Дневник Алексайо

— Юная хранительница, — шелестел голос Божества, чьи глаза, настолько морозные и голубые, холоднее льдов человеческого и демонического миров. Свет не была в тех мирах, но слышала достаточно от других хранителей, чтобы иметь с чем сравнить. Смущенно она опустила взор, поклонившись. Божество в своем облике, словно и было той статуей с зала, чей рот не открывался, а голос звучал в голове и вокруг одновременно. — Примешь ли ты честь стать одной из Четырех Повелителей? Первой, но ставшей последней.

И Свет слушала, она слушала долгий монолог Божества, чьи немигающие глаза, прожигали в ней дыру, чьи слова будто и не оставляли места для пререканий. С каждым словом оного, хранительница понимала, Божество считало стать Повелителем высшим даром, сколь ношей. В голове возник соответствующий вопрос, почему она, а не мать?

— Если Повелители не оправдают ваших ожиданий, предадут ваш приказ, — поклонилась Свет, опустив лик. Она с решимостью приняла волю и новую судьбу, становясь Ванессой, Четвертой Повелительницей, главной и ответственной за остальных трех, еще не ставших Повелителей. — То я понесу наказание за всех четверых.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Наблюдая за статуей Божества, Крылатая желала ответов, которые никогда не сможет получить. Её лицо оставалось беспристрастным, полным задумчивой меланхолии, зная, что маленький личный Албер происходит за стенами зала. Она посмотрела вверх, но не увидела звезд. Она чувствовала, как умирал хранитель за хранителем, как медленно расшатывалось то недалекое равновесие, которое они смогли обрести для этого мира. Для чего наложены запреты Божества? Почему оно никогда не смотрело на них? Почему Божеству всё равно, что Первый Повелитель, Гилай прямо сейчас убивал одного за другим хранителей баланса и порядка, к которому оно так стремилось, которых Божество собственноручно сотворило? Крылатая задавалась вопросом, если бы они были творениями Создателя Человечества, другого Столпа, были бы они спасены, узнав о том, что хранители, если бы он был их Создателем и Творцом, на грани не уничтожения, а полноценного вымирания. Ответ, к печали Крылатой очевиден. Нет. Создателю Человечества, как и Божеству, абсолютно безразлична судьба их творений, не пример ли тому существование Скверны?

Одна из хранительниц бежала к ней. Дора, обладающая способностью удвоения, ценное существо, её соратница, её частичное дитя и частица её самой, не может умереть прямо сейчас. Иначе баланс падет рано, слишком рано, когда люди еще не полностью осознали самих себя и не попытались вступить в битву за свой мир и существование. Пусть судьба, слышишь богиня Мирьям, будет более благосклонна к ним.

— Крылатая, Гилай буйствует! Большинство хранителей погибли, тяжело ранены, — закричала Дора и Крылатая обернулась. Дора с ужасом и беспокойством взирала на неё, пока Крылатая, глава хранителей, ступала к ней. В руках у неё появилось внушительное копье с фениксом в дизайне, частично воплощающую её суть. Дора верная, умная, преданная. Она должна понимать, что происходило. Близился конец хранителей, пусть она этого не желала признавать. То, что происходит, должно произойти. Хранители падут, вопрос лишь во времени, которое Крылатая отсрочит насколько это возможно любыми способами, любыми возможностями и действиями.

— Свет не видать, — сообщила ей Дора, от скрытого беспокойства за ту, которую породили все хранители, слышимого в её голосе, Крылатая тонко улыбнулась.

— Это славно, не к чему ей видеть это, — задумчиво произнесла Крылатая. Медленно её одеяния развеваются, на груди появилась частичная броня. Крылатая частично облачилась, к видимому замешательству Доры. — Она слишком мала и невинна. К сожалению, из меня вышел плохая родительница. Дора, я приношу извинения.

— Почему? — полузадушено прошептала Дора, отступив назад, потрясённо охая. — Почему вы не собираетесь ничего делать?

