Урод

„Ты просыпаешься — и будь этим доволен."

Чак Паланик

Воскресенье. Зак

– Твою ж мать, что ж так хреново-то? – первая и единственная мысль, обнаруженная Заком в голове, в этом огромном пустом зале для боулинга без дорожек и кегель, в котором она, как тяжеленный шар, беспрепятственно каталась от стены к стене, глухо ударяясь о черепную коробку. Мерзкий вкус свежего кошачьего дерьма во рту был более чем логичным дополнением.

Медленно разлепив неподъёмные веки, словно на каждом лежало по увесистому мешку, парень попытался навести резкость на расползающееся перед ним изображение. Не без труда, но получилось, и радость растеклась в душе – он у себя дома и даже на кровати. Вот только как добрался до неё, Зак не помнил, хоть убей. Яркий свет давил, раздражая, хотелось снова провалиться в темноту, но это было бы ошибкой. Он себя знал – лучше уж в самом начале перемучаться и воскреснуть, нежели угробить на все про все целый день.

– Бляяя, давно я так не надирался, уже и не помню, когда в последний раз, – просипело в сознании, ибо де факто сказать то же самое он оказался не в состоянии: язык листом не смоченного картона прилип к небу и никак не хотел отставать, хоть бери и руками отдирай. – Пить...мне нужна вода. – Кухонный блок маячил на горизонте, жестоко дразня его через просветы в реечной перегородке между гостиной и спальней. Дойти бы... – Ну, что, чувак, будем потихоньку вставать и просачиваться в реальность. У тебя получится, я в тебя верю.

Вот так, в режиме не шибко бодрого, но неоднократно проверенного аутотренинга, выпростав правую руку, Зак уперся ею в матрас и, отталкиваясь, начал приводить себя в сидячее положение. Пару раз верная помощница подводила, соскальзывая, и он падал обратно, морщась от невозможно приятных ощущений в черепушке, но в конце концов все получилось, и парень собрался было обрадоваться и похвалить себя за сей пусть и маленький, но бесспорно значимый подвиг, как секундой спустя тело подало внезапный и совершенно прозрачный сигнал в виде жёсткого дискомфорта в заднице.

В ЕГО, блядь, ЗАДНИЦЕ! КАКОГО...?!

Далее связная мысль оборвалась. Не то, чтобы Зак ни разу не был в пассиве. Несмотря на бытие альфой, случалось, но эту роль он выбирал крайне редко и исключительно осознанно. Судя же по его общему цветущему состоянию сейчас, осознанностью вчера и не пахло.

Дрожащей от похмелья помощницей Зак приподнял одеяло и, заглянув под него, увидел то, что и ожидал – себя в исконной наготе. Допустим, привычное дело, дома он всегда спал без белья. Можно было бы сказать, что накануне он всего лишь перебрал, эмоции, нервы и все такое, на автопилоте добрался до квартиры и завалился в кровать, механически успев избавиться от одежды. Вон и боксёры...на спинке дивана...лежат. Да, вполне можно, если бы не пятая точка, утверждающая об обратном. Ну, как утверждающая? Буквально вопящая. Рефлекторно, в режиме привычного мужского приветствия проведя рукой по члену, уверенно стоящему на утреннем боевом посту, слава Первым тут без новостей и сюрпризов, Зак выдохнул – по ощущениям, «младший» тоже вчера поработал.

Утешает ли его это? Спорный вопрос.

Последнее, что он помнил из вчерашнего вечера, – бледное скуластое лицо Кая, в приглушенном освещении бара казавшееся еще красивее. Или это уже градусы употреблённого вовнутрь энного по счету коктейля шалить изволили. Они о чем-то разговаривали, смеялись, кажется, даже спорили. И как с этим всем вяжется тот факт, что он проснулся трахнутым? Единственная имеющаяся в наличии версия, говорящая, что спонсором его не очень приятных, а, главное, неожиданных позывных с тылов был тот же Кай, виделась бесспорной – слишком явный след вокруг, и Зак даже в состоянии дохлой рыбины прекрасно его улавливал.

Пить захотелось с удвоенной силой, всухую подобное открытие не проглотить. Кое-как свесив ноги с кровати с очевидным намерением пусть и ползком, но добраться до водопоя, Зак так и не встал с неё, уставившись на пол перед собой, а точнее на два всем известных изделия, судя по внешнему виду, отслуживших верой и правдой и нынче ожидавших от него, как минимум, слов благодарности.

– Сегодня явно не мой день, – все же пронеслось в его голове, а глаза так и продолжали рассматривать парочку использованных презервативов, словно впервые видели такое чудо.

Зак никогда никого не приводил к себе. Его дом, нора, логово принадлежали исключительно ему. Даже присутствие родителей и брата на своей территории он выносил с немалым трудом, тем более кого-то чужого или случайного. Поскольку стеснительность и чопорность никогда не входили в список его недостатков, равно как и достоинств, заняться сексом на первом и чаще всего единственном свидании проблемой не являлось. Для этих целей отлично подходил отельный номер, снятый на скорую руку или пустой тёмный переулок. Ну, а если желание накрывало здесь и сейчас, то и кабинка в уборной бара была вполне с руки. Но не его дом! И тем не менее, даже захоти он отрицать очевидное, весомое доказательство, целых два, настаивало об обратном.

