До встречи в день моей смерти

Руби ни разу не видела её — до того злополучного дня. О том, что у неё есть старшая сестра, она знала только от Иана. Он упоминал её пару раз, всегда понижая голос. Будто она стояла сзади и держала его за горло.

В каком-то смысле она всегда была рядом. Тогда Руби ещё не знала этого, но чувствовала: однажды сестра ворвётся в её жизнь. Не просто выбьет дверь — обрушит стены, которые с такой заботой возводил Иан. И тогда всё изменится. История под названием «Руби и Иан» оборвётся на полуслове.

И ни у кого уже не будет возможности её дописать.

Руби сидела на кровати и смотрела за окно, на сад, озарённый луной. Сквозь пальцы она пропускала браслет с лазуритом. Они с Лаэртом уже час как вернулись из дворца, и Руби ужасно хотелось спать, но сон не шёл. Вместо этого перед глазами мелькали разрозненные картинки — всё, что случилось за последние два дня. Руби долго крутила их в голове. Меняла местами, пытаясь превратить горстку событий в витраж.

А потом вспомнила, как Ренея подтащила её к сцене и сквозь завесу спутанных волос выдохнула те странные слова. Так Руби и подумала о сестре.

О главной загадке и главном ужасе своей жизни.

Сестру звали Нейра. Она была старше Руби на двадцать с лишним лет. Уже после смерти родителей Руби узнала, что её мама приходилась Иану и Нейре мачехой. Первую жену папа любил не меньше, но она умерла при рождении Иана. Если так подумать, смерть всегда преследовала их семью по пятам — так же, как Фэй преследовала неотвратимость сценария.

Нейра никогда не пыталась связаться с Руби. Может, не хотела. А может, ей не позволял Иан. Он рассказывал, что Нейра живёт в другой стране — и вряд ли когда-нибудь вернётся домой. «Она уже разрушила здесь всё, что могла», — однажды добавил он шёпотом, обращаясь скорее к самому себе.

В тот день Руби решила не спрашивать, что это значит. И до сих пор жалела. Может, если бы она узнала о Нейре побольше, Иан остался бы в живых.

Думать о том дне было больно — поэтому Руби закрыла глаза и попыталась обрисовать зыбкий образ сестры, восстановить в памяти каждую деталь её внешности. Она была похожа на Иана. Руби помнила чёрные волосы, кудрями спадавшие до лопаток. Загорелое лицо с острыми, как ножи, чертами. У Нейры были худые руки, но силы в них таилось немало: она убила Иана всего одним ударом ножа. Она знала, как бить. Знала, куда. Возможно, Иан был не первой её жертвой.

Возможно, Руби была сестрой опытной убийцы.

Ренея напоминала Нейру. Нейре сейчас тоже было около пятидесяти, и в её глазах сверкало похожее безумие. Когда Руби увидела его, она подумала, что душу сестры рассекает разлом, наполненный ревущим пламенем. Время от времени из этого пекла вырываются искры. И там, где они падают, вспыхивают пожары, способные обратить в пепел даже то, что невозможно сжечь.

Но всё же Ренея не была Нейрой. Реальность осталась позади, по другую сторону экрана. Нейра стала просто... эхом. Отблеском, который мерещился в каждом мало-мальски похожем на неё человеке.

Гораздо важнее были слова императрицы. Ренея не сказала: «Я тебя знаю». Нет, Фэй лишь напоминала ей кого-то. Может, даже не она сама, а цвет её глаз, на которых она сделала такой акцент. Размышляя об этом, Руби вспоминала Иана. Несмотря на то, что внешне они сильно отличались, глазами оба пошли в папу. И потому люди сразу узнавали в них брата и сестру.

Поднявшись, Руби подошла к зеркалу, поднесла к лицу браслет с лазуритом. Камень в точности повторял цвет её глаз. Миссис Блейз предположила, что это подарок. И теперь Руби думала: а что, если Фэй получила его от члена семьи? Родителей? Или, может... брата?

Тела, в которых оказывались попаданцы, выбирались не случайно. По крайней мере, в знакомых Руби историях. Персонажи и попаданцы часто имели много общего. Схожие чувства. Схожую предысторию. Из всех возможных героев Руби попала именно в Фэй. У этого должна была быть причина. Или она надумывала лишнего? Ведь по Юнити слонялись души десятков Пришедших — и все они тоже были Фэй.

«Что же происходит в этом чёртовом мире?»

Было лишь два способа найти ответ на этот вопрос: двигаться вперёд по сюжету и изучать Юнити. Сюжету предстояло до утра топтаться на месте. Оставалось только Юнити.

Руби вернулась в кровать — и минут через десять наконец смогла уснуть.

В Юнити, как всегда, было тихо и пусто. Руби прошла в конец коридора. За поворотом начинался путь в другие версии. Если она хочет разобраться, как работает «Реверанс смерти», нужно исследовать их, искать других Пришедших. Но на сегодня, пожалуй, хватит приключений. Не хватало только встретить загадочную Её. Или заблудиться в далёких коридорах.

Руби обежала взглядом ряды закрытых дверей.
— Фэй, Фэй... — пробормотала она. — Что же я о тебе знаю?

Служанка леди Лавинии. Девушка из ниоткуда. Персонаж с секретом. Персонаж, на смерти которого строилась завязка игры. Фэй встречалась с кем-то в «Лютом роге» — наверняка приходила за сделкой. А на выходе из квартала столкнулась с неизвестным человеком. Их встреча не была случайной — человек точно знал, где её ждать. Он знал о сделке?

Ещё был Вардис.

Где-то я уже видел твою мордашку.

Он узнал Фэй. Может, видел её саму, а может, она тоже кого-то ему напоминала. Прямо как Ренее. Два человека — работорговец и императрица — признали простую служанку знакомой. А между тем, Фэй жила в отдалении от столицы. И работала на госпожу, которая редко появлялась в светском обществе.

— Кто же ты такая? — шепнула Руби. — Эй, Юнити!

Крик разнёсся по пустому коридору эхом. Руби хмыкнула.
— По-моему, я уже неплохо продвинулась по сюжету. Не думаешь, что я заслуживаю ещё одну порцию подсказок?

Юнити промолчало. Даже если у него было сознание, оно было частью игры — и вряд ли горело желанием помогать попаданцам ломать сюжет. Руби упёрла руки в бока. Она вспомнила, что у девушки, которая встретила её при переходе в «Реверанс смерти», был жезл.