Потому что тогда шанса не будет, желала ответить Крылатая, но промолчала. Если она сразится в полную силу против Первого Повелителя и убьёт его, то хранители баланса точно погибнут, но от разгневанной руки Божества, за то, что они вмешались в действия, в которые вступать не следовало. Крылатая не раз думала об этом, взвешивая все риски и варианты. Она задавалась вопросом почему Первым Повелителем считался Гилай, если первой стала Свет? Третий и Второй Повелители еще не родились, по всей видимости, но Четвертой Повелительницей стала Свет, чье имя стало Ванесса. Дело явно не в силе, но разгадать ход мыслей Божества, задачка слишком сложная для Крылатой, когда идет вопрос о выживании мира. Когда-то целью хранителей, до поддержания баланса по прихоти Божества стало уничтожение человечества. Нелепость. Хотя посмотреть на реакцию Создателя Человечества, узнавшего, что его творение убили творения Божества, было бы забавно. Крылатая прижала копье, чей наконечник обращен к небу, к груди Доры, которая настороженно схватилась за древко.

— Пожалуйста, Крылатая, — отчаянно молила Дора, с блестящими от слез глазами, губы её безудержно дрожали. Она не испытывала чувство предательства, к удивлению, Крылатой. Лишь желала узнать ответ, который Крылатая не желала давать. — Почему...

Взрывы раздались снаружи, но никто внутри зала не дрогнул. Гилай, бывший хранителем, к смеху, не участвовавший в создании той, в кого в конечном итоге влюбился, ставший демоном, к удивлению всех хранителей, и ей самой, стал верной рукой Божества, к негодованию всех. Хранитель, ставший демоном, ситуация тревожная, навевающая определённые мысли и опасения, которые подтвердились. Крылатая провела рукой по своим волнистым волосам и вздохнула. Она, сжав губы, покачала головой и наклонившись, мягко сжала плечи Доры.

— Не забывай, что мы хранители баланса, — мягко сказала Крылатая, стирая скатывающиеся слезы по щекам потерянной Доры, полной бессилия. — Во чтобы то не стало, живи.

Тихо вскрикнув, Дора исчезла вместе с копьем, который послужил возможностью покинуть их цитадель. На лице Крылатой появился шлем, она со спокойствием всего мира ожидала прибытие Гилая, отказываясь позволить продолжать непотребства в её цитадели. Боль пронзила спину и образовались призрачные крылья, распахнувшиеся во всю длину. Перья мягко светились, полупрозрачные. Все хранители, мёртвые, живые, раненные и на грани смерти, абсолютно все, кроме Доры и Света, Гилай давно перестал считаться хранителем, обратились в перья, ставшими ей крыльями. Конец хранителей близок, но она произведёт его на своих условиях. Крылатая будет бороться до конца, чтобы баланс восстановился, и, кто знает, возможно, в далеком будущем, спустя миллионы лет, мир сможет жить без хранителей баланса, чтобы не захлопнуться. Крылатой всего-то нужно узнать причину, по которой мир изначально стал нестабилен, чтобы её исправить. Велик шанс, что бог ткачества Идо знал из-за чего, но и есть шанс, что не знал. Одно Крылатая знала точно, Идо сможет в случае чего, заменить Крылатую, заменить хранителей в нелегком деле поддержания баланса.

— Глава, — с недоброй усмешкой протянул Гилай, свернув глазами, растрепывая непослушные розовые волосы. — Какая встреча. Не то, чтобы я пытался вас избегать или что-то в этом роде...

— Я всегда ждала тебя, — протянула Крылатая, задумчиво взирая на Гилая, с чем-то похожим на печаль, от которой глаза Гилая опасно сузились в недовольстве. — Я всегда ждала, что ты придешь ко мне, но ты не приходил. Ты стал демоном, стал Первым Повелителем, но так и не пришел ко мне.

Замолкнув, Крылатая не желала повторять вопрос Доры, зная, что Гилай не ответит ей. Он взирал на неё с неуверенностью и испугом, сделавшим его таким молодым, что её сердце сжалось. Он быстро скрыл эмоции и недовольно цыкнул, закатывая глаза. В руках у него появился меч, а в словах сквозил гнев и недовольство на грани возмущения:

— Вы могли относится ко мне иначе, чем к другим, говорить за моей спиной, бросать осуждающие взгляды за то, чем являлась моя суть, запрещать любви к Свету, но... Не любить Свет, ненавидеть её, насмехаться над ней, стать причиной её неуверенности и слез, такое я стерпеть не могу.

