем информации за прошедшие годы, было так же близко к светлому и трепетному чувству, как Южный и Северный полюсы друг к другу. Незнакомое ощущение царапнуло внутри. Вполне ощутимо и неприятно, и Зак с не меньшим, чем от самого ответа, потрясением для самого себя понял что это...ревность. Он ревновал Кая...к Мауро...да, собственно, к кому угодно.

- Я был так же ошарашен, как ты сейчас, если не больше, - продолжил Кай. - А когда отказал ему, он выдвинул убийственное условие: я не должен приближаться к тебе, если хочу, чтобы ты жил. А зная Мауро, это не пустые угрозы.

- Прости, если я сейчас откровенно туплю, а такое, надо сказать, со мной нечасто происходит, - пробормотал Зак, стараясь войти обратно в колею разговора и оставить разборки со своими собственными внезапно вспыхнувшими новыми и пугающими эмоциями до лучших времен. – Но почему?

Не бывает одинаковой любви, как и похожих признаний. Одни и те же три слова расцветают совершенно по-особенному для каждого из нас, и все мы предпочли бы сказать их в правильное время и в единственно верном месте. У кого-то получается. Везунчики! Но Кай был явно не из их числа. Его чувству суждено было раскрыться здесь и сейчас. Никаких тебе ласковых волн вечернего моря и шикарного пляжа, свечей и романтического ужина или хотя бы приятной музыки. Под аккомпанемент лишь бешено стучавшего сердца он сделал то, что всегда считал невозможным, нереальным, несбыточным.

- Потому что он знает, что я люблю тебя.

Все, назад дороги нет. В этот самый момент Кай стал одновременно самым сильным и самым слабым существом на планете.

- Ты...что?!! – Зак окончательно застыл, изумленно приоткрыв рот.

- Богиии! – простонал Кай, обхватив свою голову. Пальцы скользнули в волосы, запутавшись в густых прядях, тормоша их в разные стороны. – Без понятия, как он узнал, честно. Даже Лиам все эти годы не догадывался. Но у Мауро везде глаза и уши. Скелет еще, вечно все обо всех вынюхивающий.

- Мне пофигу, как он узнал, - не сводя глаз от его извиняющегося лица, сказал Зак. – Ты меня ЛЮБИШЬ? Это правда? И почему ты сказал «годы»?

- Да, правда, - Кай понял, что сболтнул лишнее, но ему вдруг стало настолько легко. То, что он сдерживал, хранил в себе так долго, вырвалось, и прятать его обратно не было ни малейшего желания. Может же он хоть раз позволить себе быть максимально искренним обычным влюбленным? - И шесть лет не такой уж маленький срок.

- ШЕСТЬ ЛЕТ?! Но ты ведь тогда еще был...

- Малявкой на Макзи? – уточнил Кай. – Так и есть. Послушай, - снова зачастил он, игнорируя пристальный взгляд и общую в раз изменившуюся атмосферу. - Это ничего не значит. В смысле, ты ничего мне не должен, и тем более я не собираюсь досаждать тебе и навязываться. Я в курсе, Лиам рассказал мне про антидот и операцию. Про то, почему ты не хочешь отношений, и, поверь, я прекрасно понимаю твои мотивы. Поэтому решил, что...

- Лиаму нужно надрать задницу за пиздец какой длинный язык! – Взорвался Зак, обрывая поток аргументов. - Ему никто не давал права трепать им направо-налево!

- Он хотел как лучше.

- Кто б сомневался? А вышло, как всегда! Постой-ка, - отнюдь не плавные переходы Зака от злости к удивлению и обратно было не так-то просто уловить, и Кай, изначально не планировавший ни подобного разговора, ни своих откровений, едва успевал переключаться. - Я правильно сейчас понимаю - если бы не чертово анонимное письмо, ты бы завершил сделку и преспокойненько умотал на свой собственный Баунти, не сказав мне ни слова? И хрен бы я когда узнал об этом! Так получается?!

С каждым новым словом Зак повышал и децибелы, смотря так, будто хотел просверлить в оппоненте дыру.