Кай был здесь, они переспали, и в свете ощущений именно «они» будет правильным местоимением для обозначения всех активов вчерашней ночи, а я...ни черта не помню. И да, он свалил, даже не удосужившись сказать и пары слов. Поздравляю, приятель, тебя поимели, и, заметь, не только в задницу!

Что, собственно, его так задело во всей этой ситуации? – продолжал мозговой штурм Зак. – Разве сам он не поступал так же? Простой и понятный трах, ноль обязательств, столько же претензий – удобно, приятно, не затратно. Оба участника только в выигрыше, и по-хорошему он не возмущаться сейчас должен бы, а вздохнуть с облегчением и сказать спасибо партнёру за лаконичность и догадливость.

Но на душе все равно было дерьмово.

– Да и черт с ним! Какое утро, такое и настроение, – буркнул парень, возвращаясь к первоначальному плану своего оживления. Страдать одновременно и от похмелья, и от глубокопательства в себе он был технически не в состоянии. Мухи отдельно, котлеты отдельно. Сначала оживём, потом разберёмся.

Подняв с пола ветеранов резиновой промышленности, он, подобрав еще одного поверженного бойца у входной двери с решившим по ходу пьесы доконать его окончательно откровением, доплёлся-таки до кухни, где и отправил их останки на вечный покой в мусоропереработчик. На пару секунд, правда, завис над панелью меню, решая, к какому виду отходов, органическому или нет, их определить. Плюнув, нажал кнопку «Классификация затруднена», спихивая сложную для него, как минимум, сегодня задачу на электронные мозги техники.

Зря ее создавали что ли? Вот пускай сама и думает.

Парочка стаканов воды, проглоченных с космической скоростью, сотворили волшебство, и Зак, чувствуя, как жизнь заново зарождается в его пересохшей пустыне, покосился на дверь ванной – трудновыполнимая для него нынче процедура, но нужная. Контрастный душ подлатает его снаружи, завершив тем самым процесс воскрешения. Включив смеситель, Зак собрался зашвырнуть всю собранную по пути одежду в корзину для грязного белья, но узрел своё отражение в зеркале с яркими засосами на шее и груди, больше похожими на укусы, а рука сама собой поднесла футболку к обалдевшему лицу. Резкий запах инея вперемешку с алкоголем, табаком и потом ударил в ноздри, пригвоздив к полу и сработав условным тумблером в его памяти, а в болезненно пульсирующем сознании один за другим замелькали кадры вчерашнего вечера.

8 часов назад

– Ты живёшь в этом доме?! – в прохладном голосе Кая удивление несколько озадачивало. Как ни странно, хоть пили они вроде бы на равных, но он был на порядок трезвее, потому-то и вызвался провожать знатно перебравшего Зака.

– Угу.

– Да, уж, просто шутка века.

– Ппочему это? – отпрянул от поддерживающего его напарника Зак, встав на защиту своего обиталища, уперев руки в бока по примеру ворчливой рыночной торговки. Он, как и его воображаемый образец, был настроен если не воинственно, то весьма решительно, так, что даже икать начал. – Ааа, все ясно! – сощурив пьяненькие глазки, протянул парень, имея при этом не грозное, а придурковатое выражение лица. – Можжжет, ик, успешные журналисты модных журналов, ик, живут во дворцах, а детективы, да будет тебе известно, ик, здесь! И знаешь что? Ты был неееправ, ик! – финишировал с непростой по переборам речью Зак и, обхватив Кая за плечи, пошатываясь потащил за собой.

– Постой, мы куда?

– Ко мне. Ты несправедливо наехал на мою берлогу и просто обязан перед ней извиниться.

Ступеньки крыльца были кое–как преодолены, спасибо, что на двух конечностях, а не на четырёх, но вот лифт оказался тем еще испытанием. Если уж на то пошло, дом был не новым, честнее будет даже сказать старым, зато в отличном районе, пестрящем старожизненной застройкой. Зак дом любил, обожал его особенный вайб и ни за какие коврижки и плюшки не поменял бы на что-то современное и прилизано–бездушное. Владельцы здания, делая капитальный ремонт, больше смахивающий на реставрацию, приняли решение максимально сохранить аутентичность знаковых элементов конструкции, именно поэтому лифт, едва ли не ровесник Первых, был маленьким, тесным и медленным, к тому же, во время движения его иногда знатно потряхивало. Это было мило, как если бы сухонький старичок кашлял. Постоянные жильцы уже привыкли к таким его причудам и не боялись, а вот не стрелянные новички, особенно взрощенные на отлаженных механизмах последних десятилетий, могли и обалдеть. Зак хотел было предупредить об этой особенности своего неожиданного гостя, но потом передумал, решив, что дом просто обязан проучить обидчика и устроить ему маленькое показательное выступление. И тот, никак и взаправду прочитав его мысли, тут же принялся за дело, вот только по старости лет перепутал жертву. Кабина дёрнулась, Зак потерял равновесие и, не справившись с координацией, резко подался вперёд, знатно приложившись лбом о стену напротив.

– Фаак, – потирая фасадную часть головы одной рукой, а второй пытаясь спружинить, чтобы заново встать под прямым углом к полу, простонал парень.