Моргнув, Крылатая встретила удар, созданным мечом, скрывая замешательство и внутреннее смятение. Её лицо оставалось сглажено пустым, к большему раздражению Гилая, который раз аз разом пытался нанести ей смертельный удар, чтобы доказать что-то, что она не могла понять, но это что-то, во что он желал верить. Крылатая не могла понять, как она могла так сильно их подвести? Как всё дошло до такого? Почему никто из них не подошел к ней, чтобы всё обсудить, плюнуть яд в лицо, спросить её наконец, вместо этого, прибегнув к радикальным мерам. Неужели, они не считали, что она, глава, первая хранительница, не смоет ничего сделать? Неужели, она так мало значила и стоила в их глазах? С каждым обменом ударом Гилай хмурился все сильнее. Крылатая вспоминала их тренировки, как она обучала Гилая владению мечом, предаваясь меланхолии.

— Ты так сильно ненавидишь меня, — прошептала Крылатая, отступив назад от демонической атаки. Её слова остались неуслышанными, так и не дошедшими до адресата, который с мрачным ликованием, создал разрушительный удар, пошатнувший колоны, которые начали разрушаться, покрываясь трещинами. Лишь статуя Божества осталась невинной и незатронутой, невозмутимой и такой же далекой, словно Божество видело всё, что происходило и решило, что вступать и изменить что-то не стоило усилий. Чернильные глаза Крылатой, под стать её волосам, словно она, лишь воплощение ночного, темного неба, где от звезд, только белая кожа, как пустые пергаментные листы. Где от заметок и записей лишь внушительные шрамы на спине, в назидание за её действия, как предупреждение тому, что будет, если Крылатая ослушается. Но она слушала заветы Божества, делала так, как ей приказывали. Почему Божеству наплевать? Зачем оно их создавало, чтобы после наблюдать за их гибелью?

Перья осыпались по всему разрушенному залу, мягко паря вокруг, игнорируемые Гилаем, когда он с острой улыбкой выбил меч из рук Крылатой, которая спокойно наблюдала за тем, как он схватил её за горло, крепко сжав. С тихим хмыком со стороны Крылатой, Гилай поздно осознал свою ошибку, когда перья засветились вокруг него. Отбросив Крылатую в статую Божества, он успел уклониться от большинства взрывов, оставшись невредимым. Хмуро наблюдая, как Крылатая неторопливо встала с колен, держась за горло, Гилай шел в её сторону, сжима меч, злясь на себя, что колеблется убить её. Шлем спал с неё, он удивленно остановился. С бесцветным выражением, Крылатая смотрела как шлем рассыпался в ничто, как и её частичное облачение броней. Лицо, как и видимые участки кожи, отметил Гилай, стали пепельно-серыми, утратив привычную белоснежность. Он медленно подошел к ней, не зная, задушить или пронзить мечом, может вовсе обезглавить, вспоминая про её способность восстать из мертвых, мог только застыть, в полушаге от неё. На лице и ладонях, пока она встала во весь рост, чтобы посмотреть на него, появились трещины, которые разрастались. Крылатая осыпалась, подобно тому, как разрушались колоны и зал. С опустошением Гилай взирал на то, как Крылатая умирала на его глазах даже не от его руки. В последний момент, с осыпающимися руками и частично исчезнувшим лицом, она улыбнулась, мягко, как делал в редкие моменты, потянувшись к его волосам, но так и не коснувшись их. Он видел движения губ, но так и не смог услышать её слова.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Олицетворением её силы являлась душа, которая становилась клинком. Олицетворением силы Гилая, как то, что осталось от его прошлого хранителя, являлись его чувства. Он не знал того, что являлось её силой, но она знала о его.

