7 часть.
Тиканье настенных часов стало вдруг оглушительно громким, отсчитывая секунды тягостного молчания. Феликс снова набрал номер, прижав телефон к уху. В ответ — лишь монотонные гудки, уходящие в никуда, в ночную пустоту. Он бросил аппарат на стол с глухим стуком.
— Она не отвечает, — голос Феликса прозвучал грубо, выдавая внутреннее напряжение. Феликс посмотрел на Дженни, ища в её глазах хоть какую-то опору, но увидел лишь собственное отражение — потерянное и настороженное. — Дженни, что делать? Уже поздно...
Его вопрос повис в воздухе, тут же его перебил звонок телефона. Феликс вздрогнул, словно от удара током. На экране горело имя, от которого по спине пробежал холодок — КАН.
Феликс схватил трубку, его пальцы непроизвольно сжались.
— Да, что такое? — голос Феликса был жёстким.
Голос в трубке прозвучал без предисловий, как приказ на расстрел:
— Феликс. Сегодня ночью. Нужно найти улики. Это последняя задача. Как бы тебе ни хотелось. Иди прямо сейчас. У меня поступила наводка. В школу.
— Понял, — коротко сказал Феликс в трубку и отключился.
— Оставайтесь здесь. Я скоро.
Феликс уже был на пути к двери, его тень метнулась по стене.
— Ты куда? — голос Дженни дрогнул, в нём смешались недоумение и нарастающая паника. Она сделала шаг вперёд.
Но Феликс не обернулся. Тяжёлая дверь захлопнулась за его спиной.
*********************
Тяжёлые двери школы бесшумно поддались, впуская его в царство мрака и мёртвой тишины. Феликс надел чёрную маску на лицо, которая скрывая пол лица.
Его шаги, заглушённые мягкой подошвой обуви, отдавались гулким эхом в безмолвном пространстве. Цель была одна — кабинет директора.
Дверь в кабинет была приоткрыта. Тонкая щель, из которой сочился тусклый свет настольной лампы и этот самый тяжёлый, медный запах, ставший теперь невыносимым. Феликс плечом толкнул дверь, и она бесшумно распахнулась.
Картина, открывшаяся ему, заставила кровь застыть в жилах. За столом, в кресле, сидел директор. Его голова была запрокинута, глаза, широко раскрытые от невысказанного ужаса, смотрели в потолок. Рот был искривлён в немом крике. Вся его рубашка, галстук, документы на столе — всё было залито кровью.
В тот же миг движение у окна. Тень. Чёрный силуэт, резко выпрямившийся при его появлении. Незнакомец, застигнутый на месте преступления, одним прыжком взобрался на подоконник и, не раздумывая, ринулся вниз, в темноту, с лязгом разбивая остатки стекла.
Мыслей не было. Был лишь инстинкт. Адреналин ударил в виски, заглушая всё. Феликс, забыв про осторожность, в три шага пересек комнату и рванулся вслед, ныряя в разбитую раму окна. Колючие осколки впились в перчатки, холодный ночной воздух ударил в лицо. Феликс приземлился с перекатом на газон. И уже через секунду сорвался с места в бешеной погоне.
Тень убегала стремительно, почти призрачно, сливаясь с ночными тенями. Но Феликс не сбавлял темпа. Его дыхание стало ровным и громким в маске. Расстояние между ними сокращалось. Рука нащупала на земле то, что нужно — тяжелый, обломок кирпича.
Мгновение на замах. И бросок.
Удар пришёлся точно по лопаткам беглеца с глухим, костным хрустом. Раздался сдавленный, болезненный стон, и фигура споткнулась, рухнув на асфальт, беспомощно пытаясь подняться на четвереньки.
Феликс быстро подбежал. Его пальцы вцепились в ткань балаклавы и дёрнул. Маска сошла, и свет луны упал на лицо преступника.
Под ней оказалось… знакомое лицо. Искажённое болью и яростью, с прилипшими к влажному лбу прядями волос, но абсолютно узнаваемое.
Это был Минхо.
Холодный металл наручников щёлкнул на запястьях Минхо с финальным, безжалостным звуком. Феликс поднял его с асфальта не как человека, а как вещь — грубо, без лишних слов. Дорога до участка прошла в гробовом молчании, нарушаемом лишь тяжёлым дыханием Минхо и скрежетом его зубов. Феликс не смотрел на него.
*******************
В камере для допросов воздух был спёртым и пропитанным страхом. Минхо сидел по ту сторону стола, ссутулившись, но в его позе читалась не сломленность, а ядовитая, кипящая злоба. Феликс отбросил папку на стол — громкий хлопок, заставивший Минхо вздрогнуть.
— Ты был причастен к убийству учителя математики? — голос Феликса был низким.