— Я ведь его найду, — бросила Руби в пустоту. — И начну выбивать все двери без разбору. Как тебе такое, Илон Маск?

Разумеется, Юнити оставило без ответа и этот выпад. Руби уже хотела отмахнуться и пойти на поиски лазуритовой двери, когда вдруг в дальнем конце коридора что-то щёлкнуло. Выдохнув, Руби побежала на звук.

Это была одна из дверей. Она приоткрылась с неохотой — не проход, а щёлка, сквозь которую просачивались солнечные лучи. Руби попыталась заглянуть в неё, но это было всё равно что подставлять глаза под вспышку фотоаппарата. Издевательски скрипнув, дверь начала закрываться. Руби едва успела ухватить ручку и потянуть её на себя — дверь отчаянно сопротивлялась, даже легонько гудела от недовольства. У Юнити определённо был характер. И теперь оно мстило Руби за наглость!

— Кто из нас должен возмущаться? — скрипнула зубами Руби. — Я не просила затягивать меня сюда!

Дверь устыдилась — и замерла.

А потом принялась бороться с новой силой.

«Да ни черта ты не устыдилась!»

Руби упёрлась плечом в косяк, сунула руки в щёлку, навалилась на дверь. Лишь бы Юнити не вздумало её захлопнуть — так ведь и без пальцев можно остаться! Ругаясь, на чём свет стоит, Руби продолжала толкать. Проход немного расширился. Руби смогла опереться на спину — и, улучив момент, протиснулась в воспоминание Фэй. Дверь обиженно грохнула, отчего воспоминание на пару секунд подёрнулось рябью. «Иди к чёрту!» — хотела сказать Руби.

Но не сказала. Потому что с этого момента она вновь смотрела на мир глазами Фэй.

Этот фрагмент можно читать под музыку: BigRicePiano — I Have Always Been In Love. Ставьте на повтор

Фэй стояла в тени цветущих вишен. Руби узнала сад перед особняком леди Лавинии. Она была там дважды: когда только оказалась в «Реверансе смерти» и в день похорон. Из ниоткуда доносилась музыка. Нежная мелодия, какую могла бы сыграть на фортепиано Шерил Артэ. «Будто саундтрек», — подумала Руби. Она покрутила головой, но источник музыки так и не обнаружила.

За деревьями раздавались голоса. Один из них принадлежал женщине. Она смеялась, безудержно и свободно. Так умеют только счастливые люди. Они хорошо осведомлены о своей беспечности, но выбирают покориться ей, забыть на время о прошлом и о будущем. Настоящее было для женщины гребнем волны. Балансируя на нём, она ловила руками солнечные лучи и надеялась, что этот момент продлится подольше. Что волна ещё нескоро сольётся с водами океана и увлечёт её обратно на дно.

Прислушиваясь к смеху женщины, Фэй улыбалась. Так Руби поняла: смех принадлежит леди Лавинии.

Фэй, похоже, держалась в стороне, чтобы дать госпоже побыть наедине со своим собеседником. Руби подозревала, что это загадочный любовник, письмо которого они с Лаэртом нашли в тайнике. Эта заранее обречённая пара никогда не встречалась открыто — и лишь здесь, под сенью вишнёвой рощи, могла наслаждаться обществом друг друга без страха. Фэй, видимо, о любовнике знала. Нужен же был леди Лавинии человек, способный вовремя предупредить о чужаках или оправдать долгое отсутствие.

Вскоре голоса затихли. Подождав минуту-другую, Фэй прошла поглубже в сад, к леди Лавинии.

Сердце Руби сжалось. Впервые она увидела леди Лавинию живой. Не окровавленным телом, не бездыханной куклой, запертой в клетке гроба. Просто человеком. С румянцем на щеках. С мягкой улыбкой. С весёлыми искрами в глазах, похожих цветом на маки.

Леди Лавинии было лет сорок. Впрочем, сейчас, в ореоле солнечных лучей, с влюблённым взглядом, она казалась моложе. Длинные светлые волосы были собраны в расслабленный пучок. Каждую чёрточку по-лисьи острого лица пронизывала радость. Одета леди Лавиния была в простое белое платье. И всё же именно сейчас, в этом скромном наряде, без макияжа и украшений, она показалась Руби гораздо красивее, чем на портретах. И уж тем более в гробу. Здесь, в воспоминании, леди Лавиния была настоящей.

Теперь Руби понимала, почему, несмотря на возраст и шепотки среди знати, леди Лавиния предпочитала оставаться незамужней. Человек, который делал её счастливой, не обладал титулом, и у неё не было шансов быть с ним на законных основаниях. Но даже несмотря на это, она бы никогда не отвернулась от его любви. И не обменяла бы её ни на репутацию, ни на деньги.

«Любовь наполняет», — говорил Лаэрт. Теперь, наблюдая, как леди Лавиния напевает под нос и разливает по бокалам вино, Руби как никогда понимала значение этих слов.

— А, Фэй, — повернула голову леди Лавиния. — Милая, мы совсем забыли о покрывале.
— Ох, — спохватилась Фэй. — Сию минуту, госпожа.
— Не торопись, — рассмеялась леди Лавиния. — Мы тут всё равно надолго. И возьми что-нибудь с кухни для себя, ладно?

Фэй поклонилась. Её взгляд скользнул к дереву, на котором от ветра трепыхался плащ — наверное, его оставил любовник леди Лавинии. Но где же он сам? Руби сгорала от желания увидеть его лицо. Или хотя бы узнать имя — это стало бы в расследовании семимильным шагом.

Увы, из-за деревьев никто не появился. А Фэй, наперекор воле Руби, развернулась и зашагала в сторону особняка. «Обернись! — молила Руби. — Ну же, пожалуйста, обернись!»

Фэй обернулась.

По глазам ударили солнечные лучи. Она прищурилась, подняла руку, прикрывая лицо. Сквозь пальцы Руби разглядела, как из-за деревьев вышел невысокий человек. Его лицо пряталось за завесой света. Руби надеялась уловить хотя бы одну значимую деталь, но Фэй не пыталась изучить незнакомца — ей-то он был хорошо знаком. Поэтому и у Руби никак не получалось сосредоточить взгляд.