Запоздало, но дошло, что он буквально лежит на своём госте, перенеся вес всего тела на него. Кай же, оказавшийся в ловушке между ним и кабиной, что подозрительно, ни капельки не выглядит испуганным, скорее взволнованным, вон как сердце тарабанит. А еще красивым и вкусным: рот чуть приоткрыт, ноздри подрагивают, а на дне глубоких серых глаз плещется что-то будоражащее, чему Зак не знал названия. Даже съесть захотелось, и ладонь парня, упирающаяся в его живот это желание только подогревала.

Как она там оказалась?

– Все хотел спросить, у тебя линзы? Такой странный цвет, – заплетающимся голосом выдал Зак, наконец-то справившись с силой притяжения вертикали и встав относительно ровно, но отойти не отошёл, пребывая в той же, выходящей за рамки приятельской, близости.

– Что? – переспросил Кай, думая сейчас о цвете своих глаз меньше всего.

Зак открыл было рот для ответа, но звонким мелодичным сигналом лифт по старинке оповестил о прибытии на нужный этаж, гостеприимно открываясь. Они вышли, и Зак собрался снова прихватить гостя, но тот вывернулся и остановился.

– Полагаю, дальше ты справишься самостоятельно. Тут, как я вижу, недалеко.

– Сбегаешь?

– Прощаюсь. Вину свою признаю, извинения приношу. В кроватку ты уж как-нибудь сам укладывайся.

Сделав шаг назад, Кай снова нажал на кнопку, но войти в кабину не успел, пойманный вопросом, выпущенным ему в спину.

– Как ты относишься к сексу на первом свидании?

– А у нас свидание? Это что-то новенькое, детектив, – развернувшись, с небольшой паузой ответил Кай, и Зак готов был поклясться, что уловил в его интонации какую-то совершенно новую мелькнувшую и тут же спрятавшуюся эмоцию.

Не будь он пьян, как портовый грузчик в день зарплаты, так просто ее бы не отпустил, но в данный конкретный момент все его существо сосредоточилось на ином – как затащить Кая в свою постель.

– То есть, ответ положительный? – возбуждение, взявшее разгон пару минут назад и синхронно совпавшее в старте острой фазы с мелодичным «Дзынь», исполненным лифтом, уже вовсю растекалось по венам. Зак смаковал его вкус на языке, чувствуя лёгкое покалывание в кончиках пальцев и тянущую наполненность в паху. Безумно хотелось узнать, что же скрывается за ледяным спокойствием этого странного парня, и как можно пробиться под его броню.

– Я не влюбляюсь и не строю отношений, просто секс, – сказал Кай, не двигаясь с места. По всей видимости, это должно было быть предупреждением, неким отталкивающим элементом, а вышло с точностью до наоборот.

– Какое совпадение, – обхватив его за талию и притянув к себе, прошептал Зак, наклонившись и прижавшись щекой к щеке, щекоча дыханием ушную раковину. – Потому что я тоже.

Никакой робости, признаний и прочих таких же «трогательных» моментов, характерных для влюблённых парочек, делающих это впервые, не было. Зачем, если предложение принято и оба прекрасно знают, чего хотят. Поцелуй с первой секунды был жарким, голодным и откровенно–плотским. Языки сплетались, обхватывали друг друга, поглощая новый для себя вкус. Руки сжимали и впивались пальцами, делая больно и от этого еще слаще. Несколько шагов по коридору, не отрывая губ, быстро набранный код замка, и темнота пространства квартиры, поглотившая их без остатка. В окна перманентно пробивался яркий свет ночной иллюминации города, и его блики, врываясь, добавляли атмосфере гротескности.

Рывком развернув парня спиной, Зак прижал его к себе, впечатавшись ноющим пахом в крепкие ягодицы, и, еле сдерживаясь от того, чтоб не начать тереться о них, как обдолбанная валерьянкой кошка, рукой скользнул под майку на живот. Кожа на нем была чуть влажной и горячей, обжигая ладонь, по-собственнически изучающую территорию. Рельефный пресс, не чрезмерно выпуклый, но приятный под пальцами, проступающие ребра по бокам, напряженные мышцы. Продвигаясь выше, Зак ущипнул твёрдый сосок, удовлетворённо хмыкнув, когда тело в руках вздрогнуло, как от удара током, а его хозяин ахнул. Пожалев пострадавшего малыша, он перекатил его между пальцев, охреневая от того, как откликался Кай на эту ласку, уже не просто вздрагивая, а почти вибрируя.

Сука!! Как же заводит! Интересно, он бы кончил только от этого? – мысли роились, разгоняя закипевшую кровь по венам.

Не так часто партнёр оказывался насколько отзывчив. Зак разрывался от противоречий. До скрипа зубов хотелось продлить изощренную пытку, насладиться властью, почувствовать себя музыкантом, играющим на теле, как на замысловатом инструменте, но куда сильнее – узнать, какие еще неразгаданные секреты оно скрывает. Пальцы оторвались от чувствительной груди и добрались до своей цели, сомкнувшись на шее и поглаживая ее, чуть надавливая и сжимая. Это было его любимое место: нежное, хрупкое, уязвимое. Зона доверия, где тонко–бьющиеся под пальцами венки обнажают истину. Если тебя пускают сюда, значит ты – бог. Разумеется, спектр эмоций и их глубина зависят от того, как отреагирует партнёр. Замрёт ли, как испуганный зверёк от страха – в таких случаях Зак смещал фокус на другие зоны, понимая, что лишнее напряжение скомкает весь эффект. Или позволит короткую ласку, так же пребывая в неизвестности и будоражащем напряжении, но все же идя навстречу желанию. Но Кай...Кай, вцепился в бедра мужчины за спиной, словно хотел срастись с ним, и откинул голову назад, открывая максимальный доступ, чего Зак и жаждал. по-звериному скалясь, он влажно и плотно провёл по горлу языком. Кай сглотнул. Простое и естественное это движение ударило волной по рецепторам и чувствительным точкам, наполняя рот слюной и порождая жуткий, обнажающий зубы голод. Границы терпения размылись, грозя вот-вот исчезнуть.

