Без четверти двенадцать

Щеки были опалены холодом; Лалиса зажимала тонкую сигарету между пальцев и смотрела на кирпичную стену перед собой, пытаясь понять, где в своей жизни свернула не туда. Что сделала такого, чтобы её планы порушились. Она ведь просто мечтала расследовать дела и делать мир лучше, приходить домой после работы, целовать любимого человека и откладывать воны на отпуск. Манобан совершенно не хотела чувствовать полное опустошение и разбитость, словно весь мир резко отвернулся от неё и закрылся. Словно единственным выходом было запрятаться в одеяло и проплакать бесчисленное количество ночей.

Лалиса сделала ещё затяжку, а затем громко закашлялась. Да она совершенно не умела курить, просто иногда сталкивалась с непреодолимым желанием угоститься… Сигарета ещё не дотлела до фильтра, когда Манобан поспешно потушила её о ступеньку и выбросила в мусорную корзину. «Вот бы и с чувствами так», — рассудила она, негромко шмыгнув носом, — «погасила и избавилась, без сожалений и никому не нужных оглядок на прошлое».

— А, вот ты где! — воодушевленно окликнула детектива Чеён, подсматривающая за ней из-за задней двери. Вместе с её тонким голосом донеслась музыка. — Я всю голову сломала, куда ты запропастилась. На уши подняла всех, включая Чонгука…

Манобан поспешно потянулась к карману пальто, вытащив оттуда телефон. У неё оставалось около пяти минут до конца перерыва, которые она планировала провести здесь. В морозном ноябрьском вечере, ощущая, как продрогла насквозь от того, что слишком легко оделась. Возможно, даже стремилась заболеть, чтобы проваляться в съёмной квартире около двух недель, в тишине и одиночестве.

— Что-то стряслось? — взволнованно поинтересовалась Лалиса, а затем снова закашлялась, ощутив привычное раздражение в горле. Наверняка от сигарет.

— Просто ты была очень грустной, я хотела узнать, что произошло, — добро пояснила Чеён, прикрыв за собой тяжелую металлическую дверь, — и ещё мне кажется, что Юнджи причастна к нападению. Она весь вечер так странно косится на нас четверых.

— Возможно, — отстраненно заявила Лалиса, а затем снова плюхнулась на ступеньку, вытягивая ноги и откидываясь на руки назад.

Чеён заметила состояние детектива и решила, что просто обязана что-либо с этим сделать. Во-первых, теперь она отвечала за самочувствие сотрудников на смене и за их возможность работать, во-вторых, ей просто по-женски стало жаль соседку. Так что Розэ, недолго думая, приземлилась рядом, согнув правую ногу в колене и уложив на неё подбородок.

— Сегодня был паршивый день, — начала Пак, растирая плечи.

Лалиса стянула с себя верхнюю одежду, придвигаясь чуть ближе. Теперь они обе удобно устроились на подоле пальто Манобан, обведя его верхушку вокруг узких женских плеч заместо пледа.

— Я, вроде как, рассталась с бывшим парнем, — угрюмо выдала Лалиса, разбавив затянувшееся молчание и посмотрев на соседку, — если вообще можно расстаться с тем, с кем вы и не сходились.

— А меня мать Чимина назвала отрепьем, — поддержала беседу Чеён, болезненно усмехнувшись, — девушкой «низшей пробы».

— Вот сука, — не сдержавшись, выпалила Манобан и покачала головой в неодобрительном жесте, — прости, просто иначе и не скажешь.

— Не уверена, что она не права, — разочарованно прояснила ей Пак, поправив низкий хвост из волос, — посмотри на меня, Лиса, что я могу дать её сыну? Возможность стать посмешищем? — она затихла, сложив свои сапоги подошвой к подошве и ударив пару раз между собой. — И да, мне очень жаль, что вы опять разбежались с Чонгуком. Я уже понадеялась, что хоть одну из нас ждёт счастливый финал…

Лалиса не знала, как выразить всю ту признательность, которую испытала в сторону Чеён. Она ведь не сказала ничего особенного, но сами намерения — найти Манобан, узнать в порядке ли та — уже говорили о многом. Розэ была понимающей и поддерживающей, и если Чимин упустил бы её из-за таких глупостей, то ему же хуже.