Зато она увидела, как мужчина приблизился к леди Лавинии и, чуть склонившись, протянул ей руку. Она отставила бокалы с вином. Они перебросились парой фраз — слова потонули в шелесте ветра и звучании музыки. А потом леди Лавиния обхватила предложенную ладонь, и мужчина притянул её к себе. Она дотронулась кончиками пальцев до его щёк. Затем, встав на цыпочки — на самом деле она была довольно низкой, — с нежностью коснулась его губ своими. Он засмеялся, сжал её запястья. В ослепительном сиянии солнца Руби не могла различить выражение его глаз, но не сомневалась: мужчина смотрел на леди Лавинию так, будто она была звездой, по воле богов упавшей в его ладони.

Фэй отвернулась, прижала кулак к груди и спешно зашагала сквозь вишнёвую рощу к особняку.
— Не думай об этом, — шепнула она себе. — Не сейчас. Сейчас...

Она остановилась, вскинула голову, посмотрела на флаг Танийской империи, который реял над особняком — коронованную птицу на ало-золотом фоне. Кулак сжался сильнее. Фэй так и не закончила мысль, но разглядела во флаге не то утешение, не то причину затолкать переживания поглубже. Кивнув, она возобновила путь. Её шаги, прежде мягкие, опять стали резкими и решительными — такими же, как в переулке у «Лютого рога». Руби вместе с ней взлетела по ступеням особняка и толкнула двери. Но когда Фэй пересекла порог, они разошлись каждая своей дорогой, и Руби вновь очутилась в Юнити.

Конец музыкального фрагмента

— И это всё? — возмутилась она.

Нет, Юнити и правда издевалось. Показать такое ценное воспоминание — и выбрать именно тот момент, когда любовника леди Лавинии скрыл солнечный свет! Руби ведь даже голоса его не услышала. Всё заглушила музыка. Чёртова музыка. Откуда она вообще взялась?

Воспоминание, очевидно, нужно было пересмотреть. Руби взялась за ручку двери. Та поддалась, и на сей раз Руби беспрепятственно, с первого раза, шагнула навстречу свету.

Но вместо того, чтобы оказаться в саду, провалилась во тьму.

Падение длилось недолго. Пролетев метра два, Руби ткнулась лицом во что-то мягкое. Это оказался пучок травы, но какой-то странной, будто искусственной, с детской площадки. Разглядеть получше не получилось: вокруг царил кромешный мрак, и Руби вдруг осознала, что понятия не имеет, как вернуться обратно.

Это было плохо. Очень, очень плохо. Чтобы покинуть Юнити, нужно было пройти сквозь дверь, через которую пришёл. Сама собой она появлялась только в комнате хороших снов. А здесь, за её пределами, Руби могла прозябать в темноте вечно. Лаэрт будет каждый день навещать её бренное тело и даже не поймёт, почему она не просыпается. А может, он и навещать её не захочет. Просто отправит куда-нибудь подальше, и дело с концом. Худший финал, ачивка «Забвение».

Руби поёжилась, пошарила по карманам, но они, разумеется, были пусты. Ни спичек, ни зажигалки. Пришлось подниматься и идти вперёд наугад, в надежде не наткнуться на очередную дыру.

Чем дальше она продвигалась, тем больше странных объектов попадалось на пути. Неестественно узкое дерево, наполовину провалившееся под пол. Шар, на поверхности которого вихрились клубы синего дыма. Язык пламени, похожий на плоскую картинку, и цилиндр неясного назначения. Руби потрогала его пальцем, но он так и остался висеть в воздухе, равнодушный к внешнему миру. Через несколько метров на земле, раскинув во все стороны лапы, лежало безукоризненно белое существо. У него отчётливо выделялась морда, но не было ни глаз, ни мало-мальски сформированного носа. Наверное, это был волк, только какой-то неправильный, будто неряшливо слепленный из пластилина. Во тьме он выглядел жутковато.

Минут через десять, миновав манекен с растянутыми руками, перевёрнутый шкаф и парившие над полом стрелки гигантского циферблата, Руби наконец увидела человека. Обрадованная, она ускорилась — но тут же застыла, потому что человек с радостной улыбкой шагал на месте, упрямо пытаясь пройти сквозь закрытую дверь.

Руби приблизилась, обошла человека по кругу. Глаза у него были пустыми, как у куклы, да и лицо казалось анатомически неправильным: такой улыбке обзавидовался бы сам Джокер.

Кажется, Руби впервые встретила настоящего НПС. Может, это был прототип, не попавший в финальную версию «Реверанса смерти».

— Эй, — всё же попробовала окликнуть она.

Человек не ответил. Вместо этого у него над головой появилась полоска текста. «Hello, world!» — гласили белые буквы в аккуратной чёрной плашке.

— Он тебе не ответит, — раздался голос где-то справа.

Руби вздрогнула, развернулась, всмотрелась во тьму. Та оставалась всё такой же непроглядной. После всего увиденного Руби даже не знала, есть ли там вообще кто-нибудь. Может, с ней наконец заговорила система. Вернее, заговорил — голос был мужским.

— Что это за место? — первым делом спросила Руби.
— Свалка ассетов, — ответил голос.

[Примечание: в данном контексте ассет — игровой объект (звук, картинка, модель и т.п.), который может быть вставлен в игру неограниченное количество раз.]

Руби выгнула бровь.
— А я как здесь оказалась?
— Из-за бага, очевидно. Провалилась сквозь текстуры.
— Ну, хорошо. А ты тогда что здесь делаешь?

Голос ответил не сразу. Руби показалось, она услышала лёгкий звон — будто удар металлом о металл.

— Пытаюсь пофиксить баг.

Руби прищурилась. «Ассеты», «баги», «фикс»... Лексикон незнакомца наводил только на одну мысль.
— Ты разработчик?

К её изумлению, голос расхохотался. Только не так, как Сет — весело и самозабвенно. В этом смехе слышалась злоба. И ещё — горечь, какая бывает только у людей, которые после долгих попыток сделать что-либо обнаружили себя в тупике.

Раздался щелчок, и в нескольких метрах от Руби заплясал язычок пламени — настоящий, не плоский. Нервно подрагивая, он время от времени почти ложился на серебряный корпус зажигалки. В этом изменчивом свете Руби разглядела невысокого юношу. На вид он был чуть постарше её самой. Подтянув одно колено к груди, он сидел на большом белом кубе и пристально, щуря светло-серые глаза, изучал Руби в ответ. Волосы у него были длинными, взлохмаченными. Юноша собирал их в низкий хвост, но это не помогало — они всё равно так и норовили залезть ему в лицо, длинное и довольно строгое. В каждой чёрточке таились ум и заносчивость. С такого человека станется десять минут расписывать формулы на доске, на стене, да хоть на себе самом — а потом швырнуть в тебя мелом за то, что ты посмел задремать от его заумных объяснений.