– У тебя есть какие-то предпочтения? – хрипло спросил Зак на ухо, всасывая мочку и играя в ней зубами, а второй рукой в это время спустившись к поясу узких черных джинс, расстёгивая пуговицы. Одну, вторую. Мучительно медленно, но достаточно для того, чтобы Кай недовольно зарычал в ответ, рывком подаваясь бёдрами навстречу его пальцам.

– На данный момент одно – чтоб ты закончил с долбаной ширинкой и добрался наконец своим членом до моей задницы. И побыстрее.

– А вот это без проблем, – укусив его за ключицу, Зак с силой дёрнул ткань, сэкономив время. Вполне возможно, пуговицы отлетели с корнем, но ему сейчас откровенно на это посрать, ведь в его руку, словно в ножны, скользнул вырвавшийся на свободу твёрдый член Кая. – Святые Первые, он был без белья! Твою ж мать! До кровати они теперь вряд ли дотянут, да и до дивана тоже, хотя какая, к чертям, разница.

Отгоняя навязчивую мысль о том, почему, вернее, с какой целью трусы на нем отсутствуют: случайность или у Кая были далеко идущие планы на этот вечер, ибо если и так, то они, черт подери, определенно сбудутся, Зак, все так же прижимая парня к себе, еще раз развернул его, но уже к входной двери.

– Упрись руками, – звучало резко, но потребности тела вышли на первый план, а оно нуждалось и умоляло о разрядке.

Кай сделал, как было велено, положив ладони и локти на прохладное полотно двери, отодвинув ягодицы назад и давая доступ Заку стащить джинсы вниз. Он намеренно не оборачивался, превратившись в слух. Так было куда острее представлять, что именно происходит за его спиной. Представлять и предвкушать: металлический лязг пряжки ремня, звук разъезжающейся молнии, шелест фольги упаковки презерватива и сильные пальцы там, где он уже задолбался их ждать.

– Даа!!! – вырвалось у Кая в ответ на первое же проникновение, и снова волна дрожи прошила от его головы до пят. Внутренние мышцы сжались, обхватывая захватчиков.

– Блядь, ты такой мокрый, – восхитился и одновременно удивился Зак, беспрепятственно скользя по обильной смазке пульсирующей от возбуждения дырочки. Прошлый опыт с бетами был несколько иным и возбуждать их приходилось дольше. – Похоже, подготовку мы можем пропустить?

– На хрен подготовку, я хочу тебя внутри СЕЙЧАС ЖЕ! – и в голосе Кая Зак впервые услышал нетерпение и злость. Сумасшествие какое-то, но это было сексуальнее любого самого развратного стона. Именно то, что он хотел. Значит, пробился.

Вытащив пальцы и приставив головку к анусу, он надавил, преодолевая тугое сопротивление мышц, и несколькими сильными движениями оказался полностью внутри, со старта выходя на максималки. Руками крепко держал парня за талию, вколачиваясь с нежностью отбойного молотка. На задворках сознания, все еще находящегося во власти алкоголя, мелькнула мысль, что жёсткий трах они не оговаривали, и Зак, с трудом оторвавшись от белой задницы, поглощающей его член, перевёл взгляд на партнёра, чтобы узнать его реакцию. Увиденное сработало бы детонатором к взрыву, если бы здесь и сейчас еще осталось хоть что-то целое – Кай с закрытыми глазами, выражением мучительного наслаждения на лице, вонзившийся зубами в свой кулак и сдавленно стонущий от каждого глубокого и резкого толчка. В другое время Зак кончил бы почти сразу, настолько острыми были желание и ощущения, приправленные визуалом, но, к счастью, он был в стельку, а алкоголь самым загадочным образом продлевал его стойкость. Правда, ненамного, и бурный оргазм через пару минут все же накрыл двоих, выплёскиваясь спермой в презерватив внутри и на дверь и пол снаружи.

– Я хочу еще, мне мало, не наелся, – развернув Кая за голову, сказал Зак, тяжело дыша ему в лицо. Капля пота, стекающая по виску парня, блеснула в очередной уличной вспышке, и он поймал ее ртом, почти сожрал, зубами царапая тонкую кожу.

– Теперь главным буду я, – Кай больно прихватил его нижнюю губу, сразу же выпуская и зализывая ранку языком.

И хотя его член, находящийся все еще в тесной и конвульсивно сжимающей его чужой заднице, тут же дёрнулся, реагируя на контрастное комбо из боли и ласки, Зак вышел из него и скатал заполненный презерватив, отбрасывая в сторону. Джинсы и футболку стянул за пару секунд, боксёры улетели в темноту в неопознанном направлении. Взяв упаковку с резиновыми бойцами, он поцеловал Кая, сжав за ягодицу, и, кивнув в сторону маячившего в полумраке контура кровати:

– Моё тело в твоём полном распоряжении.

