Глава 8. Метка
Руби стояла перед воротами, не решаясь зайти. Она знала: это дурная затея. Она всегда первой кричала, что герою ни в коем случае нельзя идти в подозрительное место в одиночку — и теперь сама же нарушала главную заповедь всех хорроров.
Но как иначе? Иан любил повторять: «Кто не рискует, тот не пьёт чай». Руби поправляла его, указывала, что там говорилось про шампанское, но Иан только посмеивался. Чай ему нравился больше.
Как бы там ни было, «Лютый рог» был сейчас самой многообещающей зацепкой. Поэтому Руби, воровато осмотревшись, всё же прошла через ворота. Пакеты с покупками она оставила в узком проёме за стеной «Дара Окулуса». К счастью, Мин убедил её купить плащ, так что лицо теперь надёжно скрывал глубокий капюшон. Если «Реверанс смерти» не отступает от канонов фэнтези, вопросов ни у кого не возникнет: именно так выглядит среднестатистический посетитель жуткого кабака.
Миновав переулок, Руби остановилась у крыльца, над которым покачивалась вывеска с козлиной головой. Как и во сне, «Лютый рог» производил впечатление гиблого места, где собирались разве что картёжники да бандиты. Идти внутрь не хотелось. Дважды прокляв шило в своей заднице, Руби стиснула зубы и толкнула дверь.
На улице уже начало темнеть, а про новые технологии в «Лютом роге» не слышали, поэтому полумрак в кабаке рассеивали только зыбкие огоньки свечей. В их тревожной пляске лица посетителей казались особенно свирепыми — ни дать ни взять сборище ассасинов. И не тех, что сражаются с тамплиерами и следуют Кредо, а самых настоящих. Руби поёжилась, сильнее надвинула капюшон и начала протискиваться между тесно прижатых друг к другу столиков. Она не оборачивалась, не заостряла ни на ком внимание, но даже так чувствовала, как за каждым её шагом следят зоркие, жадные до добычи глаза. «Только не окликайте, — мысленно повторяла она. — Только, чёрт возьми, не окликайте!»
Никто не окликнул. На дрожащих ногах Руби прошла к свободному столику. По законам жанра он располагался в тёмном углу, вдали от остальных. Руби села, обежала кабак взглядом. Итак, зачем же сюда приходила Фэй?
По виду кабак не отличался от своих собратьев из классического фэнтези. Душный зал заволакивал сигаретный дым. Столы ломились от выпивки — в основном низкосортного пива, от которого пахло кислятиной. Дурной вкус компенсировали шумной компанией: иногда посетители начинали общаться друг с другом через весь кабак. Крепко сбитая женщина за барной стойкой орудовала зубочисткой, пока тощий работяга в поношенной куртке со всхлипами изливал ей душу. За соседним столиком выкрикивала тосты компания моряков, вернувшихся из плавания в Шедарский халифат. Из-за мутных стёкол казалось, что кабак находится вне времени и пространства. И что в крайнем случае Руби здесь никто не найдёт.
«Посижу немного и пойду», — решила она.
Заводить разговор с хозяйкой кабака было слишком рискованно. Если Фэй бывала здесь раньше, к Руби могли возникнуть неудобные вопросы. А она, в отличие от Фэй, пришла сюда без кинжала за пазухой. И без малейшего представления о том, что вообще делает. Руби украдкой оценила расстояние до ближайшего столика: если придётся отбиваться, успеет ли она схватить бутылку?
— Ах, как быстро заняли свободные места! — выдохнули справа.
Руби подскочила, повернула голову. Ей улыбалась высокая женщина с рыжими кудрями и крупной родинкой над губой. В мерцании свечи её глаза, слегка прищуренные, казались осколками янтаря. Женщина носила брюки с высоким поясом, просторную рубашку с завязками и зелёную бандану. Одежда, крепкое телосложение, кофейного оттенка кожа, острое обветренное лицо — всё это выдавало в ней морячку, которая только вернулась из плавания в южную страну.
«Не паникуй, — велела себе Руби. — Веди себя естественно. Если бы она тебя узнала, она бы обратилась к тебе по имени».
— А вы разве не с теми парнями? — спросила она, кивком указав на столик, где бурно общались другие моряки.
Женщина усмехнулась, упёрла руку в бедро.
— С ними, с оболтусами. Да только не больно-то мне хочется видеть их рожи. Уж поверь, дорогуша, за три месяца они мне порядком осточертели. Они и их сальные шуточки.
Руби сочувственно вздохнула и жестом предложила женщине сесть. Та с готовностью опустилась на свободный стул, вытянула ноги в высоких кожаных сапогах, небрежно закинула за голову руку. Во второй она держала стакан. В отличие от большинства посетителей кабака, она пила виски — и, делая глоток, даже не морщилась.
— А ты ничего не пьёшь, дорогуша? — поинтересовалась она, с нескрываемым любопытством изучая Руби с головы до ног. — Неужто просто посидеть в такую дыру пришла?
— Я жду друга, — соврала Руби.
В уголке губ женщины обозначилась ухмылка.
— Вот как. Интересно.
Руби поёрзала. К счастью, женщина решила больше не задавать вопросов и, напевая под нос моряцкую песню, принялась катать виски по стенкам стакана. Руби поняла, что это её шанс.
— Вы часто бываете в «Лютом роге»?
— Парни любят сюда ходить. Не только они. За день через «Лютый рог» проходит столько людей, сколько императорскому дворцу и не снилось. Но что же это я? — женщина взглянула на Руби сквозь стакан. — Ты ведь и сама всё это знаешь, дорогуша. Иначе не встречалась бы со своим «другом» здесь.
Щёки Руби вспыхнули. Рука, которая покоилась под столом, сжалась в кулак. Женщина говорила непринуждённо, но что-то в её нарочито лёгких манерах настораживало, сулило опасность.
— Именно поэтому мне так интересно, — медленно, взвешивая каждое слово, проговорила Руби. — Почему из всех возможных мест вы выбрали кабак, который располагается так далеко от порта? Возможно, и у вас есть причина выпивать именно здесь.
Она била наугад, но, похоже, попала. Женщина сощурилась. Казалось, её взгляд обратился ножом, который пытался процарапать дорогу к самому нутру Руби. Руби не отводила глаз.
— Расслабься, — наконец расхохоталась женщина. — Это твои делишки, не мои.