— Чеён, то, что ты не родилась с серебряной ложкой в одном месте, никоим образом не делает тебя плохим человеком. Да в тебе столько замечательных качеств, сколько нет ни в одном из этих зазнавшихся снобов, — воодушевленно начала Лалиса, немного стушевавшись под конец, поскольку не понимала, правильно ли прозвучит далее. Но всё же решилась дополнить, — честно говоря, иногда я жалею, что мы с тобой не подруги, потому что я бы не отказалась иметь в своём окружении такую крутышку.

Розэ была тронута до глубины души. Она не могла похвастать приличным количеством друзей или знакомых, поскольку большую часть времени проводила вместе с остальными танцовщицами из клуба. Но предложение Лалисы казалось вопиюще желанным; они с ней и без того были похожи взглядами на жизнь, как две родственные души. Так…

— … Почему бы и нет? — закончила вслух Пак, улыбнувшись и протянув указательный палец для скрепления дружбы. — У меня ещё не было друзей — частных детективов. Может, наведаюсь к вам в агентство, там найдём третью красотку и станем корейскими «Ангелами Чарли»?

Манобан мило рассмеялась; вряд ли, мечта танцовщицы была осуществима, однако звучала весьма заманчиво. Лалиса поправила две шишки из пшеничных волос на голове, не без разочарования взглянула на время. Перерыв уже как две минуты окончился.

— В конце концов, убогие должны держаться вместе, — усмехнулась детектив, весело подмигнув подруге. Она свела их указательные пальцы вместе, заключив пакт, а затем с разворотом кивнула в сторону двери. — Ну что же, Натали Кук*, готова поработать?

Розэ хотела в том же веселом ключе и ответить, как вдруг дверь за их спинами распахнулась. В проходе замаячила фигура взбудораженного Чимина и не менее взволнованного Чонгука. У Манобан дыхание сперло от просквозившего в глазах Чона беспокойства, настолько, что она резко и громко закашлялась. Из-за этого подавилась слюной и, следовательно, начала кашлять ещё сильнее.

— Вы что заболеть решили? — выругался Пак и быстро помог подняться коллегам с холодных ступенек. Он стянул с плеч пиджак и поспешно укутал им оставшуюся без пальто Чеён. Розэ смотрелась довольно неряшливо в его вещице, но очень по-родному. — Мы испугались, что на вас опять напали.

— Ну, только если дикий холод, — попыталась отмахнуться Лалиса, приводя сбившееся дыхание в норму. Чонгук послушно отошёл в сторону, освободив проход. Он был уступчив и покорен, однако молчалив, — простите, не подумали.

Чеён прошла в помещение следом, борясь с собственной неуверенностью. Обостренное чувство справедливости так и кричало отдать пиджак законному владельцу; внутри всё кипело от одной только мысли, что это неправильно. Но разве могло быть неправильно то, что два человека испытывали симпатию друг к другу и просто хотели стать счастливыми?

И не у одной Розэ не нашлось на это ответа.

~

Тэхёну не спалось.

Нет, он прекрасно спал до тех, пока повторяющийся из ночи в ночь кошмар вновь не пробудил его, заставив медленно приходить в себя. А после Киму едва ли удалось сомкнуть глаза, поскольку испуг, отпечатавшийся на миленьком личике невесты, не давал покоя. Сначала Тэхён был уверен, что это потрясенное подсознание пытается сыграть с ним дурацкую шутку, однако после сегодняшнего убедился в своей неправоте. Оно хотело рассказать что-то, заменив главных сюжетных лиц и настойчиво повторяя одно и то же. Зачем же так сложно, сознание?