Настоящее время

– Так это, получается, я развязал ему руки?! Хотя правильнее будет сказать не руки, а кое–что другое, – прозрение далось нелегко. – Охренеть!

Судя по тем же следам укусов, а Зак ни разу не фанател, когда случайные любовники его метили, как свою собственность, вчера ночью он был явно в ударе, одно за другим нарушая свои же собственные правила: притащил домой, позволил кусать. И...развернулся кормой? И все это ради того, чтобы...что? Заглянуть в душу? Пробраться под кожу?

Какого лешего, Зак! Что за подростковые перлы?! Не накрыло в семнадцать, решил в тридцать оттянуться?

Раздражающий дискомфорт в тылах все еще давал о себе знать, но тёплая вода расслабляла мышцы, а переключаясь на ледяную и обратно, Зак постепенно привёл себя в подобие рабочего состояния. С облегчением в теле пришла и какая–никакая ясность в мозгах, в которых назойливой мухой крутился один единственный вопрос: это была разовая акция или нет. Не про задницу, черт побери, а в целом. Съехать на классическое «у меня нет даже ID» не выйдет, про визитку в кармане куртки он помнил преотлично.

– Ты не встречаешься, Заккери, не романтик и не строишь никаких гребанных отношений, – сказал он, глядя в глаза мужчине в запотевшей глади зеркала. – Да, он классный, и если память не играет с тобой в дурацкие игры, то и больше – офигенный, невероятно офигенный, и тебе впервые было настолько хорошо, что хочется повторить и не единожды. Но...не забывай о боли, которую ты можешь принести. Поэтому нет, вчера – это было единственное, что между вами возможно. Сегодня ты опять один. А завтра? Завтра не существует.

В свете последнего предложения их заочное прощание теперь воспринималось совсем не так, как сразу по пробуждению. Логично, все очень логично, и если ему не хватило трезвости поступить правильно, спасибо, что Кай справился.

***

„Помоги мне отказаться от моей зависимости от надежды."

Чак Паланик

Воскресенье. Кай

Какие эмоции испытывает человек, которому удалось прикоснуться к своей мечте или сокровенному желанию? Радость, счастье? А, может, опустошение? Зависит о того, что будет потом. Если миг эйфории, каким бы долгим он не был, да-да, мгновенья тоже могут тянуться вечность, а время, как известно, понятие относительное, если этот миг единственный, а после ты и мечта снова разойдётесь, как параллельные, которые больше никогда не пересекутся, то каким бы ни было испытываемое счастье, тень грусти будет преследовать его всегда.

По крайней мере, уходя из квартиры Зака ранним утром, Кай чувствовал нечто подобное. Только оказавшись дома, заперев двери, задвинув на окнах солнцеотражающее покрытие и закрывшись от всего и от всех, он смог позволить себе расслабиться, забыть про вездесущий контроль, пускай за столько лет ставший привычным и автоматическим, и окунуться с головой в произошедшее. Он не жалел о сделанном, а ведь по уму так надо бы: ни о ночи, в итоге оказавшейся лучше всех наивных зеленых фантазий, ни о том, что ушел, не попрощавшись. Оно того стоило, как и Зак, яркой кометой вновь ворвавшийся в его жизнь, может, на этот раз именно для этого, чтобы в затянувшейся драме одного влюбленного идиота поставить жирную точку. Упав на диван, Кай закрыл глаза, вспоминая.

Поступив на факультет журналистики, два первых года он вертелся белкой в колесе, адаптируясь к разномастному окружению из сверстников и интересных, но требовательных преподавателей. Многие из них были практикующими асами своего дела и ожидали от желторотых птенцов в будущем таких же высот или, как минимум, стремления к ним. Было сложно, но постепенно он втянулся. И пусть Кай не был уверен в достаточности своих амбиций, как и в абсолютной правильности выбора, писал он легко, увлекательно, да и наставники хвалили его стиль, равно как и неординарный авторский подход. Зак стал мелькать в его мыслях все реже, вытесненный насущными проблемами и задачами, и в какой-то момент совсем исчез, а он, обнаружив это, обрадовался, решив, что глупое и наивное подростковое увлечение наконец-то прошло. Да здравствует свобода!

Студенческое время, как ему и полагается, пролетело быстро. События теперь уже взрослой жизни начинающего корреспондента сменяли друг друга, как стекляшки в калейдоскопе: парочка переездов, работа, которая нравилась, пусть и была всего лишь временным якорем, маленькое пространство уютной квартирки, где ему впервые было по-домашнему комфортно, хотя само восприятие жилого пространства именно как дома почти успело за годы стереться из памяти, и, опять же, новые люди. Коллеги с разной степенью навязчивости проявляли определенный и однозначный интерес. Кай привык к вниманию, что-то в его внешности всегда срабатывало, как магнит, вот только ему от этого было ни тепло, ни холодно. Секс, безусловно, присутствовал, но не сказать, чтоб так уж часто, да и тут тоже имелись свои загоны. А любовь? Ну, какая, к черту, любовь! В его планы она точно не входила, как и цепкие глаза, короткие волосы, спортивное тело и острый язык, иными словами, все то, что делало Заккери Витла таковым, собственной персоной стоящего перед ним в редакции и задающего странный вопрос, изначальный смысл которого дошёл до Кая не сразу: «где мы могли бы уединиться?»