Руби с трудом сдержала выдох облегчения. Она не только сумела избежать щекотливых вопросов, но и выяснила кое-что полезное. Как она и думала, «Лютый рог» был местом встреч. Людный дешёвый кабак — идеальное прикрытие для злоумышленников всех мастей. Скажем, моряки. Они только вернулись из Шедарского халифата — могли ли они привезти контрабанду, для которой теперь искали покупателей? А ведь Руби видела, как пару раз к морякам подсаживались незнакомцы. Возможно, у каждого посетителя «Лютого рога» был свой тёмный секрет.
Но с кем, в таком случае, заключила сделку Фэй?
Женщина подпёрла подбородок рукой, хотела что-то сказать, когда вдруг дверь открылась, и на пороге — Руби округлила глаза — возник Мин. Его лисьи уши нервно дёргались, шерсть на хвосте стояла дыбом, а лицо было таким бледным, словно Мин явился прямиком с любимого кладбища Кло. Обежав кабак вороватым взглядом, он приметил знакомый плащ и стал торопливо пробиваться к столику, бормоча под нос скомканные извинения.
— Твой друг? — усмехнулась соседка Руби.
Та неохотно кивнула. Отступать было поздно: Мин прокладывал себе путь сквозь толпу с решимостью бронепоезда.
— Что ты тут... — первым делом зашипел он.
Руби вскочила и, делая вид, что рванулась вперёд ради приветствия, изо всех сил наступила ему ногу. «Молчи!» — читалось в этом яростном жесте. Мин побагровел. «Вы с Лаэртом меня до пенсии раньше срока доведёте!» — кричала каждая чёрточка его лица. Пару секунд они с Руби сердито таращились друг на друга.
— Нам лучше поговорить снаружи, — сказала Руби, заметив, как моряки начинают с подозрением коситься в их сторону.
— С превеликим удовольствием, — скрипнул зубами Мин.
Он ухватил Руби за локоть. Она обернулась, чтобы попрощаться с женщиной, но та уже исчезла. Наверное, ушла к барной стойке и пропала в облаках сигаретного дыма.
— Ты ничего не заказывала? — спросил Мин.
Руби покачала головой.
— Хорошо. Хоть на что-то у тебя мозгов хватило.
Руби невольно выдохнула: Мин не говорил в таком тоне даже в самый первый день, когда они только встретились в холле поместья. Всего час назад он болтал, шутил и уплетал за обе щёки булочку с корицей — а сейчас будто обратился ледяной статуей, с которой больно было даже соприкасаться. От презрения в его глазах у Руби скрутило живот. Мин наверняка проигрывал в голове худшие сценарии. Поймай он её на улице, Руби могла соврать, что заблудилась. Но здесь, в «Лютом роге»... Она выглядела преступницей.
К Мину возвращались опасения, от которых он так старался отмахнуться. А главное, к нему возвращались воспоминания — о временах, когда он сам появился в поместье, и о злополучном выстреле, который едва не убил Лаэрта.
Мин выволок Руби наружу. Она хотела объясниться, но он и слушать не желал: отдёрнув руку, как если бы Руби подцепила в кабаке смертельную болячку, он с неестественно прямой спиной зашагал прочь. Руби с трудом за ним поспевала. Лицо пылало, а в голове ураганом кружились разрозненные слова, которые никак не складывались в цельное предложение. Нужно ли сказать, что она увидела «Лютый рог» во сне — или это ещё сильнее насторожит Мина? Может, всё-таки соврать? Но как?
— Стой! — окликнула Руби.
Мин даже не замедлил шаг, только буркнул:
— Шевелись. Стоять будем в поместье, когда ты будешь объясняться перед Лаэртом. Ох, ну почему из всех мест тебя понесло именно в это?
— Ты знаешь «Лютый рог»?
Руби замерла, вынудив Мина оглянуться. Он тоже остановился. Руби смотрела во все глаза, и Мин, смутившись, скрестил руки на груди, отвёл взгляд, прижал уши к голове.
— Я ведь секретарь королевского детектива. Разумеется, знаю.
Руби прищурилась. Мин что-то недоговаривал.
— Как ты меня нашёл?
Он постучал себя по носу.
— Уши и хвост у меня не для декора, знаешь ли. У вайренов превосходный нюх, и... Чёрт возьми! — он оскалился, будто разъярённый лис. — Почему я вообще что-то тебе рассказываю? Я ведь думал, я так и знал, что ты объявилась в поместье не к добру. Ладно, ты обвела вокруг пальца нас — но Лаэрта! Хочешь поговорить? Говори. Что ты делала в «Лютом роге»?
Руби часто заморгала. Хотя она понимала, что всё это время Мин просто изображал симпатию ради Лаэрта, его слова больно кольнули сердце. Меньше всего она хотела навлечь на жителей поместья несчастье. Этого хватило и с Ианом.
— Я пришла за информацией.
— И за какой же? — фыркнул Мин, да так, что прядь на его лбу подлетела. — Как убить Лаэрта?
Руби хотела ответить спокойно — но перед глазами вдруг возник образ леди Лавинии, навеки застывшей в клети узкого гроба. От одной мысли, что там мог лежать Лаэрт, этот невозможный, этот вечно улыбающийся Лаэрт, всё внутри обожгло, и Руби выкрикнула:
— Ты сошёл с ума!
Лицо Мина пошло пятнами.
— А о чём я должен был подумать? Ты просто сбежала от меня и пришла в то самое место, где... — Он осёкся. — Всё. Хватит. И слова от тебя больше слушать не желаю. Оправдываться будешь перед Лаэртом.
Руби схватилась за виски.
— Да погоди ты! Неужели ты правда думаешь, что я хотела вас убить? Мин, да вы единственные, за кого я могу держаться!
Мин открыл рот — но тут осознал смысл сказанного и застыл, вытянув от изумления лицо. В глазах Руби закипали слёзы. Эти слова она вытащила из самых глубин души.
Последние месяцы рядом не было никого. Родители покинули их с Ианом уже давно. «Друзья» исчезли сразу же, как только о Руби поползли дурные слухи. Дуракам, которые ничего не смыслили в произошедшем, нравилось судачить об убийстве Иана и строить самые безумные теории. Вне зависимости от того, какую роль они приписывали Руби, люди стали её избегать: никому не хотелось повторить судьбу Иана.
Признавать истину было и смешно, и горько, но Руби считала, что врать самой себе глупо. Да, она нашла спасение в вымышленных персонажах. Да, она нуждалась в них не только для того, чтобы отыскать выход и вернуться в свою одинокую, опустевшую реальность. Герои «Реверанса смерти» оказались не просто живыми людьми — они были первыми, кто, подобно Лаэрту на похоронах леди Лавинии, протянул Руби руку. Даже несмотря на то, что её, как и в настоящем мире, подозревали в преступлении. И пускай на самом деле жители поместья верили не ей, а Лаэрту...