Тэхён выведал у Юнги название мелодии, которая играла на телефоне Сухо в момент его ухода. Казалось, Шуга мог работать вместо шазама**. «Просто это джазовая классика», — отмахнулся музыкант, выписав имя композиции в сообщении, которое сразу же послал Киму. Теперь Тэ лежал и смотрел на открытую в Spotify вкладку, не рискуя нажать на кнопку плэй. А вдруг он вспомнит то, что не должен?

Что если вспоминать будет также болезненно, как в первый раз?

«Ты делаешь это не для себя», — убеждающе накинул аргумент Ким, медленно вдевая наушники, — «и к тому же, это всего лишь воспоминание». Оно ведь не может убить, верно?

Тэхён всё же решил рискнуть и, пока не передумал, неуверенно нажал на проигрыш. Уши в ту же секунду заполнила приятная музыка с характерно выраженными нотками саксофона; она звучала совершенно незнакомо, без каких-либо накатывающих флэшбеков. Ким провёл пальцем до середины экрана, предположив, что на звонке у Сухо стоял припев. Из наушников донеслось характерное и уже хорошо знакомое молодому человеку «пам-пам-пам».

П-а-а-а-м.

П-а-а-м.

Пам.

— Чёрт! — от неожиданности вскрикнула девушка, сжав рукоять холодного оружия посильнее.

Тэхён в растерянности посмотрел на живот, ощутив пальцами красную жидкость, окрасившую его рубашку. Губы сомкнулись, тело пронзила жгучая боль, когда ещё одна пуля вошла куда-то в плечо. Он оступился и безвольно полетел на пол, ощутив, как неприятно прикладывается затылком. Чувство обреченности захватило, шок не дал осознать всю серьёзность ситуации. Он умирал?

— Нет-нет-нет, — раздался грубый мужской голос, откатившийся в сторону от грохнувшегося администратора. Он медленно приподнялся, смотря на бледную, точно такую же как и Тэхён, знакомую. Ким тяжело дышал, едва соображая о произошедшем. Кровь под его ладонью издевательски пульсировала. — Малышка, ну что же ты наделала…

— Это Сокджин? — испуганно поинтересовалась миниатюрная красавица, поправив темные волосы. — Я… Я убила сына главы альянса?

— Нет, — выпалил мужчина, подойдя к девушке и забрав у неё пистолет. Он без промедления поставил тот на предохранитель, хорошенько обтёр платком и отбросил в сторону. Затем сжал в своих объятиях дрожащую подругу.

В комнату резко ввалился Сухо, прервав издевательски трезвонящую мелодию, озарившую помещение минуткой джаза. Он застопорился, нервно сглотнув.

— Мне только позвонили и сказали, что вы тут … — тут же затих бизнесмен, посмотрев на истекающего кровью Тэхёна, практически не дышащего больше. Ким почувствовал, как тяжелеют веки, как они закрываются без его ведома, оставляя лишь шквал голосов, звучавших откуда-то далеко, — вы… убили Ким Тэхёна?!

— Господин, там идёт миссис Ким, — предупредил мужчина, отчего Сухо выругался ещё громче и сильнее.

Бизнесмен был в ужасном замешательстве; стало ясно одно, такой исход событий его план не включал. Пострадал невиновный, тот, кто просто пришёл не в то место и не в то время. Да и убийство близкого друга Сокджина альянс просто так не замнёт… Сухо понимал, что ответственность за смерть администратора ляжет целиком и полностью на его плечи, и это оказалось обиднее всего. Потому что как раз-таки в чём-в чём, а вот в данной ситуации не было его вины.

Вот что случалось, когда самодурство брало вверх, а холодное оружие затуманивало рассудок.

— Быстро, олухи. За мной.

Три пары шагов поспешно простучали по полу, удаляясь куда-то глубоко внутрь дома. Топот от них постепенно стих, как и шуршание, оставив Тэхёна наедине с тишиной комнаты. Ким всегда думал, что перед смертью увидит череду воспоминаний или хотя бы наиболее любимые, однако едва ли понимал, что умирает. Сознание ускользало, туловище ломило, Ким опасно балансировал. Из истекающего кровью тела раздалось последнее и болезненное…

— …Джейн.

