БОНУС.
Полгода. Шесть долгих месяцев, которые должны были что-то изменить, но для Феликса они превратились в бесконечную череду одинаковых дней. Он с головой ушёл в работу, как в штормовое убежище, пытаясь заглушить голоса прошлого грохотом новых дел. Офис пах старой бумагой, пылью и одиночеством.
Феликс сидел за своим столом, заваленным папками, в строгом, но слегка помятом офисном костюме — белая рубашка с расстёгнутым воротником, тёмные брюки. Видели бы его сейчас те, кто знал старого Феликса — он позволял себе такие мелкие вольности. Погружённый в изучение очередного запутанного досье, Федикс вёл вилкой, наматывая дешёвую лапшу быстрого приготовления. Вкус был знакомым до тошноты.
Внезапно в дверь раздался резкий, настойчивый стук. Непривычный, чужой в этой вечерней тишине. Феликс вздрогнул, чуть не пролив бульон на документы. Он с набитым ртом, неловко сглотнув, поднялся из-за стола и, вытирая руки о брюки, направился к выходу.
— Кто там? — пробурчал Феликс, ещё жуя, и рывком открыл дверь.
На пороге, подсвеченный тусклым светом коридорных ламп, стоял Хёнджин.
Хёнджин выглядел... иначе. Не тем запуганным мальчишкой из кошмарного прошлого. В его позе была новая, обретенная уверенность, а на губах играла лёгкая, почти хищная улыбка, которая не предвещала ничего хорошего.
— Долго же ты, — произнёс Хёнджин, и его голос звучал спокойно, даже насмешливо.
Не дожидаясь приглашения, Хёнджин шагнул вперёд, легко прошмыгнув мимо ошеломлённого Феликса, и очутился в офисе. Его взгляд медленно скользнул по беспорядку, по папкам, по чашке с лапшой, и эта улыбка на его лице стала ещё шире.
Феликс застыл на пороге, всё ещё с вилкой в руке. Лапша остывала. Он смотрел на спину Хёнджина, на его расслабленные плечи, и что-то ёкнуло у него внутри — тревожное и знакомое. Хёнджин обернулся, и его глаза встретились с глазами Феликса. В них не было ни капли прежнего страха — только тёплый, живой огонь, который Феликс помнил так хорошо.
— Скучал? — Хёнджин бросил это небрежно, но в его взгляде была вся вселенная намёков и общих воспоминаний.
Феликс наконец проглотил лапшу.
— Ты... — он кашлянул, пытаясь вернуть себе дар речи. — Ты же должен был быть в другом городе. На стажировке.
Хёнджин рассмеялся, коротко и тихо.
— Сорвал её. Решил, что есть дела поважнее. — Хёнджин сделал шаг к Феликсу, и расстояние между ними внезапно сократилось до опасного минимума. Пахло его одеколоном — тем самым, который Феликс подарил ему на прощание. — Например, проверить, мой парень уже совсем записался в трудоголики или ещё нет.
Феликс почувствовал, как тепло разливается по его груди, смывая шестимесячную усталость. Он опустил вилку.
— И что? Проверил?
— Пока что вижу только, что без меня ты питаешься отвратительно, — Хёнджин дотронулся до его щеки, смахнув несуществующую крошку. Его пальцы были тёплыми. — И что я скучал. Сильно.
— Иди сюда, — Хёнджин распахнул руки, и в его голосе звучала тёплая, манящая улыбка. Но Феликс лишь усмехнулся в ответ — коротко, дерзко, — и сделал вид, что проходит мимо, будто не замечая приглашения.
Феликс не успел сделать и шага.
Руки Хёнджина — сильные, уверенные — обхватили талию Феликса. Без лишних усилий, но с непререкаемой властностью он развернул его и посадил на край офисного стола. Папки хрустнули под весом, ручка с лёгким стуком покатилась на пол.
— Куда это ты собрался? — голос Хёнджина прозвучал низко, прямо у самого уха Феликса, горячим, влажным шёпотом.
Феликс попыталось оттолкнуть его, сделать вид, что сердится, но его запястья уже были мягко прижаты ладонями Хёнджина к столешнице по обе стороны от бёдер. Он оказался в ловушке. Хёнджин стоял между его расставленных ног, всем телом блокируя любую возможность к бегству.