Следом до сознания доплелось и понимание того, что в своих воздушных замках из грёз он был по-прежнему совершенно одинок – Зак его не узнал. Самым же «эффектным» открытием стало последнее – никуда, оказывается, его влюблённость не исчезла, просто прибилась пылью, прозябая за ненадобностью в тёмном чулане души, а увидев вновь вожделенную «цель», всхорохорилась и ожила, с каждой секундой возвращая былую силу. Не хотел он ее, совершенно не хотел. И если остаток трудовой пятницы Кай всеми силами пытался удержаться на плаву, запрещая себе расклеиваться, то суббота, начавшаяся с тех же мыслей, подверглась жёстким пыткам спортом. Обеденное время в этот день было самым непопулярным среди посетителей спортзала, посему лишь парочка их сновала от снаряда к снаряду. Кая же это устраивало как нельзя лучше – можно без опаски выпустить пар, состоявший по большей части из недовольства собственной персоной.

– Он не «видит» тебя, ни сейчас, ни тогда, – в бодром темпе беговой дорожки штудировал себя парень. – Хочется, чтобы было иначе? Конечно, а кому бы не хотелось на твоём месте? Каждому. Вот только тебя к «каждым» вряд ли можно отнести. Ну, и в чем тогда, скажи мне на милость, смысл подобных терзаний? Просто живи, просто дыши. Это пройдёт, ведь однажды уже прошло. Кому-то везёт в этой жизни больше, кому-то меньше. Ты отлично справлялся...пока снова не появился он. Вернись на землю, Кай, не все мечты сбываются, некоторым изначально предписано просто быть, светить, согревать, чтоб душа еще помнила, что жива.

В любом таком или подобном самовнушении важно не только и не столько содержание, как вера в то, что ты пытаешься себе втюхать под видом правды. И когда все это слаженное нагромождение установок и аффирмаций не сработало, Кай по-настоящему разозлился.

– Да ну на хрен! Нет, с этим пора заканчивать! – постановил он и, резко нажимая на кнопку выключения и почти спрыгивая с дорожки, отправился в раздевалку. Пора расправить крылья, что-то он давно не баловал себя чем-нибудь или кем. Ночной город – вот что поможет, и пара бокалов. Насчёт секса он уверен не был, по обстоятельствам.

Выйдя из дома в тёплые и многообещающие сумерки, Кай не спеша пошёл вдоль улицы, рассматривая вывески. Район был для него новым и толком неизученным, жил он тут всего неделю, сходить особо никуда не успел, занимаясь исключительно рабочими вопросами. Город же огромен настолько, что иногда можно было провести всю жизнь, не выбираясь за пределы своей части. Ну, или ты был, скажем так, представителем не того социального слоя, чтобы легко и непринуждённо исколесить его весь. Так что, этот вечер в рамках его личного исследования будет дебютным и, хорошо бы, удачным. Из заведения на углу квартала доносилась вроде бы неплохая музыка, а информация на вывеске утверждала, что выпить здесь предлагают тоже. Не вдаваясь в долгие муки выбора, Кай потянул на себя тяжёлую деревянную дверь в классическом стиле старинных ирландских пабов и переступил порог. Это был не клуб, танцпола или его подобия ожидаемо не наблюдалось, зато были столики и приличных размеров бар с длинной стойкой, за которой симпатичный со всех сторон мужчина колдовал с шейкером в руках. Ненавязчивый приглушенный свет освещал зал, заполненный лишь наполовину, правда, и время еще «детское». Раздумывая, остаться или поискать что-то с большими перспективами на вечер, Кай практически принял решение не в пользу сего места и собрался уходить, но заиграла одна из его любимых песен, перевесив чашу весов.

– Будем считать, что это судьба, – подумал парень. – Фиг с ними, перспективами. Нужно просто переключиться, почувствовать себя снова в строю, а не грудой рухляди, – подойдя бару, он занял одну из многочисленных пока еще свободных вертушек в самом центре стойки.

– Отличная песня, не правда ли? – спросил бармен, чем грамотно выдал свою наблюдательность и заинтересованность, а заодно подтолкнул нового клиента к старому, почти забытому им развлечению. – Что будете пить?

– Доверюсь вашему чутью, Дэвид, – улыбнулся одними губами Кай, прочитав имя на бейджике, приколотым к черной жилетке, надетой поверх черной же рубашки с закатанными рукавами.

Это была увлекательная и азартная игра, вызов мастерству. И если правильно считать клиента и его сиюминутное настроение было относительно легко, обладая даже небольшим опытом и наблюдательностью, то угадать впоследствии с напитком удавалось далеко не каждому. Своего рода экзамен на профпригодность и классность. И надо сказать, Дэвид прекрасно справился, поставив перед ним Лонг Айленд в высоком бокале, по прозрачной стенке которого, запотевшей ото льда, стекала капелька воды. Идеальное сочетание вкусов всех компонентов как иллюстрация событий последних двух дней – с выраженной горечью и попыткой найти в этом всем хотя бы тень сладости.

– Приятного вечера, – подмигнул парень. – Если нужно повторить, я буду где-то здесь.