Оно замерло на устах вместе с не увенчавшимися успехом попытками сделать что-нибудь ещё. Имя звенело в ушах, повторяясь снова и снова. Джейн, Джейн, Джейн… Кто это? И почему это было так важно для него? Всё пропадало, исчезало, как если бы кто-то старательно вытягивал из головы одно воспоминание за другим, пока…

Чья-то тонкая рука не легла поверх его расслабившейся ладони и с напором не зажала рану.

Тэхён почувствовал, как соскальзывает с матраса и в следующее мгновение с грохотом сваливается на пол. Телефон с наушниками вылетел из рук и проехался по плитке на несколько метров от своего обладателя, Ким отчаянно старался подняться, выругавшись на себя за неосмотрительность. Туловище заныло, он еле как подтянул колени к груди и сгруппировался, чтобы принять сидячее положение.

— Мистер Ким, у вас всё в порядке? — в палату тут же забежал охранник, наблюдая за неудачными попытками Тэхёна подняться. Он автоматически приблизился к нему и потянул наверх.

— Да, Чанбин, не беспокойся, — постарался соврать Тэхён, в надежде, что его голос не выдаст заново пережитый страх, — забыл, что кровати здесь поменьше, вот и упал… Неудачно.

Неудачно. Так стоило описать всё произошедшее с ним.

Однако теперь Ким помнил, кто стрелял в него, и знал того, кто в ответе за весь этот беспорядок. Тэхён облегченно выдохнул, поскольку понял, что его Джейн ничего не угрожало — она была в полной безопасности. А, значит, могла избавиться от надоедливого охранника «Хёнджи», вечно таскавшегося хвостиком. Но главное, Дженни могла наконец-то перестать страдать от неизгладимого чувства вины, которое испытывала, каждый раз смотря на своего раненного жениха. Он так надеялся, что эпопея с Чонином теперь канет в небытие…

Радость пробыла в его груди недолго, ведь до главной цели сподвижники Сухо так и не добрались. Сокджин… Киму требовалось срочно предупредить друзей.

~

Лалиса сидела на переднем сидение машины Чонгука, чувствуя, как усталость всего мира дотронулась до её плеч. Чон заглушил двигатель, а затем обернулся к напарнице, настолько заебанной и запутавшейся, как и сам он.

— Я могу поспать на заднем сидении, — ровно сообщила Манобан, отстегнув ремень безопасности и бросив рюкзак с вещами на кресло, — раз уж ты не хочешь везти меня домой.

— То, что мы не можем быть вместе, не значит, что я смогу оставить тебя без защиты, — заключил Чонгук, оборачиваясь и забирая вещи напарницы себе. Он разблокировал двери и первым вышел из автомобиля, дополнив тут же, — ну что, идёшь?

Лалиса постыдно поддалась, мысленно радуясь тому, что ей все же не придётся сворачиваться маленьким клубочком на заднем сидении. Она подчинилась, хлопнула дверцей и почувствовала, огромную слабость во всём организме. Манобан качнулась, неожиданно налетев на широкую грудь Чона, удержавшего её в самый последний момент.

— Что с тобой? — с беспокойством осведомился Чонгук, прикоснувшись к нежной коже на шее. Его первая догадка оказалась правдивой, Лалиса была ужасно горячей (во всех смыслах этого слова). Пальцы Чона продвинулись выше, ко лбу напарницы. — У тебя температура, Лиса!

— Просто в автомобиле было душно, — отмахнулась она, шмыгнув носом.

«Как малый ребенок», — подумал Чон, позволив напарнице облокотиться на него, и, поддерживая её, направился в сторону лифта, — «такая же упрямая…».

— Довыпендривалась? — решил пожурить детектива напарник, притягивая к себе ближе. Манобан оказалась слишком слабой, чтобы противостоять его правоте и завораживающим объятиям. — Нам только не хватало, чтобы ты сейчас заболела.