- А что мне оставалось по-твоему? – вспылил в ответ Кай. – С самого начала ты ясно дал понять, что не ищешь ничего серьезного и постоянного. Да я и не ждал, если честно. Я же не идиот! Это было бы крайне эгоистично и самонадеянно с моей стороны при таком потрясающем приданом рассчитывать на взаимность и, тем более, на готовность разделить его со мной.

Кай даже пикнуть не успел, как Зак в одно движение преодолел расстояние между ними, схватив его за плечи, укутанные махровой мягкостью халата.

- Не припоминаю, чтобы ты меня об этом спрашивал?!

- Господи, Зак! – сбросил его руки Кай. - Там, на мосту, ты застал меня врасплох, но давай будем реалистами – я уеду не потому, что брежу одиночеством или фанат поиска дзена. Я просто больше не хочу жить так, как жил.

- Ты не уедешь!

- Не перебивай, пожалуйста, это не самое легкое признание. Выслушай и постарайся понять. Предположим, чисто гипотетически, что я влюбился, и на мое чувство ответили. Что это значит? Это значит, что человек должен будет сделать чертовски сложный выбор и отказаться от всего и всех ради того, чтобы быть со мной: работа, увлечения, друзья – все это люди. Люди, которые не поймут и не примут, будут тыкать пальцами, лезть с вопросами, отравлять жизнь. Да мы даже с его семьей не сможем встретиться, а если сможем, мне придется надевать маску и снова врать. Но это полбеды, не привыкать. Вот только врать будет вынужден и он! Или ты полагаешь, что хоть кто-то в своем уме будет рад такому потрясающему новому родственнику?

Посмотрим с другой стороны - да, у меня есть деньги, и в современных реалиях большую часть вопросов можно решить, не выходя из дома, но контактировать с внешним миром так или иначе все равно будет нужно. Вот тебе ситуация: мы вдвоем выбираемся в цивилизацию, я, само собой, в образе. Знаешь, что будет первым, что бросится мне в глаза? Легкость, которую испытает мой партнер избавившись от всех ограничений и окунувшись в привычное положение вещей. И возвращаясь назад, я буду думать лишь о том, что такой, «нормальный» я или кто-то другой подошел бы ему в тысячу раз лучше. Моя свобода стала бы его пленом и наоборот. Как долго, по-твоему, продлятся подобные отношения, а затем рухнут, придавив обломкам и оставив покалеченными двоих? Разве это не весомый повод принять правильное решение и изначально быть одному?

Зак сел поудобнее, развернувшись корпусом полностью к Каю и поджав под себя одну ногу. Руку положил на спинку, но прикасаться больше не прикасался, дабы не давить.

– Хорошо. Я услышал тебя. Но, раз уж Лиам у нас оказался впереди планеты всей, за что ему отдельное спасибо, позволю себе кое-что прояснить.

Да, я действительно не хочу истинности. Не против ее как таковой и прекрасно уживаюсь с людьми иного взгляда, как мой старший брат, например, но подобный расклад не для меня. С семнадцати лет, когда впервые пришел к такому выводу, я делал все возможное, чтобы избежать ее: сначала сумасшедший контроль и перманентный страх, затем вакцинация и антидот, в ближайших планах операция. Но тот факт, что я не стремлюсь к истинности, совершенно не означает, что я не хочу любить. Еще тогда, совсем юным, я решил, что ради себя и своего партнера обязан сделать все правильно и безопасно. Понятия не имел где и когда мы встретимся, надеялся лишь, что успею. Кто ж знал, что мой нужный человек был совсем рядом! Я был слепцом, дураком или просто не готов, и Вселенная пощадила. Не знаю, почему я видел тебя, но не замечал. Все, как ты сказал в тот вечер в баре. Наверное, всему свое время, другого объяснения у меня нет.

От момента первой встречи в редакции ты не выходил у меня из головы, а после нашей ночи я и вовсе превратился в маньяка, старающегося сбежать от тебя и быть ближе одновременно. Подозреваю, как нелепо это выглядело со стороны, - усмехнулся Зак.

- Ты вел себя почти, как истеричка. Хорошо хоть сквозь стены проникнуть не пытался, - поддакнул Кай, вспоминая дурацкое поведение соседа в те дни. – Я пытался избежать пересечения, но ты каким-то чудом делал то же самое! Пришлось оставить все, как есть.