Они от неё не отвернулись. И это было главное.
Руби выпрямила спину. Она намеревалась сражаться за доверие Мина до победного. Он же устало взъерошил волосы, вздохнул, поковырял носком ботинка разбитую мостовую.
— Я... Я не знаю, что думать, Фэй. Я хочу верить тебе, но... — Его уши вдруг встали торчком, а хвост распушился. — Иди ко мне. Быстро.
Руби устало упёрла руку в бок.
— Да как же мне переубедить тебя?
— Фэй!
Только после этого вскрика, полного неподдельного ужаса, Руби осознала опасность. Она обернулась — лицо чуть не вспороло зазубренное лезвие. Вскрикнув, Руби отшатнулась, бросилась к Мину, но вокруг запястья сомкнулась крепкая рука.
Этот фрагмент можно читать под музыку: Sebastian Pecznik, Soundbrewery, Axel Tenner — Edge. Ставьте на повтор
Из темноты возник высокий мужчина с длинными серыми волосами. Его волчьи глаза с вертикальным зрачком хищно пылали, а на губах играла усмешка: Руби с Мином были для него зайчатами, которых он намеревался отведать на ужин.
— Отпусти её! — потребовал Мин.
Его голос дрожал, глаза от страха стали круглыми и слезились, плечи ходили ходуном. Он пытался сделать шаг, но тело отказывалось подчиняться, тянуло назад, прочь из переулка. Довольный такой реакцией, мужчина рывком потянул Руби на себя. В его свободной руке изнывал от нетерпения кинжал — Руби в панике наблюдала, как с каждой секундой остриё неминуемо приближается к лицу.
— Кого? — усмехнулся мужчина. — Её? Хм... Дай-ка подумать... Нет.
Руби вскричала: кинжал метнулся ей навстречу. Но прежде, чем он достиг цели, Мин всё же нашёл в себе силы сорваться с места и, обратившись рыжей стрелой, со всей силы врезался в нападавшего плечом. Все трое рухнули на землю. Мин навалился на мужчину, и кинжал, вылетев у того из руки, зазвенел по мостовой. Руби кинулась следом. Мужчина, ни капли не переживая о своём положении, расхохотался.
— Гляди-ка! А я думал, ты всё такой же трус.
«Что?» — выдохнула Руби. Стараясь не оборачиваться, она упала на колени, зашарила руками по земле: как только солнце над крышами пропало, переулок погрузился в непроглядную мглу, и высмотреть кинжал никак не получалось.
— Неужто за пять лет лисёнок обрёл смелость?
— Заткнись, — прорычал Мин.
Руби наконец нащупала кинжал. В этот момент мужчина, бросив смеяться, без малейшего усилия скинул Мина с себя, приложил его спиной о мостовую. Мин охнул. Руби поспешила на выручку, но тут из-за угла появился ещё один бандит — долговязый парень в тряпичной маске, над которой виднелись равнодушные зелёные глаза. Он перехватил Руби и, прижав к себе, стал выкручивать руку до тех пор, пока она со слезами не разжала пальцы. Кинжал опять упал.
— Засранец, — выплюнула она.
Долговязый парень только хмыкнул и пнул кинжал в сторону мужчины с волчьими глазами. Тот невозмутимо поднял оружие и, направив остриё на Мина, первым делом пнул его по рёбрам. Мин согнулся, застонал.
— Ну что, мой дорогой лисёнок. Вот всё и вернулось на круги своя. Ты же не думал, что Лаэрт будет защищать тебя вечно?
Руби принялась лихорадочно осматриваться в поисках оружия — или, может, знакомой женщины из «Лютого рога». Как назло, из кабака никто не выходил, а тьма, клубившаяся в переулке, напрочь сбивала с толку.
Тем временем мужчина с волчьими глазами сел рядом с Мином на корточки, схватил его за волосы, вынуждая поднять голову.
— Как он, кстати, поживает? Ещё не окочурился? Хотя вряд ли. В противном случае тебя бы уже вышвырнули на улицу, как бесполезную шавку — которой ты, если ты вдруг забыл, и являешься.
Руби закусила губу, проклиная и долговязого парня, и свои мозги, которые просто отказывались работать.
— Вардис... — прохрипел Мин. — Когда ты вышел?
— Да вот, вчера, — небрежно дёрнул плечом тот. — А мне рассказывали, ты все эти пять лет от страха трясся? Ни разу в этом квартале не показывался. Правильно. Знал, что не получил дозволения.
Руби застыла: мужчина по имени Вардис наотмашь ударил кинжалом. Мин закричал. По его плечу протянулась глубокая царапина, к которой сразу подступила кровь. Не успел Мин даже отдышаться, как Вардис снова поднёс кинжал к его коже — но вместо того, чтобы нанести новую рану, отвёл в сторону обрывок ткани. Под ним пряталась красная метка, похожая на татуировку в виде волчьего когтя.
— Ха. А был бы посмелее, попытался бы выжечь. Признай, лисёнок. Ты скучал по этому чувству.
Мина трясло. Всё это время Вардис не отпускал его, не позволял лечь, и потому кровь из раны барабанила по мостовой, собиралась вязкой лужицей, от одного вида которой по телу Руби растекалась слабость.
Она сразу вспоминала смерть Иана. Если Мин...
«Нет. Ни за что. Думай!»
— Я... — Мин облизнул пересохшие губы. — Я больше не твой раб.
— О, правда?
Перед тем, как выпустить волосы Мина, Вардис приложил его лицом о мостовую. Руби зажмурилась. Мысли в голове лихорадочно метались — у неё не получалось ухватить ни одной.
Вардис извлёк из кармана предмет, похожий на шахматную фигуру ферзя. Один его вид привёл Мина в ужас: он вжался в мостовую, словно надеялся стать маленьким и незаметным, залепетал мольбы, от которых по сердцу Руби будто заскребли когтями. Мин и правда казался сейчас беззащитным лисёнком, которого до полусмерти избил глумливый охотник.
— Узнаёшь? — сверкнул глазами Вардис. — Я вот не очень. Нужно проверить, ты так не считаешь? Убедиться, что это действительно твоя Печать Повиновения. Как же там...
Он раскрыл ладонь, и ферзь полыхнул багровым светом. Мин взвыл, сжался, закрыл голову руками.
— Ой, — с нарочитым удивлением обронил Вардис. — Прости. За пять лет успел забыть, как этой штукой пользоваться. Вот что бывает, когда отправляешь своего хозяина в тюрьму, лисёнок.