Потягивая свой коктейль, Кай даже не пытался имитировать заинтересованность в новых знакомствах, приняв как факт, что этот вечер будет сыгран в холостую. Кто-то, конечно, подсаживался, обычное дело, но, уловив его настрой, быстро сливался. Напиток заканчивался, и можно было бы повторить. Кай как раз вознамерился подозвать Дэвида, но тот отошёл в противоположный конец стойки к вновь прибывшим посетителям. В ожидании возможности перетянуть внимание на себя, оставалось только медленно потягивать остатки.

Назойливое, вот уже с минуту, ощущение чьего-то взгляда жжением в виске, заставило парня повернуть голову в поисках его источника. Сидящая по правую сторону от него публика, насколько позволял обзор, была вполне успешно разделена на парочки, находящиеся в активной фазе знакомства. Этим ни до кого нет дела, кроме актуального предмета интереса. Несколько одиночек таких же, как и он, или просто неудачников, которых никто не выбрал, коротали субботний вечер в обнимку с выпивкой. Пожалуй, и все, дальше был тёмный угол, куда обычно никто не садится – место с нулевым КПД в барно–соблазнительной стратегии и тактике. Когда глаза привыкли к мраку, Кай разглядел силуэт, значит кто-то там все же есть. И, похоже, именно он и был его таинственный наблюдатель. Или воздыхатель?

Этого только не хватало для полного комплекта! С одной стороны – да пожалуйста, смотри хоть засмотрись, кем бы ты ни был: фас, профиль, вид сзади. А с другой, если ты нормальный, зачем сидишь в норе и зыркаешь? Или мы уже знакомы да так, что ты и носа не кажешь?

С придурками Кай успел повстречаться в своей жизни в достаточном количестве, чтобы уяснить нехитрую истину – все слезливо-сопливые приторно романтичные истории и мелодрамы про любовь загадочных и непохожих на других безбожно врут, пудря мозги наивным особям обоих полов, в реальности частенько заканчиваясь далеко не так прекрасно, и это еще в лучшем случае. И самое разумное, что можно и нужно сделать при встрече с кем-то подобным – дистанцироваться и наблюдать. Может, и повезёт, но предпочтительней и куда безопасней сначала в этом убедиться. Приняв решение игнорировать воздыхателя, Кай не успел отвести взгляд, уловив неясное шевеление в темноте угла.

– Да неужели? Момент истины? Ну, давай, яви себя свету, загадочный обитатель тьмы! – только и успел подумать парень, готовясь к чему-то эдакому, с легким говнецом, а увидев того, кого меньше всего ожидал, добавил лишь одно слово. – Черт!

Держа бокал в руке, к нему приближался вовсе не маньяк, что, в принципе, теперь и проблемой-то не казалось. Хуже – мечта и кошмарный сон в одном флаконе. Вся бойкость и смелость испарилась, как капля воды на раскалённом камне где-нибудь в дебрях Сахары.

И ведь уже не сбежишь. Что-то нужно говорить. Но что?

– Оу, детектив, вы здесь каким ветром? – язык сработал быстрее, чем мозг, но он остался доволен – получилось как раз так, как нужно: сдержанно и лишь самую малость удивлённо.

– Это я, скорее, у вас должен спросить, Кай. Ничего, что я без полного официоза? – усаживаясь на как нельзя кстати освободившуюся рядом вертушку и разворачиваясь к нему, ответил Зак. – Я-то здесь бываю, а вот вас вижу впервые.

– Может, вы просто не обращали на меня внимание, так случается, знаете ли, когда смотришь и не видишь.

Мать твою, Кай! Что ты несёшь?! Стоп, пока он не подумал, что ты флиртуешь.

Зак абсолютно нетипично для него замолчал, и появившейся паузы Каю оказалось более чем достаточно, чтобы взять себя в руки и увести разговор в другое русло. Хотя, на самом деле, это себя нужно было уводить, пока застанный врасплох он не начал вытворять еще какие-нибудь глупости. Удачно материализовавшийся неподалёку Дэвид был подозван для расчёта и тут же перехвачен отмершим Заком с откровенным посылом НЕ подходить. По их молчаливым переглядываниям стало понятно, что детектив здесь явно частый гость, настолько, что по шкале приоритетов бармена его куда выше, чем какого-то там случайно забредшего прохожего.

Уйти, просто уйти, скинуть коины и выйти в чёртову дверь в обратном направлении – вот оно, единственно верное решение. Но, но, но. Мы типично умны задним числом. И потом, как насчёт честности: если мечта несбыточна, но она оказалась прямо у вас перед носом, шаловливо щекоча пёрышком и не собираясь быстро исчезать, легко ли удержаться и хоть на мгновенье не представить, а что будет если? Или не попробовать ее на вкус, чтобы наслаждаться воспоминаниями потом? Скорее, нет, чем да. Кай не смог.

Было в происходящем дальше что-то чудовищно извращённое: сидеть рядом, в одном на двоих тесном пространстве маленького столика, разговаривать, безудержно впитывать внимание, предназначенное тебе одному, зная при этом, что тебя воспринимают исключительно как вчерашнего встреченного, а вот ты, ты плавишься и заново густеешь, меняя агрегатные состояния покруче любого химического опыта, получив случайный доступ к самому нужному компоненту. Лимиты не очерчены, сроки не установлены, и ты становишься жадным собственником, изо всех сил пытаясь это скрыть.