- Вот спасибо тебе за то, что НЕ замечал моих потуг! – Зак картинно «обиделся» в шутовском поклоне. – Думаю, это последствия моих многолетних ограничений. Я вбил себе в голову, что судьбоносная встреча должна произойти исключительно после того, как буду полностью уверен в себе, то есть, после операции. Любые малейшие поползновения ко мне со стороны кого угодно сразу же отвергались. Но до этого практически никогда и не доходило, так как я был максимально однозначен – никаких отношений, просто секс, максимум - приятно проведенное непродолжительное время. И все было предсказуемо привычно до появления тебя.

Зак замолчал, подразумевая, что в этом месте должен последовать вопрос, уточняющий, что именно изменилось. И вопрос последовал, но как раз в стиле Кая - полностью не тот.

- Скажи, только честно, ты ведь тоже не пришел бы ко мне сегодня, не получи это чертово письмо?

Полное дежавю – Зак чувствовал себя почти так же, как полутора часами ранее на мосту, но теперь он был на расстоянии вытянутой руки и знал, что не сможет скрыть ни единой своей эмоции, не сейчас, не перед ним. Не тогда, когда эти странные серые глаза пригвождают его к месту, как по волшебству, не давая ни шанса на побег.

- Нет, не пришел бы.

Кай моргнул и как-то неестественно дернулся в сторону, словно обжегся, но Зак опередил. Своими ладонями он крепко обхватил ладони парня, удерживая того рядом, чувствуя под пальцами легкую дрожь в чужих и понимая, что его слова больно ранили.

Идиот! Тупица! Болван!

- Я сопротивлялся, как мог. Два дня - максимум, на что еще хватило бы моего терпения, - тут же продолжил он. - А после я бы подловил тебя утром в коридоре или в лифте, и в свою редакцию ты вряд ли бы в тот день попал. Хотя...в случае с лифтом, может, мы и до моей квартиры не сразу бы добрались. Письмо сработало катализатором, не спорю. Но невозможно ускорить то, чего нет, Кай. Решение было во мне, и в тот момент, когда стало ясно, что ты в опасности, в чертовски огромной, мать его, опасности, и я могу никогда больше тебя не увидеть, все сразу же встало на свои места.

Твои доводы я выслушал и даже постарался понять, но они меня не переубедили. Я хочу быть с тобой и я буду с тобой, и ни черта ты с этим не поделаешь. Свалишь на остров? Плевать! Найду, возьму в аренду катер и буду ходить вокруг него кругами, а когда закончится бензин, брошу якорь и останусь ждать, пока ты не сжалишься и не разрешишь бедному, изнывающему от жажды путнику ступить на берег твоей земли.

- Почему изнывающему? – удивился Кай.

- Ну, подозреваю, что ты будешь непоколебим в своей безжалостности, и за несколько дней моих одиноких безрезультативных мыканий весь запас пресной воды на борту закончится. А поскольку бензина-то больше нет...

- Это ни хрена не смешно, Зак! Ты можешь хотя бы сейчас не лыбиться, включить мозг и подумать, какого масштаба перемены в жизни за всем этим стоят?! – Кай злился, видя, как тот спускает все в привычный тон.

- А кто говорит, что я смеюсь? – кривая ухмылка, и правда, за секунду исчезла с лица парня. - Или что не заставляю свой мозг работать? Да он, как проклятый без малого два часа пашет на износ. Ты сказал, что гипотетический партнер должен будет сделать выбор. Я его сделал, Кай. Что же касается прочих аргументов, то моя семья, уверен, примет нас. Да, возможно, не сразу, мама во многом консерватор, не скрою, но они полюбят тебя.

- Твоя служба? Операция? Друзья?

- Отвечаю: уволюсь, приму помощь, от которой отказывался ранее, из друзей у меня только Лиам, но он в курсе, Грант и Джонс в приятелях. Так что, сам видишь, потеря не вселенского масштаба. И зная их, могу предположить, что новая информация, конечно же, шокирует, но они переживут.

- Это...это слишком быстро, - высвободив свои еще удерживаемые Заком ладони, Кай встал и отдалился на несколько шагов. Он был явно в раздрае, снова вцепившись в волосы. Затем выпустив их и, разведя руки в стороны в жесте полного недоумения, сказал: – Ты не можешь вот так, в один присест взять и отказаться от своей жизни. А я не могу принять такое хаотичное решение.