— Я здорова, — хмыкнула Лалиса и скривилась, когда расслышала уже знакомый звон прибывшего лифта. Яркий свет кабины ослепил, заставив недовольно сморщиться и всецело ощутить головную боль.

Губы Чона тронула странная улыбка, когда он увидел, как Манобан терпит поражение от самой себя. Ему и убеждать её не пришлось, она лучше него справилась с этой задачей. Лалиса перекрыла свет ладонью и постаралась вырваться от обвившей её мужской руки. Конечно, было приятно осознавать, что, даже если она и заболела, то рядом находился человек, который мог о ней позаботиться, но… Манобан точно знала, что здорова, и последнее, в чём нуждалась, так это в подачках от бывшего.

— Прекрати сопротивляться, — настоял Чонгук, выбирая нужный этаж на подсвеченной приборной панели, — дома вставлю тебе градусник, и он нас рассудит. А до этого не геройствуй, ты даже стоять ровно не можешь.

— А для чего придумали поручни? — хмыкнула Манобан, складывая свои полномочия полностью и бесповоротно.

На самом деле её ещё в машине начало знобить, однако она списала плохое самочувствие на непрогретый салон и сильное похолодание. Всё, в чем сейчас Лалиса нуждалась, так это в теплом чае, двух одеялах и здоровом крепком сне, часов так на двенадцать. Но позволить себе могла лишь шесть, а то и меньше, если бы Чон вдруг затеял игру в доктора и больного.

Громкий кашель захватил кабину, перед самим приездом. Чонгук сразу посерьёзнел, помогая напарнице выбраться из лифта и дойти до своей квартиры. Манобан снова шмыгнула носом, успокаиваясь тем, что осталось совсем немного.

— Хорошо, может быть мне чуток хуёво, — сдалась она, как только перешагнула порог и бессильно приземлилась на пол, чтобы стянуть с себя обувь, — но к утру я буду в порядке.

— О, не сомневаюсь.

Чон даже не раздевался, просто наблюдал за самонадеянными попытками напарницы снять с себя верхнюю одежду. Он был уверен, что она не различила болезненный сарказм в его словах и вряд ли вообще их расслышала. Лалиса самостоятельно разулась, отшвырнула пальто и встала на ноги, уперев руки по бокам. Чуть пошатнулась, как пьяная, но всё же устояла.

— За что мне такое наказание? — театрально протараторил Чонгук, отбросив шарф на крючок, а затем туда же кожаную куртку. Его сердце совершило кульбит, когда Манобан в очередной раз затопталась на месте, в попытке удержать равновесие. Он без колебаний и раздумий подхватил напарницу, забросив её на плечо, словно она ничего не весила.

— Чон Чонгук! — от неожиданности воскликнула Манобан, едва не стукнувшись носом о ровную мужскую спину. Висеть вверх тормашками оказалось жуть как неудобно. — Это вопиюще!

Детектив не обращал внимания на брань, относя Лалису в свою комнату и бережно укладывая на кровать. Одной рукой прижимал её тело к постели, другой потянулся к прикроватной тумбочке, чтобы отыскать спасительную аптечку. Там же нашарил продолговатый металлический градусник, победно прокрутив им в воздухе и всунув в руки Манобан.

— Нахал, — фыркнула детектив, перехватывая вещицу. Внутри, конечно же, всё расплавилось от заботы, прикосновений и властности, но чёрта с два она бы показала его безоговорочную победу при сложившихся обстоятельствах.

Интересно, Лалиса когда-нибудь смогла бы перебороть этих поганых бабочек, щекотавших низ живота при каждом прикосновении Чонгука?

— Упрямица, — успешно парировал напарник, поправив темные волосы. Манобан спрятала градусник под подмышкой и обессиленно откинулась головой на россыпь подушек, еле сдержав в себе новую порцию кашля.

Пальцы Чона все ещё сжимали женскую ладонь; и это было так нечестно. Она всегда нуждалась в нём сильнее, чем он в ней.