Ферзь разгорелся ещё сильнее. Вой Мина перешёл в сдавленные всхлипы. То, что Вардис назвал Печатью Повиновения, не причиняло ему физического вреда — но вынуждало испытывать муки, от которых хотелось выцарапать собственную душу.
Руби прикусила язык. Будь это нормальная игра, она смогла бы высвободиться из хватки долговязого парня с помощью QTE*. Сиди себе на диване и прожимай вовремя кнопки геймпада — что может быть проще! Но чёртов «Реверанс смерти» не был чёртовой игрой. Он стал реальностью во всём, не только в красивых нарядах и добрых жителях поместья. Мин был настоящим. Его боль была настоящей. Угроза его жизни... была настоящей.
*QTE — quick time event. Игровая механика, при которой во время динамичной, часто напряжённой сцены на экране появляется кнопка. Игрок должен нажать её за ограниченное время.
«Что ж. Придётся придумать QTE самой».
— Мин! — вскричала Руби, всем телом подавшись вперёд. Парень, разумеется, держал крепко, поэтому она сделала единственное, что могла: разыграла глубокий обморок.
— Вардис... — начал долговязый парень.
Он мог с лёгкостью проверить её, причинив боль, но ждал приказа — и Руби не упустила шанс. Как только он, утратив бдительность, ослабил хватку, она извернулась и изо всех сил засадила ему каблуком в колено. Каблуки у туфель Кло были славными, крепкими и очень жёсткими. Парень охнул. Руби для верности ударила его по верхней части ступни и оттолкнула. «Посмотрим, куда тебя теперь заведёт дорога приключений, придурок!»
Вардис обернулся, начал вставать. Руби прыжком сократила дистанцию. Теперь её рука тоже сжимала кинжал — она успела выхватить его из ножен на поясе долговязого парня.
— Фэй, — выдохнул Мин.
Пытаясь выиграть время, он сквозь боль потянулся вперёд, ухватил Вардиса за подол плаща, дёрнул, не сдержав стона. Вардис покачнулся. Всего на мгновение — но этого хватило, чтобы Руби сумела подобраться ближе и ударить кинжалом по его руке, в которой уже начала разгораться багровым светом Печать Повиновения. Вардис разжал пальцы. Подбирать Печать было некогда, поэтому Руби пинком отправила её куда подальше.
— Надо было бить в шею, — усмехнулся Вардис.
Руби отшатнулась, но Вардис оказался быстрее: будто не замечая боли в раненой руке, он вскинул её и ухватил Руби за шею. От его железной хватки резко стало нечем дышать. Капюшон слетел с головы. Рассматривая Руби, Вардис придвинулся ближе, и она ощутила на щеке его частое дыхание. Сейчас он напоминал даже не волка — быка, которому не терпелось броситься в атаку.
— Хм... Где-то я уже видел твою мордашку. Как бы там ни было... — Его пальцы сжались ещё крепче, и перед глазами Руби запрыгали тёмные пятна. — Тебе пойдёт моя Метка Повиновения.
— Ага, сейчас. Размечтался!
Руби выпустила кинжал, и тот упал прямо в подставленную руку Мина. Стиснув зубы, Мин вонзил его Вардису в лодыжку.
Вардис захрипел, взбрыкнул, как взбесившийся конь, ногой ударил Мина по лицу. В этот момент подоспел долговязый парень, который за волосы оттащил Руби прочь. Тяжело дыша, Вардис перехватил рукоять кинжала. Его взгляд перебегал между Мином и Руби: он не мог решить, с кем поплатиться в первую очередь. Из раны на его руке сочилась кровь, в ноге застрял кинжал, но ему, казалось, было всё равно. Словно боль делала его только сильнее.
«Это конец», — осознала Руби. Они с «Реверансом смерти» вели нечестную игру, и она только что потерпела сокрушительное поражение. А всё потому, что приняла ошибочное решение и сунулась туда, куда ни в коем случае не следовало.
От мысли, что впредь она обречена бродить по коридорам Юнити, фрагмент за фрагментом утрачивая саму себя, на глаза навернулись слёзы.
И в этот момент за спиной раздался выстрел.
Конец музыкального фрагмента
Руби почувствовала, как капюшон окатило чужой кровью. Долговязый парень прекратил тянуть её за волосы — а в следующее мгновение упал на мостовую мёртвым. Руби обернулась.
Посреди переулка, вытянув руку с пистолетом, стоял Лаэрт.
Руби не видела его таким даже после возвращения от мадам Вейлы. Каждая чёрточка его лица ожесточилась, в жёлтом глазу бесновался огонь, но взгляд при этом был холоден и сосредоточен. Казалось, вместо людей Лаэрт видит перед собой мишени. Он не раскаивался, не колебался. Он просто стрелял. Просто убивал — так, будто делал это прежде тысячи раз.
Дуло уставилось на Вардиса. Опасаясь, как бы ей не воспользовались в роли живого щита, Руби метнулась в сторону, к Мину. Воздух рассекла ещё одна пуля. Вардис увернулся и бросился наутёк. Несмотря на раны, он двигался проворно, перемещался зигзагами, и Лаэрту никак не удавалось по нему попасть.
В конце концов он нырнул за угол. Лаэрт бросился в погоню, но было слишком поздно: Вардис скрылся. Лаэрт ругнулся, опустил руку. Его глаз, не моргая, впивался во тьму переулка, а грудь часто вздымалась и опадала — он словно готов был в любой момент взорваться изнутри.
— Лаэрт! — окликнула Руби.
Думать о манерах было некогда: едва опасность миновала, Мин не выдержал, затрясся, как в приступе лихорадки. Под его носом запеклась кровь, правая щека опухла, глаза покраснели от слёз, а рукав раненой руки стал насквозь мокрым и неприятно тёплым. Лаэрт моргнул, стряхнул с себя оцепенение и уже через миг оказался рядом.
— Позвольте.
Руби отодвинулась. Лаэрт опустился на колени, первым делом прижал к ране Мина платок. Мин в ответ судорожно всхлипнул, стиснул запястье Лаэрта, да так отчаянно, что всё внутри Руби несколько раз перевернулось. Она опустилась рядом, погладила его по спине. Мин расплакался пуще прежнего. Он пытался что-то сказать, но никак не мог совладать с голосом, и в конце концов Лаэрт не выдержал, обнял его, погладил по волосам.
— Всё хорошо, всё позади, — прошептал он. — Мы здесь, Мин, ты не один. Всё хорошо. Всё хорошо.