— Я, по-твоему, похож на разработчика? — спросил он наконец.

Руби снова бросила взгляд на его волосы. Даже в полумраке было видно, что они белые, будто осыпанные пеплом.
— Ты похож на ещё одного попаданца в Фэй.

Юноша усмехнулся.
— Гляди-ка, какие умные пошли Пришедшие. Что, уже говорила с кем-то из наших?
— Фэй под Вуалью рассказала мне о Юнити.
— О, Фэй под Вуалью, — протянул юноша. — Из всех нас мне она нравится больше всех. Спокойная, рассудительная. Не то что Аква-Мари — с этой каши не сваришь. Чуть что, сразу хватается за жезл и творит глупости.

Руби сдвинула брови. Если она правильно помнила, у девушки с жезлом, которая спасала её при переходе в «Реверанс смерти», были аквамариновые глаза. Похоже, это и была Аква-Мари.

— А тебя как звать? Фэймэн?
— Очень смешно, — кисло отозвался юноша. — А ты думала, в «Реверансе смерти» только девушки?
— Нет, — ответила Руби. — Но мне искренне интересны подробности. Попав в Фэй, ты...

Юноша закатил глаза, сложил руки на груди. Руби обратила внимание, что вместо левой руки у него протез. Судя по причудливому дизайну, протез юноша получил уже в «Реверансе смерти». Тем не менее, он был на удивление подвижным и почти полностью копировал движения обычной руки, хоть и реагировал с небольшой задержкой. На металлическом запястье алела знакомая нить талисмана, только вместо лазурита его украшал кварц с дымчатым, едва уловимым розовым отливом.

— Матчасть не знаешь? Версия подстраивается под игрока. Конечно, я не стал девушкой. Фэй — имя универсальное, знаешь ли. В фэнтези так и парня можно назвать. Вот я и был парнем по имени Фэй. Ну, до тех пор, пока не умер.
— А теперь ты кто?
— А теперь я Архимед.
— Как математик?
— Ты знаешь много Архимедов?
— В одной книге у Мерлина есть сова по имени Архимед.

Юноша вздохнул — так страдальчески, будто Руби была воплощением человеческой глупости.
— Да, конечно. Меня назвали в честь совы. По ночам я летаю по Юнити и ухаю, смеясь над непутёвыми Пришедшими. Над тобой, например. Это же надо было — так быстро нарваться на баг, который некоторые и специально не найдут.

Руби хмыкнула.
— Не мы выбираем баги — баги выбирают нас.
— Как скажешь. — Архимед соскочил с куба. — Вас оставить наедине, или всё-таки хочешь выбраться отсюда?

Вопрос не требовал ответа. Архимед развернулся, широко зашагал дальше, освещая себе путь зажигалкой. Руби поспешила следом.

Некоторое время они шли в молчании.

— Ты хочешь спросить, как я умер, — сказал Архимед.
— А можно?
— Нельзя.

Разговор опять заглох — но возобновился через пару минут, когда Руби с Архимедом миновали ещё одного НПС. На сей раз он просто стоял, раскинув руки, посреди куста, а вокруг него витала большая буква «F».

— Почему ты пытался починить баг, если ты не разработчик?
— А что, хочешь каждый раз проваливаться сквозь текстуры? — отозвался Архимед.
— Не хочу. Но я вообще не об этом спрашивала. Разве ты так можешь? Ты всё-таки Пришедший. Если так подумать, бывший персонаж. А персонажи не умеют чинить баги.

Архимед фыркнул.
— Ты путаешь сущности. Я не персонаж. Ни в прошлом, ни в будущем — никогда. Я игрок. Могут ли персонажи влезать в код и управлять им по своему желанию? Нет. Могут ли так делать игроки? Вполне, если знаешь, куда лезть.
— Ты, стало быть, знаешь.
— Разумеется, — ответил Архимед. — В Юнити ходить — это тебе, конечно, не в движке копаться, но принципы похожи.
— Ты был программистом? — спросила Руби. — Там, в реальной жизни.

Архимед остановился. Огонёк зажигалки подсветил его лицо, напряжённое и какое-то уставшее.
— Я уже не помню, кем был.

Не дожидаясь новых вопросов, он снова двинулся мимо ассетов. Руби не стала его мучить, но сама не переставала думать. Похоже, время в «Реверансе смерти» и в реальности текло неодинаково. Архимед успел попасть в игру, обзавестись протезом, умереть, оказаться в Юнити и потерять часть памяти — вряд ли это случилось за несколько недель после релиза.

— Эй, — окликнула она. — Ты знаешь о Печатях Повиновения?
— О, — оживился Архимед. — Уже продвинулась по истории Мина?
— Значит, знаешь.
— Знаю. Но многого не расскажу. Не то чтобы мне жалко — мне просто нечего рассказывать.
— Это как? — удивилась Руби.

Архимед поводил зажигалкой вправо-влево, пробормотал что-то себе под нос и, наконец определившись с маршрутом, повёл Руби вдоль рядов парящих в воздухе кресел. На таких же гости приёма смотрели минувшим вечером выступление труппы Артэ.

— Меня Архимедом не за красивые глаза зовут, знаешь ли. Здорово, конечно, что у персонажей есть проработанное прошлое, мотивация, всё такое, но... — Архимед передёрнул плечами. — Мне все эти слезливые предыстории не слишком интересны. Я больше по лору и мироустройству. Только разобравшись, как устроено Юнити, мы сможем отсюда выбраться. Я напросился в поместье Лаэрта из банальной логики: он — главный герой, а значит, ключ к сути этого мира. Остальные меня только отвлекали.

Руби сдвинула брови.
— Каждый персонаж может работать на тему игры.
— Эй, — Архимед уставился на неё так, словно Руби предложила взять с собой одного из бестолковых НПС. — Давай ты сначала выживешь, а потом будешь меня поучать?
— Ну, твой подход тоже не сработал.

Архимед хохотнул.
— Почему? Потому что я умер? С точки зрения сюжета, может, и умер. Но я ведь до сих пор мыслю. Следовательно, существую. И поверь мне: пока я всё ещё на это способен, хотя бы чуть-чуть, я буду искать выход. Так просто я не проиграю.

Руби осторожно кивнула. Запал в голосе Архимеда отдавал сумасшедшим упрямством. Могли ли погибшие Пришедшие покинуть Юнити? Никто не знал. Возможно, борьба Архимеда с самого начала была обречена на провал — но Руби никогда не посмела бы сказать ему это. Все Пришедшие заслуживали надежды.