Парой часов спустя, провожая не крепко стоящего на ногах Зака, он собирался, доставив его до пункта назначения, ретироваться, но постепенно подходя по его запутанным указаниям к своему же собственному дому, Кай внутренне сжался, подумав, что тот каким-то образом и не совсем понятно зачем узнал о его месте обитания. Правда же оказалась еще трагикомичнее: они были соседями, по странному стечению обстоятельств или благодаря чудачествам судьбы живя на одном этаже в квартирах напротив. Невероятно, но факт! И что с этим открытием делать, Кай понятия не имел. Не упрощал понимания и вопрос, как так вышло, что они ни разу не пересеклись? Как ни крути, а неделю-то он тут прожил, а это, ни много ни мало, целых семь дней, то есть минимум четырнадцать возможностей столкнуться лоб в лоб.

Справившись с удивлением и понимая, что Зак, оставь он его одного, скорее всего, с его-то характером, развернётся и отправится искать ночных приключений на свою ни в чем не повинную задницу, Кай решил довести начатое до конца, а точнее, одного несчастного пропойцу до его двери.

И все шло вполне целомудренно, но кто ж знал, что старина лифт подложит такую свинью, а пьяный Зак, не удержавшись, практически свалится на него, прижимаясь всем телом. Слишком близко, черт бы его побрал. Настолько, что Кая слегка повело от всего: от невероятно приятной давящей тяжести сверху, раздвигающей ноги и приподнимающей бедра, от откровенно мужского горячего дыхания на лице с выраженным привкусом алкоголя и табака, дразнящего ноздри. Его хотелось всосать в себя или хотя бы глотнуть. Что уж тут говорить про феромоны, которые, позволь он им, просто размазали бы его по той же стене, что сейчас служила единственной опорой по всем фронтам. Желание дотронуться в ответ, по-настоящему, не случайно, вспыхнуло похлеще сухой травы в прерии. Не дав себе времени передумать, Кай пошевелил рукой, придавленной Заком, медленно высвобождая ее из-под него. Пальцы в процессе, случайно ли, намеренно ли, но цеплялись за тело мужчины, трогали манящую твёрдость и даже немного гладили. Эти в своей сути скромные элементы близости без последней как таковой, распаляли еще сильнее. Впервые за долгое время он был впритык к тому, чтобы утратить контроль, чувствуя, как сознание раздваивается. Одна его часть все еще трезва и настойчиво твердит об остановке, а вторая умоляет дать ей еще хотя бы пару секунд.

Чем бы все закончилось, неизвестно, так как Заку все же удалось совладать с гравитацией и поставить себя вертикально. Образовавшийся между ними просвет обнажил происходящее, и глаза парня буквально прилипли к ладони Кая, распластанной на его животе. Но старинный колокольчик зазвонил, беспристрастно оповещая о прибытии на нужный этаж. Мелодичный звук совсем не вписывался в тональность происходящего и не соответствовал размаху пожара за плотной оболочкой человеческих тел, зато прекрасно вжился в роль сторожевого пса, эффектно осадив своим «лаем» их прыть.

– Полагаю, дальше ты справишься самостоятельно. Тут, как я вижу, недалеко, – протрезвев, сказал Кай, пытаясь не смотреть в дымчатые глаза, чтобы не передумать.

– Сбегаешь?

– Прощаюсь. Вину свою признаю, извинения приношу. В кроватку ты уж как-нибудь сам укладывайся.

Сделав шаг назад от греха подальше, Кай снова нажал на кнопку, намереваясь спуститься, а затем, через время, сразу после того, как вернёт себе способность соображать, снова подняться, тем самым заметая следы, но войти в кабину не успел, пойманный вопросом, выпущенным ему в спину.

– Как ты относишься к сексу на первом свидании?

Гудящий звук стрелы рассёк воздух, прямиком попадая в его не успевшее прикрыться привычной броней сердце. Это было так глупо, но два слова, каждое из которых безобидно само по себе, вдвоем оказались безупречной ловушкой в комбинации с мужчиной, их сказавшим. Угодит – не угодит?

– А у нас свидание? Это что-то новенькое, детектив, – развернувшись, он иронизировал, внутри же дрожа от неопределённости.

– То есть, ответ положительный?

Ещё шаг Зака навстречу к нему, и капкан захлопнется. Либо бежать, либо...один раз, всего один, чтобы больше никогда.

– Я не влюбляюсь и не строю отношений, просто секс, – не двигаясь с места и почти не дыша, предупредил Кай, произнося слова как личную мантру, в следующую же секунду отчётливо слыша щелчок сработавшего механизма и ощущая характерную боль, как если бы и вправду был пойман, словно дикий зверь.

Он думал, что это плата за разрешение себе. Негласный тариф невозможной любви: маленькая боль за короткое счастье, большая – за каждую новую попытку продлить. Только утром все детали пазла собрались воедино, обнажая беспощадную правду. Вот она, настоящая реальность, в которой тебе самому придётся разжать металлические тиски и выпустить себя на свободу. В чем беспощадность? Именно в этом – свобода перестала быть ценностью и больше всего хочется сунуть ногу обратно, позволить зубьям впиться в плоть и, счастливо улыбаясь, обнять спящего, ложась рядом.

Но не выйдет, ведь ты не влюбляешься и не строишь отношений.