— Выпусти, — попытался приказать Феликс, но его голос дрогнул, выдав волнение, а в глазах вспыхнул тот самый дерзкий огонёк, который сводил Хёнджина с ума.
— А если нет? — Хёнджин наклонился ещё ближе. Его губы почти коснулись шеи Феликса, он чувствовал бешеный пульс, стучащий в её основании. Один из его пальцев высвободился и медленно провёл линию от запястья Феликса до сгиба локтя, ощущая, как по коже бегут мурашки. — Что ты сделаешь? Арестуешь меня, агент Ли?
Феликс резко выдохнул, его грудь вздымалась. Он попытался сомкнуть колени, но они лишь плотнее обхватили бёдра Хёнджина.
— Может быть, — его ответ прозвучал хрипло. Он дёрнул запястьями, проверяя хватку, но та лишь усилилась. — За неподчинение и... нападение на сотрудника.
— Нападение? — Хёнджин рассмеялся тихим, счастливым смехом и, наконец, закрыл последнюю дистанцию, прижавшись лбом к его лбу. Его дыхание смешалось с дыханием Феликса. — Это не нападение. Это... задержание. Пока не получу всё, что хочу.
— Зачем? — Феликс выдохнул, и его голос звучал низко, с лёгкой дрожью вызова. Он перестал бороться, позволив запястьям оставаться в этой тёплой, но неоспоримой ловушке. Вместо этого Феликс медленно раздвинул колени ещё шире, сильнее обхватывая бёдра Хёнджина, притягивая его ближе. — У тебя нет на это полномочий.
— О, у меня есть все полномочия, — сказал Хёнджин, не отрываясь от его взгляда.
Хёнджин наклонился, и его губы коснулись основания шеи Феликса — не поцелуй, а лёгкий, обжигающий укус, за которым последовал такой же лёгкий, успокаивающий язык.
Феликс резко вдохнул, его веки задрожали.
— И... и какие вопросы у следователя? — ему с трудом удалось выговорить это ровно.
Хёнджин отстранился, его глаза блестели азартом.
— Вопрос первый, — он прижался всем телом, позволив Феликсу почувствовать всю твёрдую длину своего возбуждения через слои ткани. Феликс непроизвольно дёрнул бёдрами навстречу. — Почему такой образцовый агент, как ты, вдруг разрешил себе такой беспорядок на столе? — Его пальцы разжали пуговицу пиджака Феликса и скользнули под рубашку, ладонью ощущая горячую, гладкую кожу живота.
Феликс закинул голову назад, издав сдавленный стон.
— Занят... был.
— Второй вопрос, — Хёнджин не отставал, его рука поползла выше, к груди, щекоча нервные окончания, но не дотрагиваясь до сосков, доводя до исступления. — Почему он не отвечал на мои сообщения? Все шесть месяцев.
— Не хотел... отвлекаться, — вымучил Феликс, уже полностью отдаваясь на волю этих мучительных, восхитительных прикосновений.
— Врёшь, — прошептал Хёнджин, и наконец его пальцы ущипнули твёрдый, напряжённый сосок сквозь ткань рубашки.
Феликс вздрогнул всем телом, его ноги рефлекторно сомкнулись на бёдрах Хёнджина, зажимая его ещё сильнее.
— Хёнджин... — это прозвучало как мольба и как предупреждение.
— Третий и главный вопрос, — Хёнджин прижался лбом к его виску, его дыхание сбилось. — Где твоя спальня? Потому что мой приговор — пожизненное заключение. И я пришёл его привести в исполнение. Прямо сейчас.
— Хёнджин, — голос Феликса прозвучал сдавленно, больше похожий на стон, чем на протест.
Язык Хёнджина глубоко вошёл в рот Феликса, выжигая всё, кроме вкуса его, только его. Звук, который издал Феликс, был немым стоном, потерянным где-то между их сцепленными ртами.
Его руки не медлили. Пальцы вцепились в воротник рубашки Феликса, и с резким, грубым звуком рвущейся ткани, пуговицы отлетели, рассыпавшись по столу и полу. Хёнджин отбросил лоскуты материи в стороны, обнажая гладкую, горячую кожу, поднимающуюся и опускающуюся в такт частому, сбившемуся дыханию.