Ванесса помнила многое, о своих сожалениях, боли предательства, о том с чего всё началось, и она помнила о своей любви. Хранители баланса, что за громкое название, но это то, чем была и она, и её семья.

— Не повторяй мои ошибки, Свет, — руки матери лежали на её плечах, лицо нахмуренное, а голос полон печали, от которой сердце Света тревожилось. — Следуй прописанным истинам.

Молчаливо Свет кивнула. Она прекрасно помнила, как её мать вернулась в цитадель бескрылой. Мать тогда сказала, что это наказание за неповиновение. Ей вырвали величественные крылья, от которых лишь напоминание о своей былой могущественности обрубки, не скрытые тканью, и те, отмерли, оставив шрамы. Её оголенная спина не скрывает её потери, и Свет удивлена, что она по-своему справлялась с потерей силы. Свет ничего не говорила, лишь кивала и улыбалась уголками губ, не совсем понимая, что мать имела ввиду, но не желая уточнять. Свет встретила его, свою любовь, которая проявилась не сразу. Он изгой среди хранителей, тот чья сила заключалась в его чувствах и эмоциях. Хранители смотрели на него подозрительно, слишком человечен тот, кто должен их уничтожить. Свет молчала о многом. Хранители баланса, те, кто поддерживают баланс средь буйства магии, энергии, которой слишком много на земле. Божество возгневолось, разочаровалось в человечестве, подобно Создателю Человечества, о чем случайно Свет подслушала от матери, за их возвышающиеся отвратные чувства лицемерия, лжи, алчности и вечных воин, хотя, человечество по словам матери, еще не развилось во всю мощь. Прогнившее человечество то, что должны уничтожить хранители. Однако, хранители не имели физической оболочки на земле, до поры до времени, и поэтому они насылали бедствия на людей, уничтожая их косвенно, пока... Одна из хранителей не смогла занять тело человека, чтобы уничтожить человечество изнутри, но уничтожила она даже не половину, когда уничтожили вместе с телом её саму. Свет не понимала. За это наказали хранительницу и как слышала Свет обеспокоенный шепот Доры с милой хранительницей, Божество наказало и Крылатую. Хранители имели возможность приобрести физический облик среди людей, но Крылатая не позволяла им покинуть цитадель и не стремилось начинать бойню и геноцид, отторгая предложения особо радикальных хранителей, которые после таких слов, перестали меть возможность говорить.

Наблюдая, как хранители отрекались от неё, как Дора удивленно молчала, не понимая Свет, из-за её образовавшихся чувств к Гилаю, из-за их любви к друг другу, из-за того, что она не желала уничтожать человечество, также как этого не желала Крылатая, Свет не понимала. Свет отстраненно размышляла о том, не это ли испытывают люди? Она ощущала столь необычное и неизведанное чувство боли... Не это ли чувство предательства? Боли от того, что бросили? Знала ли мать? Как она могла не знать, она же... Крылатая, мама, создательница Света.

— Я люблю тебя, мой Свет, я отдам тебе весь мир, уничтожу все ради тебя, только прошу, люби меня, — говорил Гилай, обнимая её так трепетно, улыбаясь так нежно, что в ней распускались цветы.

Впервые Четвертая Повелительница испытала страх и ужас, когда взглянула на то, что осталось от цитадели, где посреди разрушенного зала, возле горстки пепла или пыли, возвышался Гилай с потерянным выражением. Увидев её, он улыбнулся, не замечая, как сердце Света разрывалось на куски.

— Зачем?! — воскликнула Свет, сдерживая рыдания, отмечая, что никого из хранителей не осталось, чувствуя, как на плечи давил вес мира, задыхаясь от осознания, что многие хранители баланса мертвы. Растерянно в руке формировалось оружие силы.

— Они отреклись от тебя, они бросили тебя. Разве это не ужасно? Они причинили тебе боль и за это поплатились своим существованием?