Он старался говорить спокойно, мягко, но Руби видела, как дрожат его пальцы, как во взгляде ломается лёд. Лаэрт и сам сразу показался больным — будто Вардис вонзил ему кинжал всего в нескольких дюймах от сердца.
— Мисс Фэй, — хрипло окликнул он.
Руби с готовностью выпрямилась.
— Вы не ранены? — Она покачала головой, и Лаэрт дёрнул уголком губ, рисуя на лице самую неправдоподобную в империи улыбку. — Хорошо. Тогда добегите, пожалуйста, до выхода из переулка и позовите стражу. И ещё врача.
* * *
Остаток дня прошёл в суете. Руби сразу поняла, почему прошлым вечером Лаэрт вернулся от мадам Вейлы так поздно: имперская стража работала... долго.
Мина забрал врач. Руби хотелось пойти следом, но солдаты имперской армии, которые несли в столице ночной дозор, настояли на допросе. Пришлось подчиниться и, стоя прямо посреди залитого кровью переулка, отвечать на бесконечные вопросы.
Руби хотела воспользоваться шансом и рассказать о незаконных делах в «Лютом роге», но Лаэрт, перехватив её взгляд, легонько покачал головой. Руби догадывалась, почему. «Лютый рог» явно существовал не первый год. В этом гиблом переулке наверняка и прежде происходили стычки — но кабак до сих пор не закрылся. Он был выгоден. Может, кто-то из имперской стражи сам приходил сюда заключать сделки. А может, солдаты просто выполняли приказ.
Чтобы объясниться, понадобилось немало ушной лапши. На вкус она получилась сомнительной, но Лаэрт добавил соуса из невинных улыбочек и горячих заверений, так что в конце концов их с Руби оставили в покое.
Усатый стражник — главный среди дозорных — приказал унести тело долговязого парня, а сам повернулся к Лаэрту.
— Повезло тебе, парень, что ты королевский детектив, а не то повесили бы на тебя убийство. Ох... — Он потёр переносицу, со вздохом покачал головой. — Вардиса мы поищем, не волнуйтесь. Завтра утром его рожа будет смотреть с каждой стены Этернума — попадётся, никуда не денется.
Лаэрт оставил эти слова без ответа, лишь сжал руки в кулаки. Руби показалось, он не нагрубил стражнику только потому, что знал его и неплохо к нему относился.
— Ты, кстати, Печать Повиновения нигде не видел? Улика, как-никак. По протоколу забрать полагается.
Лаэрт улыбнулся.
— Прости, Даррелл. Не уследил.
— Может, леди видела? — повернулся к Руби стражник по имени Даррелл.
Руби тоже улыбнулась.
— Нет. Леди не видела. Леди была занята вопросом своего выживания.
Даррелл хлопнул себя по животу — точь-в-точь кот, раздосадованный отсутствием еды в миске.
— Ну, на нет и суда нет. Завтра при свете дня поищем. Вы, ребята, по темноте-то сильно не гуляйте. Друга вашего до утра из больницы не отпустят, так что найдите ночлег да отдохните как следует. А мы уж Вардисом займёмся.
Проводив Руби и Лаэрта к выходу из переулка, он принялся раздавать приказы остальным стражникам. Лаэрт обхватил Руби за локоть, потянул её за собой. Он явно сердился, и Руби не хотелось лишний раз его тревожить, но она всё же переступила через смущение и попросила вернуться к тому месту, где оставила пакеты с покупками. Там, в конце концов, лежал её билет на завтрашний приём в императорском дворце.
Если, конечно, после всего случившегося Лаэрт не выгонит её взашей.
Лаэрт настоял на том, чтобы оставить пакеты в «Даре Окулуса» — они с Руби как раз успевали заглянуть туда до закрытия. Там работал миловидный дедушка в круглых очках. Пару лет назад Лаэрт спас его от мошенников, так что дедушка был преисполнен решимости охранять пакеты тщательнее, чем Пушок — Философский камень. Лаэрт, несмотря на дурное настроение, посмеялся, сказал, что достаточно будет просто подержать их до утра за прилавком.
— Спасибо, мистер Хайтер. О, и ещё... Простите, что беспокою, но нет ли у вас случаем пары ненужных плащей?
— Вам, господин Алердайн, я готов хоть весь свой гардероб отдать! — просиял дедушка.
Он скрылся за дверью, которая соединяла лавку с небольшим домиком — там мистер Хайтер жил со своей женой. Лаэрт со вздохом приложил ладонь ко лбу, пробормотал что-то вроде: «Вот поэтому ты и попался мошенникам», после чего тряхнул головой и повернулся к Руби.
— Зачем нам плащи? — спросила она.
— Чтоб нас самих не приняли за беглых преступников, — отозвался Лаэрт. — И пустили в больницу.
Руби бросила взгляд в отражение на витрине. Да уж, выглядела она... жутко. Волосы растрепались, капюшон пропитался кровью, рукав порвался, а глаза таращились так, будто она была городской сумасшедшей. Вдобавок лицо и руки покрывала вереница ссадин — Руби заработала их, когда упала вместе с Вардисом и Мином. Лаэрт был хотя бы цел, но на его груди отпечатались алые пятна — кровь Мина, а под глазами залегли усталые тени.
— Вы можете остаться здесь, — сказал он вдруг.
— Исключено, — покачала головой Руби. — Это я втянула Мина в неприятности. Вы правда думаете, что после такого я просто махну на него рукой и останусь вести с мистером Хайтером профилактические беседы о мошенниках?
— Нет, — чуть помолчав, ответил Лаэрт. — Я так не думаю.
Руби никак не могла понять, на кого направлена его злость. Лаэрт ведь наверняка догадался, что Мин, избегавший заглядывать в этот квартал целых пять лет, пришёл к «Лютому рогу» из-за неё. И наверняка задавал себе кучу вопросов, на которые не существовало адекватных ответов. Так почему он до сих пор не потребовал объяснений? Не передал Руби стражникам? У него ведь были все основания подозревать её в обмане. И даже в сговоре с Вардисом.
Но Лаэрт ничего не требовал и никому её не передавал. Хотя — Руби отчётливо это видела — всё внутри него бурлило, как кипящая вода, а глаз впивался в пространство с таким ожесточением, словно Лаэрт намеревался разорвать само мироздание. Может, в этом был виноват лёгкий полумрак, царивший в лавке перед закрытием, а может, выражение его лица, но Руби смотрела на Лаэрта — и совсем его не узнавала.
Хотя она ведь и впрямь не знала о нём ничего. До сегодняшнего дня она даже не подозревала, что он способен так хладнокровно убить человека. Пускай преступника. Но всё равно — человека.