Хёнджин не стал медлить. Его губы, мокрые и обжигающие, обрушились на ключицу Феликса — не целуя, а кусая, заставляя того выгибаться и хрипло стонать. Он спускался ниже, оставляя на коже влажный, горячий след, по центру груди, к её центру.
Феликс лежал на столе, полностью отданный на его милость, его пальцы впились в край столешницы, костяшки побелели. Его глаза были закрыты, на лице — маска блаженного страдания.
Хёнджин навис над ним, его дыхание обжигало кожу. Он наклонился к правому соску, уже твёрдому и напряжённому, и не стал церемониться. Его язык, широкий и шершавый, прошёлся по нему одним долгим, медленным, влажным движением, снизу вверх, заставив всё тело Феликса содрогнуться в судороге наслаждения.
— А-а-ах... — вырвалось у Феликса, его голос был сиплым, чужим.
— Хёнджин... — попытался протестовать Феликс, но это звучало как мольба.
— Молчи, — отрезал Хёнджин, и его руки резко потянули Феликса за бёдра на себя, заставляя того соскользнуть со стола и встать на ноги, пошатнувшись. — Я соскучился по этому телу. По каждому его сантиметру.
Прежде чем Феликс успел опомниться, сильные руки грубо развернули его спиной к Хёнджину. Одна ладонь легла между лопаток, уверенно, но нежно наклонив его вперёд, так что он упёрся ладонями в прохладную столешницу. Вторая рука легла на его поясницу, властно прижимая к себе, так что Феликс чувствовал каждый твёрдый изгиб тела Хёнджина через одежду.
Пальцы Хёнджина, дрожащие от нетерпения, впились в пояс брюк Феликса. Резким движением вниз он стянул их вместе с трусами, сбрасывая к его лодыжкам. Воздух в офисе ударил по обнажённой коже, и Феликс вздрогнул, но не от холода — от пожирающего взгляда, который скользил по нему, по каждому сантиметру его обнажённой спины, ягодиц, бёдер.
— Чёрт, Феликс... — голос Хёнджина сорвался на низкий, животный шёпот, полный благоговения и неконтролируемой жажды. Он приник к его спине, всем телом, ощущая жар его кожи. Его губы обжигающе прижались к уху Феликса. — Я хочу тебя. Сейчас. Всю. До последней чёртовой клеточки.
— Хоти, — выдохнул Феликс, и это было не согласие, а признание, мольба, сданный форт.
Феликс услышал за спиной резкий звук расстёгивающейся молнии, шелест ткани. И затем — кончик, твёрдый, обжигающе горячий, упёрся в его напряжённое, неподготовленное входное колечко. Хёнджин не стал церемониться, не стал ждать. Одним мощным, властным движением бёдер он вошёл в него — глубоко, до предела, разрывая на части и заполняя собой всё.
Феликс громко, сдавленно застонал, его пальцы побелели, вцепившись в край стола. Боль и невероятное, всепоглощающее затуманили сознание.
Хёнджин не дал ему опомниться. Его руки впились в бёдра Феликса, прижимая его ещё сильнее к себе, и он начал двигаться. Грубо, без ритма, глубоко, выбивая из Феликса каждый стон, каждый вздох. Каждый толчок был заявлением, каждое движение — обещанием.
Хёнджин наклонился над ним, его грудь прижалась к вспотевшей спине Феликса, его губы нашли шею, кусая и целуя её.
— Ты прекрасен — слова Хёнджина рвались вместе с дыханием, с каждым мощным толчком.
Феликс мог только закусывать губу до крови, пытаясь заглушить свои собственные громкие, постыдные, сладострастные стоны, которые вырывались с каждым движением Хёнджина внутри него. Офисный стол скрипел и бился о стену в такт их бешеному ритму, его ножки отчаянно скребли по полу. Мир сузился до этого стола, до этого тела за его спиной, до этого нестерпимого, восхитительного трения, которое сводило его с ума.
Феликс приподнялся на локтях, его спина выгнулась изящной, молящей дугой. Это движение позволило Хёнджину войти глубже, под другим углом, и следующее мощное, безжалостно грубо, намеренно наткнулось на ту самую точку внутри него.
