°Эпилог°
— Христом Богом тебя прошу, не надо! — Дарина закатывает глаза и отворачивается, когда отец пытается заставить Джокера надеть галстук. Саше эта идея тоже очень не нравится, но он своё недовольство выражает хмурым взглядом и молчаливым сопением.
— Это очень важно мероприятие, — спокойно продолжает гнуть своё Ворон, прикладывая к чёрной рубашке пасынка очередную ленту ткани. У Джокера же такой вид, будто он готовится на этой удавке повеситься прямо в центре города.
— Ну не идут ему галстуки, — не отступает Воронова и оттаскивает брата подальше, преграждая собой путь Вениамину Сергеевичу, — к тому же всё чёрное сольётся. И бабочку не надо! — бросает, когда рука отца тянется к верхнему ящику.
Саше, когда отчим отворачивается, удаётся смыться, быстро поцеловав сестру в щёку и оставив один из галстуков висеть на дверной ручке кабинета Ворона. Отстаивать свои права смысла нет — с этим прекрасно справляется Дарина, убеждая отца позволить Джокеру идти на мероприятие в том, в чём он сам захочет. И она убедит, в этом Саша не сомневается. Он же, чтобы не мешаться под ногами, сразу переодевается в своё родное и выходит на улицу. Шрам сидит за столом, поглядывая на часы, и пьёт чай из пивной кружки Джокера. Виталю каким-то образом всё же заставили напялить на себя костюм и затянуть галстук на шее, но он в этом хотя бы выглядит презентабельно. У Саши же стиль другой, явно не классический.
— Что-то долго вы, — бросает Шрам между глотками, — Аня уже успела всем указания раздать и убежать куда-то. А ты чего это такой, — он окидывает Джокера изучающим взглядом, — выделяющийся?
На нём чёрная рубашка, тёмно-синий клетчатый пиджак и немного укороченные чёрные брюки — почти то, что и хотел Ворон, за исключением клетки и не вписавшегося в Сашину индивидуальность галстука.
— У меня в этом доме защита и опора в лице Дани — она не дала Ворону меня этой удавкой придушить и заставить в костюме ходить.
— Везучий, — Шрам хмыкает, — а мне всё равно пришлось, мою честь не отстаивают.
— Конечно, — кивает Саша и довольно хихикает, — меня-то она больше любит.
— Не сомневаюсь. Она и Ворона любит меньше, чем тебя.
Дверь хлопает, и из дома выбегает Аня в длинном вечернем платье. Дарина с Вениамином Сергеевичем всё ещё не появляются. Джокер смотрит на окна второго этажа, где мелькают две тени, и устало вздыхает. На него тусовки для очень влиятельных и очень богатых людей действуют угнетающе — ничего интересного, — хоть и приносят новые знакомства и приличные финансовые подушки. И всё сложилось бы лучше, если бы они до шести вечера не проторчали в офисе. И так уставший, ещё и обратно в город тащиться на ночь глядя. Спасибо, что не за рулём.
— Мальчики, давайте в машину, они сейчас спустятся, — на ходу бросает Аня и быстро спускается по ступеням мимо террасы, цокая высокими каблуками. Джокер, глядя ей вслед, удивляется, как она умудряется с таких ходуль не навернуться.
В этот момент из дома наконец-то выходят Дарина с Вороном. Она держит в руках чёрный клатч и небольшую спортивную сумку. Бежевое платье чуть ниже колена, а на ногах — кроссовки. Джокер смотрит на неё с немым вопросом, на что Дарина понижает голос до шёпота, когда отец достигает начала лестницы.
— Я ещё не совсем рехнулась, чтобы на каблуках тут скакать.
Саша, усмехнувшись, забирает у неё сумку. Они втроём спускаются к машине и рассаживаются по местам: Шрам и Джокер впереди, Дарина одна на заднем сиденье. Родители со Стасом во второй машине. Саша неожиданно отбивает себе место за рулём, и сначала Вороновой с Витом думается, что он просто решил немного побыть добрым и дать другу набраться сил перед поездкой обратно в посёлок. Но Джокер остаётся самим собой и преследует иные цели.
— Ну что, — улыбается он, когда гелик выезжает за ворота, — когда свадьба?
Дарина сглатывает.
— А отец маме уже предложение сделал?
Саша очень выразительно смотрит на неё в зеркало заднего вида и молчит. Разумеется, она знает, кого именно он имеет ввиду, но не может не попытаться соскочить с темы. Какая ещё свадьба, когда они только начали встречаться и разобрались с проблемами: Шрам предъявил Ворону труп напавшего на Сашу человека, чем получил похвалу и не выдал Дарину. Мысль эта пришла в голову той же ночью, когда они решали, как свернуть деятельность Вениамина Сергеевича, в которой уже не было необходимости.
К тому же всё ещё не настолько серьёзно.
— Ты смотри, Шрам, — продолжает Джокер, сворачивая, — ты хоть мне и друг, но если Даню обидишь, я тебя морду набью.
Воронова смотрит на брата широко открытыми глазами, ни на секунду не сомневаясь, что угрозы он свои воплотит в жизнь запросто, если что-то произойдёт в их с Витом отношениях. И, какой бы она сама ни была сильной, чувствовать такую поддержку в лице самого любимого и родного брата — бесценно.
— Спасибо, золото моё. — Устроившись между сиденьями, она наклоняется вперёд и целует Сашу в щёку, затем так же коротко касается губами щеки Вита.
Она не жалеет о том, что вернулась. Пожалуй, лишь о том, что не сделала этого раньше. Впереди только светлое будущее в кругу близких и дорогих людей.
Остаётся только как-то ненавязчиво сдать себя отцу.