~

Джису переминалась с ноги на ногу, беспокойно поглядывая на часы. Её желтый пластмассовый чемодан притягивал внимание, особенно маленьких детей. Например, рядом стоящая девочка настолько сильно заворожилась причудливой вещицей, что и не заметила, как обронила вязанную на скандинавский манер варежку. Ким аккуратно присела на корточки и протянула ребенку с неуклюже завязанными на подбородке веревочками от шапки «потеряшку».

— Держи, малышка, — ласково произнесла Джису, однако девочка, быстро выхватив варежку, сразу же подбежала к маме и спрятала свое красное от морозца лицо в ногах родителя.

Ким тепло улыбнулась, облокотившись о чемодан при подъёме и наблюдая за такой милой сердцу картиной. Неужели и она скоро будет держать своего ребенка за руку перед путешествием? Прижимать это маленькое и беззащитное существо к груди, показывать ему мир и рассказывать о неизведанном пространстве Вселенной? Эта мечта казалась слишком притягательной, чтобы от неё отказаться, и Джису в тысячный раз убедилась в своей правоте.

Она отправилась на вокзал чуть заранее утром, оставив на свободной половине кровати письмо с объяснениями и найденным кольцом в своём бывшем доме, а на щеке Сокджина — последний поцелуй. Обняла миссис Ким, крепко-крепко, соврав, что уезжает погостить на некоторое время к родственникам в Пусан. Эта женщина прижала её к себе, будто понимала, что их объятия больше похожи на самое настоящее прощание. Джису знала, что та поймёт невестку как никто другой.

Ким глянула на часы, которые показывали сорок минут двенадцатого. Совсем немного до начала посадки — ей уже не терпелось оказаться в кресле и сомкнуть глаза под убаюкивающий шум скоростного поезда. Она подтянула перчатки и внимательно осмотрела устойчивые каблуки своих теплых сапог. На самом деле Джису сложно было на них передвигаться, просто на обуви с прямой подошвой прямо перед выходом сломался замок. Пришлось пойти на крайние меры, поскольку в кроссовках Ким бы однозначно замерзла.

Перрон постепенно заполнялся новыми людьми, кто-то плакал, кто-то радовался. На соседнюю платформу, параллельную той, где находилась Джису, прибыл другой поезд, оживив пространство в считанные минуты. Отличная слышимость разнесла по округе южный диалект, смешав его с выдержанным и холодным красноречием чопорного севера. Ким повернулась на выкрики веселой компании, устремившейся в сторону её вагона, когда глазами наткнулась на…

Не. Может. Быть.

Сокджин быстро шёл по платформе, отчаянно выискивая жену глазами. Джису надеялась, что если отвернется лицом к поезду, то хотя бы так останется неузнанной, однако желтый чемодан с повязанным бантиком выдавал с поличным. Хоть на рельсы скидывай.

— Суя! — окликнул её муж, как только разглядел.

Ким зажмурилась, абсолютно не готовая к такому повороту событий, поскольку знала своего супруга и была уверена, что тот раньше двенадцати часов после изматывающего дня вряд ли проснётся. Почему именно сегодня в нем взыграл внутренний жаворонок? Джису в безысходности обернулась, едва ли не столкнувшись с мощной фигурой Сокджина.

— Что, блять, происходит? — его руки в момент нашли женские предплечья и неловко встряхнули. — Совсем с ума сошла? В какой Пусан ты собралась?

— На побережье… — Естественно на побережье, а куда ещё? Ким подумала, что глупее выглядеть уже не сможет, когда дополнила свою речь более бессмысленным вопросом, — что ты здесь делаешь?

О, да. Она в самом деле поинтересовалась и без того очевидными мотивами. Сокджин свел брови, продолжая взбудоражено смотреть на потерянную Джису. Его ладони в перчатках проскользнули до её пальцев.

— Ты действительно хочешь знать, что я тут делаю? Собираюсь забрать тебя домой, — без заминки уточнил Ким, пытаясь притянуть супругу поближе, однако она не поддалась. — Джису, я знаю, что мы сейчас не в лучшем состоянии, но, пожалуйста, давай всё решим как взрослые люди.