— Мх..— громкий, сдавленный стон вырвался из груди Феликса, его глаза закатились. Его пальцы бешено заскребли по полированной поверхности стола, ища точку опоры, которая могла бы удержать его в этом шторме. Ему было не просто приятно — его тело трепетало от каждого удара, каждая клетка кричала от переизбытка ощущений.
Внезапно Хёнджин отстранился. Его ч...н с влажным звуком вышел из разомкнувшегося, покрасневшего входа Феликса.
Феликс бессознательно, жалобно захныкал от пустоты и резкой потери контакта.
Но его протест замер на губах, когда он почувствовал нечто другое. Горячее, влажное, невероятно нежное и в то же время развратное. Язык. Настойчивый кончик языка Хёнджина ласково, но уверенно скользнул по его растянутому, чувствительному колечку, заставив всё его тело содрогнуться в шоковой волне наслаждения.
— Хёнджин! — его крик прозвучал хрипло, в нём смешались шок, стыд и невероятное, запретное возбуждение. — Ты с ума сошел! Остановись!
Он попытался отползти, вырваться из этой немыслимой, унизительной и самой возбуждающей ласки, но грубая, властная рука легла на его поясницу, пригвоздив к месту с неумолимой силой.
— Хёнджин это уже слишком... — его протесты стали тише, превратились в прерывистые стоны. Он уже не боролся, а лишь мелко дрожал, отдаваясь на волю происходящего. — Пожалуйста...
Но Хёнджин не слушал. Он не останавливался. Он не просто лизал, он входил внутрь.
Это было последней каплей. Не в силах больше сдерживаться, с громким, срывающимся криком, Феликс кончил, его тело напряглось в мощной, долгой судороге, разбрасывая по столу и своему животу тёплую, липкую жидкость.
Силы окончательно покинули их. Они рухнули на прохладный пол, тяжело дыша, в полном истощении, в луже собственного пота, слюны. Их тела спутались в беспомощном, прекрасном беспорядке.
Неловкая тишина после блаженства длилась ровно до того момента, пока Феликс не попытался пошевелиться.
— Осторожно! — Феликс вдруг зашипел, замирая. — Ты локтем мне в почку уперся! не Двигайся!
— Я не двигаюсь, это ты вертишься как угорь на сковородке! — огрызнулся Хёнджин, пытаясь высвободить свою руку, которая затекла под весом Феликса. — И вообще, ты весь липкий. Как клейстер.
— А кто меня таким сделал, гений? — Феликс фыркнул и попытался отодвинуться, но вместо этого задел головой о ножку стола. — Ай! Чёрт! Видишь? Даже мебель против меня! Это всё потому, что ты не мог дойти до спальни, как нормальный человек!
— Нормальный человек? — Хёнджин приподнялся на локте, смотря на него с возмущением.
Феликс покраснел до корней волос.
— Все забей! Ты сюда по делу точно не пришел!
— Какому ещё делу? По делу о краже моего сердца? — язвительно произнёс Хёнджин, но тут же сморщился. — Ой, это даже для меня слишком слащаво, прости.
— Да, идиот, — Феликс толкнул его плечо, но беззлобно. — И отодвинься, ты на моей ноге лежишь. Она затекла. Я её не чувствую. Я теперь хромой агент. Спасибо тебе.
— Ага, а я хромой следователь, потому что ты мне всю спину исцарапал, — Хёнджин показал на свои красные полосы.
— Сам виноват! Не надо было так... так... — Феликс запнулся, подбирая слово.
— Так гениально? Так страстно? Так... — начал подначивать Хёнджин.
— Так НЕАККУРАТНО! — выпалил Феликс, указывая на лужу на полу. — Посмотри на это! Это же биологическая опасность! Здесь же нельзя будет работать!
Хёнджин посмотрел на лужу, потом на Феликса, потом снова на лужу.
— Знаешь, что я вижу? — сказал он с нарочитой глубокомысленностью. — Я вижу звёздную карту наших отношений. Очень... абстрактную.
Феликс простонал и повалился на спину, закрыв лицо руками.
— Я тебя ненавижу. Я тебя уволю. Я тебя арестую.
— За что? За порчу государственного имущества? — Хёнджин лёг рядом и ткнул его в бок. — Или за то, что я испортил твой строгий костюм? Кстати, о костюме... Кажется, я порвал твою рубашку.