С убийственным блеском в глазах, Четвертая Повелительница напала на него, впервые ощущая чувство злости, необъятную ярость, горящую в её глазах. Они танцевали друг с другом, защищаясь и если нападая, то без желания смерти. Печаль и горечь наполняли её, с осознанием, что несмотря на то, что Гилай уничтожил её семью, отрекшуюся от неё, Свет не сможет найти в себе силы убить его. Она не сможет убить свой смысл жизни, свою любовь. Тогда Свет решила сделать то, что она сможет. Коль не убить, то запечатать. Гилай молчал. Вокруг появились цепи, струясь, подобно змеям, по разрушенному полу, по колоннам и статуе Божества. Жертвуя частью своей силы, Четвертая Повелительница запечатала его в разрушенной цитадели хранителей баланса. Гилай с удивлением понял, что не может разрушить цепи, схватившие, оплетающие его тело, не так сильно, чтобы почувствовать боль, но так, чтобы обездвижить.

— Почему? — искренний вопрос, сбитого с толку Гилая, вызвал душераздирающую боль Света, которая всхлипнула. Как он не мог понять?! — Кто стал причиной твоих слез? Я могу как-то исправить ситуацию? Чем я могу тебе помочь, мой Свет?

Покачав головой, Свет отдала свою свободу, сливаясь с частью потока магии. Силы резонировали, борясь за власть в её оболочке. Гилай о многом понятия не имел, не понимая, лишь наблюдая, нахмурившись. Они оба знали, что ни один не сможет убить другого. И она сделала то, что делали люди, Свет ненавидит. Даже если больно, Свет подавила в себе любовь, настолько сильную и поглощающую, заставляя боль и ярость пылать в себе, лишь бы не думать о том, как Гилай, сам того не зная, также предал и её. Он уничтожил её семью, он уничтожил хранителей и баланс сдерживать сложнее. Он не справится с этим погубив всё, пусть, он был хранителем баланса в прошлом, всё также несет ответственность за баланс, мать это знала. Потому, Свет взяла мощь буйной энергии хаоса на себя, полностью лишив этой ноши Гилая.

Она единственная, и те, кто остался в живых, как быстро осознала она, только один, поняла Ванесса, будут нести это бремя баланса, пожертвовав своей сущностью. Гилай расстроенно кричал ей со скрытым страхом в глазах, что она не может его бросить, что он уничтожит так полюбившиеся ей мир людей, если она не вернется.

— Не бросай меня, мой Свет! — отчаянно воскликнул Гилай. Его слова впечатались ей в сердце.

И Четвертая Повелительница растеряна, но непоколебимо развернулась к нему спиной, когда цепи её силы полностью оплетали Первого Повелителя без возможности ему освободиться. Она запечатала разрушенную цитадель, и позволила себя упасть в мир людей, чтобы её сущность приняла физическую форму.

Ценой за ошибки стала её сущность, привязанность к человеческому миру, сила, которая будет разрушать её и поддержание ей баланса, до тех пор, пока разрушение не пожрет её душу. Пройдут миллионы лет, появятся цивилизации, на одном из материков образуются две величайших империи, которые затронут богов своим существованием, обречённые быть уничтоженными и стать «забытыми цивилизациями» или «забытые империи Света и Тьмы», как только люди не будут величать их. Спустя множество лет, столетий, тысячелетий, наблюдая за людской жизнью, когда имя «Свет» давно сотрется, а про Четырех Повелителей, среди которых Гилай, Первый Повелитель, хранитель, ставший демоном. Морен, человеческая женщина, ставшая богиней войны, Вторая Повелительница. Третий Повелитель, человек по имени Арлинд Гобан, известный во времена двух империй кузнец, обреченный на бессмертие и слепоту волей Божества. И Четвертая Повелительница, первая, ставшая Повелительницей, бывшая Светом, последняя хранительница баланса, носившая имя Ванесса. О Четырех Повелителях никому неизвестно, кроме нескольких демонов, богов и Божества. Так, однажды Ванесса волею судьбы встретила женщину с выразительными синими глазами, непоколебимостью, которая раз за разом проверялась тяжелой судьбой, что искала мальца, младшего брата неизвестной Ванессе девушке, которая умерла на глазах синеглазой. Мальчик стал той учеником. Ванесса же стала «Скиталицей».