— Что тут решать Сокджин? Можно подумать, ты резко возьмёшь и захочешь ребенка.

Опять всё упиралось в это. Киму и так не хватало двадцати четырёх часов в сутках, чтобы разгрести бардак, образовавшийся во всех сферах своей жизни, а тут ещё и канувшая в Лету рациональность Джису с такими опрометчивыми решениями. Сокджин прекрасно понимал её чувства, старался с ними считаться, но не мог прыгнуть выше собственного потолка и разорваться. По крайней мере, не сейчас, может быть, через недельку другую им удалось бы нормально пообщаться…

— Джису, пожалуйста, у меня нет сил иметь дело ещё и с этим.

— Кажется, я и так всё упростила, — хмуро выдала она, смотря в такие родные и в то же время чужие глаза, — Джин, я так больше не могу, правда. Я так старалась быть поддерживающей и удобной, и если бы не ребенок, то продолжила бы. Но мне осточертело чувствовать себя вещью, в особенности, когда ты смотришь с таким отвращением каждый раз, когда речь заходит о нём, — вырвалось из груди; Джису отчаянно пыталась себя контролировать, однако ей едва ли удавалось сдержать боль и обиду, — я больше не могу этого делать. Чёрт возьми, ты же знаешь, что я люблю тебя и не хочу уходить! Но понимаю, что иначе не получится. Ты слишком занят своей детской травмой — всё пытаешься сделать так, чтобы отец обратил на тебя внимание.

Она не хотела этого говорить, фраза сама слетела с языка, заставив тут же пожалеть о сказанном. Сокджина укололо, и даже если он силился этого не показать, то всё равно не вышло. Джису подумала, как сейчас точно отправится с собранными наспех вещами в Пусан, а всё остальное просто заберет по почте. Это было подло — использовать его же откровение в качестве оборонительного аргумента.

— Джинни, я… — попыталась оправдаться Ким, но поняла, что никак не может забрать обратно сказанное, даже если отчаянно и хотела, — я не имела права приплетать твои отношения с отцом сюда…

Она уже порывалась схватить ручку чемодана, когда пальцы Сокджина перехватили ту первыми. Ким оказался быстрее, отводя голову в сторону и яростно выдыхая. Он выглядел сердитым и задетым, однако не настолько, чтобы дать беременной Джису уехать на другой конец страны с багажом, в который она, при желании, без проблем могла поместиться.

— Поехали домой, — безэмоционально закончил Сокджин, прокатив чемодан чуть в сторону, — с утра звонил Тэхён, он всё вспомнил. Я полперового должен быть в больнице.

— Сокджин…

— Джису, мы всегда можем поссориться дома, там же ты мне и расскажешь, какой я хуевый муж, разложишь по полочкам все психологические травмы, — не дав ей договорить, выпалил Ким, а затем насильно подхватил под предплечье и потащил в сторону выхода вместе с багажом, — но там я хотя бы буду знать, что ты в безопасности.

— Мне больно, — взмолилась Джису, пытаясь поспеть на своих каблуках и удержать равновесие по скользкой поверхности, — Джин, отпусти, я не шучу, ты слишком сильно сжимае-е-е-шь…

Нога Ким как назло подвернулась и если бы не вовремя среагировавший муж, подхвативший её под грудь в самый последний момент, то легким испугом та бы не отделалась. Она от неожиданности впилась в куртку Сокджина, полностью переводя весь вес на него и сдерживая неловкий возглас. Почему же её намерения сделать всё правильно получили сплошные негативные последствия?

— Ну и какой тебе Пусан? — не без издевки подметил Джин, инстинктивно прижав спину Джису к своей груди и обвив её тело руками. Его подбородок остро уперся в женскую выемку между плечом и шеей. — Суя, пожалуйста, не препирайся. Мы со всем разберемся, обещаю. Но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты сделала так, как я тебя попрошу.