Наступила мёртвая тишь. Феликс медленно убрал руки с лица. В его глазах читался неподдельный ужас.
— Мою... мою рубашку от Zegna? За которую я три месяца откладывал? Ты порвал её?
Хёнджин замер. Он понял, что совершил стратегическую ошибку.
— Э...она того не стоила? Очень неудобная ткань... Колючая...
Феликс медленно поднялся с пола с видом мстительного ангела смерти.
— Хван Хёнджин. Ты мёртв. Мне даже не жаль, что ты мой бойфренд.
— Я её зашью! Я вышью на ней сердечко! — залепетал Хёнджин, отползая от него к двери.
— Сердечко?! — взревел Феликс, хватая с пола первый попавшийся под руку предмет — им оказался стресс-мячик в виде смайлика. — Я тебе сейчас не сердечко вышью!
И он запустил смайликом в Хёнджина, который уже поднялся на ноги и пытался открыть дверь. Мячик попал ему точно в затылок.
— Ай! Это жестокое обращение! — взвизгнул Хёнджин, потирая голову.
— Жалуйся начальству! — рявкнул Феликс, уже подбирая для следующего броска папку с делами. — Ой, погоди... Начальство здесь — это Я!
Их ссора превратилась в нелепую погоню по кабинету за залихватский смех Хёнджина и гневные, но уже беззлобные вопли Феликса. Казалось, даже порванная рубашка не могла всерьёз испортить им настроение.
************************
Ровно восемь лет. Каждый год Минхо проживал, как один сплошной удар молотком по совести. Он ненавидел себя. Ненавидел ту ночь, тот выбор, тот страх, что сломал его жизнь. Тюремная решётка отпечаталась не только на окне, но и на его душе.
И вот сегодня. Дверь камеры открылась с непривычно громким, не тюремным скрипом. Его выпускали. Сердце бешено колотилось, не веря в свободу.
Он вышел на улицу последним из своей группы. Остальные уже стояли, запрокинув головы, вдыхая полной грудью воздух, который пах не цементной пылью и дезинфекцией, а дождём, асфальтом и... свободой. Они улыбались, некоторые плакали, обнимались.
Минхо медленно переступил порог, и его глаза, привыкшие к полумраку, зажмурились от яркого солнечного света. Он сделал первый глоток того самого «прекрасного воздуха»... и поперхнулся.
Прямо перед ними, прислонившись к чёрному внедорожнику, стояли они. Хёнджин и Феликс. Они не смотрели на бывших заключённых. Они смотрели друг на друга. Хёнджин что-то шептал на ухо Феликсу, и тот заливисто смеялся, отталкивая его плечо, но его глаза сияли. На пальце у Хёнджина золотом поблёскивало обручальное кольцо. Такое же было и на пальце Феликса.
В этот момент к тюремным воротам с шиком подкатила ещё одна машина. Из неё под заводную музыку выпрыгнула Дженни. Она выглядела старше, мудрее, но в её глазах всё так же играли озорные искорки.
— Ну что, мои любимые преступники, — растянула она, окидывая их насмешливым, но незлым взглядом. — Отсидели? Подумали о вечном?
Она обвела взглядом их ошеломлённые лица и ухмыльнулась.
— Раз уж вы уже прошли тюремный университет, будете теперь работать на нас. Отрабатывать. Помогать агентам. Чтобы мы вас наконец-то простили. — Она сделала паузу, давая словам проникнуть в сознание. — Если, конечно, не боитесь.
Она повернулась к Хёнджину и Феликсу и... подмигнула. Подмигнула так, будто это была их общая, давно задуманная шутка.
Минхо смотрел то на улыбающуюся Дженни, то на счастливую пару у внедорожника, то на своих товарищей, в чьих глазах вместо страха теперь горела неуверенная, но живая надежда. И что-то щёлкнуло у него внутри. Это была не ловушка. Это был... билет назад. Шанс, которого они все так жаждали, но боялись даже представить.
Уголки губ Минхо сами собой дрогнули, пытаясь сложиться в улыбку. Воздух снова пах свободой. Но на этот раз — свободой с смыслом. История не заканчивалась. Она только начиналась. И финал её был пока не написан.
*******************
2722 слов.
в моём канале зарисовки выходят раньше - тгк: зарисовки лисы. @lisaserions
все вопросы @monanabilisa