- Слишком быстро? Хаотичное? – Зак тоже поднялся и встал рядом. – Шестнадцать лет, Кай, половина моей текущей жизни. Ровно столько я шел к этому решению и к тебе. Может, в несколько своеобразном исполнении, но все же. Так что, оно какое угодно, но только не хаотичное.

Кай чувствовал, что готов сдаться, кусая щеку изнутри до боли, чтобы не потерять связи с реальностью. Эти слова, глаза, голос, уверенность, с которой Зак говорил, выбивали остатки сопротивления, лишали сомнений, давая надежду. Надежду, от которой он уже избавился.

- Есть еще кое-что. Кое-что важное.

- И что это?

Он мялся, и Зак, понимая, что это, должно быть, еще круче всего, что он сегодня успел услышать, тоже занервничал. Чего ему стоило не подгонять, страшно даже вообразить.

- Я слишком давно не был ни с кем как «я», - сказал Кай. - В смысле, в своем собственном обличье, без образов и притворства. Только с Мауро...прости. Я не пахну, как другие, и...в постели со «мной» невозможно определить по феромонам, что и как я чувствую. Мой запах не интенсифицируется, не играет переливами от возбуждения и не затухает, когда я спокоен. В принципе, в жизни все тоже не так ярко. И, в то же время, весь наш мир построен на этом. Люди в паре могут понять настроение партнера даже через стены, в моем же случае это не сработает.

- Ты ничего не чувствуешь? – мысли Зака начали сбиваться. Он не совсем понимал, к чему Кай клонит.

- Чувствую, конечно, но мои эмоции не выражаются через запах, вернее, выражаются, но далеко не так интенсивно. Ты будешь словно...слепой в старожизненные времена. Тогда главенствующую роль играли глаза, и когда человек терял зрение, остальные органы восприятия прокачивались глубже, чтобы дать возможность максимально полно, насколько это было возможно, идентифицировать себя и окружающие предметы и людей. Даже кожа, особенно на пальцах рук, участвовала в процессе познания, но все это сложности, дополнительные и...лишние.

- Это несколько заумно, не находишь? - Подходя совсем вплотную и окутывая его своим дыханием, сказал Зак. Он обхватил ладонью шею Кая, лаская острую скулу и гладя упрямый подбородок большим пальцем. – И слишком теоризированно. Поэтому мне как не самому прилежному ученику будет проще понять на практике.

Одно движение, и губы впечатались с другие, тут же раскрываясь и впуская нетерпеливые языки в жаркие рты друг друга. Этот чертовски дрянной и изматывающий день, как и предыдущий, просто обязан был выплеснуться, что и произошло, отразившись в тишине комнаты глухими стонами в унисон. Второй рукой Зак сграбастал Кая, сильно, плотно. Несмотря на все «страшилки», Зак механически закрыл глаза, растворяясь в ощущениях. О том, что вроде как проводился эксперимент или, можно так сказать, лабораторные исследования, которые неплохо бы анализировать, вспомнилось далеко не сразу.

- Не знаю, что именно должно быть другим, - прервав основную часть поцелуя, но все еще проскальзывая в процессе и между слов своими губами по губам Кая, сказал Зак. – Но в этот раз все в сотни тысяч раз круче, чем в прошлый.

- Я был настолько плох? – удивился отстранившись Кай.

- Ни в коем разе, - заново овладевая его ртом, ответил Зак. Теперь глаза он не закрывал, видя, как рассеивается неуверенный смог. – Ты был великолепен. Просто сейчас все ощущается иначе.

Опыт опытом, но каждый студент знает, что самое главное – это вывод. А для него такой маленькой выборки совершенно недостаточно. Развязав пояс халата, Зак распахнул полы и сбросил белой пушистой кучкой позади Кая, оставляя его полностью обнаженным.

- Что мы делаем? - приподнимая футболку за края вверх и стягивая ее с Зака, спросил тот, чувствуя, как его вставший член трется по грубой ткани джинс.

- Пытаемся узнать, что из всего, тобой сказанного, правда, - подталкивая Кая к кровати, одновременно лаская руками его ягодицы и покрывая поцелуями шею, ответил Зак.