Наконец мистер Хайтер принёс плащи. Лаэрт с Руби поблагодарили и, попрощавшись, вышли на улицу, где уже окончательно стемнело. В отличие от поместья, здесь, в сердце Этернума, звёзды затмевал свет фонарей, а луна над черепичными крышами казалась невыразительной, потерянной. Глядя на неё, будто в ожидании помощи, Руби скинула испачканный плащ. Лаэрт набросил ей на плечи новый — судя по опрятному, но чуть устаревшему крою, он принадлежал миссис Хайтер.
— Вы дрожите, — заметил Лаэрт. — Вы точно не ранены?
Руби покачала головой, посильнее запахнула плащ, уткнулась носом в воротник, от которого пахло ветивером. За минувший час её трясло уже раз шестой. Вечерний холод и промозглый ветер, долетавший со стороны моря, были здесь ни при чём: Руби вспоминала нападение Вардиса. Сейчас, когда адреналин схлынул, она думала о кинжале, о Печати Повиновения, о том, как Вардис мучил Мина, как она сама в любой момент рисковала погибнуть — и не могла справиться с ужасом.
А ещё не могла выкинуть из головы Иана. Мин ведь не повторил его судьбу лишь чудом. Лишь потому, что рядом вовремя оказался Лаэрт.
— Простите, — сказала Руби. — Я потеряла самообладание.
Лаэрт задержал на ней долгий взгляд.
— ...Ясно.
Он тоже переоделся и, сбросив плащи в ближайшую мусорку, призывно махнул рукой. Шагал он широко, и для того, чтобы идти с ним вровень, приходилось едва ли не бежать.
— Куда вы дели Печать Повиновения? — спросила Руби.
— Как вы поняли? — прищурился Лаэрт.
Он всё ещё казался отстранённым, незнакомым, но Руби уже привыкла говорить с ним о делах — и зацепилась за это чувство, стараясь не слишком углубляться в мрачные размышления о будущем.
— Стражники намерены вернуться за Печатью только утром. Ни за что не поверю, что вы бы такое допустили. Вардис на свободе. Да, он вряд ли рискнёт сейчас светиться, но ведь у него могут быть сообщники. А если Печать опять окажется у него...
Припомнив зловещий свет, за которым следовали жалобные вскрики Мина, Руби сжала руки в кулаки. Лаэрт заметил это — и твёрдо сказал:
— Не окажется.
— Значит, печать у вас, — догадалась Руби.
Лаэрт кивнул.
— Когда вы успели?
— Пока вы ходили за стражей. Я знал, что они захотят забрать Печать, и не мог допустить старую ошибку. Только никому не говорите. Я сейчас скрываю улику — если об этом станет известно, последствия могут быть очень серьёзными. Особенно для Мина.
«Он боится, — осознала Руби. — Подозревает, что кто-то из стражи может отдать Печать Вардису».
Если так подумать, пять лет назад Вардиса вряд ли упекли за решётку на пару с Печатью. Конечно, игра могла подбросить ему сюжетный предмет прямо в карман... Но чем дальше, тем меньше Руби воспринимала «Реверанс смерти» как запрограммированный вымысел. Скорее, Печать Вардису отдал тот, кто водил дела с преступниками в «Лютом роге». Но зачем? Ради денег? А были ли у Вардиса, пробывшего в тюрьме пять лет, деньги?
Откуда он вообще взялся в переулке, этот Вардис? На рояле в кустах приехал? Да ещё и «бога из машины» с собой прихватил — Лаэрт ведь тоже оказался там весьма кстати.
— Как вы нас нашли? — спросила Руби.
Лаэрт повёл плечом.
— Случайно. По пути из императорского дворца я услышал о досрочном освобождении Вардиса. А поскольку у него на Мина зуб... — Он вскинул голову, скользнул взглядом по крышам, будто видел опасность в каждой тени. — Я решил проверить этот квартал, собрать информацию, чтобы как можно быстрее вывести его из игры.
Руби печально усмехнулась.
— Да уж. Нам очень повезло, что вы такой оперативный, господин Лаэрт.
— Нет. Нам очень повезло, что вы оказались находчивым и храбрым человеком, мисс Фэй. Если бы не вы...
— Мин вообще бы не пошёл в «Лютый рог», — с горечью сказала Руби.
— Вардис подстерёг бы его где-нибудь ещё. Это был лишь вопрос времени. Важно то, что вы его защитили. Спасибо. Я не представляю, что было бы, если бы...
Лаэрт не договорил, только опустил голову и спрятал руки в карманах плаща. Вспомнив, каким жестоким был в момент стычки с Вардисом его взгляд, Руби осторожно коснулась его локтя. Она ни разу не задумывалась об этом всерьёз, но ведь Лаэрт застал войну Эридана и Тании. И сегодня она убедилась: он сражался. Не один раз. И, должно быть, не раз кого-то терял.
Она узнавала в его взгляде собственный страх — страх лишиться того, что осталось.
— Мы не дадим Мина в обиду, — сказала она.
— Никогда, — ответил, накрыв её ладонь своей, Лаэрт.
Идти до больницы оказалось недалеко. Руби представляла её небольшой комнатушкой, где пахнет травами и вечно горят благовония, но Этернум не зря назывался столицей империи. Их с Лаэртом встретило двухэтажное здание, освещённое новыми лампами — таких Руби не видела даже в поместье Лаэрта. Здание пока не дотягивало до современных больниц из реального мира, но от лазаретов двадцатого века отставало уже несильно. По чистеньким коридорам неустанно сновали врачи в белых халатах. К счастью, масок чумных докторов здесь не носили и кровопусканием не увлекались.
Приятного вида медсестра попросила Руби подождать в приёмной, а сама повела Лаэрта наверх. Он вернулся минут через двадцать — за это время Руби успела несколько раз испугаться мелькнувших за окнами теней. Она понимала, что это глупо, но ей всюду мерещился Вардис. Его волчьи глаза, хищная улыбка, ненормальная устойчивость к боли... Его зазубренный кинжал и алчное выражение лица.
Тебе пойдёт моя Метка Повиновения.
— Мисс Фэй?
Руби вздрогнула. Лаэрт опустился рядом, устало зачесал назад волосы.
— Простите. Не хотел вас пугать. Думаю, сейчас нам с вами тут делать нечего. Только если хотите отдохнуть.
Руби покачала головой, но ни она, ни Лаэрт не сдвинулись с места. Оба слишком вымотались и, пускай сидеть без дела было невыносимо, пока не могли найти в себе силы встать.
— Как себя чувствует Мин?
Лаэрт принялся в задумчивости теребить край повязки.