— Но ведь Печати Повиновения — часть лора, — сказала она. — А принцип их действия связан с законами мира. Неужели ты ни разу не интересовался, как они работают? Или как их уничтожить?

Перед тем, как ответить, Архимед задержал дыхание — а потом, недовольно цокнув языком, выпустил воздух из лёгких.
— Нет, — с неохотой признался он. — Не интересовался. Недооценил их роль в сюжете. Думал, это просто лишняя сущность, необходимая по истории Мина, но... — Он зарылся пальцами в волосы. — В общем, когда я понял положение дел, было уже слишком поздно. Я умер. Прежде, чем сумел помочь человеку, который в этом нуждался.
— Оу, — смутилась Руби. — Какую же роль играют Печати?
— Всё-то тебе расскажи, — ухмыльнулся Архимед. — Говорю же: я не успел узнать. Так что разбирайся сама.

Сделав вид, что разглядывает дорогу, он отвёл зажигалку подальше от лица, скрывая опустившиеся уголки губ. Он врал. Руби это чувствовала. Архимед знал о Печатях Повиновения нечто важное — но почему-то молчал, прямо как Фэй под Вуалью. Та тоже избегала углубляться в сюжет игры. По её словам, она дала кому-то обещание. В чём бы оно ни заключалось, Архимед тоже наверняка его принёс. Недаром они втроём, включая Аква-Мари, были друг с другом знакомы.

— Ну хорошо, — сказала Руби. — И кто же тогда хоть что-то про них знает? Ну, про Печати.
— Аква-Мари. Но тебе она не расскажет.

Руби вскинула бровь: ей не понравилось, как Архимед выделил слово «тебе».

— Это Аква-Мари, — в ответ на её вопросительный взгляд развёл руками Архимед. — Она и так переступила через себя, когда спасала твою шкуру. И теперь до последнего будет тебя избегать.
— Что я ей сделала? — удивилась Руби.
— Слушай, я не хочу лишиться головы, рассказывая чужие секреты, — передёрнул плечом Архимед. — Встретишься — спросишь.
— Ты же говорил, она меня избегает.

Архимед даже бровью не повёл.
— Ну, значит, не встретишься.

Дорога неожиданно оборвалась перилами, за которыми метров на двадцать ниже простирался лабиринт из одинаковых белых стен. Руби присвистнула. С высоты было видно, как одни коридоры упираются в тупики, вторые закручиваются по спирали, а третьи и вовсе карабкаются вверх. Потеряться здесь было дважды два, но Архимед даже не замедлил шаг и всё с тем же невозмутимым лицом направился по лестнице ко входу.

— Мы всё ещё на свалке ассетов? — спросила Руби.
— Нет. Это часть ядра Юнити. Можно сказать, корневая папка. Отсюда можно выйти к любой версии.

Перед лицом Архимеда заплясали мерцающие цифры. Похоже, это были координаты. Ориентируясь по ним, Архимед без колебаний выбрал, в какую сторону свернуть, и двинулся по сплетению коридоров. Руби оставалось лишь не отставать.

Ход времени ощущался в Юнити странно, поэтому сказать, сколько они шли, Руби не могла. Десять минут? Полчаса? Вечность? Спустя таинственное сколько-то они с Архимедом наконец добрались до центра лабиринта. Это оказалась огромная круглая комната, пол которой был сделан по образу и подобию циферблата. Стрелки указывали на двери — все безукоризненно белые, но с разными номерными табличками. Всего дверей, как и делений в часах, было двенадцать.

— Так... — нахмурился Архимед. — Тут надо подумать.

Он остановился, протянул руку, смахнул парившие перед лицом цифры — они сменились новыми. Архимед обхватил пальцами подбородок, забормотал, изучая одну последовательность за другой. Руби не отвлекала. От скуки она вертела головой и время от времени ковыряла носком ботинка основание часовой стрелки.

Вдруг дверь, которая соответствовала третьему часу, задрожала — и опять замерла. Руби повернула голову. На первый взгляд, всё было по-прежнему, но что-то во внешнем облике двери казалось неправильным, неестественным.

— Тебе ещё долго, Эйнштейн?
— До конца вечности, если будешь меня отвлекать.
— Не смею мешать, профессор, — фыркнула Руби. И снова взглянула на дверь. Что же в ней не так? Всё равно что смотреть на куклу, которая по всем законам должна быть неживой, но почему-то смотрит на тебя в ответ.

Дверь, дверь... Такой же проём, как повсюду в Юнити. Или...

Руби выдохнула, шагнула назад, нечаянно уперевшись спиной в Архимеда. Поглощённый вычислениями, он не заметил. А Руби неотрывно глядела на дверь — вернее, на то, что было ей всего минуту назад, но теперь чёрным контуром отпечатывалось на стене. Дверь будто слилась со стеной. Или, скорее, кто-то выкрал её из реальности, чтобы занять её место.

Края дверей не должны шевелиться. А ручки не должны дрожать сами собой, будто изнывая от желания пробить кому-нибудь голову.

— Архимед, — позвала Руби.
— Да-да, — отмахнулся тот.

Дверь начала стремительно расти, ползти вверх — по стене, по потолку, затапливая своей жуткой тенью всю комнату. Её края расплылись и обратились россыпью чёрно-фиолетовых кубов.

Это была Она.

— Архимед!

Он наконец оторвался от созерцания цифр, бросил взгляд на стремительно растущую тень. Каждую секунду от неё отделялись всё новые, более мелкие тени — казалось, Она тянулась бесчисленными щупальцами, готовая иссушить своих жертв, поглотить саму их жизнь. Руби сразу вспомнила выцветшую версию, в которую её привела Фэй под Вуалью. Возможно, лабиринт выглядел таким белым не потому, что был прототипом.

Возможно, его опустошила Она.

— Чёрт, — процедил Архимед. — Я ещё не закончил. Отвлеки её.
— Как ты себе это представляешь?!

На этот вопрос не знал ответа даже гений. Ругнувшись, Руби оставила его разбираться с цифрами, а сама повернулась к Ней. Мысли птицами метались в голове, разбиваясь о стены разума. Ни одной дельной не прилетело: все граничили с безумием. «Что ж. Будем считать, что здравомыслие исчерпало себя как концепция ещё в тот момент, когда я попала в игру».

— Эй, ты! Она! В общем, как там тебя! Я здесь! — прокричала Руби и, размахивая руками, метнулась в сторону от Архимеда.