Минхо медленно поднял голову. В его глазах не было ни раскаяния, ни страха — лишь презрительная, наглая усмешка.
— И что с того? — Минхо выплюнул слова, будно пробуя их на вкус и находя их горькими.
— Отвечай на вопрос, — давление в комнате возросло. Феликс не повышал голос, но каждый его звук впивался в кожу, как игла.
— Да, чёрт возьми, был! — Минхо внезапно крикнул, рванувшись вперёда, но наручники коротко дёрнули его назад. — И не только я! Боже, как это бесит! Почему поймали только меня, а?!
— Кто ещё был? — Феликс не моргнув глазом. Его взгляд был ледяным скальпелем, готовым вскрыть ложь.
Имена посыпались, как грязные камни:
— Чанбин, Бомгю, Намджун, я женщична еще и ещё парочка. — Минхо тяжело дышал, его грудь ходила ходуном. — Я не сяду один, понял? Не сяду! Пусть все горит синим пламенем! Пусть все идут ко дну вместе со мной!
Минхо выкрикивал это с каким-то исступлённым, истеричным торжеством, с восторгом саморазрушения.
Но Феликс уже не слышал его. Последняя, шаткая опора, на которой держался его мир, рухнула.
Ледяная волна накрыла Феликса с головой. Он до последнего не верил. Отказывался верить. А теперь вера была не нужна. Остались лишь холодные факты и колотящееся в висках осознание: они укрывали в своём сердце змею.
— Директора школы зачем убил? — голос Феликса был низким и опасным, как гул высокого напряжения. Он наклонился над столом, заглядывая в самые глубины затравленных глаз Минхо. — Зачем вы все там были? Говори.
Минхо нервно облизнул пересохшие губы. В его взгляде плескалась странная смесь — животный страх и фанатичная убеждённость.
— Мы пришли к математику для ритуала, понимаешь? — Минхо выдохнул это слово с каким-то болезненным благоговением.
— Какой ещё, чёрт возьми, ритуал? — Феликс с силой ударил ладонью по столу. Звонко хлопнула папка, заставив Минхо дёрнуться. — Ты вообще понимаешь, что несёшь?
— Женщина! — выкрикнул Минхо, его голос сорвался на визгливую ноту. — Она заставила нас всё это сделать! Она... она убила мою мать! Понял?! Убила!
В камере повисла тяжёлая, давящая тишина. Феликс медленно выпрямился, изучая его. Бред? Или последняя отчаянная попытка свалить вину?
— Доказательство, — отрезал Феликс, и его слово прозвучало как приговор. — Доказательство того, что она убила твою мать. Где оно? Слова — ничто.
Минхо, дрожащими руками, заковырялся в кармане своих рваных штанов. Его пальцы с трудом нащупали что-то маленькое, металлическое. Он швырнул на стол флешку.
— Там видео, — прошипел Минхо, и слёзы злости и бессилия наконец выступили у него на глазах. — Она убила её. На улице. Ночью. Всё записано камерой наблюдения с соседнего дома.
Феликс потянулся за флешкой. Его пальцы уже почти коснулись холодного металла, в мозгу уже строились планы, как проверить этот адский артефакт...
Внезапно его собственный телефон разорвал тишину пронзительным, требовательным ревом. На экране горело имя: КАН.
Инстинкт заставил его взять трубку.
— Да?
Голос начальника прозвучал сдавленно, торопливо, но в нём слышалась странная, почти лихорадочная победа:
— Живо в школу. Мы нашли. Все улики! Приезжай немедленно! Мы нашли тут... четырнадцать отпечатков! Четырнадцать! Дело раскрыто!
Четырнадцать отпечатков. Все улики. Дело закрыто. Это был конец. Тот самый, которого Феликс ждал. Но почему же тогда рука, тянущаяся к флешке, задрожала?
Феликс резко встал. Стул с грохотом отъехал назад. На мгновение его взгляд встретился с взглядом Минхо — полным немого ужаса.
— Сиди тут, — бросил Феликс уже на бегу, хватая ключи от камеры. Тяжёлая дверь захлопнулась, оставив Минхо одного в комнате с его невысказанной правдой и крошечной флешкой, лежащей на столе, как неразорвавшаяся бомба.
*************
Фургон резко затормозил у школы. У входа, теперь оцепленного жёлтой лентой. Воздух ночи был густым и тяжёлым, пропитанным миганием синих огней. Феликс, не замечая ничего вокруг, рванулся внутрь, его сердце колотилось где-то в горле.
В холле, в хаосе деятельности криминалистов, он сразу заметил Хёнджина. Тот сидел на скамье у раздевалок, сгорбившись, вжав голову в плечи, но его взгляд был прикован ко входу. Хёнджин смотрел на Феликса — не отрываясь, с немой, животной тоской и предупреждением в глазах.