— Лучше. Врач сказал, что выпишет его послезавтра. Дальше о нём уже позаботится Лирис.
— А как он... ну... с моральной точки зрения?
Лаэрт прикрыл лицо ладонью.
— Не знаю, мисс Фэй. Ему дали снотворное, так что сейчас он отдыхает. Проведаем его утром. Если он захочет поговорить...
Они замолкли. Руби, сцепив руки в замок, перебирала большими пальцами. Лаэрт опять принялся терзать край повязки. Руби невольно скосила взгляд: она очень хотела знать, что Лаэрт под ней прячет. Но ракурс оказался неудачным, и любопытство пришлось поумерить.
— Давайте пройдёмся, — предложил Лаэрт.
Руби бросила взгляд в окно, за которым клубилась тьма, скудно озаряемая золотом фонарей.
— Не бойтесь. Если Вардис придёт, мы будем готовы.
«Как тебе всегда удаётся так безошибочно считать выражение моего лица, господин нарисованный мальчик?» — невольно улыбнулась Руби. Лаэрт улыбнулся в ответ. Наконец-то по-настоящему. Руби по-прежнему не могла взять в толк, почему он до сих пор ей доверяет, но спросить не решалась.
Боялась потерять то, что осталось.
Они вышли на ночной воздух, и Лаэрт взял Руби под локоть. Прямо как в самый первый день, на третьем этаже поместья, где ей мерещились призраки. Сейчас вместо призраков Руби боялась живого человека, а вместо хорроров — реальности, но кое-что оставалось неизменным. Спокойствие, которое приносила рука Лаэрта. Его взгляд, который говорил: «Переживать не о чем, мисс Фэй. Вы не одна».
— Куда мы идём? — поинтересовалась Руби.
Лаэрт ответил после зевка.
— За кофе. Поезда ночью не ходят, так что в поместье мы до завтра не вернёмся. Но, если хотите, могу отвести вас к мистеру Хайтеру.
— Ещё чего! — качнула головой Руби. — Если уж не спать, так вместе. И вообще, я в этот квартал больше ни ногой. Не хватало ещё всю ночь ворочаться и думать, что же там происходит в этом треклятом «Лютом роге».
Лаэрт слабо усмехнулся.
— Справедливо.
Идти пришлось далеко. Этернум уже погрузился в сон: здесь, вдали от центра, жизнь по ночам останавливалась. Окна заволакивала тьма. Улицы, окутанные дымкой, притихли, лишь время от времени лаяли собаки да скреблись по мусорным бакам голодные кошки. На вокзале столица показалась Руби величественной. А сейчас она думала, что Этернум не так уж отличается от обычного города — огромного и оттого неуправляемого. Как во всякой столице, здесь попадались как уютные живописные уголки, так и жуткие подворотни. Жизнь — она всегда где-то между булочками с корицей и дешёвым пивом из «Лютого рога».
В пути Руби с Лаэртом почти не разговаривали. Руби хотелось задать тысячу вопросов — про Вардиса, про прошлое Мина, — но Лаэрт сказал:
— Давайте позже. Мне нужно подумать.
Думал он до самой кофейни. Небольшое круглосуточное кафе глядело окнами прямо на море. Едва заслышав всплеск волн, Руби выдохнула, выпустила руку Лаэрта — и устремилась к берегу. Под ногами уютно заскрипели доски причала. Волосы, подхваченные ветром, взметнулись белыми лентами, а холодные воды, казалось, успокаивающе коснулись самых потаёных уголков души. Море Руби любила. Она видела его редко, но всякий раз вспоминала, как его впервые показал ей Иан.
«Однажды мы угоним корабль, — сказал он в тот день, щурясь на солнце, встающее над горизонтом. — И станем настоящими пиратами. Будем пить ром, охотиться за сокровищами, грабить караваны...»
«Ну какие караваны на море, Иан?» — упрекнула его Руби.
Он засмеялся.
«Да. Ты права. Ну и чёрт с ними, с караванами — больно они нам нужны? Лучше давай... найдём остров, который будет принадлежать только нам. И назовём его в нашу честь».
Пока Руби стояла у края причала, с печалью улыбаясь воспоминаниям, Лаэрт принёс из кофейни две огромные кружки. Кофе в таких никто не подавал, даже в вымышленных мирах, но, когда к тебе среди ночи заявляется уставший королевский детектив, ты готов сварить ему хоть целый таз. Хорошо всё-таки быть Лаэртом Алердайном.
Он устроился на краю причала, достал из кармана сигареты.
— Прошу прощения, мисс Фэй. Я помню, что обещал вам, но...
— Но именно об этом вы думали последние полчаса, так? — улыбнулась Руби. — Всё нормально. День сегодня был тяжёлый.
— Это уж точно, — хмыкнул, щёлкнув зажигалкой, Лаэрт.
Этот фрагмент можно читать под музыку: Wuthering Waves, TLK天翔 — Entrust It to the Wind. Ставьте на повтор
К ночным небесам поднялось облако дыма. Здесь, на причале, где почти не было фонарей, звёзды казались ярче, а на волнах серебряными монетками играл лунный свет. Руби опустилась рядом с Лаэртом. Ветер приносил лепестки незнакомых цветов — по словам Лаэрта, они распускали свои алые бутоны в середине мая и облетали уже через несколько дней.
— Дивортиумы. Так мы их называем. На древнем танийском языке это означает «прощание», — сказал он, провожая взглядом вереницу лепестков на воде. — Говорят, на заре времён богиня Ланиакея преподнесла эти цветы богу Алракису, провожая его на войну с хаосом. А когда он ушёл...
Руби поймала лепесток в ладонь, пальцем погладила нежные края.
— ...начался сезон дождей. С тех пор каждый год в середине мая, сразу после того, как отцветают дивортиумы, приходят пасмурные дни. Люди верят, что это Ланиакея тоскует по своему возлюбленному.
— Выходит, Алракис не выжил в войне с хаосом?
Лаэрт прикрыл глаза.
— Алракис умер гораздо позже. На небезызвестной вам войне Тании с Эриданом. Поэтому я верю скорее в то, что Ланиакея плачет по всем войнам, на которые ей приходилось провожать Алракиса.
Руби убрала палец, и лепесток, подхваченный ветром, взмыл к тёмным небесам. Лаэрт выпустил ему вслед ещё одну струйку дыма.
— Мисс Фэй.
— Вы хотите знать, что я делала в «Лютом роге».
— Я должен спросить.