Это была самая дурацкая из возможных идей, но у Руби не было ни малейшего понятия, как бороться с подобной силой. И потом, Она уже не раз преследовала Руби в Юнити. Казалось, ещё играющие Пришедшие интересовали Её куда больше проигравших.

Ставка сыграла. Тени дрогнули — и начали сползаться к тому месту, где теперь стояла Руби. Архимед активнее заработал руками и забормотал в три раза быстрее прежнего.
— Держись, — велел он.
— О, здорово, — убирая ноги подальше от подползающих теней, хмыкнула Руби. — Без тебя-то я не...

Возмутиться как следует она не успела: голову прошил болезненный импульс. Руби охнула. Казалось, Она пытается просочиться в разум, заполнить его тьмой и бешеным воем. Искажённые, истерзанные буквы метались в сознании, секли по нему роем кинжалов:

▮▮▮ дол▮▮а ум▮▮▮т▮

▮▮ изм▮н▮

У▮▮чт▮▮и▮▮ эт▮▮ вы▮▮се▮

Тело пробила дрожь, колени подогнулись, отчего Руби чуть не рухнула прямо навстречу жадным объятиям бушующих теней. Она чувствовала: ещё пару секунд — и она сойдёт с ума.

— Архимед!!!
— Сюда! — позвал он.

Руби побежала на крик. За спиной Архимеда тоже вздымались тени: хотя Она сосредоточилась на Руби, о второй своей жертве Она тоже не забыла. Руби ускорилась, толкнула Архимеда плечом. Они вместе вылетели в коридор, как раз открывшийся за дверью под цифрой восемь. Руби спешно её захлопнула. Архимед развернулся и, выбросив вперёд металлическую руку, повёл в воздухе пальцем. Дверь исчезла за текстурой камня. Руби аж рот открыла от изумления.

— Это ненадолго, — сказал Архимед. — Бежим!

Руби схватила его за руку: Архимед казался воплощением персонажа РПГ, у которого все очки характеристик вбросили в прокачку интеллекта. Не пробежав и пары метров, он уже начал задыхаться и терять в скорости, поэтому Руби фактически тащила его за собой.

— Всё, — скомандовал Архимед, когда они свернули и оказались у лестницы, по спирали уводившей куда-то вниз.
— Что «всё»? Она до сих пор нас преследует, — ответила Руби. Но всё-таки остановилась.
— И не перестанет, — криво усмехнулся Архимед.

Высвободившись из её хватки, он одёрнул плащ, отбросил с лица окончательно взлохмаченные волосы и повернулся лицом в ту сторону, где за поворотом Её тени пробивались сквозь поддельную текстуру.

— Я не пойду дальше, — отдышавшись, сказал он. — Путь один, не заблудишься. Выйдешь как раз в своей версии.
— А как же Она? — запротестовала Руби.
— А Ей я займусь. — Не желая встречаться с ней взглядом, Архимед прошёл пару шагов вперёд, скрестил руки на груди. Руби теперь видела только его спину. — Спасибо за спасение, всё такое, но теперь моя очередь тебя спасать. Помощь играющим Пришедшим — наш приоритет.

Руби вздохнула.
— И как же ты собираешься бороться с Ней?
— Бороться? — усмехнулся Архимед. — Что ты. Я просто немного побалуюсь с Юнити. Перестрою этот уровень так, чтобы Она не добралась до твоей версии. А ты давай, возвращайся к себе. Проходи сюжет. Спасай Лаэрта. Ты же в курсе, что этого парня всегда надо спасать?
— Архимед...

Он обернулся через плечо, ехидно сощурил глаза.
— Что за похоронный вид? Мы не прощаемся. Просто даю полезные наставления. Ты знала, что среди Пришедших я самый умный?

Руби приложила ладонь ко лбу.
— Не сомневаюсь, Коперник.
— Я найду тебя, — пообещал Архимед. — Как-нибудь, когда будет время. О, и ещё...

Сорвавшись с места, он направился в ту сторону, где осталась комната с часами. Руби разрывалась между желанием окликнуть его и выругаться. Архимед пытался показаться крутым, но Руби понимала: пни этого парня посильнее, и он развалится на пиксели. У Аква-Мари был жезл, у Фэй под Вуалью — способность менять версии, как перчатки. А у Архимеда были только мозги. Хватит ли их, чтобы выжить в прямой схватке?

Руби не знала. И злилась из-за того, что кто-то опять принимал удар на себя. А она стояла в стороне. Пряталась — и ничего не могла поделать. Как это было с Ианом.

— ...Я попробую выяснить, — сказал Архимед, остановившись перед поворотом.
— Что? — моргнула Руби, выныривая из омута тягостных мыслей.
— Печати Повиновения. Попробую узнать, как их уничтожить. Ничего не гарантирую. Особенно если об этом прознает Аква-Мари. По правилам я не могу помогать тебе с прохождением. Но что это такое — правила? Когда-то считалось, что законы Ньютона нерушимы. А потом появилась квантовая физика.

С этими словами Архимед помахал металлической рукой и ушёл. Руби пару секунд смотрела ему вслед — а затем, качнув головой, развернулась и начала спуск.

В этот раз комната хороших снов не справилась со своей задачей. Сон, который увидела Руби, не был кошмаром — но и хорошим его было не назвать.

Ей снился Лаэрт. Но не настоящий, с которым она танцевала минувшей ночью или гуляла по утрам в саду, не тот, которого она могла коснуться, с которым могла поговорить. Он был... персонажем. Просто картинкой на экране телевизора. Моделькой, которая, подобно марионетке, дёргалась влево-вправо по малейшему движению джойстика. Он смотрел в экран, но Руби не видел. Он говорил, но обращался не к ней.

Она больше не могла с ним соприкоснуться.

Когда она проснулась, грудь словно придавили булыжником. Бывают такие сны, которые потом целый день не можешь выбросить из головы — будто досматриваешь их наяву. Руби открыла глаза в «Реверансе смерти», она знала, что завтра увидит Лаэрта снова, что здесь и сейчас он настоящий — но всё равно не могла избавиться от ощущения утраты, горечью застывшей на кончике языка.

Поглощённая этим чувством, она не сразу заметила в окне силуэт.

— Фэй, — прошептали ей чуть ли не в ухо.

Тело оказалось быстрее разума: подлетев над кроватью, Руби соскользнула в противоположную от окна сторону, схватила одеяло и запустила им в незваного гостя. Гость увернулся, одним ловким прыжком перемахнув к тумбе. Его лицо пряталось за театральной маской, а фигуру скрадывал походный плащ. Даже волосы, и те прятались под капюшоном.