Феликс, не сбавляя шага, направился к нему, но Хёнджин резко вскочил и преградил ему путь, уперев ладони в его грудь.
— Тебе не стоит сюда заходить, Феликс, — его голос дрожал, был тихим и надтреснутым, но в нём звучала стальная решимость. — Пожалуйста... уйди.
— Почему? — Феликс попытался отстранить его, но руки Хёнджина сцепились в замок. — Я уже видел труп директора. Я уже видел всё это сегодня!
— Но тут... — Хёнджин сглотнул, его лицо исказилось от спазмы. — Тут убит ещё один. Её нашли в шкафу, в кабинете.
Ледяная игла прошлась по позвоночнику Феликса.
— Кто? — его собственный голос прозвучал чужим, хриплым шёпотом.
Хёнджин закрыл глаза, словно не в силах вынести то, что сейчас произнесёт.
— Лиса.
Мир не остановился. Он рухнул. С оглушительным, всепоглощающим грохотом, за которым наступила абсолютная, вакуумная тишина. Феликс отшатнулся, будто от физического удара. Он не дышал. Он смотрел на Хёнджина, не понимая слов. Его лицо стало абсолютно белым, маской из мрамора, на которой лишь глаза выдавали невыносимую, нарастающую боль.
И Хёнджин увидел это. Увидел, как в этих всегда холодных, всегда собранных глазах что-то надломилось, затопив их животной агонией. Без единого слова он сделал шаг вперёд и обнял Феликса. Обнял крепко, неловко, замирая под его окаменевшим телом.
— Пожалуйста... пусти меня, Хёнджин, — голос Феликса наконец прорвался сквозь онемение. Он был грубым, сорванным, и в нём клокотала ярость, маскирующая надрыв. Феликс попытался оттолкнуть его, но его руки дрожали. — Мне нужно... мне нужно увидеть её.
— Она убийца, Феликс! Зачем тебе она? — Хёнджин не отпускал, его слова были шёпотом прямо у уха.
— Не всё же... — Феликс задохнулся, из его горла вырвался сдавленный, страшный звук, помесь кашля и рыдания. Он отчаянно старался не сломаться, не показать слабину, но трещина уже прошла через всё его существо. — Я не верю, что это она!
— Она убила директора! — настаивал Хёнджин, и в его голосе тоже звенела боль.
— Это был Минхо! — крикнул Феликс, вырываясь из его объятий. Его глаза горели лихорадочным блеском отрицания. — Я сам его поймал! Он во всём сознался!
Они стояли друг напротив друга — два острова боли в море чужого равнодушия, разделённые пропастью одного ужасающего факта, в который один отказывался верить, а другой не мог не принять.
Их перепалка нарастала, как гроза, привлекая внимание всех вокруг. Феликс, с лицом, искажённым болью и яростью.
— Я слышал, Феликс! — голос Хёнджина прорвался сквозь крик, тонкий и надтреснутый, но полный ужасающей уверенности. — Нашли её отпечатки! На его пиджаке была камера-пуговица! Всё записалось! Как она его убивала!
— Ты врёшь! — рёв Феликса был диким.
Феликс схватил Хёнджина за руки и прижал к стене шкафов. — Да ты мелкий сопляк! Тогда как ты объяснишь Минхо? А? Он во всём сознался!
— Подстава! — выдохнул Хёнджин, пытаясь вырваться. Его глаза были полны слёз, но не от страха, а от отчаяния. — Её подстава! Она всех подставила!
— Нет! Это Минхо убил и Лису заодно! Ты сам-то веришь в то, что несёшь?!
В этот момент тяжёлая, властная рука легла на плечо Феликса, заставляя его обернуться. Начальник Кан стоял рядом. Его лицо было непроницаемой маской, но в глазах читалась усталая, каменная твердость.
— Феликс, — его голос прозвучал тихо, но с такой неоспоримой силой, что мгновенно приглушил всю ярость. — Успокойся. Соберись. Мир жесток, но не время опускать руки. Она оказалась предателем. Факты — вещь упрямая.
— Да как мне успокоиться?! — голос Феликса сорвался на надрыв, в нём слышалась вся глубина его личной трагедии, смешанной с профессиональным крахом. — Как?!
— Ты должен сделать свою работу. Ты должен посадить всех тринадцать человек, причастных к убийству математика. Они уже в автозаке, и с ними будут... разговаривать жёстко. Завтра суд. Поэтому возьми себя в руки, собери всё своё дерьмо в кулак и готовь бумаги. Не распускай слюни. Здесь тебя никто не жалеет.
--
1816 слов.