Руби вздохнула, обхватила обеими руками кружку с кофе. Лаэрт не торопил, но она чувствовала, как он неотрывно смотрит, как пытается сложить в уме картину произошедшего. Руби закусила губу. Как бы ей хотелось просто рассказать ему правду. Перестать быть Фэй. Чем больше Руби узнавала о ней, тем меньше хотела проживать её историю.
И тем более умирать её смертью.
Она завела за ухо прядь упавших на лицо волос, подняла взгляд к небу, на котором серебрились звёзды.
— Я хотела узнать о своём прошлом.
Лаэрт постучал пальцем по кружке, но перебивать не стал.
— Это прозвучит ужасно нелепо. Даже хуже, чем амнезия, но... — Руби слабо улыбнулась. — Я видела сон.
Она рассказала, как увидела вывеску «Лютого рога», как последовала за воспоминанием к выходу из переулка, как приметила «Дары Окулуса» и встретилась со знакомым Фэй. Выбирать слова приходилось тщательно, чтобы ненароком не запутаться. Подробности про Юнити тоже пришлось опустить — Руби и без того нагородила чуши, за которую на месте Лаэрта отправила бы себя в дом с мягкими стенами.
Лаэрт ответил не сразу. Стряхнул с сигареты пепел, поскрёб большим пальцем подбородок, сощурился в пустоту. И наконец сказал:
— Ясно.
— И это всё? — удивилась Руби.
С губ Лаэрта слетел тихий смешок.
— А что тут ещё говорить? Не такой уж он и нелепый, ваш рассказ. Снами в нашем мире заведует богиня Виндемиатрикс, покровительница магии и ночи. Поэтому люди порой видят в них предзнаменования... или воспоминания.
Руби склонила голову набок, оглядела его профиль, озаренный луной.
— Почему вы мне верите?
— Потому что вижу, что вы не врёте. Если бы вы помнили прошлое, вы бы знали, как бессмысленно прятаться от вайрена. А если бы вы в самом деле работали с Вардисом, вы бы бросили Мина в переулке. На худой конец, вы бы воспользовались шансом сбежать, когда я предложил вам остаться у мистера Хайтера.
«Так это была проверка! — вспыхнула Руби. — Наглец!»
— Куда больше меня волнует другое, — добавил Лаэрт. — Почему вы не обратились за помощью к Мину или ко мне? Почему решили пойти в «Лютый рог» сами? Вы ведь должны были понимать, насколько это рискованно.
Смущённо кашлянув, Руби опустила глаза в кружку.
— Я боялась, что вы мне не поверите.
— Я поверил в вашу амнезию.
— Знаю, знаю, — пробормотала Руби. — Просто...
Она замолкла, принялась водить пальцем по краю кружки. Ветер принёс на колени очередной лепесток дивортиума. Наблюдая за тем, как он трепещет под холодными порывами, Руби пыталась найти честный ответ на вопрос Лаэрта. О чём она думала, когда в одиночку сорвалась в «Лютый рог»? На что она рассчитывала? Неужели в самом деле не видела другого выхода — или же не хотела его видеть?
— Всё в порядке, мисс Фэй. Я не сержусь. Я понимаю. И именно по этой причине... дам вам тот же совет, который дали мне вы.
Лаэрт отвёл в сторону сигарету, посмотрел на Руби с неожиданной мягкостью — прежде он удостаивал подобным взглядом только других жителей поместья.
— Не молчите. Позвольте вам помочь.
Глаза Руби наполнились слезами. В тот момент ей хотелось одного — рассказать Лаэрту про Иана, но она только мотнула головой:
— Господин Лаэрт, у меня есть предчувствие, что моё прошлое «я» связано со смертью леди Лавинии куда теснее, чем кажется. Даже если я в самом деле её не убивала... Я могла натворить ужасных дел, и я не хочу, чтобы из-за этого кто-нибудь из вас... Как Мин... Или леди Лавиния...
«Или Иан...»
— Я боюсь, господин Лаэрт. Я боюсь, что смерть следует за мной по пятам — и прежде, чем она доберётся до меня, она заберёт всех, кто со мной соприкасается.
Она не хотела плакать. Правда, не хотела — меньше всего ей хотелось мучить и без того уставшего Лаэрта своими глупыми слезами. Но пережитое за сегодня, от похорон леди Лавинии до стычки в переулке, вдруг сплелось кинжалом страшнее лезвия Вардиса и ударило под дых так яростно, что Руби не справилась. По щекам побежали мокрые дорожки. Руби нахмурилась, попыталась стереть их, но Лаэрт не позволил: перехватил запястье и мягко сжал его в пальцах, по обыкновению затянутых в перчатку.
— О, мисс Фэй. Разумеется, вы тесно связаны со смертью леди Лавинии, — сказал он. — Я не буду лгать: это правда очень опасно. Мы не знаем, что скрывает ваше прошлое, и рискуем каждую секунду. Даже сейчас, когда просто сидим на причале. Но... мы хотя бы делаем это вместе.
Руби всхлипнула, и Лаэрт привлёк её к себе, погладил по волосам.
— Простите за прямоту, но вы и сами сегодня убедились: рано или поздно зло всё равно вас настигнет. Оттого, что вы нам про него не расскажете, безопаснее не станет. Напротив. Мы лишь окажемся не готовы к угрозе, которую таит ваше прошлое — и не сможем защитить ни вас, ни себя. Вы хотите этого?
Руби замотала головой, и Лаэрт слабо усмехнулся.
— Тогда давайте договоримся с этого дня полагаться друг на друга больше. Люди в поместье сложные. И все они, без исключения, хранят тайны, которые могут оказаться даже пострашнее ваших. Но это не значит, что хоть кто-то из них, — обхватив Руби за плечи, Лаэрт вынудил её отстраниться, заглянул ей в глаза, — останется один.
— Но...
— Никаких «но», — Лаэрт провёл большими пальцами под её глазами, стирая слёзы. — Вы теперь тоже часть поместья, мисс Фэй. И впредь, с чем бы вам ни приходилось сражаться, вы не будете делать это в одиночку.
Он, наверное, пытался утешить, но от его слов, проникнутых теплом, Руби расплакалась только сильнее. Лаэрт снова её обнял. Прижимаясь к нему, Руби не могла сдержать дрожь. Это было нечестно. Это было так нечестно: единственные люди, с которыми она снова ощутила себя живой, были ненастоящими.
Она знала, что не должна привязываться. Что это глупое решение, о котором она пожалеет.
Но в тот момент на причале, в окружении алых лепестков, что несли к горизонту своё нежное «прощай», она позволила себе хотя бы ненадолго раствориться в иллюзии и всем сердцем поверить: она больше не одна.