— Стой! — призвал гость.

Стоять Руби не собиралась. Стычек ей за последние дни хватило с лихвой. Развернувшись, она бросилась к двери, но тут незваный гость взлетел на кровать, а соскочил с неё, нарушив все возможные законы физики, прямо рядом с Руби. Она и пискнуть не успела, как рука незнакомца упёрлась в дверь, не позволяя её открыть.

«Надо кричать», — пробилась сквозь панику здравая мысль.

Но ей на смену пришла другая, рискованная. «Этот человек пришёл к Фэй. А если это он перехватил её у «Лютого рога»? Я могу узнать больше». Эта мысль укоренилась в почве разума куда быстрее здравой.

Руби отпустила ручку двери и повернулась к незнакомцу лицом.
— Зачем ты пришёл? — спросила она.
— Так значит, это правда, — выдохнул незнакомец. — Ты всё помнишь, просто притворяешься. Но почему?

Руби прикусила губу, постаралась вспомнить, как её расспрашивал Лаэрт, как он сам обычно отвечал на вопросы, когда хотел скрыть правду или растерянность. Только бы не сказать лишнего. Будет ужасно глупо погибнуть вот так, в самом начале сюжета.

— Ты знаешь, почему.

Незнакомец издал смешок досады. Заскрипела кожаная ткань: его рука, затянутая в перчатку, сжалась в кулак.
— Серьёзно? Одна ошибка. Одна — и вы уже выкинули меня из своих планов. Неужели я настолько никчёмен в твоих глазах? Я понимаю, остальной «Багровый рассвет». Но ты... Фэй, мы же всегда...

Шёпот незнакомца, прежде сердитый, стал чуть ли не жалобным. Он поднял свободную руку, потянулся к щеке Руби. Она невольно отпрянула — незнакомец тут же замер, словно Руби была хрупким стеклом, которое он боялся разбить неосторожным касанием.

— Прошу. — Его голос прошила дрожь. — Ты единственный человек, который никогда прежде не отвергал меня. Как я могу всё исправить? Я не могу без тебя. Просто не знаю, как.

Руби приоткрыла губы, но с ответом не нашлась. Кем был для Фэй этот человек? Другом? Возлюбленным? Сообщником, это уж точно. Они, похоже, оба были частью «Багрового рассвета». Что бы это ни значило. Руби никогда прежде не слышала этого названия раньше — ни от Лаэрта, ни даже от всезнающей миссис Блейз.

— Покажись, — попросила она.

Незнакомец отстранился, взглянул на неё с лёгким недоумением. Он стоял спиной к окну, и в полумраке у Руби никак не получалось уловить цвет его глаз.

— Ты же знаешь, я не могу.
— Ну, ты же хотел всё исправить. Начни с этого.

Незнакомец потянулся к маске — но в последний момент передумал.
— Ты больше не веришь мне?
— Именно на этот вопрос я и пытаюсь найти ответ.

Губы незнакомца сжались.
— Ха...

Подавшись вперёд, он вдруг ухватил Руби за плечи и даже легонько встряхнул. Теперь в его движениях читалась злоба.
— Нет. Ты всё же ничего не помнишь. Ты просто обманываешь меня, потому что настоящая Фэй... моя Фэй... она никогда не нуждалась в доказательствах моей искренности.

Руби лихорадочно искала способ выкрутиться — но вдруг пальцы незнакомца крепче сдавили ей плечи, и в этот же самый миг в голову хлынула музыка.

Этот фрагмент можно читать под музыку: Masatoshi Yanagi — Spotted. Ставьте на повтор

Нет. Не музыка. Ужасающая какофония, как если бы кто-то пытался играть на порванных струнах смычком из костей. Руби будто снова очутилась в центре лабиринта, перед Ней: звуки искажались, теряли форму, растекаясь в разуме жидкой сталью. Сквозь панический надрыв скрипки грохотали барабаны. Руби казалось, её швырнули в крошечную комнату, и теперь она дрожала в её эпицентре, пока в обитые металлом стены билось нечто неведомое, необъяснимое, смертоносное. Нечто, что намеревалось испить её душу. Что могло одним мановением стереть и её саму, и всю эту версию, обратив её бесцветной, лишённой жизни оболочкой.

И что самое страшное, стены комнаты стремительно сжимались. Руби уже ощущала прикосновение металла к коже. Она не смела всхлипнуть, не смела даже сделать вдох — боялась, что нечто по ту сторону стен тут же прорвётся и растерзает её.

Но ведь всё это было не по-настоящему! Она по-прежнему стояла в своей спальне, напротив ночного гостя, цвет глаз которого таял во мраке. «Очнись!» — повторяла она себе, но музыка не стихала. Казалось, ещё немного — и смычок заиграет на её жилах. Руби не просто слышала музыку — музыка просачивалась под кожу тысячей игл, застревала внутри, обращая мукой каждую секунду существования.

Сделав над собой усилие, Руби упёрла ладони в грудь незнакомца и с отчаянным возгласом оттолкнула его. Он потерял равновесие, по инерции сделал несколько шагов назад, упал на кровать — но тут же вскочил, подступил ближе, раскинул руки в стороны, будто намереваясь схватить. Его губы шевелились, но за грохотом барабанов и истерикой скрипки Руби не слышала ни слова. Гость бросился к ней. Руби бросилась от него — она не успевала открыть дверь, она не успевала даже схватить что-нибудь для самозащиты.

Гость развернулся, опять двинулся навстречу, не переставая что-то говорить. Руби поморщилась, схватилась за голову. Как бы она ни старалась, шум не смолкал. Он будто стал её частью. Руби испугалась, что всё-таки сошла в лабиринте с ума. А если Она стёрла какую-то часть её разума?

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге, облачённая в шёлковый халат и с вазой наперевес, появилась миссис Блейз. Её крику всё же удалось прорваться сквозь музыку:
— А ну оставь её в покое!

Ваза взмыла в воздух. Гость едва успел увернуться — пролетев всего в паре сантиметров от его лица, ваза разлетелась по полу обломками. Но миссис Блейз не растерялась и, выхватив из кармана нож для бумаги, кинулась в бой.

Гость ругнулся, вскочил на кровать — и, не успела Руби отследить траекторию его движений, очутился у окна. В его перемещениях было что-то неправильное. Как если бы они были анимациями, в которых оставили только стартовый и финальный кадр. Руби не видела, чтобы он прыгал. Но он уже стоял на подоконнике, намереваясь сбежать прямо со второго этажа.

Миссис Блейз обогнула кровать, потянулась вперёд. Несмотря на нестерпимый грохот музыки в голове, Руби догадалась, что она пыталась ухватиться за плащ. Гость мог сбежать, но с Лаэрта сталось бы вычислить его по одному только кусочку ткани.

Но миссис Блейз не успела. Не оборачиваясь, гость спрыгнул. Миссис Блейз подбежала к окну, высунулась в сад — гостя уже и след простыл.

— Сволочь! — в сердцах крикнула ему вслед миссис Блейз.

На памяти Руби это был единственный раз, когда она позволила себе потерять самообладание.

А музыка всё не стихала. Зажав голову руками, Руби опустилась на пол. Хотелось потерять сознание. Покинуть собственное тело и бежать до тех пор, пока невыносимые ноты не затихнут вдали. Миссис Блейз присела рядом, осторожно положила руку ей на плечо — в этот же момент к скрипке и барабанам примкнуло ещё несколько инструментов, но определить их Руби не смогла. Вместе они слились в обезумевший оркестр, где гармония билась в агонии, а дирижёром выступал ужас.

Сквозь распахнутую дверь влетел Лирис. На то, чтобы оценить ситуацию, у него ушло меньше секунды. По полу от него потекли прохладные волны — будто в комнате разлилось маленькое море. Волны не были мокрыми, они не были даже осязаемыми, но, едва коснувшись Руби, принесли облегчение. Музыка не исчезла, но боль, которая уже пульсировала от нагрузки в висках, поутихла, и Руби смогла поднять на Лириса глаза.

В них впервые не было настороженности. Он смотрел так, как смотрит на пациента врач — с вниманием и заботой.

— Отойдите, миссис Блейз, — велел Лирис.

Та послушно отстранилась. Лирис широким шагом пересёк комнату, опустился напротив Руби на колени. Касаться её он не стал. Не отрывая взгляд от её перепуганного лица, он сказал:
— Позовите Лаэрта.

Миссис Блейз не стала задавать вопросов.

Лирис поднял руки, и эфемерные волны по спирали окутали Руби, будто призрачные кошки, чуть умерили дикую скачку сердца. К глазам подступили слёзы. Руби только сейчас начала осознавать, что вообще произошло. Что могло случиться, если бы вовремя не подоспела миссис Блейз.

И эта музыка... Когда же она уже наконец замолкнет?!

Брови Лириса изогнулись. На дне его глаз плескалась печаль.
— Можете описать мне, что чувствуете?

Руби заговорила, но её голос потонул в музыке. Она попыталась крикнуть — но всё равно себя не услышала. Это ощущение оказалось настолько жутким, что Руби не справилась, и страх накрыл её с головой. Как бы она ни старалась, мысли путались, слова рассыпались, и она так и не смогла ничего объяснить. Лирис вздохнул.

В комнату влетел Лаэрт. Привычный костюм он сменил на простые чёрные штаны и кофту, похожую на современную футболку, а повязку явно надел наспех: похоже, миссис Блейз выдернула его прямо из постели. Его голоса Руби не услышала. Горло сдавило: «Что, если так будет всегда?»

Лаэрт оказался рядом. Лирис посторонился, что-то ему сказал. Лаэрт кивнул, протянул ладонь. Замер. Протяжно выдохнул — так, словно ему предстояло сунуть руку в костёр.

Руби невольно сжалась. В прошлый раз, когда её коснулась миссис Блейз, стало только хуже. Она понимала, что не вынесет в своей голове новых инструментов. На миг у неё даже возникло желание отбить руку Лаэрта, но он казался спокойным, уверенным — и Руби решила ему довериться. А он мягко, самыми кончиками пальцев, коснулся её плеча.

Конец музыкального фрагмента

Этот фрагмент можно читать под музыку: Gian Marco Castro — burden. Ставьте на повтор

Затем, убедившись, что Руби не стало хуже, провёл по нему ладонью. Второй рукой дотронулся до её макушки, скользнул по затылку, по волосам. Каждое его движение успокаивало пляску сумасшедших нот, и в конце концов музыка стихла. Ей на смену пришла другая — печальное пение фортепиано, которое сразу напомнило об Иане, о «Лунной сонате», о залитой светом комнате родителей, где всегда царили покой и уют.

— Лучше? — спросил Лаэрт.

Он говорил тихо, обращаясь во всей комнате только к ней одной, но Руби всё равно его услышала. И, желая проверить, что это не сон, что всё действительно закончилось, шепнула:
— Да.

Услышать саму себя оказалось таким облегчением, что по щеке невольно скользнула слеза. Лаэрт прижал Руби к себе. Даже сквозь нежный перебор клавиш она услышала, как встревоженно бьётся его сердце.
— Давайте уйдём отсюда.

Руби кивнула. Лаэрт помог ей подняться и, не отпуская её руки, повёл к выходу. Лирис и миссис Блейз молча смотрели им вслед.

— Лирис, — сказал Лаэрт перед тем, как покинуть комнату.
— Разумеется, — отозвался тот.
— Мы обо всём позаботимся, — пообещала миссис Блейз.

Лаэрт с благодарностью кивнул и потянул Руби за собой. Она не знала, о чём они договорились, как не знала и того, куда Лаэрт ведёт её. Она просто молча следовала за ним. За мелодией, которая окутывала его, приносила облегчение, каждой своей нотой возводила вокруг Руби невидимую стену, сквозь которую не мог пробиться ни один на свете кошмар. Наверное, Руби предпочла бы сейчас послушать тишину. Снова ощутить, каково это — воспринимать мир по-нормальному. Но она догадывалась, что для этого придётся отпустить руку Лаэрта — и не хотела. В этом не было никакого смысла, но она боялась, что он исчезнет. Или станет ненастоящим — прямо как во сне.

— Кто это был? — спросила она тихо.
— Не знаю, — ответил он, тоже негромко. — Но обязательно узнаю.

Он шёл чуть впереди, сосредоточив всё внимание на дороге, и Руби, пользуясь этим, скользнула взглядом к его руке. Она впервые увидела, что её до самого локтя оплетают шрамы — отголосок пережитой войны.

— Господин Лаэрт... Что со мной произошло?

Он остановился. Затем, не отпуская Руби, обернулся. По его лицу скользнули лунные лучи.
— Полагаю, мисс Фэй, вы получили благословение Небесного Ансамбля.